Умер заранее

Почему вы хотите именно эту работу? А что с ней не так?

— Почему ты один? Где Мэри? Эванс была нечеловечески красива. Даже с моей полупсиной точки зрения. Ей шло белое. Белое к белым глазам. Сохатый пялился на Эванс весь вечер. Хотя теперь нужно называть это «любовался». А Эванс называть «Поттер». В смысле «Лили». Как все упомнить. Я изучал собственное отражение в высоком зеркале. Меня никто не признал, само собой. За четыре года я отрастил бороду вдобавок к своей гриве, которая так нравилась моей Мэри, получил пару шрамов, пока разнимал драки магглов в нашем баре, а, направляясь сюда, в Годрикову Впадину, сменил еще и цвет глаз. Минерва кончила бы от восторга. Глаза мало кто решается трансфигурировать. Еще и при помощи чужой палочки. Когда Лили подошла ко мне, оставив Сохатого на растерзание гостям, все наверняка подумали, что я какой-то из ее родственников. Я давным-давно не носил мантию. В первый год после побега я иногда просыпался по ночам, потому что во сне рассказывал Сохатому, как поимел его Лили. Там же получал по морде, а еще совет держаться от нее — и от него — подальше. Мне казалось, что он, несмотря на помощь, оказанную мне, все же не до конца простил. Потом Мэри получила письмо маггловской почтой, написанное знакомой нам обоим рукой. А на обороте был рисунок снитча; точно такими же Сохатый измалевал все свои эссе на пятом курсе. — Мэри? До сих пор дуется, что мы с тобой потрахались тогда. Лили недоверчиво свела брови и украдкой посмотрела по сторонам, будто ожидала все же найти ее. — Да шучу я, — я хохотнул и сделал еще глоток из бокала. В моем баре вино лучше, кстати. — Вчера пришлось отвезти ее в больницу. — Я понятия не имел, как люди сообщают подобные новости, видел только в фильмах, но в фильмах получалось слишком приторно. — Может, все же не стоит отказываться от помощи целителей? Не обязательно идти к Мунго. Маггловская медицина далеко не так… Что произошло? Что-то серьезное? — О, видишь ли, в ней кое-кто завелся. Несколько месяцев житья ей не давал. Прожорливый, слегка буйный. Почти как я, короче. Но в клинике помогли. — И… кто это был? Выяснили? — Ну-у, я сам пока не видел, но врачи сказали, что девочка. Стоило выдать эту историю только ради того, чтобы увидеть лицо Эванс. — Боже мой, Блэк, я тебя убью… — прошипела она и с улыбкой пихнула меня в грудь. Красивая, ничего не скажешь, но Мэри куда лучше. — Сначала я. — Сохатый появился бесшумно. Он тоже обзавелся бородой и шрамом на виске. Брат. Куда ближе, чем Регулус. — Какого гриндилоу ты не написал, что вы с Макдональд сделали еще одного Блэка? — Еще одну, — занудно поправил я, когда мы обнялись. — Кстати, если вы сегодня хорошо постараетесь, то возможно успеете сделать ей однокурсника. Мы поржали. Даже не верилось, что все мы здесь и до сих пор живы. Что Джеймс ни разу не погиб на дежурстве, а Лили осталась невредима в этой каше непрекращающихся пожирательских облав на госпиталь. Наверное, кто-то, кто следил за нашими играми в Мистера Ссыкуна, решил, что все самое паршивое и рискованное мы уже пережили тогда, в школе. Меня сдал Питер. Он вытащил свою собственную записку — неслучайно, разумеется, примерно как Мэри когда-то неслучайно вытянула мою — и отправился сдавать меня Краучу, чтобы прикрыть свою жопу. Это же сговор был. Типа преступный. Лунатик вычислил его в два счета, просто сопоставил факты. — …ей сейчас дадут Сыворотку правды, — зашептал Сохатый, когда Эванс забрали в кабинет Минервы. Он порывался выбить дверь и увести Лили оттуда, пока ее не обвинили в лжесвидетельстве. — И сразу узнают, что трахалась она со мной, а тебя там вообще не было. — Не ссы раньше времени, — буркнул я, прикидывая, как использовать эти долбанные пятнадцать минут, которые мы выиграли. — Это же Эванс, она бегала от тебя три года, авроры ей точно по плечу. Сохатый, — я обхватил его за плечи и развернул к себе, — они сраные крючкотворы, ты же слышал, как они ведут допрос. Задают вопросы, чтобы самим не обосраться и оставить лазейку. Спросят что-нибудь типа «Трахал ли вас этот странный тип Сириус Блэк в начале апреля? Большой у него? Ой, тоже себе такой хочу». И все. — И что? — раздраженно воскликнул Сохатый, потому что, клянусь панталонами мамаши, винил во всем меня. До сих пор считал, что зря я полез в это дело с Берти. Надо было позволить ему самому разобраться и сдохнуть — так он считал. — Как это поможет Лили избежать правдивого ответа? В апреле или, елки-палки, в марте, тебя с нами не было. Наверное, это был самый подходящий момент для признания, но я мог думать лишь о том, что Мэри свалила из гостиной, как только услышала заявление Эванс. Там, на диване, я успел шепнуть ей, что тоже ее люблю. Мэри наверняка посчитала это признаком отчаяния. — Я все, — едва слышно объявила Лили, появляясь за моей спиной, и Сохатый по-дурацки раззявил рот, прежде чем броситься к ней и полапать. Типа проверить, что ее не разобрали по костям, чтобы вытянуть правду. — Но тебе нужно уходить, — она посмотрела на меня. — Они твердо намерены отдать тебя на съедение дементорам. Кажется, на них кто-то давит. — Бабка Берти? — проницательно заметил Лунатик, про существование которого мы временно забыли, а он слился со стеной. Эванс покачала головой и спросила: — Кто такая Вальбурга? Я вместо ответа громко заржал. Мамаша часто жалела, что не придушила меня в колыбели. И вот ей выпал шикарный шанс. — Как ты смогла солгать под действием Сыворотки? — азартно спросил Сохатый, пока Эванс пялилась на меня как на отсталого. Наверное, вообразил, что она изобрела безобразно преступный способ наебывать закон — и пришел в восторг, разумеется. Лили быстро глянула на Джеймса, потом остро — на меня, как будто уколола, и тут же отвела глаза. Я заткнулся и жутковато ухмыльнулся. Я видел свою рожу в зеркале на противоположной стене. Правда жутковато вышло. А до Джеймса наконец дошло. Мы вернулись в спальню, не перекинувшись даже парой слов. Лили увязалась за нами. Когда раздался стук в дверь, Сохатый взорвался: — Да кого там еще гриндилоу принес?! Гриндилоу принес Минерву. — Мистер Блэк, Бартемиус настаивает на взятии вас под домашний арест до тех пор, пока… Я подскочил с кровати и подступил к ней: — Профессор, вы ведь знаете, что это не я. — Мне показалось, или в глазах у Минервы стояли слезы? — Я не убийца. Я говнюк еще тот, у меня четыреста шестнадцать взысканий, но я не убийца. — Четыреста семнадцать, Блэк, — невозмутимо поправила она и хмыкнула: — Ваша сегодняшняя выходка дорого бы вам обошлась. Ах да, я же предстал перед деканом со спущенными штанами. — Да мне, выходит, повезло. — Не слишком. Сегодня я подпишу приказ о вашем отчислении из Хогвартса. — Что? — хором ахнули я, Эванс и Хвост. — Иначе я не смогу объяснить Барти Краучу и Гризельде Обри, куда вы подевались, Блэк, — сварливо отозвалась Минерва, — и убедить их, что вы не в бегах, а просто отправились восвояси, потому как более не являетесь студентом. — Это гениально, профессор, — серьезно заявил Лунатик. Макгонагалл самодовольно фыркнула и прикрикнула: — Да не стойте же вы столбом, Блэк. Я с трудом оторвал свинцово-тяжелые ступни от пола, покидал вещи, деньги и пару книг в сумку, уменьшив их заклятием Незримого расширения. Минерва одобрительно хмыкнула. Я окинул взглядом спальню, в которой провел лучшие на тот момент семь лет жизни, кивнул профессору, подавив желание обнять ее, пожал руку Лунатику, Хвосту, покосился на Эванс… — Бродяга! — окликнул меня Джеймс, и я ожидал, что он сейчас мне врежет. Напоследок. Но вместо этого он сунул мне свою мантию и крепко обнял. — Тебе она нужнее. — Я верну, Сохатый, — прохрипел я. Я едва не разрыдался там как девка. И мне не стыдно. Спустившись в гостиную, я подумал, что нужно прямо здесь набросить мантию и, пока разворачивал ее, услышал топот со стороны девчачьей лестницы. — Сириус! — Мэри бросилась ко мне, и я ее обнял. На ней были джинсы и куртка, а на плече болталась сумка, почти такая же, как у меня. — Ты сваливаешь? — Меня отчислят примерно через полчаса. Кажется, за наше непотребное поведение. Зря они так. Хорошо же потрахались. Я знал, что обязательно найду Мэри в Лондоне после выпускного, но все равно был счастлив повидать ее еще раз. Значит, плевала она, кого еще из ее подруг я выебал когда-то. — Возьми меня с собой, Блэк. Я все равно собиралась вернуться к магглам после школы, потому что здесь… пиздец. Людей семьями уничтожают, а в Ричмонде очень даже ничего, особенно с волшебной палочкой в кармане. Помнишь, ты говорил, тебе нравится Ричмонд… Я улыбался как дебил, обнимая ее. А Мэри подумала, что я раздумываю над ответом. Она торопливо вынула из кармана и показала мне пергамент, запятнанный кровью. Я отдал ей его после урока Горация. Я узнал свою подпись. Кроме нее, там было всего два слова: «Выходи за меня». — Меня будут считать убийцей. Нормально тебе? — Это я придумала Мистера Ссыкуна. Мы все знали, что такое может случиться с любым из нас. Или что похуже. Я знаю пару неплохих мест, где можно переночевать. Ну, или ты обернешься, и будем спать под мостом. Мы же волшебники, не околеем. — Ты не против спать в баре? Меня звали на работу в одно место, хозяину рожа моя приглянулась. В рекламных целях, — поморщился я, когда Мэри ехидно прищурилась. Я набросил на нас мантию-невидимку. — Идем. Из Хогсмида мы аппарировали в Стерлинг, а оттуда добирались до Лондона как магглы. В Ричмонде я привел Мэри на Парк-роуд, нашел тот бар и того хозяина. Оба они оказались в плачевном состоянии. Повсюду пыль, обломки мебели и битые стаканы. Мэри машинально шепнула: «Репаро». Стакан сложился из трех осколков и встал на покосившийся столик. Я зачем-то вспомнил стакан, который остался в нашей хогвартской спальне; мы все сдохнем, а он будет там стоять. Я усмехнулся, сдернул рваное полотно с барной стойки и повернулся к Мэри: — Кстати, так ты… будешь со мной встречаться или нет? Fin Январь 2022 — Февраль 2023