Ave Maria

      До знакомства с Виктором Хайне никогда не молился.       Если и существовал Бог в их жестоком мире, то до боли ясно, что Он думал о нем, Хайне. Хайне помнил, как будучи ребенком, сидел в грязной подворотне и наблюдал за гражданами королевства, которые возносили молитвы кому-то всемогущему и милосердному; они в слепой вере шли в церковь, открывая там свои изорванные под стать одежде души. Едва походившие на людей, скорее на призраков, что появятся и исчезнут в один миг. Хайне считал их всех дураками.       Когда он стал старше и взял на себя роль псевдо-лидера местных сирот-бродяжек, Хайне стал рассматривать верность Богу как смертный приговор. Отдай себя в руки Господни, как же. В этом мире ты не можешь доверять никому, кроме себя; стоит нарушить этот принцип — и ты труп. Хайне считал своим долгом донести эту истину до детей. Он устал носить на руках своих мертвых маленьких друзей от одного похоронного бюро до другого, пытаясь найти место для упокоения их тел и душ.       Когда он впервые встретил Виктора, Хайне подумал, что тот неисправимый идиот. Всего лишь сынок богатеньких родителей, который сбежал из дому от скуки и ни дня в своей жизни не голодал. Когда Виктор поделился едой с одним из его подопечных, Хайне пришлось признать, что у этого парня есть шанс. Когда Виктор продолжил приходить к нему и детям, ночь за ночью, Хайне в худшем случае мог назвать его приставучим.       Прошло совсем немного времени, прежде чем Хайне осознал, что окончательно влюбился в Виктора. Было что-то в его уверенной походке, золотистых волосах, добрых глазах, и оно приводило Хайне в трепет. Может, дело было в том, что Виктор навещал их отвратительное пристанище не из корыстной жажды некоего альтруистического мученичества, а для того, чтобы научиться у Хайне новому и понять чувства сирот. А может, все потому, что Виктор оказался достаточно скромным, чтобы снизойти до общения с ничтожеством вроде Хайне, несмотря на его высокое положение в обществе. Или причина в самом Викторе, который сиял так ярко, что перед ним расступалась любая тьма, и это сияние было столь велико, что Хайне думал: ему следует отвести взгляд.       В тот проклятый вечер, последний, когда Виктор был рядом, Хайне понял две вещи. Первую — когда он, оказавшись лицом к лицу со смертью, вместо костлявой увидел перед собой спину Виктора. Так вот, Виктор его сокровище. Без него жизнь теряет смысл. Зачем ему жить в мире, откуда пропал весь свет?       Второе он осознал, пока Виктор падал на землю, и его золотистые волосы тускнели и пропитывались кровью. Люди молятся Богу не за себя, а за свое сокровище. Когда сокровище человека находится под угрозой — а оно будет под угрозой рано или поздно, ведь сокровища ужасающе хрупки — они примут любую помощь, даже помощь Того, в Кого они никогда не верили.       Когда Хайне раздели, заковали в цепи и посадили в тюрьму, он не думал ни о клевете, ни о суде, где его обвинят в похищении наследного принца. Он думал только о Викторе. О своем сокровище, своем свете и солнце. Хайне не смог его защитить, и он, вероятно, уже мертв.       В тусклом лунном свете Хайне молился впервые в жизни. День ото дня Хайне просил Бога простить ему все ужасное, что он совершил за свою недолгую жизнь. Роняя скупые слезы, умолял спасти Виктора, не обращая внимания на боль в исцарапанных окровавленных коленях.       — Господи, я прошу тебя, спаси Виктора. Я сделаю все, что угодно.       Он правда был готов на все. Хайне с радостью отдал бы и свободу, и достоинство, и жизнь. Все. Он был не против стать одним из призраков, кто бредет в Дом Божий с молитвой на устах и мертвенной пустотой во взгляде. Хайне было плевать. Лишь бы Бог спас его сокровище…       — Прости, что прибыл так поздно, я здесь, Хайне!       И не имело значение, сон это был или фантазия. Виктор снова стоял рядом, такой яркий, чудесный. Хайне ощутил ошеломляющую смесь любви, благодарности и облегчения, что наполнили его душу до краев.       — Слава Богу, вы живы, — Хайне несмело взглянул на Виктора. Несомненно, это будущий король. Ему идеально подходила эта роль, и Хайне почувствовал себя глупо, что не заметил этого раньше, — Ваше Высочество.       Хайне не считает себя религиозным человеком и по сей день. Он все еще не верит, что Бог защитит его новообретенное счастье, и что Он любит его. Однако, всякий раз, когда он видит Виктора во всем его великолепии, когда его сыновья распространяют вокруг себя такой до боли знакомый свет, Хайне не может удержаться и молится об их спасении Тому, кто всегда готов выслушать.       И когда придет его время, Хайне знает — с него достаточно наблюдать, стоя на коленях в багровой пучине своих грехов -​ как у Виктора вырастают крылья, и он занимает предназначенное ему с самого рождения место под солнцем.