— Да ты двух слов связать не сможешь, куда ты собралась комментировать? — Жан возвышался над партой Саши и полыхал праведным возмущением. Проще говоря, яростно сопел и надувал грудь колесом. — За прошлое сочинение у тебя балл ниже, чем... чем...
— Чем твоя самооценка, — подсказал Эрен и, коварно хихикая, спрятался за Микасой. Жан, встретив её суровый взгляд, кулак разжал и руки спрятал за спину.
— Лучше, чем фигнёй страдать, давайте уж комментатором будет тот, кто хотя бы по интересам ближе, — но всё-таки Жан не отступал. Говоря, он подступал всё ближе к предпоследней парте в первом ряду. — Энни! — провозгласил он победно и стал искать поддержки в выражениях лиц одноклассников. Поддержки было маловато. Микаса, Эрен и Армин прищурились, чтобы представить ораторские способности Энни, Райнер и Бертольд очень старались не заржать басом — обидеть подругу они не хотели. Энни смотрела на Жана как на самое жалкое и глупое существо на свете. Его предложение она даже не прокомментировала.
— Всё у Саши связано, нормально ей, — тут вступился за подругу Конни. — Я ей помогу, будем вести вместе. Термины я знаю, — на этих словах Конни гордо приосанился. Раздались девичьи смешки. Почему-то среди засмеявшихся, помимо Хистории, были Армин и Райнер.
— Вот теперь у нас будет целая мозговая клетка на двух комментаторов, — подытожила Энни, и за целый день от неё больше никто не услышал ни словечка. Жан, поняв, что голосу разума в классе 2-А не внемлют, махнул рукой. В конце концов, матч уже завтра, и не с кем-нибудь, а с главными противниками Старшей Шингекской школы — Марлийской Академией.
В долгожданный день тренер команды Старшей Шингекской школы, учитель Ханнес, был очень весел. Или очень тревожен. По его румяному лицу сложно прочитать эмоции. Ребята не жаловались. Ханнес был хорошим тренером, придумывал неплохие стратегии, которые шлифовались Армином (формально он был записан в команду, но никогда участия в играх на поле не принимал), и всегда поддерживал своих игроков. От его поддержки с душком утреннего похмелья бежали, куда только могли.
Ещё весной первого года, когда Эрен выбил дверь спортзала со словами «Хочу вступить в волейбольную команду», стоял вопрос, кого поставить тренером. Кандидатуру Шадиса отмели прошлые выпускники, потому что он превращал спортивное состязание в игры на выживание. Буквально. Эрен пытался узнать больше деталей, но никто ему не ответил. Ещё думали насчёт учителя Захариаса. На просьбу помочь школьной команде учитель Захариас молча кивнул. Тут же решено было искать дальше — Майк, конечно, не вкатает за ошибку в расчерченный пол спортзала, но и постоянное молчание от тренера тоже не нужно (уроки учителя Захариаса по праву считались одними из самых тихих во всей старшей школе, несмотря на использование всевозможных инструментов для создания самой простой табуретки). Зато очень любил поговорить учитель Йегер, и когда кампания по поиску тренера для школьной команды потерпела очередную неудачу, предложил свою помощь. Воодушевлённые школьники и не знали, что следующие сорок минут им будут пропагандировать бейсбол.
—
Итак, дамы и господа, благодарим вас, что вы пришли на сегодняшнюю игру! — Саша вжилась в роль и сидела за столиком комментатора, откуда открывался обзор на всё поле и весь спортзал. Конни задумчиво рассматривал круглую серебристую макушку микрофона. Эрен пихнул Жана локтем, кивая на Сашу: видишь, хорошо справляется! Жан без слов тоже кивнул, внутренне выдыхая. Может быть, в Саше действительно скрыты таланты, о которых они не знают... —
Сегодня сражаются Старшая Шингекская школа, это мы, и Марлийская Академия, это вон те... — Жан закрыл глаза, желая, чтобы игра поскорее закончилась. —
Поддержим же наших игроков! А вот тех не надо, буу!
—
Саша! — в радиоволны вмешался Конни. —
У меня микрофон не работает! — зашипел он на весь спортзал. —
А, — он удивлённо озирался в поисках колонок. —
Работает. Всем привет!
Жан ударил рукой по лбу. Но мысль о поддержке тут же отвлекла его от вселенского стыда за одноклассников, и он стал искать, где стоят девочки-чирлидерши. Короткие юбочки и жёлто-белые помпоны он заметил сразу, даже услышал далёкий милый голосок Хистории. Но видел почему-то только Имир. В униформе чирлидерш она казалась ещё выше и парадоксально опаснее. Жан вздрогнул, когда их взгляды пересеклись через всё игровое поле.
— ...
А тем временем мне машут руками мама и папа, привет! — продолжала Саша. —
Вы захватили поесть, мам? В этой школе проблемы с питанием, чтоб вы знали! Если вы хотите, чтобы ваши дети оставались здоровыми и полными энергиями, всем мамам советую делать бенто. Да, мы уже не в младшей школе и можем приготовить себе сами, но что может быть лучше маминой еды?
—
Саш, тренер Ханнес что-то говорит, — вмешался в поток комментаторского процесса Конни.
—
Да? Кто-нибудь знает, что он говорит? — обратилась она к зрителям. Где-то взвыл один Жан: да ты сама им должна сказать, что он говорит! — Комары, что ли, до сих пор в спячку не впали, — риторически спросила вслух Саша и встала со стула, отложив микрофон, чтобы послушать, что происходит в их команде. —
Ах, дамы и господа, срочные новости! Команда Старшей Шингекской школы потеряла одного из игроков. Ну вот, Старшая Шингечка, и тут ты недосмотрела — то булок в столовой не хватает, то спортинвентаря, то игроков! Кто-нибудь видел шестого? Зрители? Кто-то сказал, что голову недостающего игрока легко спутать с мячом!
—
Это я... — пробормотал Конни в серебристую макушку микрофона.
—
Что? — спросила Саша.
—
Я либеро, — ответил Конни, смотря на подругу полными растерянности глазами.
—
Будь здоров, а игрока-то нашли? — удивилась Саша.
—
Я пошёл, — Конни встал, и потому что перестал говорить микрофон, так что услышала его уже только Саша, — на поле.
—
Эй! Куда! В смысле? — Саша переполошилась. —
А кто со мной комментировать будет? Конни? Конни-и-и!
Её отчаянный крик потонул в помехах. Зрители удивлённо заглядывали на опустевшее место комментатора. Команда Марлийской Академии с недоумением наблюдала из своего угла. Судья (учитель Майк) задремал. Ханнес принялся обнимать Конни, когда блудный либеро вернулся в команду.
—
Кхм, всем привет, — Жан уже даже не смотрел в ту сторону, чтобы не съёжиться от неловкости ещё больше, а тут аж подскочил, услышав знакомый голос. —
От лица учеников и команды Старшей Шингекской школы я приношу вам свои извинения, — Марко даже немного поклонился, сидя за столом. —
Сегодня вашим покорным слугой буду я, Марко Бодт, а игра вот-вот начнётся. Мы ждём знака от наших команд, что все в сборе и готовы, и подтверждение от судьи... — Марко наклонился к Армину, который сидел на скамейке запасных. — Тыкните учителя Захариаса, он ж храпит громче, чем я в микрофон говорю.
—
И вот (наконец-то)
начинается игра. Команды настроены решительно, даже отсюда чувствуется пламенных дух их соперничества! В дело сразу вступают лучшие игроки от обеих команд, не хотел бы я быть на месте мяча в эту секунду...
— Я бы вообще быть там не хотел, — вздохнул Армин тихонько, но Марко его всё равно услышал. Раздался смешок на весь спортзал и тут же последовало: «
Кхм! Простите...». Жан, обычно в пылу игры не замечающий ничего из того, что происходит вне поля, от смеха Марко и сам расплылся в глуповатой улыбке, поэтому был снесён Райнером.
—
Кажется, наши игроки ещё не поймали ритм игры, на поле чувствуется напряжение, и... блин, Жан, ты в порядке? Райнер, ты куда полез, у тебя позиция вообще слева! Жан? Да слезь с него, Райнер!
Зрители увидели, как комментатор помчался на поле и оказался у поверженного игрока Старшей Шингекской быстрее, чем судья. Ханнес попросил тайм-аут. Марко потащил отбрыкивающегося Жана в медпункт, и все только и слышали: да я в порядке, да как ты в порядке после того, как на тебя упала широкая душа Райнера, да не задело меня даже, а если у тебя рука переломана после его ж... Лексика и экспрессивность изменены, чтобы не довести впечатлительных и беременных зрителей до шока.
Среди зрителей, но невпечатлительных, был и Леви. С одного боку от него на зрительской скамейке сидел Эрвин, с другого — Ханджи, поэтому сбежать с культурно-оздоровительного мероприятия Леви не мог.
— А наша команда вообще часто выигрывает? — наблюдая, как Ханнес панически ищет, кем заменить выбывшего игрока, а в команде соперников, кажется, готовятся взорвать вражеский спортзал, спросил Леви.
— Да постоянно, — захохотала Ханджи.
— Позапрошлые выпускники не прошли последний турнир, чтобы попасть на национальные, у нас сильная команда, — он улыбнулся. Все посмотрели на поле. Группа поддержки размахивала помпонами и танцевала. Лучше всех была, конечно, Хистория, она и поставила танец, а Имир, Энни и Ханна не очень умело, но старательно, повторяли за ней. Микаса стояла рядом, одетая одновременно в форму чирлидерш — бело-голубые юбочку и топик, и своё родное — красный шарф, тёплые чёрные чулки с рисунком котячьих ушек на бёдрах, тяжёлые берцы и три кило бижутерии в виде цепочек, черепушек, крестов и летучих мышей. В руках Микаса держала плакат с фотографией Эрена и надписью: «Эрен, ты лучший.», в конце действительно стояла точка. Микаса не подбадривала, а утверждала. — Возможно, в этом году ребятам пока сложно, — добавил Эрвин.
— Им сложно по жизни, — вздохнул Леви.
— О, глядите! — Ханджи указала куда-то в сторону дверей зала, откуда стремительно к центру поля неслось что-то белое и треугольное. — Они что, наконец-то костюм поменяли? Молодцы!
Хистория усердно доказывала, что группа поддержки поддерживает всю команду, а не только одного игрока, и вообще, тогда уж надо поддерживать капитана, а Эрен не капитан! Микаса тренировала свои навыки по сжиганию взглядом. Имир и Ханна пытались их отвлечь и продолжить танец — без ориентира в виде Хистории танец совсем угас. Начинавшуюся драку между чирлидершами остановил талисман команды Старшей Шингекской школы — огромная чайка. В костюм добавили слишком много наполнителя, поэтому чайка получилась не изящной, а геометрически угловатой, словно кривая три-дэ моделька из компьютерной игры, да ещё и клюв был просто обозначен жёлтым цветом на плоском птичьем лице. Эрвин делал вид, что всё в порядке, Леви в шоке вылупился на символ, который вроде как должен приносить победу, Ханджи восторженно визжала.
Игра возобновилась. Волейболисты пасовали, пытались заработать очки, всё шло хорошо, только как-то тихо. Через пару минут игры все заметили, что за столом комментатора сидит Энни и молчит. К ней подбежал Армин. Оказалось, учитель Зик, узнав, что существует клуб журналистики, наугад выбрал оттуда ученика, устав от постоянных перемен в неудачно начавшейся игре.
—
Меня зовут Армин Арлерт, я ученик класса 2-А Старшей Шингекской школы, и я клянусь помочь нашей школе пройти этот матч... а, да, извините, увлёкся...
Из медпункта вернулся Жан как раз на этом моменте. Похоже, его руке сегодня не суждено отлипнуть от лба. Они сели с Марко на скамейку запасных (Ханнес уже не следил, сидят ли там только игроки или все. Саша там же обедала рисовыми пирожками, которые ей передала мама), наблюдая за игрой.
—
После тайм-аута команда Марлийской Академии пошла напролом, но ребята из Старшей Шингекской не сдаются, — комментировал Армин. —
Райнер Браун, связующий... диспетчер? А в чём разница? А, простите, учитель Ханнес...
Да, вернёмся к игре, Райнер дал знак Эрену, что же они задумали, дамы и господа? Будет ли это оглушительный успех или оглушительная победа?
— Поражение, дурень, — вздохнула Имир, они тоже заполнили скамейки запасных.
— Ты что! — ужаснулась Хистория. — Мы же группа поддержки!
— Так я ему и помогаю, он одно и то же сказал! — фыркнула Имир.
—
Что же мы видим? — краснея ушами, тараторил, иногда заикаясь, Армин. —
Эрен повторяет предыдущую ошибку своего капитана и несётся на мяч раньше, пока Райнер и Бертольд пытаются отбить атаку противника, мяч отбивает Конни, он впечатывается в лицо одному из игроков команды-соперника, э-э, щас-щас, секундочку,
этого игрока зовут Николо, кажется, ох, мамочки, у нас сразу два капитана просят тайм-аут! Николо вышибло за переделы поля вместе с мячом на его лице, а Эрен, судя по всему, в коме... Дамы и господа, одну секундочку...
Снова поднялась небольшая суматоха. Армин приводил расплющенного Эрена в себя, Микаса пыталась задушить Райнера, Бертольд пытался удержать Микасу, но получил локтем в нос. В другой команде приводили в чувство мальчика, выбитого ударом (о мяч) Конни. Тренер из Марлийской Академии поймал зрительный контакт с Ханнесом и погрозил ему кулаком. Ханнес нервно сглотнул.
Чтобы зрители не расстраивались, на сцену, в смысле, на поле выпустили чайку-талисман. Белый треугольник с чёрными глазками по бокам головы пытался изобразить полёт.
— Символ свободы... — прохрипел Эрен, помятый, растрёпанный, в порванной форме.
— Символ какашек и попрошайничества, — буркнул Жан, недоумённо косясь на Эрена. Похоже, ему самому ещё повезло, что его не так сильно задела жизненная мощь двух главных гигантов их команды.
— Обратно в медпункт захотел, Кирштайн? — слова Жана Эрен воспринял как личное оскорбление и пытался поцарапать лошадиную рожу одноклассника.
— Тебе самому туда дорога, Йегер! — зашипел Жан, тоже размахивая рукой. Микаса и Марко, сидевшие между двумя главными дебилами их команды, молча переглянулись. Армин, который держал лёд у головы Эрена, поддержал их тихим вздохом.
Заметили, что Саша тоже присоединилась к группе поддержки, чтобы заменить Микасу на время. Она не знала танец, но зато отлично изображала крик чайки.
— Похоже, у нас снова нет комментатора, — пробормотал Армин. Эрен закрыл глаза, улёгся на плечо Микасы и держал руку Армина со льдом так, чтобы не сильно давило на шишку.
— Да нам доиграть хоть бы без потерь, — усмехнулся Марко.
— Я на поле, — сказал Жан и поднялся, разминаясь. Марко поднял взгляд с его ног, не скрытых шортами, на руки, и мысленно поставил себе цель потренировать анатомию на этих мышцах. Возможно, не только анатомию. — Капитан не может оставить свою команду.
— Ты хороший лидер, — флёр подростковой перевозбуждённости спал, Марко сдержанно кивнул и улыбнулся. Жан, нахмурившись, чтобы снова не расплыться в глупо-восторженном выражении лица, кивнул ему в ответ и отправился на поле. — Давай, Жан, удачи! — крикнул Марко ему вслед. Эрен поднял руку со средним пальцем, но Микаса и Армин навалились на неё, вызвав у Эрена сдавленный «Ых!» и флешбэки. Все трое увидели прищуренный взгляд уборщика, наблюдающего за ними со зрительских рядов.
— Полный провал, — вздохнул Леви. — Я смотреть на это не могу. Почему Марко пошёл на поле? Он разве в команде? А, это Жан. Точно провал.
— Ты, похоже, очень увлёкся, — усмехнулся Эрвин. — Может быть, нам как-нибудь сходить на настоящий матч?
— А это искусственный? Спасибо, мне такого счастья второй раз в жизни не надо, — ответил Леви, рассмешив Эрвина.
—
Дамы и господа, что же мы видим? К нашей потрясающей чайке вышел символ команды-соперника, и это... не могу поверить всем своим глазам и диоптриям, это же капибара! Да, Марлийская Академия умеет удивлять, дамы и господа, но прибережём сюрпризы от нашей команды на будущее!
— Неужели эта сумасшедшая туда села? — прошептал Леви и посмотрел на опустевшее место рядом с собой. Внизу, за столом комментатора, предавалась ораторскому экстазу учитель Зое. Ученики отодвинули скамейку запасных подальше. — Ты понимаешь, что теперь комментатор никогда не заткнётся? — спросил Леви у Эрвина. Тот с невозмутимым видом философа, который открыл все тайны вселенной, развёл руками: мы ей явно помешать не сможем.
А на поле действительно вышел талисман Марлийской команды, капибара. Чайка Шингекской школы всполошилась и вспомнила, что у неё есть крылья, поэтому, размахивая ими, точно вёслами, она посеменила на тонких жёлтых лапках в другой конец поля. Её забег увенчался неудачей — чайка застряла в сетке.
— Ебать... — выдохнул удивлённый до глубины души Леви. Эрвин уронил лоб ему на плечо. Окружающие могли бы подумать, что его так рассмешила чайка в сетке, но мало кто из окружающих знал настоящего Эрвина Смита.
—
Наша чудесная птица свободы, равенства и братства запуталась в злобных кознях Марлийской Академии, не волнуйся, чаечка, мы тебя вытащим! Райнер, Бертольд, чего застыли? Вперёд, помогаем!
Дамы и господа, поистине исторический момент. Пока наша Шингекская чайка обездвижена и даже Марлийская капибара спешит ей на помощь, выражения лиц нашего учителя Зика Йегера и нашего уборщика Леви наполнены одинаковым скепсисом. Впервые эти двое в чём-то солидарны, уважаемая публика!.. О, вижу, что Леви подаёт мне знаки... Дорогой мой друг, если ты хочешь подарить мне ожерелье, я принимаю подарки только в золоте, серебре и конвертах, спасибо.
Леви, жестикулировавший так активно, как никогда раньше, и пальцем изображая перерезание шеи, махнул рукой. При закатывании глаз он заметил учителя Зика, который тоже не был в восторге от комментариев Ханджи. Вот тут-то Леви впервые за весь матч захотелось улыбнуться.
—
Итак, продолжаем игру! Надо отметить, что в команде соперников необычайно высокие молодые люди. Является ли это типичной акселерацией более молодых поколений? Или команда Марлийской Академии пользуется нечестными методами в физическом воспитании своих подопечных? Чем кормят в Марлийском кафетерии? Почему учитель Зик никогда не ест в нашей столовой, будто еда ему противна? Вы же знали, что учитель Зик закончил именно Марлийскую Академию, как и два наших игрока перешли из среднего звена Марлийской школы к нам. Как хорошо, что Бертольд и Райнер теперь с нами, иначе без них нашу команду бы точно растоптали...
Группа Хистории изображала помпонами поддержку. Микаса снова открыла плакат про Эрена, пока тот сидел с забинтованной головой и внимательно следил за ходом игры. Армин держал наготове аптечку, взятую из медпункта. Марко достал скетчбук.
— Ты рисуешь Жана? — спросила Микаса, случайно заметив рисунки, когда мимо них пролетел мяч и скетчбук Марко от испуга перелетел к ней.
— Д-да... — Марко стало на мгновение неловко.
— Для плаката? — уточнила Микаса.
— Ага... — выдохнул Марко и сел в другой конец скамейки запасных, подальше от группы поддержки. Микаса, однако, не собиралась его за это бить. Если есть желание поддержать кого-то, кроме Эрена, это можно понять. А вот о прощении Микаса подумает.
—
Сетка спасена от чаек, капибар и прочего животного мира, ура, друзья, всё-таки мы увидим финал сегодняшней игры! — У Ханджи, кажется, были неиссякаемые запасы слов, воздуха и энтузиазма. —
После стольких неудач Шингекская команда уже должна была упасть духом, но сильная воля и стальные нервы игроков не дают нам погрязнуть в пучинах отчаяния, и спасибо за это в особенности семье Браун, что с детства заставляла своё чадо заниматься физической подготовкой. Ну, семье Хувер тоже спасибо, молока вы не пожалели. Мне передали, что капитаном Шингекской команды теперь является Жан Кирштайн, не разбираюсь в позициях игроков, как и большинство из наших зрителей, поэтому пойдём по именам, тем более, мы пропускали только семьи и друзей наших учеников, извините, Марлийцы, но из соображений безопасности мы не впустили даже вашу группу поддержки. Так вот, капитан Кирштайн, похоже, разработал с командой новую стратегию, и мы видим, как стремительно Шингекская школа набирает очки... Марлийские капибары не собираются отставать, на поле разгорается настоящая битва!..
***
После слов о том, что волейбольные матчи могут длиться до пяти часов, Леви ушёл. На улице слышались крики болельщиков, голос Ханджи в динамиках, удары о мяч и свистки судьи, но уже так тихо, словно игра шла где-то далеко-далеко или вовсе в чьём-то воображении. Воздух с каждым днём становился холоднее. Солнце, что заглядывало через высокие окна в спортзал, совсем не грело. Леви выдохнул тёплый пар изо рта и заметил боковым зрением, как из дверей кто-то вышел.
— Поверить не могу, что в свой единственный выходной ты решил сходить на волейбольный матч в своей же школе, — сказал Леви, несильно стукнув Эрвина кулаком в плечо.
— Я всегда переживаю за наших ребят, — улыбнулся Эрвин и, осмотревшись, что никого вокруг больше нет, обнял Леви и запахнул его в своё пальто. Леви хмыкнул, но не думал жаловаться, стоя в тонкой кожанке. Ему не нравилось внимание на людях, но в тишине пустого школьного двора находились только они вдвоём. — Сейчас ещё экзамены начнутся, и я вообще пропаду.
— Это ты имеешь в виду физически или морально? Потому что ни так, ни так я тебе не позволю, — произнёс Леви.
— Спасибо, — ответил Эрвин, положив подбородок ему на макушку. — Я очень рад, что ты это сказал.
***
— Все мячи убрали? — из-за закрытой двери комнаты для спортинвентаря слышался голос тренера Ханнеса. — А куда делся Эрен? В смысле уже убежал? Кто полы будет помогать мыть? Да мне всё равно, я же тоже Леви боюсь, поймите меня...
Было тесно, темно из-за перегоревшей лампочки и душно. Но последнее, кажется, из-за неловких и жарких поцелуев. Жан в полумраке взял лицо Марко в ладошки, надеясь, что он не заметит, что они вспотели, и снова ткнулся губами ему в губы. Марко тихонько хихикнул и ответил на поцелуй, Жан подумал, что какой-то Марко слишком умелый, но все мысли быстро исчезли. Осталось только сладкое предвкушение перемен и, конечно, победы (не только в таком ответственном матче).
