Райтобер

— Хэ-сююн! — Цинсюань нападает с объятиями со спины, и Хэ Сюань просто чудом не давится куском пиццы. Его тут же окутывает смесью из ароматов парфюма Цинсюаня и алкоголя. — Ты пьян, — недовольно говорит Хэ Сюань, лениво дергая плечом в вялой попытке скинуть с себя Цинсюаня. — Совсем немножечко, — протестует Цинсюань. Хэ Сюань чувствует, что губы Цинсюаня в опасной близости от его шеи и ворота светло-голубой футболки, и надеется, что вся супер-мега-стойкая помада, которой тот наверняка накрасился, осталась на стаканах с выпивкой, которую успел влить в себя Цинсюань. Потому что все эти стойкие помады стойко держатся только на одежде Хэ Сюаня, его щеках и шее, а не на чертовых губах Цинсюная, которыми тот вечно прикасается к нему. Цинсюань на удивление тихий, обычно алкоголь только увеличивает количество его активности и болтовни. Но уровень липучести в норме, решает Хэ Сюань, когда тот становится на четверть шага ближе, плотно прижимаясь со спины и укладываясь щекой на его плечо. Как всегда решил, что лежать на Хэ Сюане это лучшая из возможностей. — О, у вас тут интим, — мерзко довольным голосом говорит Пэй Мин, заходя в комнату с какой-то девушкой в обнимку. — Нет! — протестует Хэ Сюань, снова имитируя попытку сбросить с себя Цинсюаня. — Да! — одновременно с ним говорит Цинсюань. Хэ Сюань теперь уже всерьез пытается выпутаться из его рук, на что тот возмущенно мычит. Пэй Мин хохочет, абсолютно довольный собой; его смех привлекает Линвэнь и Ши Уду. — Не лезь к моему брату, — тут же мрачнеет Ши Уду. — Я вообще не трогаю его, — раздраженно парирует Хэ Сюань, взмахивая в воздухе руками, в одной — стакан с колой, в другой — пицца. — Цинсюань, — тяжело роняет Ши Уду. — Он меня правда не трогает, гэ, — горестно вздыхает за спиной Цинсюань, — только я его. Лицо Ши Уду становится черней тучи, Пэй Мин вовсю наслаждается происходящим, и даже Линвэнь, самая спокойная и адекватная из этой чокнутой троицы, явно забавляется. — Он просто пьян, — закатывает глаза Хэ Сюань. Цинсюань даже на трезвую голову слишком тактилен, а в пьяном виде обнимает, трогает и гладит каждого первого. Хэ Сюань не любит, когда его трогают, но, во-первых, с Цинсюанем он смирился еще на первом курсе как с неизбежным злом в своей жизни, во-вторых, Ши Уду каждый раз бесится, когда его дорогой братишка находится где-то в зоне досягаемости Хэ Сюаня, а доводить Ши Уду до бешенства его священная миссия. — Тут все пьяные, это же вечеринка, — вставляет Пэй Мин. — Не помню, кстати, чтоб тебя приглашали, — шипит Ши Уду в сторону Хэ Сюаня. — Не заметил фейс-контроля на входе, — пожимает он плечами в ответ, — но раз ты выгоняешь, — проворно засовывает в рот остатки пиццы и допивает газировку, — то счастливо оставаться. Цинсюань не разжимает рук, когда Хэ Сюань идет к двери, так что они скорее переваливаются с ноги на ногу, путаясь в конечностях. Хэ Сюань тяжело вздыхает, но не пытается высвободиться, только делает шаги поменьше, чтоб было проще идти обоим. — Может отпустишь? — спрашивает он на середине пути до лифтов. — Ты тогда сбежишь, — фыркает Цинсюань из-за спины, — а я только тебя поймал! — Да куда я тут денусь, — раздражается Хэ Сюань, пытаясь расцепить его ладони. Цинсюань цепко перехватывает его и обнимает теперь уже за руку, прижимаясь горячим боком. Хэ Сюань для вида трясет рукой, и Цинсюань болтается на ней, словно приклеенный. На самом деле уже привычное ощущение, Цинсюань цепляется за него так или иначе практически всегда. Пока они ждут лифт, Цинсюань снова кладет голову ему на плечо. — Хэ-сюн, — тихо зовет Цинсюань, — можно я сегодня останусь у тебя? Хэ Сюань молчит; он не любит людей на своей территории, даже соседа по комнате выжил уже к середине первого семестра. Но Цинсюань так часто оказывается рядом с ним, и в универе, и в общежитии, и даже в кровати — Хэ Сюань просто однажды проснулся посреди очередного утомительного бега по кругу учеба-работа-дополнительные курсы и обнаружил рядом с собой тихо сопящего Цинсюаня. — Хэ-сюн? — повторяет Цинсюань, не дождавшись ответа. Хэ Сюань поворачивается к нему, смотрит в ореховые глаза, окаймленные пушистыми ресницами, на щеки с осыпавшимися блестками, и понимает, что из него уже вьют веревки примерно так же легко, как и из Ши Уду. Он ищет внутри себя возмущение, но оно отзывается вяло, нехотя. — Мне опять потом твои волосы выгребать отовсюду? — ворчит Хэ Сюань. Цинсюань в ответ резко вскидывает руку, чуть не заезжая ему по носу; с узкого запястья сползает растянутый рукав толстовки, под ним — разноцветные резинки для волос словно браслеты. Хэ Сюань затаскивает его в открывшийся лифт и нажимает кнопку своего этажа; Цинсюань в зеркале пытается скрыть довольное выражение лица. — Ложись спать, — говорит Хэ Сюань, впуская Цинсюаня в комнату и доставая из шкафа полотенце. — И не трогай ничего! — добавляет, заметив, что Цинсюань с любопытством разглядывает ворох бумаг и тетрадей на его столе. — А ты? — Цинсюань отходит к кровати и падает на нее спиной, словно там хороший пушистый матрас, а не смятый блин, на котором спит уже не первое поколение студентов. — В душ, — отвечает он, и Цинсюань привстает на локтях, — а ты — ложись, — повторяет с нажимом. В ванную Хэ Сюань практически сбегает, дабы пресечь возникновение любых безумных идей в пьяной голове Цинсюаня. Он совершенно точно не хочет ничего знать, делать и говорить. В небольшом зеркале на стене отражается бледное лицо с глазами как у панды и сизым подбородком, Хэ Сюань не помнит точно, когда последний раз брился, но точно на этой неделе. Красавец, усмехается в ответ своему отражению. Вытягивает шею, проверяя, не размазал ли по ней свою косметику Цинсюань, когда обнимал его на вечеринке, но кожа абсолютно чистая. К его возвращению в комнате горит только настольная лампа, едва рассеивая темноту. Цинсюань, как и было велено, лежит в кровати, свернувшись в клубок под стеной и закутавшись в одеяло по самый нос, блестит из темноты внимательным взглядом. Хэ Сюань тушит свет и по привычке укладывается на правый бок, лицом к Цинсюаню, отвоевывая себе половину одеяла, сразу же закрывая глаза. Он чувствует на себе чужой взгляд, но упорно пытается уснуть, или хотя бы дождаться того момента, когда Цинсюаню надоест его рассматривать. — Ты такой милашка, Хэ-сюн, — шепчет Цинсюань и осторожно прикасается пальцем к его щеке. Хэ Сюань чувствует как у него начинают гореть уши и благодарит все высшие силы за то, что в комнате достаточно темно, чтобы этого не заметил Цинсюань. — Спи уже! — приказывает Хэ Сюань, отворачиваясь на другой бок и натягивая одеяло повыше. Сердце возмущенно стучит с такой скоростью, словно он бежал по стадиону. Цинсюань не долго возится за его спиной, а потом прижимается лбом между лопаток и затихает. Хэ Сюань долго лежит без сна, но потом сдается и аккуратно, чтобы не потревожить спящего, поворачивается обратно. Цинсюань тоже ворочается, крутит головой, отчего его волосы расползаются по постели и падают на лицо, сворачивается клубком, словно ему холодно. Хэ Сюань подтягивает сползшее с чужого плеча одеяло; последнее, о чем он думает перед тем, как провалиться в сон — Цинсюань опять не завязал свои невозможные волосы на ночь.