Спектакль: Акт Второй / Acta est fabŭla

— Вот… вот как-то так это всё было… — Хэйдзо опирается спиной и переклоняется через перила на балконе в номере отеля, позволяя тяжелым и холодным дождевым каплям стекать по его лицу. — Моя сестра… её убил Сайно. — Сайно? — Альбедо скрещивает руки на груди и тоже опирается поясницей о железную перегородку. — Почему ты думаешь, что Куки была убита именно им? — Потому что… я забрал у него Тигнари, а он, из мести, забрал у меня Куки. — Ты правда так думаешь? Мне казалось, ты немного умнее, — медик разочаровано вздыхает. Выражение его лица продолжает оставаться невозмутимым и холодным. Даже откровение о том, что Куки Синобу мертва, не заставило Альбедо дрогнуть. — Он ведь обещал отомстить… — Он сказал, что ты тоже что-то потеряешь, — поправляет его Альбедо. — Не вижу здесь ни намёка на месть. — Я просто не понимаю, кому и зачем понадобилось убивать мою сестру… — Позволь уточнить, — Альбедо, переживая, что его вопрос может вызывать у детектива триггер, отходит от края балкона и становится, опираясь спиной о стеклянную дверь. — Ты отдаешь себе отчет и понимаешь, что твоя сестра действительно мертва? — Да… я видел её тело… я был на похоронах… мы все были… кроме… кроме Сайно, — он стискивает зубы и сжимает руки в кулаках. — Тогда, скажи мне, Сиканоин Хэйдзо, с кем ты живешь? — С Куки Синобу. — Куки мертва. — Я… я живу один… — он опускается на холодную плитку и усаживается на пол на балконе, опираясь о железные перила. — Это ты хотел услышать? — Шизофрения, да? — Альбедо смотрит на него сверху вниз, продолжая сохранять отстраненность и холод во взгляде. — Можно сказать и так. — И ты одержим идеей найти убийцу Куки? Но, если ты уверен, что это Сайно, зачем тогда кого-то искать? — Мне пришлось надавить на Тигнари, чтобы вытащить из него информацию про Сайно… его лечащий врач и больница… Сайно работает преподавателем, поэтому я могу пойти в университет и сделать так, что его уволят. Имея компромат, я просто хотел заставить его говорить… не вышло. Конечно, я никуда не пойду и не буду портить ему жизнь, но… — То есть, фактически, ты поизмывался над Нари просто так? — Нет! Я люблю его, а Сайно убивает его… — Твоя история цепляет меня тем, что мне ужасно жаль вас четверых. Но ничего из этого тебя не оправдывает. — Я и не пытаюсь оправдаться, я… Я не могу, как они, просто жить дальше. А как же Куки? Как я могу продолжать жить, когда она там, в холодной и сырой земле… — Почему в твоем личном деле столько недочетов и дыр? Ты подделывал документы? — Не я… но — да… наши документы ненастоящие. Не только мои. Нари и Сайно тоже. — Хочу подвести итог, — Альбедо присаживается на пол напротив Хэйдзо, непроизвольно уложив руки на больное бедро, которое уже успело начать отдавать неприятным покалыванием. — Вы четверо начали рыться там, где не надо, по этому поводу ругались, плюс Нари ссорился с Сайно, поэтому ты решил, что нет ничего лучше, чем трахнуть его, когда он был отвергнут тем, в кого был влюблен. После этого вы с Сайно больше не ладите, Тигнари мучается каждый год и так будет до конца жизни, а ты живешь, потакая своим галлюцинациям и цепляясь за то, чего нет. Я ничего не пропустил? — … — Хэйдзо стискивает зубы и сжимает руки в кулаках. — Ты же понимаешь, как это все звучит со стороны, да? — Я не сумасшедший, — он запускает руки в волосы и сжимает у корней. — Я говорю правду… Я точно видел ту лабораторию. Я знаю, что они издевались над детьми… я чувствую, что они просто смеются надо мной и моими жалкими попытками… — Кто такие «они», Хэйдзо? — Я не сумасшедший! — в зеленых глазах проскакивает безумие. Хэйдзо вскакивает с места и цепляется Альбедо в плечи. — Я понимаю, что живу с Куки, которой уже давно нет в живых! Понимаю, что она лишь плод моего воображения, но… но это ничего не меняет! Я все равно люблю её и, пусть мои методы не очень, я доберусь до правды. Я заставлю Сайно говорить! — Хочешь, я заставлю его говорить? — Альбедо дёргает плечом, но сбросить руку Хэйдзо не получается. — Ты не сможешь… — Тебя же смог. — Сайно просто наврет тебе. — Да, верно, тогда почему думаешь, что он не наврет тебе? — Наврет… — Получается, что бы он ни сказал, кроме признания вины за убийство Куки, ты ему не поверишь? — … — Хэйдзо послабляет хватку и отводит безжизненный взгляд в сторону. — Ну и зачем ты тогда сделал это с Нари, раз результата это не дало? Знаешь, я сторонник того, что выражение «результат оправдывает средства» имеет место быть. Но в твоем случае… каков результат? — Я просто… — Просто эгоист, которому нравится то, что Тигнари на время становится зависимым от тебя. Это тешит твое самолюбие и, пытаясь оправдаться чем угодно, ты не упустишь ни единой возможности близости с ним. — Это не так… — А ещё, лелея свой эгоизм, ты отказываешься от лечения, ведь тебе плевать, что галлюцинации — это не шутки. Ты думаешь «ну я же ничего не делаю, я просто общаюсь с мертвой Куки», а по факту ты несёшь угрозу обществу. Такие, как ты, должны находиться на принудительном лечении в закрытой палате. Как думаешь, почему? — Я не несу никому угрозы! Да, я отказываюсь от лекарств, лишь бы иметь возможность снова общаться с Куки, но ничего больше! — Не несёшь угрозы? — Альбедо довольно громко фыркает, выдыхая через нос. Он берет детектива за ворот и придвигается к его лицу. — А когда ты принудительно взял Нари, то это была «не угроза»? Оправдываясь великой идеей поймать злодея Сайно, называя это «навязчивыми мыслями», прикрываясь тем, что ты, якобы, не имеешь времени… Это была не угроза обществу? А если завтра тебе покажется, что ещё кто-то что-то знает, значит, пойдёшь и любыми силами вытянешь из него инфу? Пытками и насилием. Это ведь «не угроза». — Ты утрируешь! Всё не так! — Нари просил тебя остановиться? — … — Хэйдзо впивается зубами в губу. — Это… это не имеет значения. — Правда? — Альбедо скользит рукой ему на шею, упирается коленями в пол и давит на Хэйдзо, вынуждая того отклониться назад. Детектив оказывается сильно прижат к железным перилам, рука Альбедо на его шее сжимается, не давая парню нормально дышать. — Что… что ты делаешь? — Сиканоин обхватывает его запястье. — Зачем ты это делаешь? — Думал тебя придушить. Нельзя? — наиграно наивной интонацией переспрашивает медик. — Нет… — Прости, но «это не имеет значения». Хэйдзо вздрагивает. Буквально минуту назад он сказал, что просьбы Тигнари остановиться «не имеют значения», и сейчас, конечно, Альбедо блефует, ведь он физически слабее, да и вряд ли стал бы, но холод в его глазах и уверенность в действиях заставляют Сиканоина задуматься. — Я… я не это имел в виду… — Вот как? — Альбедо отталкивается назад и вновь усаживается, опираясь о стену и скрестив руки на груди. — Мне нет дела до твоей шизы, а если и есть, то, очевидно, тебя это касаться не будет, но перестань совать свой нос туда, где тебя и в помине быть не должно. — Хочешь сказать, чтобы я перестал рыть под «N», ведь тогда твой дорогой брат окажется впутан? — Понятия не имею, о чем ты говоришь, но если ты посмеешь хоть пальцем тронуть моего брата, я тебе обещаю, что вскрою тебя в тот же день. — Прямая угроза… — детектив качает головой. — Это статья. — Хочешь со мной поиграть в эту игру? — Альбедо наклоняет голову в бок и вопросительно смотрит на парня. — В твоем личном деле куча дыр, ты изнасиловал Тигнари, ты страдаешь от галлюцинаций, а значит, не имеешь права работать в правоохранительных органах, ты копаешь под полицию, считая, что дело «N» было сфальсифицировано, мне продолжать? — Не нужно, я тебя понял. — Умница, — блондин поднимается и разворачивается. — Заходи в номер, будешь долго на холодной плитке сидеть, жопу простудишь и геморрой заработаешь. — И… и что будет дальше…? — Хэйдзо неуверенно поднимается на ровные ноги. — Ты пойдёшь и донесешь на меня…? Меня выгонят с работы и запрут в психушке? — Я не твой начальник, поэтому разгребать это все я не буду, — он пожимает плечами и присаживается на край кровати, где на подушке уже удобно умостился кот. — Тогда зачем ты вытащил из меня эту информацию…? — Сиканоин подходит к нему впритык, смотрит сверху вниз и глубоко дышит, пытаясь успокоить сердце, готовое разорваться на куски от того, с какой скоростью бьется. — Женщина, которая заведует приютом, приходила ко мне в больницу, когда я очнулся после операции. Она представилась моей мамой, спросила о самочувствии и ушла. Больше я её не видел, а от брата узнал, что наша мама числится пропавшей без вести, а эта женщина к нам отношения не имеет. Вот и вся причина. — Я тебе не верю, — Хэйдзо протягивает к Альбедо дрожащую руку. Мысли в голове начинают путаться, он знает, что должен избавиться от свидетеля, но совсем не хочет этого делать. Медик не несёт угрозы, даже если знает что-то, более того куда полезней будет пробовать использовать его в своих целях. Ладонь Хэйдзо ложится на плечо Альбедо. Нервы заставляют его дрогнуть и непроизвольно сжать руку, сдавливая чужое плечо. Равнодушие и холод в глазах медика раздражают, но причин избавляться от Альбедо у Сиканоина нет. Более того, незадолго до отъезда Куки заставила его пить лекарства. Из-за того, что он постоянно начинает пить таблетки, потом резко бросает, потом вновь резко начинает и так по кругу, он уже давно потерял ощущение реальности. — Я ведь знаю, что ты мне ничего не сделаешь, — медик сбрасывает его руку со своего плеча. — Ты не убийца, Хэйдзо, ты просто запутался. Мой брат научил меня понимать других. Пусть я и не обязан входить в чужое положение, но всё же… — Ты не поймёшь… никто не поймёт… Ещё с рождения я уже был не такой, как вы все… — Неважно, — Альбедо качает головой. — Это неважно, Хэй. Каждый из нас имеет свою предысторию и каждый по-разному переживает одни и те же события. Тебе пришлось тяжело, но это не значит, что ты должен отбросить человечность, хвататься за то, чего на самом деле нет, и идти по головам, пытаясь достичь цели, которая ничего тебе не даст. — Не хвататься за то, чего нет? — он усмехается. — Это говорит мне человек с раздвоением личности? Тот, кто цеплялся за свою вторую личность, чтобы пережить самые тяжелые периоды в жизни? Ты такой же эгоист, как и я! Ты заставлял его страдать, потому что самому тебе было страшно! Вот и мне страшно! Я не хочу отпускать Куки. Я не хочу оставаться один! Слова про Флео проходятся ножом по сердцу Альбедо. Ему неважно, откуда Хэйдзо узнал, плевать, что сейчас тот говорит на эмоциях, ведь, по факту, он прав. Медик не помнит всего, но той записи, что он нашел в своем телефоне, где Флео обращается к нему и прощается, вполне хватило, чтобы сейчас Альбедо принял слова Хэйдзо за истину. Проглотив боль и обиду, медик обращается к детективу: — Да, верно. Я просто эгоист. И ты тоже. Все люди эгоисты, это нормально, вот только мой эгоизм не причиняет боль другим людям. Я не одержим, не пытаюсь найти что-то, держась за призрачное нечто, наплевав на чувства других. — У меня никого не осталось кроме Куки. Я не отпущу её. И убийца не окажется не наказанным. Ничто не останется неотмщенным. Я засажу за решетку всех, кто причастен. — И себя не забудь, — Альбедо немного задирает голову. — Ты ведь тоже причастен. — Я нужен только Куки… только она понимает меня… только… — Когда ты случайно оговорился про Куки в участке, то Тигнари и Сайно сделали так, чтобы найти инфу о её смерти было очень непросто. По сути, они стащили из базы довольно важную инфу. И все из-за того, что не хотели, чтобы кто-то нашел Куки. Это мне сказал Сайно. Они позаботились о тебе и твоей безопасности. — Неправда… это неправда… Они бросили меня… Как и Куки… она тоже бросила меня… Как и родители… Как и вы все… Меня всегда все бросают… только Куки вернулась, и я не отпущу её… Вы все мне не нужны… никто не нужен… но она заслуживает того, чтобы её убийца сел. Ненавижу… — Только не думай, что это что-то изменит. Альбедо, переступая через обиду, боль и чувство личной неприязни, обнимает Хэйдзо, прижав к себе. Он думал, что детектив оттолкнет его, но, к удивлению, Сиканоин обнимает в ответ, комкает ткань на кофте Альбедо, сжимая руки чуть ли не до хруста. Хэйдзо дрожит. Так сильно, будто бы ему не хватало этих объятий далеко не один год. Альбедо отводит взгляд в сторону. Внутренний протест и обида за Тигнари не дают ему проникнуться к Сиканоину чувствами, но видеть человека таким, осознавать, что он живёт прошлым и цепляется за то, что никогда не вернётся, больно. — Успокойся… — Альбедо аккуратно гладит его по волосам, пока тот рыдает ему в плечо. — Обычно стадии принятия проходят быстрее… Куки умерла, когда тебе было 16… теперь тебе 21… может, пора отпустить её и жить дальше? Думаешь, она была бы рада видеть то, во что ты превращаешься? — Альбедо!!! — в номер буквально влетает Сяо. Заметив, что медик в порядке, Алатус облегченно выдыхает, а блондин лишь вопросительно смотрит на него, сведя брови к переносице. — Как он?! — вслед за Сяо в номер забегает Венти, и выражение лица Альбедо становится ещё более озадаченным. — А… э… — Сяо поднимает взгляд вверх, пытаясь найти объяснение своему внезапному визиту посреди ночи. — Да я уже привык, — блондин лишь хмыкает. — В этом мире стучать умеют только стукачи, хотя им как раз лучше было бы обойтись без стука. — А что вообще происходит? — адвокат с непониманием смотрит, как Альбедо обнимает и гладит плачущего Хэйдзо, который ни на секунду не хочет оторваться от чужого плеча. — Ребенка вашего успокаиваю, — усмехается медик. — А у вас как дела? — Ты довёл его до слез…? — Венти медленно подходит и присаживается рядом. Он кладёт ладонь на спину Хэйдзо и невесомо поглаживает. — Да, доводить детей до слез я, кажется, умею даже лучше, чем вскрывать трупы. Надо будет как-нибудь попробовать вскрыть плачущего ребенка, это должно быть будет моя лучшая работа. — Расскажете, что случилось? — Сяо садится рядом с Венти и закидывает ногу на ногу. Уже «на автомате», но этот жест вызывает у адвоката и медика смешок. Некоторые их привычки перешли к Сяо. — Родился Хэйдзо, а через двадцать один год мою одежду испачкали в сопли и слюни, — подводит итог Альбедо. Прижимая голову Сиканоина к своему плечу и продолжая гладить его по затылку, Альбедо слабо качает головой, как бы пытаясь сказать Сяо и Венти, что сейчас не время для разговоров. Алатус понимающе кивает, а Венти опускает взгляд. «Он хочет достичь своей цели… отомстить за сестру… — думает медик, смотря Алатусу в глаза. — Сильно ли он отличается от Скара…? Скар убивал. Плевал на то, хороший человек перед ним или плохой, на семьи этих людей, на их светлые стороны. Просто хладнокровно убивал. Хэйдзо же — не убивает. Не прощу его за Тигнари, никогда не пойму и ни одна причина в мире не станет оправданием, но настолько ли он ужасен…?» Сяо поворачивает голову и с сочувствием смотрит на плачущего на плече Альбедо Хэйдзо.