Чужая сказка

Санго обошла дерево ещё раз и благоговейно провела рукой по шершавой коре. — Какой большой… Никогда таких не видела. Это ведь дуб, да, Кагоме? — Наверное. Кагоме подошла к подруге и тоже потрогала ствол. Её, если честно, гораздо больше интересовал кусочек воды, проглядывающий за близкой опушкой, но дерево и в самом деле было огромное. Для того, чтобы увидеть крону, пришлось закинуть голову, и то она оказалась далековато. А ещё в этой кроне что-то поблескивало… — Санго, — внезапно охрипнув, прошептала Кагоме. — Смотри! Это же… — Что?! Тяжёлый удар сотряс дуб: Инуяша, реагирующий на испуганные интонации в голосе Кагоме совершенно однозначно, не рассчитал скорости и врезался в ствол. Впрочем, полудемону такие удары были как о стенку горох, разве что в шевелюре запутались крошки коры, посыпавшиеся сверху. Девушки отпрянули — и вовремя. — Чёрт… Чёрт!!! Крошками дело не ограничилось: по белокурой макушке со всего маху хлестнул кончик цепи и, соскользнув, удобно улёгся на плече. Инуяша отскочил, замахиваясь мечом — однако цепь висела тихо и не проявляла никакого желания нападать. Ко всему прочему, толстые звенья как-то странно поблёскивали. — Между прочим, это золото, — удивлённо сказал подошедший Мироку. — Инуяша, дёрни-ка. — Сам дёргай, — пробурчал полудемон, нехотя убирая Тессайгу в ножны. — Кагоме, Санго, с вами всё в порядке? — Конечно. — А чего испугалась? — Я не испугалась, — поправила Кагоме. — Я удивилась. Там с ветки свисает… а, нет, уже свисала… нет, всё ещё свисает… в общем, я увидела эту цепь. Она правда золотая? Монах осторожно взял цепь за кончик и попробовал на зуб. — Правда. Инуяша, может, всё-таки дёрнешь? У нас как раз деньги кончаются, а тут на полгода хватит… да что там, на год, не меньше. Если не слишком транжирить. Хотя… В синих глазах хоши так и замелькали силуэты чайных домиков и их прелестных обитательниц. Санго угрожающе засопела носом, и Мироку сразу опомнился. — Транжирить не будем! — твёрдо сказал он. — Инуяша, тяни! Ну же! — А понесёт её кто? — поинтересовался полукровка. — Золото — оно тяжёлое. Тебе на шею повесим? Или, может, Кираре ошейник сделаем? Кисанька обиженно мрякнула и мотнула хвостами. Обоими. — Монаху я бы рекомендовал вер-риги, — донёсся откуда-то томный низкий голос. — Нараку!!! Второй удар сотряс дуб. На этот раз сверху прилетел здоровенный сухой сук, но Инуяша уже был начеку и сук на подлёте превратился в горстку щепы для растопки. В кроне фыркнули. Кирара заинтересованно навострила уши. — Между пр-рочим, у нас тут ор-рать не пр-ринято, — сообщил томный голос. — И кто такой Нар-раку? — Ты! — Я-а-ау? — Ты!! Слезай! — Инуяша… — Пусть слезет, гад, и тогда посмотрим, кто тут Нараку, а кто нет! — Инуяша! — Чего — Инуяша? Как что — сразу Инуяша! Слезай, сволочь! Или я разнесу эту дубину на дрова!!! Кагоме уже совсем было собралась применить волшебное слово, но тут в кроне зашелестело. — Не надо на дрова, — испуганно сказали сверху, ветки раздвинулись, и из листвы вынырнула огромная кошачья морда — раза в полтора больше Кирариной. Кирара ожидаемо зашипела и трансформировалась. Морда расплылась в широкой зубастой улыбке: — Какая прелестница! Душенька, мы с вами нигде не встречались? Есть ли у вас сердечный друг? А не могли бы вы родить… Ах, прошу прощения, я тороплю события! Мироку сглотнул и непроизвольно потёр щёку. — Так что же, молодые люди, — морда перевела взгляд на остальных, не забыв подмигнуть монаху, — чего вы хотели? Кто такой Нар-раку? И почему я — это он? — Не похож, — с сожалением признал Инуяша и тут же оскалился: — Значит, его порождение! — Я — порождение маменьки и папеньки, — морда оскорблённо скривилась. — И звали их иначе. Кстати, будьте любезны, не дёргайте мою цепь, она всё равно не поддастся. — Это ещё почему? — Полудемон примерился к покачивающемуся кончику. Цепь, если честно, была ему совершенно не нужна, потому что он точно знал, кого заставят её тащить, и подозревал, что вес Кагоме не идёт ни в какое сравнение с этой махиной. Но чувство противоречия было слишком сильно. — Потому что она длинная, — наставительно сообщила морда. Из листьев высунулась толстая лапа и продемонстрировала ещё один кусок цепи. Полудемон прикинул расстояние и присвистнул: судя по всему, морда не врала. Однако отступать не хотелось. — Тем лучше. Хватит не на год, а на два! — Простите, — робко вклинилась Кагоме. — А не могли бы вы показаться целиком? И… может быть, вы объясните нам, куда мы попали? — Кагоме, да что ты с ним разговариваешь! — возмутился полудемон. — Пусть отдаст эту чёртову цепь, а там разберёмся! Или… стоп. На черта мне сдалась эта паршивая цепь? Ты, рожа, слезай, или я тебя сам скину! Терпение девушки лопнуло. — Сидеть! — Никогда не любил собак, — удовлетворённо сказал огромный рыжий кот, выбираясь на ветку целиком и заинтересованно наклоняя голову. — …Понимаете, мы заблудились. Мироку-сама обещал, что мы скоро выйдем к деревне, но мы шли, шли, а деревни всё не было. Потом Шиппо закричал, что видит просвет, и побежал вперёд. Мы побежали за ним и… вот, — Кагоме развела руками, как бы охватывая огромный дуб, зелёную полянку и кусочек реки, видневшийся за деревьями. Впрочем, это могло быть и озеро. Вся компания удобно расположилась под дубом. Цепь висела неподвижно, отблёскивая на ярком полуденном солнце. — Море, — уточнил кот, проследив взгляд девушки. — Это море. А это — Лукоморье. Знакомое название? — Н-нет… — Я так и думал. — Кот критически оглядел свой пышный хвост, поправил примявшуюся шерсть и вздохнул: — Таких, как вы, я тоже раньше не встречал. Хотя уж кто-кто, а я видел многое… — Что-то непохоже, — фыркнул Инуяша, красноречиво косясь на упитанное кошачье пузо. Кот пожал плечами: — Раньше видел. Сейчас я отдыхаю. Но когда-нибудь потом снова пущусь в странствия, дабы пополнить запас знаний. Знания лишними не бывают, не правда ли, барышня? — А? — Кагоме удивлённо сморщила носик, пытаясь понять, как её только что обозвали. Инуяша угрожающе зарычал. — Да-да, конечно. Не бывают. Инуяша, прекрати! — Простите, что прерываю, но… на каком языке мы говорим? — Мироку, внимательно слушавший горестное повествование Кагоме и — с особым интересом — ответы кота, наконец понял, что ему казалось странным. Кот ухмыльнулся, показав острые клыки: — На вашем и на моём, разумеется. Это же Лукоморье. — Лукоморье, Лукоморье… — проворчал полудемон, уже смирившийся, что вытрясти душу из ЭТОГО кота ему не дадут. — Что такое это твоё Лукоморье и откуда оно взялось? — И как вас зовут, кот-сама? — спросила Санго. Кирара вопросительно подмурлыкнула. — «Кот-сама», — с удовольствием повторил кот и чуть зажмурился. — Полагаю, это хорошее обращение, хотя мне и незнакомое… Меня зовут Баюн. — Значит, Баюн-сама, — кивнул Мироку. — Простите за нетерпеливость, но не могли бы вы и в самом деле ответить на вопрос Инуяши? Что такое Лукоморье и откуда оно взялось? Рыжий хвост чуть шевельнулся и замер: хозяин хвоста умел сдерживать своё недовольство, хотя отвечать на вопросы нахального беловолосого не-пойми-кого с собачьими ушами Баюну совершенно не хотелось. Несмотря на возраст, опыт, статус и прочие заслуги, собак он и в самом деле не любил. Зато монах и девчушка в коротком платьице ему приглянулись, равно как и барышня с огромной кривой штуковиной. А уж их кошка с огненным мехом вокруг изящных лапок… И даже два хвоста Баюна ничуточки не смущали: это выглядело так необычно!.. — Лукоморье — это Лукоморье, — сказал кот, расправляя кисточки в ушах. Рука Инуяши непроизвольно потянулась к затылку. — Сказка. «Чудеса, леший бродит, русалка на ветвях…», ну и так далее. — Леший? Это что — леший? — Лесной дух, — кот снисходительно посмотрел на неучей. — Путает дороги, заводит в чащобу. — Ёкай, значит. — Не знаю, что такое «ёкай», но всё может быть. — Баюн усмехнулся и поднял лапу, предваряя дальнейшие расспросы: — А русалка — это прекрасная дева с рыбьим хвостом. — Дева… прекрасная… с рыбьим хвостом… Рыбьим хвостом?! Нингё?!!* Да что за дрянь вы тут развели! — Вот только не надо снова размахивать мечом, — попросил Баюн, слегка придвигаясь к дубу и поглядывая наверх. — Да, дева. И вам она точно ничем не угрожает, сударь. Хотя, насколько я понимаю, вы склонны сначала бить, а потом сожалеть — если вообще способны на сожаление. Русалки — несчастнейшие существа, которые когда-то были людьми, а теперь вынуждены проводить вечность в отвратительных мокрых реках… Брррр! — Ну, точно! — Инуяша не обратил внимания на издёвку, поскольку сейчас ему было не до того. Он считал, что несчастий на их компанию и так свалилось немало, а нингё почти гарантированно приносили несчастье. Правда, слова о «прекрасной деве» полудемона несколько смутили: назвать прекрасной помесь обезьяны и карпа не поворачивался язык даже у него. Разве что к обеду, и то с большой голодухи. — Ну, пусть. Может, это и не совсем нингё. Ладно, пошли! — Куда? — поинтересовалась Кагоме, только что прикидывавшая, не позволит ли котик, несмотря на размеры очень похожий на её Буйо, себя погладить. Инуяша недоумённо пожал плечами. — Дальше, ясное дело. В эту деревню… Мироку, как её? — Цуруока… Инуяша, ты в самом деле не понимаешь? — Монах уставился на полудемона во все глаза. — Чего я опять не понимаю? — Вы в Лукоморье, — ответил Баюн за Мироку. — И здесь нет никакой Цуруоки. И не уверен, что вы в неё когда-нибудь попадёте, потому что так просто отсюда уйти нельзя… — Инуяша, сидеть! СИДЕТЬ!! — Кагоме-сама, не надо!.. — Хоши-доно, не вмешивайтесь! Ой! Кирара, что с тобой, Кирара?.. — Нет, ну я, конечно, могу понять ваше волнение, — протянул Баюн, поудобнее устраиваясь на толстой ветке, на которую взлетел при первых признаках «волнения» у юноши с собачьими ушами. — Но не всё так плохо… Да успокойте же этого вашего… пса! Я отказываюсь помогать в такой напряжённой обстановке! В конце концов, мне больше десяти веков, я требую уважения! — Я его тоже всегда требую. Только разве от Инуяши дождёшься? — вздохнули вдруг рядом с Баюном, и тысячелетний демон (а Баюн всё-таки был демоном, как ни крути) с громким мявом чуть не свалился с ветки. Маленький лисёнок с человечьим лицом огорчённо нахмурился: — Простите, я не хотел вас напугать. Просто когда Инуяша буянит, лучше быть от него подальше. Я — Шиппо. Это из-за меня мы попали сюда, потому я здесь и сижу. Когда до Инуяши дойдёт, кто виноват… — кицунэ передёрнуло. Баюн, уже оправившись от неожиданности, протянул лапу и погладил маленького оборотня по пушистой макушке. — Не думаю, что виноват ты, — сказал он тихо, поглядывая на скандал, разгоравшийся внизу. — Я думаю, это всё Кощей, больше некому. Или этот ваш Нараку. Что-то мне подсказывает, что он не слишком отличается от нашего Кощея. Но, похоже, вам придётся здесь задержаться. Отсюда и в самом деле просто так хода нет. Прости, малыш. *Нингё (яп. 人魚 — «человек-рыба», часто переводится как «русалка») — бессмертное существо, подобное рыбе, из японского фольклора. В древности описывался с человечьим лицом, обезьяньим ртом, полным мелких зубов, рыбьим хвостом и блестящей золотой чешуёй. Обладал тихим голосом, сходным с пением жаворонка или звучанием флейты.