***
Сегодняшний день снова в разъездах, но на этот раз выбор пал на детский дом семейного типа Каэдэхар. Сяо не так много знает о них, поэтому с трудом представляет, можно ли верить на слово этим людям, ведь просто так Кадзуха из дома не сбежал бы. С другой стороны, этот детский дом также связан с Фатуи, а сбегал Кадзуха именно от Фатуи. С порога его встречает пожилая женщина. Она одета довольно просто и обычно, в ее поведении Сяо не замечает ничего подозрительного или смущающего. Как только он проходит в дом, она проводит его на кухню, угощает чаем, а потом, закрыв дверь, чтобы дети ничего случайно не услышали, усаживается напротив Алатуса. — Чем я могу Вам помочь, детектив? — ее небесно-голубые глаза смотрят на Сяо с легкостью, спокойствием и теплом. — Совсем молодой, а уже следователь… опасную Вы работу выбрали, юноша. — Вы могли бы рассказать мне про одного из Ваших подопечных. Его имя Авис, и вот его фото, — на своем телефоне Алатус показывает ей фотографию психиатра. — Он попал к Вам примерно тринадцать лет назад. — Ох, да, только не к нам, а к нашим старшим детям, — поправляет его женщина. — Наш приют существует уже давно. Он существовал еще до того, как добрая госпожа Розалина взялась его спонсировать. Условно говоря, все мы — когда-то брошенные родителями дети. И все мы, из поколения в поколение, принимаем к себе таких же брошенных. — А госпожа Розалина начала спонсировать Ваш приют примерно восемнадцать лет назад, да? — Верно… поговаривают, что ее ребенок к нам попал, поэтому она и взяла покровительство детского дома на себя. Она была очень мягкой и доброй женщиной… Жаль, что ее постигла такая участь. — Знаете что-то о ее смерти? — Сяо постукивает пальцем по стакану. — Не больше, чем Вы, детектив, — женщина слабо смеется. — Я понятия не имею, кому Розалина могла перейти дорогу. Она была прекрасным и светлым человеком. — Так, Вы можете рассказать что-то про мальчика? — напоминает, опустив взгляд на фото на экране. — Хотя, конечно, сейчас он уже не мальчик… — Я узнала о том, что мои старшие дети подобрали ребенка уже после того, как они выехали за границу, — она пожимает плечами. — Я не злюсь на них или еще что, но этого человека я видела только на фотографиях и видеозаписях. — Они не рассказывали, как он попал к ним в дом? — Ох… — она вздыхает и с опаской смотрит на Сяо. — Детектив, если я расскажу Вам правду, то меня не посадят за сокрытие преступления…? У меня сейчас одиннадцать детей, и… если меня заберут… — Этот парень — мой друг, — Алатус прячет телефон в карман. — И здесь я просто потому, что хочу знать правду о том, что с ним произошло. Я не провожу официальное расследование, не вызываю Вас на допросы, не пришел сюда с ордером… Все, что Вы скажете, я буду использовать в сугубо личных целях. Осуждать Вас и идти писать заявление на Вас я не буду. Можете говорить правду. Алатус пробегается взглядом по уютной маленькой кухне: светлые занавески, чистая мебель, кошачья миска у порога. Этот дом кажется ему чем-то вроде домика у бабушки в деревне, хоть у него такого не было, но именно такие ассоциации сами приходят в голову. Детский смех за дверью, лай собаки во дворе, запах домашней выпечки и свежего чая — все это наводит на мысли, что детям здесь хорошо, а это главное. Он не может поверить, чтобы такой человек совершил что-то настолько ужасное, что его есть за что посадить. — Что ж… — женщина глубоко выдыхает и опускает голову. — Когда я спросила у них, откуда они взяли мальчика, то они ответили, что их знакомый человек спас ему жизнь, а когда ребенок пришел в себя, то ничего и никого не помнил… — И поэтому они забрали его к себе? — Вы только не осуждайте… но… моя дочь очень хотела забеременеть, но не могла… а когда узнала про этого мальчика, то сразу попросила отдать его ей. Я знаю, что это неправильно, что у него тоже есть родители, но… но разве хорошие родители допустили бы то, что с ним было… — Знаете что-то о его состоянии? — Мм… — женщина качает головой. — Тот, кто сделал это с ним… это не человек, детектив… и даже не животное. Я не могу подобрать слова, чтобы описать, потому что не знаю, кто способен на такое зверство. Мальчик остался жив, и это чудо… моя дочь не хотела ничего плохого, она просто хотела иметь ребенка… конечно, он уже был подростком, но, похоже, что он был с задержкой развития… думаю, это неудивительно. — … — Сяо прикусывает губу и хмурится. «Все сходится… я не говорил ей, что у Ави какие-то отклонения, но она это знает. Плюс, ее слова подтверждают, что ребенок был в тяжелом состоянии. Это совпадает с фотографиями по делу Валефора… И амнезия тоже сходится. Ее дочь, по сути, похитила чужого ребенка и увезла за границу, это преступление, и сейчас она признается мне в этом… не вижу смысла лгать…» — Она дала мальчику имя Авис. Каэдэхара Авис… я помню это, потому что он очень похож на ангела, и такое имя ему подходит. Моя милая дочь не хотела ничего плохого… она просто хотела вырастить мальчика и помочь ему выйти в жизнь… Хоть она и забрала его от родителей, но… детектив, пожалуйста, поймите… — Я понимаю, — спокойно отвечает Сяо, заметив, как женщина начинает паниковать. — И не обвиняю Вашу дочь. Конечно, она не имела права, по сути, похищать его и сбегать с ним, тем не менее, она спасла ему жизнь… кстати, просто так вывезти ребенка — та еще задача. Кто ей помогал? — Я не знаю, я ведь говорю, что узнала о ребенке уже после того, как дочь выехала… — Можете подробно припомнить состояние мальчика? — Хм… — она нервно перебирает пальцами край рукава домашнего халата. — Я его не видела сразу, но дочь говорила, что до отъезда она дни и ночи провела в его больничной палате, потому что он не ходил… она сказала, что он был сильно избит… когда он приходил в себя, то дергался от каждого шума, много плакал и истерил, если к нему прикасался кто-то, кроме врача. Думаю, в той семье, откуда он попал в больницу, его били. Возможно, не только били, потому что мужа дочери он боялся даже после их переезда… мальчик явно получил сильную травму… — Где я могу найти Вашу дочь? — Сяо достает телефон, чтобы записать адрес. — Она погибла… ее муж и его ребенок от первого брака тоже погибли… — тихо отвечает она. — Несчастный случай… но все эти годы они жили за границей, поэтому здесь вы бы все равно их не нашли… после смерти их тела были переданы нам… так что покоятся они на городском кладбище, но вряд ли это поможет Вашему делу. — Соболезную… Давно это произошло? — Чуть больше года назад… «То есть перед тем, как Ави сюда переехал, — мысленно подводит итог Алатус. — Получается, переехал, потому что никого не осталось…» — Я понял. — Сяо встает из-за стола. — Спасибо за гостеприимство, но мне уже пора. — Конечно-конечно, — женщина отходит к кухонному столу и быстро собирает в бумажный пакет булочки и пирожки, которые успела приготовить с утра. — Вот, возьмите, — она всучивает пакет Алатусу в руки. — А… э… спасибо, конечно, но не нужно, я… — Не отказывайтесь, Вы такой тощий… — она качает головой. — Совсем мама не кормит. Такой молодой, так что Вам надо хорошо питаться. Сердце сжимается от боли от упоминания матери, которая ни разу не позвонила, чтобы узнать, как у него дела, и жив ли он вообще, учитывая смертность от вируса. На его звонки она тоже не ответила, но для себя он несколько раз ездил домой просто чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Видя женщину в окно он понимал, что переживать не о чем, а вместе с тем понимал, что она по-прежнему не готова принять его, как своего сына. Дальнейший путь лежит в сторону бара Дилюка. Время поджимает, а на вечер еще запланирована встреча с Син Цю, которую журналист предложил провести у него дома, а Сяо согласился, потому что не было ни сил, ни времени на раздумья. Сейчас бар не работает, что неудивительно, учитывая запрет на массовые мероприятия. Все кафе и рестораны работают в ограниченном режиме, а Дилюк и вовсе решил временно закрыть заведение. Он встречает Сяо у двери, жестом приглашает присесть за барную стойку, а сам, как обычно, протирает стаканы. — Они ведь и так чистые… — проговаривает детектив, наблюдая за действиями бармена. — Меня это просто успокаивает, — тот пожимает плечами. — Ты не заболел, хотя в «Ордене» бываешь часто? — с неким недоверием Алатус смотрит на его шею, выискивая следы. — Не так уж и часто я там бываю, — со вздохом отвечает тот. — С тех пор, как Флео ушел, мне там делать нечего. Я не такой умный, как он, поэтому просто переложил все на Итэра, которого Флео подготовил. Я это просто имя на бумажке, а по факту всем заведует Итэр, ибо меня всякие эти дела научные мало интересуют. — Удивлен, что вы с Флео так сдружились, при том, что вы разные, — не подумав, он озвучивает мысли вслух. — Я любил его, и этого достаточно, чтобы я следовал за ним, — спокойно отвечает тот. — Он был моим близким другом, так что не вижу причин не составить ему компанию в его работе. — Извини, если задел… я не хотел. — Не задел, — равнодушно отвечает тот. — Мне всегда грустно его вспоминать, и неважно, в каком контексте. А в «Ордене» сейчас тот, рядом с кем мне тяжело находиться, поэтому я там и не обитаю. — Альбедо, да? — Да. Знаешь, когда у человека кто-то умирает, если он хочет поговорить с тем, кого утратил, то идет к нему на могилу… Возможно, если бы мне было куда пойти, то и встреча с Альбедо так не давила бы, но мне некуда. Флео никогда не жил, у него нет могилы, после него нет кучки пепла в красивой вазе, его просто словно и не было… и куда мне обращаться, чтобы тешить себя надеждой, что он «сверху» слышит меня? Верно, никуда. Ладно, — Дилюк вздыхает и убирает стакан на полку. — Вряд ли ты пришел поговорить о Флео, так что я во внимании. — Можешь рассказать мне, что случилось с Рэйндоттир? — Флео ее убил, — равнодушно отвечает бармен. — Если вдруг захочешь найти ее тело, то поверь мне на слово, ты не найдешь. — Ясно… Он рассказывал тебе что-то о ее учениках? — Конкретно слово «ученик» он, кажется, не использовал, — Дилюк поднимает взгляд вверх. — Может, говорил что-то про последователей или преемников… но я не вспомню уже. — А был в «Ордене» кто-то, кто яро разделял ее идеалы? — Ну, мой не самый умный брат, — пожимает плечами Дилюк. — Но после того, как Венти защищал его на суде, да еще и замял дело по поводу покушения на убийство, он точно не стал бы творить какую-то хрень, если ты его подозреваешь в чем-то. — Хм… — Сяо опускает голову. — И тут тупик… — А что конкретно ты ищешь? — Я могу посмотреть архивы «Ордена»? Хочу понять, кем работал господин Вейс, а также найти записи о сотрудниках лаборатории, в которой случился пожар. — Итэра попроси, — Дилюк ставит на стойку два стакана. — Составишь компанию? — Немного только… — Сяо наблюдает, как бармен, еще не получив его утвердительный ответ, наливает в стаканы виски. — Итэр тебя проведет, да и архивы покажет. И с его вычислительными способностями он может тебе даже найти нужный архив. На это у него явно уйдет меньше времени, чем если ты решишь искать все сам. — Он не откажет? — Алатус поднимает бокал и смотрит на темную жидкость на дне. — Не откажет, если четко поставишь задачу. Он тупит с тех пор, как Флео дал ему больше свободы, — бармен делает глоток и слабо усмехается. — Глупый Флео… — Что значит «дал больше свободы»? — Раньше он полностью подчинялся программе, которую прописала Рэйндоттир. Он знал тысячи комбинаций фраз и действий, знал и ответы на них, поэтому мог вести себя полностью как человек. Вернее, он мог полностью имитировать человека. Он смеялся, когда все смеются, улыбался, когда улыбаются, отвечал на поцелуй, принимал ласку и отвечал на нее… В общем, он был просто обучен определенной модели поведения и сотням тысяч различных фраз. Эдакий идеальный искусственный человек… либо просто кукла. Думаю, если бы Рэйн пустила такое в массовое производство, то могла бы стать миллионершей, но она умолчала об этом изобретении. — Не хотел бы я застать то время, когда подобные Итэру «куклы» будут в массовом производстве… страшно представить, чем их заставят заниматься, — детектив ставит пустой стакан. — Не без этого… думаю, они пользовались бы популярностью в секс-индустрии, — Дилюк слабо усмехается. — Хотя я тоже не хотел бы… их схожесть с людьми слишком впечатляет. — Флео перепрограммировал Итэра? — Фатуи хотели убрать главу «Ордена», но почему-то они решили, что главой является Итэр. ИИ или нет, но он заперт в теле человека, поэтому, когда его ранили, тело пострадало, а вместе с ним пострадал и ИИ. Пришлось временно отключать все и вытягивать тело с того света. Итэр очнулся после комы все тем же запрограммированным податливым и обученным быть «удобным». Флео сказал, что не может на это смотреть, поэтому он стер все, что посчитал ненужным, а потом заново обучил Итэра взаимодействию с людьми. Из-за того, что Флео всегда говорил четко и по делу, Итэр привык понимать только четкие задачи. Причем, сначала он понимал все буквально… как сейчас — не знаю. Если ты четко сформулируешь свою просьбу, то он тебе поможет… — Он не умеет отказывать? — Алатус упирается локтями в барную стойку и подпирает голову ладонями. — Уже умеет… Кажется, это — заслуга того психиатра. Удивительно, что ИИ тоже нуждается в психотерапии, аха… жестокий мир, получается, — мужчина осушает стакан и выдыхает. — Может, даже хорошо, что Флео ушел… ведь он улыбался… — Ты знаешь что-то про «того психиатра»? — Его зовут Валефор, его сетчатка глаза есть в базе «Ордена», поэтому — да, знаю. Сейчас ему 26 лет, он ходит под именем Авис, но на самом деле он Вейс Валефор, погибший тринадцать лет назад. Я знаю это с того момента, как Итэр дал ему карту для перемещения внутри здания «Ордена». Это была карта Валефора. У Итэра в правом глазу стоит сканер, он может видеть температуру и прочее. А еще он может сканировать человека и сразу находить информацию про него, если эта информация есть в базе «Ордена». Увидев Ависа, он сразу понял, что это Валефор, Итэр никогда не ошибается. — То есть, чтобы легко найти информацию про господина Вейса, мне нужно показать его фото Итэру? — уточняет Сяо. — Да, либо четко и правильно объяснить, что и кого именно ты хочешь найти, и он найдет тебе и из объяснений. Бармен наливает себе очередной стакан виски и практически залпом его осушает. Сяо морщится, представив, как горячий алкоголь неприятно горчит и обжигает горло. — У тебя еще вопросы? А то у меня планы на вечер, — бармен постукивает указательным пальцем по бутылке. — Большие планы… — Может, тебе к психологу сходить? Кажется, раньше ты столько не пил. — Раньше и трава была зеленее, — хмыкает бармен. — Если ты закончил, то оставь меня одного. Добавить мне больше нечего. — Хорошо, — Сяо выходит из-за барной стойки. — Спасибо… Ты очень помог. — Аха… ага. «Теперь — к Син Цю… — детектив быстрым шагом направляется к автомобилю. — Лишь бы не забыть ничего…»***
Уложив психолога спать, Скарамучча аккуратно целует его в лоб, укрывает одеялом и, пожелав спокойной ночи, на носочках выходит из комнаты. Сегодня — первая ночь, когда Нигредо попросил позволить ему поспать одному. Слишком тяжело и страшно, но он искренне хочет избавиться от этого давящего ощущения, и снова дышать спокойно. Брюнет прислоняется спиной к стене в коридоре. Взгляд прикован к черному худи на вешалке. «Какова вероятность, что сегодня Нигредо будет спать спокойно, и у меня есть время ускользнуть из дома? — он прикусывает губу, пытаясь найти в памяти воспоминание о том, где в старой квартире лежит респиратор и парик. — Скорее всего, всё изъяли при обыске…» Скарамучча вздыхает и сползает по стенке вниз, согнув ноги в коленях. «Третий ученик для меня очевиден, осталось только найти способ выйти из дома… если я сейчас уйду и оставлю Нигредо одного, а он проснется и словит паничку, то вся терапия пойдёт по пизде… А если я не уйду… Может, попросить Кадзуху…?» Выдохнув, он поднимается на ровные ноги и идет в кухню, где горит свет, потому что юноша готовится к вступительным экзаменам. — Казу, могу я тебя попросить…? Каэдэхара отрывается от монитора и медленно переводит взгляд на Скарамуччу. Алые глаза смотрят с немым вопросом. — Мне нужно уйти буквально на два часа, ты мог бы в это время посидеть около комнаты Нигредо, и если вдруг он проснется и начнёт паниковать, то успокоить его? — А ты куда? — В «Орден», — холодно отвечает, опустив взгляд в пол. — Незаконченное дело… — Если господин Нигредо проснется, то так ему и сказать? — Нет, скажи ему, что я вышел в магазин, а мне просто быстро напиши, я брошу все дела и примчусь. — Вышел в магазин ночью… сладенького захотелось? — с сарказмом спрашивает юноша. — Так… ты поможешь или нет…?