Спектакль: Акт Второй / Acta est fabŭla

Алатус влетает в кабинет адвоката, сразу же бросаясь к столу Венти. Он упирается ладонями в крышку и переклоняется, встревоженно всматриваясь в испуганные бирюзовые глаза: — Что случилось?! Твой голос по телефону был таким взволнованным. Адвокат сидит в своём кресле, из-под черной мантии виднеется воротник белой рубашки, его руки дрожат, он приоткрывает рот, намереваясь что-то сказать, но слова напрочь отсутствуют. Его взгляд направлен на Сяо, но одновременно с тем — в пустоту. Он будто бы где-то не здесь. — У тебя тут успокоительное есть? — Воды… — кое-как выдавливает из себя адвокат. Алатус берет белую чашку со стола Венти, направляется к кулеру в углу кабинета и терпеливо набирает воду. Его душа уже готова разорваться на кусочки, она мечется, ударяясь о стенки тела, хочет вырваться наружу и вселиться в Барбатоса — понять его, обнять и укрыть от всех тревог. Увы, невозможно. Глубокий выдох, Сяо должен сохранять спокойствие, чтобы случайно не напугать человека, который, кажется, на грани панической атаки. — Выпей, — Алатус протягивает ему чашку с водой, и Венти залпом осушает. — А теперь глубоко вдохни и расскажи, что произошло. — Угу… — выдохнув, Барбатос дрожащей рукой убирает в сторону чашку. — Минутку… п-пожалуйста… одну минутку… Состояние Венти пугает не на шутку, но нужно держаться. Чуть ли не впервые адвокат звонил ему в панике, а сейчас ведёт себя так, словно увидел приведение. Он откровенно напуган, сбит с толку и растерян. Сделав несколько глубоких вдохов, он наконец немного приходит в себя. — Сяо, присядь… — стараясь держаться спокойно, проговаривает Барбатос. Алатус послушно садится на стул около стола адвоката, и тот вновь делает несколько глубоких выдохов. — Сяо, я схожу с ума… — А если немного подробней? — Сегодня… эм… на заседании суда со стороны обвинения в роли свидетеля выступал… мой… мой… брат (?), — сам не веря своим словам проговаривает, смотря куда-то в пустоту. — Но этого не может быть, Сяо… просто не может… Губы вновь начинают дрожать, в глазах собирается влага, адвокат растеряно вертит головой по сторонам, пытаясь найти для себя хоть какое-то подобие мнимой защиты. Сяо подходит к нему впритык и присаживается на корточки около ног. Он опускает ладони на колени Барбатоса и мягко поглаживает по ноге, даже через одежду ощущая, как же холодна сейчас его кожа. — Тише, Венти, может, тебе показалось…? — Алатус снимает верхнюю одежду — чёрную зимнюю куртку с множеством карманов и ремней, и набрасывает ее на ноги адвоката. — Ты весь дрожишь, нужно какое-то успокоительное… — Я не мог ошибиться… не мог спутать его с кем-то… это точно был Валефор… это точно был он, Сяо… — взгляд безумных бирюзовых глаз наконец падает на Алатуса. Венти наклоняется вперёд и цепляется руками в мягкую ткань чёрного худи на плечах детектива. — Я же не сошёл с ума, да…? Не сошёл…? Или сошёл… это невозможно… я своими глазами видел… я ведь… видел? — Дыши, Венти… давай вместе… глубокий вдох… выдох… Давай ещё разок… вдох… выдох… — Угу… — Поехали домой? По пути заедем в аптеку… дома примешь горячую ванну, расслабишься… соберёшься с мыслями, и мы спокойно поговорим. — …поехали. Адвокат поднимается на подкашивающиеся ватные ноги, куртка соскальзывает на пол, Венти упирается ладонью в стол и опускает взгляд. Алатус аккуратно берет его под руку и медленно ведёт на выход. В голове происходит полная неразбериха, мысли ужасно путаются, какое-то давящее чувство обречённости и бессилия так грубо сжимает сердце адвоката. Лишь дома, спустя несколько часов и пары сильнодействующих препаратов, он наконец смог взять себя в руки. Венти сидит в горячей воде меж разведённых ног Сяо, упирается затылком ему в грудь, так тихо и едва уловимо дышит, наслаждаясь этими краткими минутами спокойствия и тишины. — Ко мне сегодня приходил господин Пьеро… — собравшись с мыслями, Барбатос наконец решает начать разговор. — Это…? — Начальник колонии, — напоминает Венти. — Тот самый, который поставляет «Ордену» приговорённых к смерти… тот самый «последний из Фатуи»… и тот самый, кто спас жизнь нашему Скару… — И что ему нужно от тебя? — Он просил меня стать его личным адвокатом… Синьора была убита почерком N, который как бы был казнен. Журналисты уже наступают… некоторые обвиняют полицию в том, что был казнен невинный человек… некоторые придерживаются того, что N сбежал… теорий много, я пока не вникал во все, но… абсолютно каждая из них задевает колонию, а значит — господина Пьеро. Ему нужен хороший адвокат… поэтому он пришёл ко мне… так он сказал. — И ты… согласился…? — Я сказал, что подумаю до завтра… я откровенно не хочу связываться с Фатуи, но… этот человек спас жизнь моему другу… — Венти, личные связи и чувства не должны мешать работе и здравому смыслу… — мягко проговаривает Сяо, слабо поглаживая адвоката по плечам. — Но я не буду ссориться с тобой или ещё что, я понимаю твои чувства и, хоть и считаю, что связываться с Фатуи не стоит, я приму любое твое решение. — Ты правда так думаешь…? Помнится, когда-то мы очень ругались на этой почве… Мне как-то странно слышать от тебя подобное. — Я высказал тебе своё мнение — я против. Но я пойму, если ты снова поступишь по-своему. — У него больная дочь, которая живёт только за счёт того, что когда-то Флео разработал для неё лекарство… Пьеро спас жизнь Скару… можно ли считать это «платой» за помощь Аль… Флео…? — Венти, — Алатус скользит пальцами ниже по чужой руке, спускается от плеча к локтю, затем обратно — поглаживает, как бы успокаивая. — Посмотри на это не как человек, а как адвокат. Ты ведь не берёшься защищать тех, кто, по твоему мнению, виноват… господин Пьеро нарушил закон. Какими бы ни были его мотивы… — Тогда… — Барбатос отклоняется и поворачивается к Сяо лицом. — Тогда почему ты не посадил Альбедо…? Да, Кадзухе исполнилось шестнадцать, но даже так это было совращение несовершеннолетнего, удержание в неволе, сокрытие свидетеля, введение следствия в заблуждение… а ещё… ты ведь знаешь про его диагнозы, но закрываешь глаза. Он должен был быть отстранён от работы, лишён лицензии и отправлен на принудительное лечение… Но ты закрыл на это все глаза… почему? — Шах и мат… — Алатус вздыхает и опускает взгляд в мутно-голубую, из-за пенки и ароматической соли, воду. — Ты абсолютно прав… говорю, что нужно действовать по закону, но сам игнорирую закон… хех. — Мы с господином Пьеро пообщались не только о работе… Он провёл в моем кабинете больше двух часов, мы попили чай и как-то открыто (?) поговорили… Я узнал, что он присматривает за нашим прокурором. Кажется, между ними родственная связь… но не суть. Он не давил на жалость, не пытался уговорить, не старался заинтересовать… он просто рассказывал, и от его слов мне становилось жутко не по себе… а потом возникло сильное желание помочь ему. Как таковой работы ещё нет, но если журналисты будут копать дальше, то что-то да выплывет… он пришёл ко мне заранее… — А потом у тебя было заседание суда…? — Да, почти сразу как он ушёл я почувствовал себя странно, но не предал этому значения… собрался и пошёл в суд. Сегодня довольно простое дело было… вернее, мне казалось, что оно простое… пока судья не вызывал свидетеля обвинения… Я не услышал его имени… сам не понимаю, почему это произошло… я стал каким-то рассеянным и вообще не мог собрать мысли воедино… я перевожу взгляд на свидетеля, и меня буквально начинает трясти… Валефор… точно Валефор…такой же, как и раньше, только взрослый… — Ты точно уверен…? — Абсолютно… он даже не взглянул на меня, ответил на вопросы прокурора… судья дала мне слово, я решил воспользоваться этим и задать ему пару вопросов… ты бы только видел его лицо — он был удивлён не меньше меня, но… это и всё. Я хотел поговорить с ним после заседания, но он как сквозь землю провалился… Я подошел к Кэйе и спросил, как зовут того парня-свидетеля, который выступал после жены обвиняемого, на что прокурор мне ответил, что не было никакого парня… — Чего? — Кэйа сказал, что после жены выступала дочь… а затем — сосед, но ему уже сорок, так что на парня «не катит»… не было никакого молодого парня… но в каком месте его не было?! Я ведь разговаривал с ним, понимаешь?! — он вновь цепляется руками в плечи детектива, пытаясь найти в нем поддержку. — Я не понимаю… — обречённый вздох, Венти поворачивается к Сяо спиной и, согнув ноги, ложится в ванной, опираясь затылком о его грудь. — А сейчас ты себя нормально чувствуешь…? Ну, я о том, что ты упоминал «странное состояние»… — Не знаю… — он сползает ниже, чуть ли не погружаясь под воду с головой. — После таблеток как-то легче… но стоит задуматься об этом, меня сразу трясёт. — Хм… — Алатус мягко гладит парня по обнаженной груди, скользя по бирюзовому ромбу. — Не нервничай только, мы во всем разберёмся… — Угук… Минутная пауза. Атмосфера не кажется давящей, но и спокойствие от неё не исходит. Адвокат выглядит как никогда растерянным, а самое ужасное — Сяо ничем не может ему помочь. — Кстати, — вспомнил вдруг детектив, — к тебе Шиз хотел зайти посоветоваться по поводу музыки. Ну как оно? — Хорошо, что напомнил, — адвокат приподнимается и вновь принимает сидячее положение. — В эту субботу я обещал ему съездить в ТЦ. Ты же не против? — Нет, с чего бы. — Я же знаю, что ты у меня — тот ещё ревнивец, Сяочка, — голос Венти вновь становился привычно звонким и живым. Кажется, этот разговор смог отвлечь его от переживаний. — Кстати об этом, Вентик, — раздраженно проговаривает, делая акцент на имени. — Шиз теперь называет меня «Сяочкой» и «Сяушкой». — Эй! Это мои слова! Хмм… — поднимает задумчивый взгляд вверх. — Придумал! Тогда я буду называть тебя Сяошка. — Я же не к этому сказал… — А что, нельзя? — по-детски невинные глаза и наивный чистый взгляд, полный показательного разочарования и обиды падает Сяо в самую душу. — Тебе можно все… — еле слышно проговаривает и отворачивает голову, чувствуя, как полыхают щеки. — Ура-ура, Сяошка меня любит, хи-хи. — Тц… — К слову… может, мне и правда почудилось… — вновь возвращается к той теме адвокат. — Хочу взять отпуск до конца года… — А Пьеро? — Хм… если решусь, то оставлю только его… никого больше брать не буду, закончу все дела и пойду в отпуск… отдохну и приду в себя. — Прости, в этом году я не смогу взять отпуск вместе с тобой… на мне Сиканоин, так что меня отпустят только вместе с ним, а это — не раньше, чем через полгода. — Ничего, буду тебя дома с работы встречать, — пожимает плечами. — С домашним ужином — не гарантирую, а вот с домашним вином — самое то, хехе. — В переднике на нагое тело? — приподнимает одну бровь и слабо ухмыляется. — Если ты так хочешь.