мы увидимся где-то на стыке других миров, на пороге когда-то придуманной мной весны. находи меня в переулках пустых дворов — там, где ветер считает сны.
* * *
Существует отдельный, горький вид одиночества, переживать который тяжелее всего. Когда человек даже не заперт один в собственной комнате, а находится в шумной толпе среди разномастного общества других людей, и по-прежнему ощущает себя самым одиноким человеком. Что-то подобное сейчас во всей красе ощущала Хоуп Ландсберг, плавно ведя ручкой по тетради и записывая очередную лекцию. Кажется, тема была про «принцип неопределённости Гейзенберга». Хоуп словно притворщица, которая сбегала со сцены каждый раз, стоило только кому-то предпринять отчаянную попытку сорвать маску. Сначала она подумала, что это всё эмоциональное выгорание на фоне выпускных экзаменов со школы, ведь главной целью Хоуп было поступить в престижный университет Мюнхена. Она ничем не отличалась от тех подростков, которые свято верили в светлое будущее, и в то, что с началом студенческой жизни всё вернётся в обычное русло. Вот только всё, что Хоуп ощущала в последние месяцы — это сердце, безжалостно вырванное и выжатое до единой капли лимоном в чай, и не просто дыру в груди, а целый оконный проём. Хоуп привела в чувство соседка по парте, мягко потыкав карандашом в плечо. — Ты чего опять пялишь куда-то пустым взглядом? — шёпотом спросила подруга и подвинулась ближе. Хоуп мгновенно ощутила аромат её цветочных духов, въевшихся даже в лиловый джемпер. Эта девушка с каштановым цветом волос и небрежным пучком была полной противоположностью Хоуп — с нескончаемым оптимизмом и чудаковатостью, поспособствовавшие их сближению. Безумцы общаются только с безумцами. Не иначе. — А? Да ничего… — голос звучал достаточно вяло, и Хоуп легла на парту, протирая сонные глаза. Голубизна её глаз сегодня потеряла всякий блеск. — Как думаешь, он заметит, что я сплю? Хоуп указала на преподавателя квантовой физики, который серьёзно рассказывал лекцию со сосредоточённым лицом. Правда, ей всегда казалось, что некоторые студентки записались на курс исключительно ради этого безумного фанатика своего предмета. Но здесь и спорить было бесполезно, профессор не мог не привлекать: высокий и довольно крупный мужчина средних лет, к тому же обладатель голубых глаз и светлой шевелюры. Мечта же, нет? — Даже и не думай, иначе этот мистер-секси очень разозлится, — с иронией ответила подруга и едва слышимо хихикала, стараясь не выдать своих возгласов с помощью ладони у рта. — Но ты можешь попробовать, а я что-нибудь придумаю для твоей отмазки. Ты, кстати, глаза-то свои видела? Спишь вообще? — Конечно, сплю, — голос Хоуп отдавал всей усталостью, и она поправила светлую прядь распущенных волос. — Почему-то я не могу выспаться. Просыпаюсь всегда опустошённой, словно потеряла что-то. У тебя такое бывает? Ощущение, что меня во сне кто-то отчаянно пытается убить, но я всегда выбираюсь сухой из воды… Бредятина какая. — Поменьше засиживайся со своими растениями. И вообще, меня разбудить трудно, сплю как убитая. Ты же знаешь. В этот момент Хоуп даже позавидовала подруге и ещё несколько минут пыталась вспомнить, что же ей снилось. Попытка, к сожалению, заведомо была обречена на провал. Хоуп застряла в какой-то срединной плоскости — в том дне, который не могла вспомнить и о котором не могла забыть, словно была обречена переживать его снова и снова в расшатанных инсценировках, подкинутых токсичной памятью. С тревожными мыслями Хоуп погрузилась в сон, надеясь выспаться и избавиться от бесконечного ощущения пустоты.* * *
Пробуждению Хоуп поспособствовал пресноватый запах, который пронзил воздух еле заметным ароматом свежей пищи и, словно невидимый ветер, ворвался в ноздри. Когда Хоуп медленно открыла глаза, первое, на что она обратила внимание, была абсолютно другая поверхность, на которой она всё так же лежала. Вместо привычной университетской парты перед ней открылся деревянный, слегка обшарпанный стол, за которым сидело ещё несколько человек. В полной растерянности Хоуп выпрямилась и неподвижно застыла, даже страшась сделать малейший вздох. С обеих сторон её окружили двое, наблюдавшие за ней с особым интересом и почти нарушающие священное личное пространство. — Эй, Марло, — обратилась девушка, что сидела с левой стороны, — спорим, что она опять всё «забыла»? — А какой смысл? — с некой иронией ответил ей молодой парень со стрижкой «под горшок», отпивая из стакана. — Я уже по её взгляду всё понял. Сегодня Хоуп у нас опять строит из себя ненормальную. Смотри, чтобы вновь дичь не стала вытворять. Девушка, тихо смеясь, обняла Хоуп за плечи, вызывая некоторый дискомфорт. «Я сплю сейчас, или всё это происходит в действительности?», — размышляла Хоуп. И если она спала, то почему объятия незнакомки всецело ощущала? Множество вопросов кружили в голове, оставаясь, к сожалению, без должного логического ответа. Хоуп предпочла молчать, оценивая обстановку вокруг. У всех присутствующих на одежде красовалась эмблема с единорогом, а находились они, судя по всему, в общей столовой. — Ну, что ж, опять тебе всё рассказывать придётся, — с неким разочарованием сказала незнакомка. — Меня зовут Хитч, а этого парня рядом Марло. Совсем недавно мы выпустились из 104-го кадетского корпуса, а сейчас бойцы отдела Военной Полиции в округе Стохес. Ты была в южном корпусе, а мы с Марло — в северном. Вспоминаешь хоть что-нибудь, а? Проснись и пой! Наконец, Хоуп повернулась к знакомой незнакомке. Ей сразу же показалось, что у неё немного «злобный» вид: хитрые янтарные глаза и вздёрнутый кверху нос. Но как таковой неприязни Хоуп к ней не ощущала, даже наоборот — словно это самое обыденное и знакомое явление в мире. Вот только от слов «Военная Полиция» и «бойцы» сердце Хоуп почему-то затрепыхалось сильнее. — Да, вспоминаю. — как бы Хоуп не старалась отвечать уверенно, всё же голос выдал волнение. Хитч и Марло переглянулись, подозрительно сощурив глаза. — И что же именно? — с ноткой язвительности уточнил Марло. Пусть Хоуп и желала ответить на вопрос, но, к несчастью, невозможно вспомнить то, чего она не знала или просто не помнила. Но что её по-настоящему удивило — здесь она чувствовала себя живой. Хоуп больше не ощущала себя так, словно эмоционально выгорела и истлела ещё несколько зим назад, и каждый из надвигающихся декабрей заставлял её нестись по уже истоптанному кругу. Она неловко замолчала, услышав вопрос Марло, и нервно прикусила губу. Её великим спасением стала неожиданно появившаяся девушка-солдат. — Она опять за своё, да? — поинтересовалась девушка и слегка взворошила блондинистые волосы Хоуп. Ландсберг приметила, что очередная незнакомка оказалась низкого роста, как и она сама, но довольно мускулистого телосложения. Светлые волосы были собраны сзади, а на носу имелась горбинка, придающая изюминку и некий шарм. Её лицо не выражало эмоций от слова совсем. — Отведи-ка её в комнату, Энни. На сегодняшнем задании она нам такая не сгодится. И мне слабо верится, что Хоуп говорит правду. Как долго мы её прикрывать будем? — недовольно выдал Марло, но старался выглядеть спокойно, чтобы не привлекать лишние глаза и уши. — Ты не в Разведкорпусе, чтобы переживать о таком, — беззаботно ответила Хитч и принялась за еду. Оказавшись в хватке Энни, Хоуп была решительно выведена из столовой. У неё не было ни малейшего шанса вырваться, потому она семенила следом, словно преданная слуга. Даже умолчала о боли в запястье. Уже через несколько минут они ступили на городскую улицу, и опаляющее солнце вынудило Хоуп щуриться, прикрыв свободной рукой глаза, которые почти заслезились. Однако окружающая беззаботная жизнь завладела вниманием Хоуп: весёлые глаза детей, шум торговых прилавков, заигрывающие барды на своих инструментах — наполняли обычный день, лишённый сокровенных отличий. Хоуп скользила взглядом по окружающим так, словно всё это — театр с живыми людьми, которым отчего-то хотелось верить и даже слиться с беспристрастным весельем. Радужное лицезрение на протекающую жизнь оборвалось у огромного здания с зелёным единорогом и окружающим забором. — Да не пялься ты так тупо, хотя бы на офицеров в штабе, ладно? — брыкнула Энни, отперев ворота. — Просто иди за мной и молчи. Хоуп самую малость насторожило её обращение и то, как Энни вновь ухватилась за её руку. Неприятная боль расплылась по коже, и Ландсберг стиснула зубы. Впрочем, а что оставалось? Ей сейчас, вроде как, даже пытаются помочь и предотвратить любую неприятность. — Ладно. — коротко ответила Хоуп, скрыв всё недовольство. Внутри штаба оказалось людно: солдаты громогласно обсуждали службу, просиживали задницы на стульях и лениво покачивали ногами. Появление Энни и Хоуп, как показалось, нисколько их не волновало и солдаты ускорили шаги к лестнице. Второй этаж больше напоминал Хоуп женское общежитие, и её теория, как оказалось дальше, полностью оправдалась. Энни открыла одну из дверей, и они мигом оказались внутри небольшой комнатки. Благоухало приятным парфюмерным ароматом. — Что ж, — Энни закрыла дверь и прижалась к ней спиной, расслаблено скрестив руки, — такой ты мне даже больше нравишься. В такие моменты я впервые могу побыть честной перед собой, ведь всё сказанное испарится из твоей памяти. Хоуп показалось, что в её словах затаилась нотка сожаления и некоего отчаяния, совсем отличавшиеся от её поведения несколько минут назад. Словно Энни потерялась и хотела плакать, искав руку, за которую можно схватиться, ведь вокруг разрослась чернота, заставившая её ослепнуть. Хоуп не отводила от неё взгляд. — Только поэтому ты сейчас говоришь со мной? — Ландсберг, наконец, выдавила из себя слова и почувствовала облегчение внутри. — Потому что я всё забуду? — И да и нет, — с непонятной досадой ответила Энни. — Просто… Я совершила такие ужасные вещи, Хоуп. Корю себя и почти волосы рву от совести и неизбежности. Глаза Энни, лишь слегка подёрнутые слезами, всё ещё оставались холодными. Хоуп, в недоумении, искренне озабоченная и лишённая понимания, не знала, как реагировать на услышанное. Заключить её в объятия или же молча поддерживать. Ей так хотелось раскрыть истоки самоуничижения Энни, однако Хоуп осознавала, что не получит ни единого ответа. Даже на миллиметр не приблизится к разгадке. В Хоуп кипела смесь чувств, но положительных к этой таинственной девушке всё же было больше. — В нашей жизни всегда будут плохие дни, — неожиданно спокойно произнесла Хоуп. — Я не знаю, что ужасного ты совершила, но думаю, что ты человек с очень большим и добрым сердцем. Хоть и делаешь вид, что это не так. Энни притихла, едва улыбнувшись от успокаивающих слов. Для Хоуп такая улыбка была столь необычной, что она, в изумлении, невольно приоткрыла рот. — Ладно, знаешь, забудь, — Энни развернулась, чтобы покинуть комнату. — Тебе и правда лучше побыть сегодня здесь и прийти в себя. Кто знает, что тебе в голову взбредёт на сегодняшнем задании. — А что за задание? — Сопроводить часть группы Разведкорпуса, которые проедут по центральной части нашего города. Не скучай тут, чудачка. Энни захлопнула дверь, оставив Хоуп в полном одиночестве. Но Хоуп никак не могла смириться с мыслью о том, что она должна просто здесь сидеть и ждать, пока кто-нибудь не отыщет её в четырёх серых стенах. Подчинившись своему отчаянному положению, Хоуп принялась изучать помещение, в котором придётся провести весь остаток дня. Небольшая и довольно уютная комната принадлежала ей с Энни и Хитч. Разбросанные кофточки, платья и косметика… Явно олицетворяли Хитч. Часть комнаты Энни была проста, что в принципе не стало удивлением: никаких лишних деталей, мусора и прочей неразберихи. А вот остановившись, как она предполагала, у своей кровати с письменным столом Хоуп, застопорилась, разглядывая маленькие горшки с цветами. — Азалия… — бегло улыбнулась она розоватому бутону. — Тебя я принесла сюда в первый день заселения. В голове всё плыло от воспоминаний, режущие Хоуп самыми острыми прутьями. Мама, цветочная лавка, больной дед… Груз тяжести от сиротских времён. Однако, её никак не покидало странное ощущение того, что всё это было похоже на сон. Странный, пугающий, но очень явный. Место, в котором она осознала немало важного. Вопросы в её голове разлетались и ударялись друг об друга, оставаясь без ответов. Хоуп не заметила скоротечности времени, полностью провалившись в свои мысли. Поправила высокий хвост и выдохнула. От такого потока нескончаемых загадок голова начала жутко болеть, а тело беспощадно кричать о чёртовом отдыхе. Так она и поступила, улегшись на кровать и прикрыв уставшие веки. Оставалось только утомительно дожидаться окончания задания и прихода Энни, которая должна вернуться вместе с остальными солдатами. А потом-то что? Воспоминания сами по себе вернуться волшебным образом и всё встанет на круги своя? Хоуп попыталась уснуть. Крики, тряс земли и мгновенный подъём. Взрыв, раздавшийся где-то недалеко от штаба Военной Полиции, заставил Хоуп резко подскочить с кровати. — Какого ху… Она не успела договорить. Окно в комнате разлетелось на бесконечное множество осколков, и Хоуп мигом упала на пол, пытаясь прикрыть голову. Стеклянное крошево неприятно полоснуло руки, и из свежих маленьких ран блеснула алая кровь. Помимо стекла прилетали камни и какие-то обломки соседних зданий. Хоуп вздрогнула от ужасающего рёва и почти ощутила, как тряслась земля вместе со штабом. Ещё чуть-чуть — и действительно снесёт! Осознав пагубность отчаянного положения, Хоуп не медля выбежала из комнаты и в спешке спустилась вниз по лестницам, замечая ещё нескольких офицеров Полиции. На их лицах Хоуп мгновенно уловила кромешный ужас вперемешку со страхом. — Титаны?! Здесь? — сорвался на отчаянный крик один из них. — Но как такое возможно? — Что, уже в штаны наделал, недоумок хуев? Давай быстрее двигать туда! — раздражённо ответил ему второй и заметил женский силуэт. — А ты здесь почему? От обязанностей уклоняешься? Иди-ка сюда! Офицеры направились в её сторону, и Хоуп, долго не думая, резко рванула из штаба, выбежав на городскую улицу. Кишащий мраком город словно плюнул ей прямо в лицо и Хоуп едва ли не потерялась в разбегающейся от страха толпе. Офицеры явно что-то недоброе кричали вслед, но из-за дичайшего рёва Хоуп не могла толком ничего расслышать. Огромное животное? Да нет же… Чёртовы титаны, которых упомянул офицер Полиции. Пазл в голове собирался одним за другим, воспоминания вонзились в её бедную голову: титаны по ту сторону Стен, жизнь во власти страха… Хоуп забежала в безлюдный уголок, пытаясь отдышаться и оценить дальнейший план действий. — Твою мать… Энни, Хитч, Марло… — тихо произнесла Хоуп, глядя на разбегавшихся гражданских. — Где же вы сейчас? Она вспомнила. Вспомнила всех. Словно наполнившись всевозможными силами, Хоуп ринулась в самый центр событий. Оббегала опасные места с разваленными зданиями, направляла попавшихся на глаза гражданских куда подальше, а сама бежала. Бежала только вперёд, чтобы отыскать породнившихся друзей. Ноги сами по себе остановились и время вслед за ними — Хоуп застыла в немом крике от картины перед глазами. В Стохесе, в чёртовой столице, несусветным образом сражались два титана. Хоуп словно кипятком ошпарило: «Быть такого не может… Только не здесь». Ландсберг вгляделась получше, напрягла зрение что есть мочи, и где-то под рёбрами всё сжалось до боли. От страшной догадки, от схожести одного из титанов со своей неприветливой соседкой с горбинкой на носу. Даже от грёбаной боевой стойки, чересчур напоминающий Энни, у Хоуп пошатнулось железное самообладание. Хоуп не верила, не принимала. А правда-то кружилась перед глазами. Колени дрожали так сильно, что Хоуп вот-вот готова была упасть на землю и дождаться, пока обломки размажут её. Даже не моргала и следила за каждым ударом, отчаянным рёвом и за тем, как титан Энни взбирался на Стену. Неужто проиграла? А с кем она сражалась? За кого? Хоуп проглотила образовавший в горле ком, с её губ невольно сорвалось имя. Ей не хотелось знать, почему чёртова Энни Леонхарт разгуливала перед ней всё это время со страшной тайной и вела себя, как ни в чём не бывало. — ЭННИ! Сколько же отчаяния и надежды слышалось в её крике. Хоуп сделала шаг вперёд и вновь замерла. Потому что титан обернулся. Их пересечённые взгляды оборвала девушка-солдат, подлетевшая к Энни на УПМ. Одним резким движением клинков она перерезала пальцы рук, вынуждая титана упасть на землю с оглушительным грохотом. Хоуп не медлила — бросилась со всех ног к месту, где Энни оказалась окружена военными. Смесь мыслей в её голове становилась всё горячее из-за отказа принимать действительность, Хоуп хотелось дать себе по лицу, протереть глаза, лишь бы увиденное оказалось бредом сумасшедшего. И снова ступор. Не такой сильный, как в первый раз, но его хватило, дабы окончательно сойти с ума. Второй титан добивал Леонхарт, втаптывал в замаранную кровью землю и даже пасть открыл, чтобы сожрать. Его едва остановили — перерезали где-то в области шеи и достали оттуда человека. — Ч-чёрт, да какого хрена… Знакомого человека. Опять. Хоуп узнала его мгновенно — Йегер, чёртов смертник и по совместительству хороший приятель ещё со времён кадетства. Всё это казалось сюрреалистичной игрой, выдумкой и самой жестокой издёвкой. Правда резала глаза, и Хоуп рванула вперёд: «Не верю, блять, не верю!» Оказавшись вблизи все её отчаянные молитвы оказались детским лепетом, стоило Хоуп разглядеть черты лица Леонхарт. Но если Эрена и достали с лёгкостью, то Энни так просто не сдалась — покрылась нечто похожим на прочный кристалл, и каждая попытка солдат заканчивалась ожидаемым поражением. Клинки ломались. — Что ты здесь делаешь?! — Хоуп обернулась на обеспокоенный голос и узнала Хитч, подбегающую к ней вместе с Марло. — Почему не осталась в комнате? Ты не пострадала? Несносная девка! Да как ты сюда вообще добралась целой? Кстати, Энни… Ты не видела Энни? Она куда-то запропастилась! Сидит, наверное, задницу свою просиживает в укрытии! Голос Дрейс выдавал волнение, а Марло с настороженностью осматривал трупы гражданских и обломки зданий, разлетевшиеся по всей центральной площади города. Хоуп не желала терять ни минуты. — Я всё помню, Хитч, расслабься. — коротко ответила Хоуп и развернулась. — Нам нужно её спасти. — Кого? О чём ты гов… Хитч не успела договорить, всякая мысль из её головы мигом улетучилась, и они с Марло безмолвно наблюдали, как Хоуп с полной уверенностью направилась к столпотворению разведчиков. За недолгий путь к ней пришло осознание, что оружия-то сейчас у неё никакого не было, даже обыкновенный кинжал остался в комнате. Хоуп сжала кулаки, почти до побеления костяшек, от всепоглощающей злобы, обиды и страшного обмана. Разведчики пялились на неё и недоумевали присутствию какой-то девчонки из Полиции. — Тебе сюда нельзя! — резко вмешался один из солдат, пытаясь перегородить путь. — Что вы сделали с Энни?! Хоуп почти оказалась вблизи, разглядывала кристалл и оказавшуюся внутри Леонхарт, но резкий перехват запястья выбил её из колеи. — Эй, ты, — раздался глубокий мужской голос позади. — Что ты собралась делать? И какого хрена солдаты Полиции вмешиваются в дела разведки? Кто твой капитан? Со стиснутыми зубами от непонимания и злобы Хоуп обернулась на голос, стараясь вырывать схваченную руку. Столкнулась практически лицом к лицу с офицером, вмешавшемуся в спасение Энни и ощутила внутри что-то неотчетливое, неявное, но оно точно было. Какое-то странное волнение вперемешку с нервотрёпкой. Так же застопорился и офицер: насквозь выжигал Хоуп угрюмым, явно недоверчивым, взглядом. Осмотрел с головы до ног и сощурил глаза, по-прежнему не выпуская из рук. Хоуп на мгновение показалось, что в его нелюдимом взгляде проскользнуло что-то знакомое. Будто он вспоминал. — Я пытался остановить её, капитан Леви! — громогласно произнёс разведчик. — Но эта девка с Полиции всё никак не отступала. Как думаете, она с этим титаном заодно? Она готова была напасть на меня, лишь бы пробраться к этой… Солдат указал клинком в сторону кристаллической оболочки, Хоуп сильнее напряглась. — Да что вы мелите, нет! — Хоуп вновь попыталась вырваться, да безуспешно — Леви сжал сильнее. — Энни Леонхарт — моя хорошая подруга, я знаю её несколько лет, и она не могла… — Видать, хуёвые у тебя друзья. Или ты зрение посадила, потому что перед твоим наивным носом разгуливала предательница, — проскрипел Леви. Хоуп почти вскипела, не хватало лишь пара из ушей. Она не верила, отказывалась принимать предательство и нещадный обман в свою сторону, крохи надежды, которые наскребла Хоуп, не желали испаряться. Она верила Леонхарт, вот только собственные глаза не обмануть. — Ладно, у нас нет времени трещать языками, — капитан едва ослабил хватку. — Посидишь в кандалах, пока не придёт твой капитан Полиции. Твоё имя? Кандалы, выговор от начальства и, возможно, темница якобы за сговор с предательницей… Хоуп пролистывала всевозможные варианты развития событий, однако отмыться теперь будет непросто — повесят клеймо подружки титана. Она только ступила на порог военпола, обзавелась товарищами, как на голову свалился поток ненужных хлопот. — Я не буду ничего говорить, пока сюда не приедет мой капитан или командир Найл Док. — Вот же наглая су… — Хорошо, что ты знаешь свои права, солдат. — Леви вновь недоверчиво покосился, высвободив почти затёкшую руку Хоуп. — Посмотрим, как ты потом заговоришь. Хоуп на мгновение ощутила приятную свободу, но после отчётливо уловила звон кандалов.