Он ожидал, что они будут прятаться месяцами подряд, как только прибудут, и он снова будет в здравом уме. Он был невероятно зол на Кенни: как за то, что тот увез его и мать из Элдии без их прямого разрешения, так и за то, что накачал Леви наркотиками, чтобы он не так сильно протестовал. Он не мог вспомнить, в какой момент поездки на полицейской машине на склад Эрмиха Кенни накачал его, и мог только надеяться, что это было не тогда, когда он все еще был с Петрой.
Кенни не был готов поделиться информацией, когда они прибыли. Частный самолет доставил их в маленький городок рядом с заброшенной взлетно-посадочной полосой недалеко от Либерио. У них были документы о гражданстве, откуда — Леви мог только догадываться, но они были законными.
В последующие дни он хотел вернуться в Элдию. Он не мог просто встать и сбежать. У Леви там была своя жизнь. У него была работа, жена, которая, вероятно, томилась в тюрьме за его действия, брат, который, возможно, ненавидел его, но, тем не менее, оставался братом, сестра, которая зависела от него… любовник, которого… После этого он перестал думать об Эрене. Он не мог думать о нем. Он все еще любил его, и очень сильно, но предательство с его беременной женой было слишком тяжелым испытанием даже для Леви.
У Кенни на все был ответ.
Работа была работой. Эрвин нашел бы кого-нибудь на замену Леви, возможно, кого-то не такого надежного, каким Леви всегда был, но, тем не менее, он заменил бы его. Такова была природа работы. Подошло бы любое теплое тело, и Леви не должен так высоко думать о себе как о незаменимом. Первый Республиканский Банк Элдии не обанкротился бы внезапно из-за исчезновения их звездного аудитора. Кроме того, действительно ли он хотел вернуться к бесконечным сплетням, которые преследовали его в этой дерьмовой компании? Теперь все должно было быть еще хуже, после того как он был арестован и разоблачен вместе со своей женой за мошенничество с браком и гражданством. Что касается Леви, он всегда мог найти другую работу, здесь, в Марли, в Либерио, где он был бы свободен от оков своего фиктивного брака и бесконечной погони за желанной грин-картой. В кои-то веки он мог наконец повесить свой крест и перестать быть Сизифом, катящим валун на самый крутой холм в девятом круге ада за то, что осмелился пожелать лучшей жизни своей семье.
Его жена? Петра была дочерью одной из самых богатых и могущественных семей во всей Эльдии. Она выйдет из тюрьмы еще до того, как они приземлятся в Либерио. Кенни заверил его, что у него есть инструкции, которые он оставил своим заместителям в Митрасе. Она останется в тюремной камере на ночь, а после они передадут ее отцу. То, что она сделает с собой после, не должно касаться Леви. Она была взрослой женщиной — ему не нужно было постоянно проверять ее, чтобы спасти. Петру не нужно было спасать.
Он не знал, что Кенни планировал для Фарлана и Изабель; только то, что старик пообещал, что не оставит их в подвешенном состоянии. Позже, когда Леви окончательно отказался от идеи вернуться в Элдию и устроился на новую работу в Либерио, чтобы содержать странную новую семью, с которой он внезапно снова оказался, он узнал, что мама вкладывала деньги, которые он посылал им ежемесячно в течение многих лет, в обеспечение того, чтобы Фарлан смог купить себе и Изабель грин-карты, в чем Леви отказывал себе в течение многих лет. Кенни все организовал, но каким образом, Леви так и не узнал.
Всего несколько недель спустя их деньги были возвращены вместе с репарациями Подполью, когда королевское правительство изменило свою жесткую позицию по отношению к подземным жителям. Появились новости о готовящемся перевороте, зачинщик которого так и не был по-настоящему раскрыт. Леви и наполовину не понимал, что произошло.
Фарлан добросовестно писал ему, информируя о событиях. Леви не заботился о перевороте. Только о том, что ответом королевского правительства на его предотвращение было снятие блокад на выходах и работа по реабилитации семей, десятилетиями угнетаемых их насильственным заключением в этой лишенной солнца пещере.
Существовали даже планы строительства нового города в самом штате Сина, недалеко от Митраса, чтобы переселить подземных жителей на поверхность. Закон о возмещении ущерба гарантировал, что лица, страдающие недугами, получат надлежащую медицинскую помощь, молодежь пойдет в хорошие школы, а лица трудоспособного возраста получат рабочие места.
Фарлан работал в совете, планируя и строя новый город для подземных жителей, и не раз в своих письмах он намекал, что все это — переворот, изменение позиции правительства, вся программа реабилитации и репараций, черт возьми, даже строительство этого нового города — это все произошло из-за Леви. Однако, когда Леви требовал от него подробностей, выходящих за рамки того, что тот мог найти в международных новостных разделах либерийских газет, Фарлан был нехарактерно сдержан.
Леви нашел себе новую работу в небольшом местном банке в качестве бухгалтера филиала. Мама еженедельно посещала больницу для лечения остеомаляции и множества других заболеваний легких, которые она подхватила из-за жизни в Подземном Городе. И хотя у Кенни было достаточно денег, чтобы тратить их на содержание, Леви не собирался снова становиться бесполезным содержанцем. На этот раз он внесет свой вклад в благополучие их семьи.
Кенни дразнил его, что жизнь, которую он прожил с Петрой, сделала его мягкотелым, особенно когда тот с трудом учился ездить на байке, потому что водить машину было идиотским занятием в ужасном движении бампер к бамперу в час пик в Либерио, а автобусы и поезда не доходили до маленького города, в котором они жили. Леви хорошо это перенес. К тому времени он смирился с вынужденным переездом, ибо что еще оставалось делать, кроме как принять эти изменения? Не то чтобы противоречить Кенни и его планам относительно их маленькой семьи было сродни тому, чтобы биться о кирпичную стену. Кенни был непоколебим, когда хотел, и не позволял Леви вернуться к дерьмовой жизни, которую тот устроил для себя в Элдии.
Странным, окольным путем Леви понял. В конце концов, Кенни тоже его понимал. Может быть, над любым другим, кто когда-либо заявлял, что понимает, через что Леви прошел ради своей семьи. Может быть, даже из-за… Нет, он бы туда не вернулся.
Итак, жизнь в Либерио текла своим чередом.
Мама дразнила Леви за интерес ее врача к нему всякий раз, когда он сопровождал ее на осмотры. Доктор Оньянкопон был неизменно вежлив, довольно красив и общителен — совсем не похож… на Эрена — на самом деле, Леви должен был бы сейчас произнести его имя; прошли месяцы с тех пор, как они покинули Элдию.
Однако Леви это не интересовало. Он не знал, что произошло с его браком с Петрой, был ли он аннулирован в тот момент, когда их арестовали, и он не спешил бежать в элдийское посольство, чтобы выяснить это. Он ни за что не хотел водить этого человека за нос, когда у него все еще было так много багажа, от которого ему нужно было избавиться за всю испорченную жизнь. И… ну, он не знал, сможет ли он когда-нибудь забыть то, что было у них с Эреном, сможет ли он когда-нибудь забыть этого мужчину. Он все еще любил его, даже если отказывался слышать его имя от кого бы то ни было.
Это не помешало Фарлану еженедельно держать его в курсе. На фоне его бессвязных историй о том, как Изабель поступила в респектабельную среднюю школу (она не совсем такая дурочка, как мы все думали, Леви! Она даже поступила в женскую среднюю школу Сина, и тоже на стипендию!), о его работе по восстановлению жизни их друзей, которые вместе с ним ушли из подполья, об изменениях в элдийском обществе, поскольку правительство работало над искоренением многолетних системных злоупотреблений и предрассудков в отношении подземцев, у Фарлана всегда было несколько строк, чтобы рассказать ему об Эрене.
Точнее, о его отсутствии.
Потому что казалось, что Эрен исчез с лица планеты после ночи ареста Леви. Фарлан сказал, что были новости о высокопоставленной семье и друзьях Эрена, и если бы Леви потрудился прочитать колонки газетных сплетен, он бы знал, что развод Эрена и Микасы Йегер состоялся где-то в сентябре, когда Микаса Азумабито взяла опеку над их маленьким сыном, что нет, королевское правительство не передало бразды правления семье Йегер, как только выяснилось, что Дина Фриц-Йегер живет в Тросте. Однако Ури Рейсс приветствовал свою старшую сестру в Митрасе, и появились новости о том, что Дина и ее старший сын Зик вернутся в Марли. Однако здесь они были символическими членами королевской семьи, ничего похожего на абсолютного монарха Ури в Эльдии не было.
Но об Эрене? Новостей не было. Казалось, он прекратил свое существование, даже когда Леви написал своим друзьям из банка, чтобы узнать, что случилось с его молодым протеже. Эрвин сказал ему, что Эрен подал заявление об увольнении, сославшись на проблемы дома, но больше ничего не сказал. Это, конечно, раздражало Леви, потому что теперь он не только рассказал об Эрене другим людям — людям, которые догадывались о масштабах их отношений, если последующие междугородние телефонные звонки Майка и Ханджи, наполненные шутками о том, что босс и подчиненный занимались сексом в офисе Леви вообще считались. Он также сказал, что у него все еще есть нечто большее, чем мимолетный интерес к своему бывшему парню.
— Леви, тебе действительно не обязательно работать сверхурочно, — сказал мистер Грайс, управляющий банком, расправляя свое пальто. Сразу за высокой стойкой, где Леви опустошал кассы кассиров, чтобы перенести их в хранилище, поскольку он уже закончил с балансировкой их платежных ведомостей, двое детей мистера Грайса терпеливо ждали своего отца. Младший сын, круглолицый светловолосый мальчик по имени Фалько, весело помахал Леви.
— Счастливого Рождества, мистер Аккерман, сэр! — крикнул он.
Леви улыбнулся, слегка приподняв уголки губ, и кивнул в ответ на его поздравление. Банк закрылся сегодня рано в канун Рождества, и они с мистером Грайсом были единственными, кто остался навести порядок, положить наличные в хранилища, отправить чеки в расчетную палату и закрыть отделение на праздники. Они снова откроются только после Дня подарков.
Кольт, старший сын Грайса, толкнул локтем своего брата, когда Фалько остался сидеть в зоне ожидания.
— Продолжай. Папа сказал, что нам нужно передать мистеру Аккерману его подарок.
— О, вам совершенно не стоило этого делать, — запротестовал Леви, когда Фалько послушно достал коробку из массивного бумажного пакета, который держали двое мальчиков, и подбежал к высокой стойке, с размаху поставив ее на мраморную столешницу.
— Чепуха, — сказал мистер Грайс. — Сколько раз тебе приходилось присматривать за этими мальчиками, пока я выполнял дурацкие поручения этой сучки Елены…
Он покачал головой. Недовольство мистера Грайса их суровой руководительницей отдела было легендой в их филиале, и не в последнюю очередь потому, что карьерный рост Грайса был сорван обвинениями его босса в нецелевом расходовании средств. На самом деле, когда Леви был принят на работу, филиал проходил тщательную проверку из-за обвинений. Леви провел большую часть расследования, чтобы помочь попавшему в беду менеджеру филиала. В конечном счете было установлено, что недостающие средства поступили на правильные счета. Их система просто не отслеживала транзакции в результате масштабного сбоя, за которым последовала ненадлежащая обработка усеченных транзакций. Леви хотел помочь головному офису отследить больше недостающих средств, но это больше не было его работой. Он предположил, что Центральный Валютный Фонд Марли в любом случае нанял бы своих собственных судебных аудиторов, расследующих этот вопрос. Грайс даже сказал, что один из аудиторов приедет после праздников, чтобы взять интервью у Леви о том, как он провел расследование для их филиала.
— Спасибо, сэр, — сказал Леви, выходя из-за высокой стойки, чтобы взъерошить волосы Фалько. — И спасибо, Фалько. Счастливого Рождества тебе и Кольту тоже.
— Папа, может, нам подвезти мистера Аккермана? — спросил Кольт, выглядывая в запотевшие окна филиала. — Похоже, идет снег.
Мистер Грайс искоса посмотрел на Леви и покачал головой.
— Я надеюсь, ты не планируешь ехать на байке в такую погоду, Леви.
— Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне. Скоро должен приехать мой дядя. У него есть машина… ну, во всяком случае, я думаю, что она у него есть. И если он не приедет, я возьму такси…
— Папа, смотри! — воскликнул Фалько, подбегая к главной двери и прижимаясь руками и лицом к стеклу. — Там… процессия! Это рождественская процессия, папа? — Он взволнованно повернулся к Леви. — Мы сможем посмотреть парад на нашей улице в канун Рождества! Ты должен прийти посмотреть!
Мистер Грайс поспешил к запертой двери, возясь со своими карточками-ключами, чтобы отпереть ее.
— Это… о, это не рождественская процессия, Фалько. Смотри, это эмблема королевы. Не говори мне, что ты забыл. Мы недавно повторяли это для твоего экзамена по гражданскому праву после каникул!
— Они останавливаются здесь! — объявил Фалько.
Мистер Грайс распахнул дверь, и Леви увидел, как на подъездной дорожке перед их филиалом остановился массивный длинный лимузин. Хм. Таким образом, местная королевская семья вызывала у своих граждан ту же помпезность и волнение, что и члены королевской семьи в Элдии.
— Фалько, веди себя прилично! — прошипел Кольт своему брату, когда помощник вышел из лимузина через переднюю пассажирскую дверь и открыл заднюю.
Леви поспешил в дальнюю часть офиса, где мог спрятаться в хранилище, чтобы ему не пришлось присутствовать, пока Грайс разбирался с этими важными персонами. Он понятия не имел, почему королевская семья Марли могла захотеть посетить их филиал. Они были в стороне и обслуживали в основном рабочих с низким доходом, живущих на окраине Либерио. Не похоже, чтобы здесь что-то было, если только сама королевская особа не вкладывала деньги в Свободный Банк, в таком случае, почему бы ей просто не послать какого-нибудь лакея, чтобы тот занимался банковскими операциями за нее? Разве у членов королевской семьи не было помощников, которые делали бы это за них? В любом случае, Леви не задерживался здесь, чтобы это выяснить. Он почти ничего не знал о том, какому протоколу следовали марлийцы, приветствуя членов королевской семьи, и не хотел, чтобы восьмилетний сын Грайса получал импровизированное образование.
— Ваша светлость! — услышал он голос мистера Грайса среди стука шагов по линолеуму. — Мы не ожидали... О, вы тот самый из офиса… я не знал, что вы работаете в Валютном Фонде, сэр… О! Счастливого Рождества, кстати…
Он представил себе, как, сортируя купюры из кассовых ящиков, пересчитывая их снова как с помощью счетчика, так и вручную, Грайс и его парни, должно быть, падают в ноги, приветствуя королевскую особу. Должен ли он был бы делать и это тоже, учитывая, что упомянутый член королевской семьи, по-видимому, работал в Центральном офисе Валютного Фонда Марли? Был ли это судебный аудитор, о котором они говорили? Черт, неужели Леви снова придется остаться? Он надеялся, что Кенни еще не в пути. Может быть, ему следует позвонить и сказать ему, чтобы он не забирал его, чтобы они вдвоем могли навестить маму в больнице. Зимой ее здоровье ухудшилось, и им пришлось поместить ее в изолятор.
Он услышал приглушенный мужской голос, спрашивающий:
— Где он? — и еще более приглушенные слова Грайса, когда тот разговаривал с аудитором и Леви даже не знал, к какому званию нужно обращаться «ваша светлость». Может быть, принц или герцог?
Белокурая голова Грайса просунулась в двери хранилища как раз в тот момент, когда Леви укладывал в сейфы счета, чтобы их забрали бронированные грузовики, когда отделение вновь откроется после праздников.
— Леви! Выходи скорее. Его Светлость хочет поговорить с тобой! Он судебный аудитор, которого CMF пришлет в четверг, но я не думаю, что он здесь вообще для того, чтобы говорить о работе.
Леви почесал затылок, неуверенность окрашивала каждое его движение.
— Э-эм, я действительно не знаю, как разговаривать с членами королевской семьи…
— Ерунда! Здесь, в Марли, не церемонятся. И в любом случае, он говорит, что знает тебя, так что…
Леви заинтригованно заморгал. Марлийский принц? Знал его? Он не мог даже предположить, кто это мог быть, если только у Кенни не было каких-то скрытых связей, которые он никогда не раскрывал. У Леви чуть глаза на лоб не вылезли, когда его дядя раскрыл свои связи с Ури Рейссом, бывшим принцем Элдии, и как этот человек помог Кенни вывезти его сестру и племянника из страны.
Однако любопытство взяло верх, поэтому он снял перчатки, которые использовал для пересчета денег и убедился, что все сейфы надежно заперты, прежде чем последовать за Грайсом обратно в главное отделение банка. Высокий темноволосый мужчина, одетый в черный костюм под темно-серым шерстяным пальто, острого и безупречного покроя на его широких плечах, стоял посреди фойе, повернувшись спиной к Леви, и тихо беседовал с Кольтом и Фалько. В нем было что-то до боли знакомое, подумал Леви. Но это не мог быть…
— Мистер Аккерман, смотрите! — крикнул Фалько, и его голос эхом отозвался в пустом в остальном банке. — Держу пари, вы никогда раньше не встречали королевскую особу! Это принц Эрен! Он приемный сын королевы…
Фалько, возможно, сказал еще что-то, но Леви перестал слушать. Время замедлилось до скорости патоки. Леви смотрел, и у него внезапно образовался комок в горле, когда мужчина выпрямился, снял шляпу и повернулся.
Прошло всего несколько месяцев с тех пор, как он покинул Элдию, месяцы с тех пор, как он в последний раз видел его лицо, потому что Леви по глупости никогда не фотографировал его и не хранил ничего на память о нем. Он все еще был таким красивым, с его золотистой кожей, раскрасневшейся от холода на улице, длинными волосами, зачесанными назад в аккуратный конский хвост, большими глазами, яркими и блестящими в свете флуоресцентного освещения филиала. Леви так усердно пытался забыть его, пытаясь пережить предательство. И даже после всех поддразниваний Кенни, нежного подбадривания мамы, тонких уколов Фарлана, допросов Ханджи, Эрвина и Майка, превыше всего остального, он все еще не оправился от этого. Он все еще не забыл его.
Он все еще любил Эрена Йегера.
— Привет, — сказал Эрен, улыбка скользнула по его губам бальзамом, успокаивающим расшатанные нервы Леви, когда он застыл рядом с Грайсом, не в силах сделать ни шага дальше. Его сердце колотилось где-то в горле, ладони вспотели, когда он пересчитывал наличные, пока те ощущались засушливыми пустынными полями. Эрен выглядел так же прекрасно, как и в первый день, когда Леви встретил его.
Грайс незаметно подтолкнул его локтем, чтобы тот подошел к принцу.
— Ты должен поцеловать ему руку, это протокол.
— Поцеловать его… — Леви был уверен, что упадет в обморок. Почему он до сих пор не потерял сознание? Возможно, было бы лучше просто потерять сознание, чем иметь дело с тем, как Эрен прикусил кончик кожаной перчатки, чтобы снять ее с руки. Взгляд Леви приковался к его левой руке, где на безымянном пальце все еще красовалось кольцо… другое? Он думал, что Эрен и его жена развелись? Неужели он так быстро заменил Леви после этого? Но Леви не должен быть шокирован. Эрен был молод и красив, и так много людей хотели его. И Боже милостивый, он принц даже здесь!
— О, тебе действительно не обязательно это делать, — мягко сказал Эрен. Он полез во внутренний карман своего пальто и достал толстый длинный конверт, который действительно выглядел очень официозно, и маленькую коробочку, завернутую в золотистую бумагу и украшенную маленьким красным бантиком.
— Я был по соседству и подумал, что просто… — Он слегка покраснел, прочищая горло, его улыбка стала неловкой. — Ну, я услышал от твоего брата, что завтра у тебя день рождения, и я хотел, эм, поздравить тебя с днем рождения, Леви. Я никогда… нам никогда не удавалось быть вместе… эм, да. В любом случае, недостаточно долго, чтобы я мог поздравить тебя с днем рождения.
Леви открыл рот. Затем закрыл его. Он открыл его снова и решил, что не знает, что, черт возьми, должен сказать. Эрен, запинающийся в своих словах, был… Леви, конечно, никогда не слышал, чтобы его дьявольский на язык, сладкоречивый бывший парень заикался за те недели и месяцы, что они встречались.
«Просто признай это: ты проебался. Сильно».
Леви проигнорировал ехидный голос в голове, когда Грайс взял его за локоть и повел туда, где стоял Эрен, зажав трость под локтем, когда вручал Леви письмо, которое, похоже, пришло из реестра браков в Элдии, и его подарок.
— Тебе следует открыть его, — вежливо предложил Эрен. — Я имею в виду письмо. Я, э-э, слышал от мисс Рал, что она сделала это экспресс-методом.
— …Петра?
Эрен кивнул.
— Мы с ней пришли к… хм, как бы это сказать? Мы пришли к соглашению еще до того, как я покинул Митрас. Она сыграла немалую роль в том, чтобы добиться справедливости для твоих брата и сестры и остальных людей из Подполья.
— Я… ты… — Леви на мгновение разинул рот, не в силах осмыслить такой поворот событий. Петра была той, кто организовал акт о возмещении ущерба? Той, которая вывела людей из подполья наружу? Той, кто заставила королевское правительство обратить внимание на страдания части своего населения, которые оно отказывалось признавать десятилетиями? И Эрен! Какова была его роль в этом?
Его пальцы были неуклюжими и онемевшими, когда он вскрывал конверт и разворачивал вложенное письмо.
Сэр, мадам:
Пожалуйста, обратите внимание, что Суд ан Блан вынес постановление от 15 июня 2018 года, которое гласит следующее:
Действуя на основании Королевского указа № 02-11-10-ROM (Re: Указ об объявлении абсолютной недействительности недействительных браков и аннулировании брака, который можно оспорить), Суд постановил утвердить предлагаемые Руководящие принципы для подтверждения соответствия юрисдикционным требованиям, изложенным в RD 02-11-10-ROM, а именно:
(a) Содержание и форма петиции: Признание брака между заявителями Петрой Рал из района Крольва и Леви Аккерманом из подполья Митрас недействительным. Заявитель (заявители) должен указать полные адреса сторон петиции (т.е. номер дома, адрес улицы, населенный пункт, округ, провинция, страна)… и т.д. и т.п.
Глаза Леви остекленели при взгляде на документ.
— Это… — Он посмотрел на Эрена, чье лицо, казалось, внезапно поплыло у него перед глазами. У него перехватило дыхание, когда из уголков глаз потекли слезинки. — Это действительно конец?
Эрен кивнул.
— Все действительно кончено. Петра попросила меня передать это тебе, так как я все равно возвращался в Либерио, — кривая улыбка, которой он одарил Леви, вызвала появление сводящей с ума ямочки на его левой щеке, и в ответ по щекам Леви заструился новый поток слез. — Она извиняется, что не смогла присутствовать здесь лично, чтобы сообщить тебе новости, но, эм. Я думаю, она сказала, что не хотела вставать между…
Он замолчал и покраснел, поворачиваясь, чтобы взять что-то, что держал для него сияющий Кольт. Это оказался огромный букет голубых зимних роз, соцветия которых были размером с лицо Леви.
Эрен прочистил горло, его улыбка стала шире, когда он вручал цветы Леви.
— Эм, в любом случае, это тебе. Я думал… что ж, ты можешь прочитать записку, которую я туда положил, — он кивнул, сжал губы и наклонил голову, как будто хотел скрыть усиливающийся румянец на своих щеках. Он сдвинул шляпу на затылок. — Ну, эм, я пойду. Мистер Грайс, я приношу извинения за то, что задержал вас и ваш персонал здесь…
Леви сорвал маленькую записку, спрятанную среди цветов. Записка была написана от руки и без подписи, но ему это было и не нужно. Он знал почерк Эрена как свои пять пальцев.
Поскольку ты больше не женат, я должен спросить: ты выйдешь за меня замуж? (Коробка с кольцом прилагается).
— Мистер Аккерман?.. — неуверенно спросил Фалько.
Леви смутно осознавал, что Грайс куда-то ходит, дверь открывается, кто-то выходит на мягко падающий снег снаружи. Он рассеянно вручил цветы Фалько, слишком вне себя, чтобы даже осознавать, что делает, когда срывал оберточную бумагу с коробки, которую Эрен дал вместе с письмом из регистра браков. Внутри была еще одна коробочка для колец цвета тиффани. И там, на крошечной шелковой подушечке, лежало то самое кольцо из желтого и белого золота, которое Эрен подарил ему много месяцев назад, когда привел его в ту пустую церковь в Тросте, в ночь перед тем, как все пошло прахом. Оно было инкрустировано единственным прозрачным бриллиантом, слишком маленьким и незаметным, чтобы быть вычурным, но все же достаточно большим, чтобы это выглядело как декларация: Эрен знал, что Леви не захотел бы чего-то показушного. Оно совпадало с кольцом, которое Эрен носил сейчас. У Леви все еще было то кольцо, которое подарил ему Эрен. Он не выбросил его, слишком привязанный к воспоминаниям, которые оно вызывало, какими бы болезненными они ни были.
Леви захлопнул коробку и, нахмурившись, вышел через главную дверь. Эрен как раз забирался обратно в лимузин.
— Спроси меня в лицо, ты, трус.
Эрен повернулся, его глаза были широко раскрыты, шок был написан на его лице с открытым ртом.
— Я…
Раздался строгий женский голос из лимузина.
— Эрен, дорогой, не мог бы ты, пожалуйста, набраться мужества и сделать предложение своему мужчине так, как положено?
Леви мельком взглянул на лицо Дины, немного усталое и измученное заботами, несмотря на макияж и драгоценности, подобающие ее положению. Она дерзко помахала ему рукой. Леви моргнул и озадаченно помахал ей в ответ. Ему показалось, что он мельком увидел еще одно знакомое лицо внутри машины, но не мог быть уверен, что это действительно был Кенни, ухмыляющийся ему, одетый в ливрейную форму королевской гвардии.
Эрен сделал три решительных шага к нему. Его перчатки снова были на руках, ощущение скольжения лайковой кожи по ладоням Леви вызвало звук, которого он не ожидал, вырвавшийся из его груди, когда Эрен взял коробку из его рук, опустился на одно колено посреди улицы, на слякотную кучу снега, и щелкнул коробочкой. Кольцо переливалось всеми оттенками радуги, когда бриллиант отражал скудный солнечный свет, пробивающийся сквозь облака, и медленный вихрь снегопада.
— Леви Аккерман, — сказал Эрен, и его голос дрожал от переполнявших эмоций, пока Леви пытался поднять его на ноги, когда Грайс и его дети выбежали на улицу, чтобы стать свидетелями предложения. — Я, вероятно, не заслуживаю даже половины того, что ты дал мне, когда мы были вместе, но я очень наглый и все еще хочу тебя. Я буду хотеть тебя вечно. Пожалуйста… я буду валяться у тебя в ногах, если придется. Ты выйдешь за меня?
Леви не знал, разразился ли он безобразными рыданиями от унижения, когда соседи из близлежащих заведений высунули головы из окон при виде кого-то из королевской семьи, стоящего на коленях и делающего предложение какому-то простолюдину на улице, или он действительно просто не мог сдержать противоречивые желания в своем сердце: стремления заставить Эрена заплатить за унижение, которое тот заставил его испытать, когда оставил Элдию в цепях, о такой сильной любви, что иногда тот не мог дышать, поскольку беспокоился, что они никогда больше не встретятся, и его душа никогда не будет цельной.
Он шмыгнул носом и вытер дорожки от слез со своих щек, прежде чем они замерзли.
— Только если ты больше ни на ком не женат, придурок, — смех, вырвавшийся из его горла, граничил с истерикой. —
Да, идиот! А теперь вставай, пока не испачкал брюки, ты же нихуя не умеешь стирать одежду!
Когда Эрен встал, это было только для того, чтобы схватить Леви, заключить в объятия и закружить по улице, целуя его прямо в губы, смеясь, когда он взял Леви за руку и надел кольцо ему на палец.
— ВЫ СЛЫШИТЕ ЭТО, ЖИТЕЛИ ЛИБЕРИО? ОН СКАЗАЛ «ДА»! МОЙ МУЖ СКАЗАЛ «ДА»!
— Боже, какое ты позорище!
Вокруг себя он слышал нахрапистый смех мистера Грайса и его сыновей; звонкое хихиканье Дины — Леви все еще не мог поверить, что она королева, возможно, даже двух стран!; резкий лай Кенни; улюлюканье и вопли случайных людей на улице, которые остановились, чтобы посмотреть на предложение и подбодрить своего принца. Но все это превратилось в приглушенный белый шум, когда губы Эрена приблизились к его ушам, его теплое дыхание омыло холодную кожу Леви, заставив того вздрогнуть.
— Я твердо намереваюсь заключить этот союз еще до того, как мы доберемся до церкви, миссис Леви Йегер, — его рот скривился в торжествующей усмешке. — Теперь я действительно могу называть тебя так.
Леви не смог сдержать ответную улыбку, окрасившую его губы.
— Да. Теперь можешь.
И это была божественно честная правда.
