Как отец

Арсений идёт в свою спальню и переодевается в домашнюю одежду. Всего лишь хотел отлучиться ненадолго в магазин, а по итогу привёл домой пятнадцатилетнего парня с температурой. Да, бывает. Он разбирает пакет с продуктами, мысленно радуясь, что взял конфеты и печенье к чаю, ведь Антон, помнится, сладкое любит. На всякий случай проверяет в холодильнике наличие ампул и срок годности, если вдруг температура поползёт вверх. Удостоверившись, что лекарство на месте и пригодно к использованию, а шприцы находятся в аптечке, Арс принимается готовить ужин. Шасту обязательно нужно будет поесть, когда проснётся. Или сегодня, или уже завтра. Антон просыпается через полчаса. Самое первое, что он чувствует – нестерпимую головную боль. Ему жарко, хотя в комнате нормальная температура, а одеялом он и не укрывался. Сам уже осознаёт, что таблетка опять не подействовала, и сейчас температура ещё выше, чем была до этого. Надо звать Арсения Сергеевича. Слышит гремение посуды, доносящееся, очевидно, с кухни. Думает, как лучше позвать и что крикнуть. Да, сейчас Антон именно об этом и думает. Прекрасно понимает, что глупо, но кричать как-то неловко. Поэтому самый, как ему кажется, лучший и правильный вариант – это самому отправиться на поиски врача. Температура очень пагубно влияет на его способность здраво мыслить – с этим уже разобрались. Шастун поднялся с кровати и каким-то чудом сумел устоять на ногах. Ужасная слабость, всё тело ломит. Но он делает шаг, затем другой, доходит до коридора и здесь уже идёт, опираясь о стену. Подросток осторожно шагает, стараясь не грохнуться на пол и благодаря шуму воды ему удаётся быстро найти кухню. Арсений стоит спиной к мальчику и моет посуду. – Арсений Сергеевич, – мужчина слышит тихий голос и моментально оборачивается. Видит в дверях Антона с красным лицом и учащённым дыханием. – Мне плохо... Арс бросает в раковину недомытые тарелки, выключает воду и, наскоро вытерев руки полотенцем, подбегает к Шасту. – Господи, Антош, ты зачем пришёл-то? Надо было крикнуть мне, а не самому идти, – говорит врач и поднимает мальчишку на руки, видя, что тот стоять не в силах. – Простите... – шепчет Шаст с прикрытыми глазами. Арсений щекой дотрагивается до лба мальчика и чувствует, насколько он горячий. Быстро несёт его в комнату и кладёт на кровать. Устанавливает градусник. Укол сейчас определённо нужен, температура где-то около сорока градусов. – Прости, Антош, я виноват, надо было мне раньше зайти тебя проверить, – говорит Арсений, поглаживая подростка по руке. Забирает градусник через несколько минут, смотрит на результат и уже совсем не удивляется отметке 39.8. – Антон, полежи чуть-чуть, не вставай только, я сейчас приду. Врач идёт на кухню и начинает подготавливать лекарство, параллельно думая, как бы всё правильно преподнести ятрофобу, чтобы он понял, что укол сейчас необходим. Впрочем, Антон-то точно поймёт, Арс уверен, но перебороть страх будет сложнее. Он вскрывает ампулу, набирает лекарство в шприц и постукивает по нему кончиками пальцев, чтобы сбить пузырьки воздуха со стенок. Берёт мединструмент, упаковку со спиртовой салфеткой и возвращается обратно в комнату. Антон лежит с прикрытыми глазами и прислушивается к звуку приближающихся шагов. Его безусловно насторожило то, что мужчина вдруг ушёл. Мог сказать «сейчас принесу таблетку», но нет. И было слышно возню на кухне. Ой как Шасту это не нравится. – Антош, – зовёт Попов, и Антон приоткрывает глаза, сразу же стараясь увидеть, что принёс врач, но руки, конечно, спрятаны за спиной. – Послушай, пожалуйста, меня внимательно, солнце. У тебя очень высокая температура. Таблетку с тобой мы уже пили – эффекта никакого. И догадываюсь, что дома лекарства ты тоже принимал, верно? – парень слабо кивает. К чему уж отрицать. – Воот. Таблетки не помогают вовсе. Но температуру надо сбить, Тош. Сделаем укол, ладно? И всё. У Антона в голове сигналит написанная большими буквами надпись: «ОПАСНОСТЬ! БЕЖАТЬ!». Он подрывается с места, собирается спрыгнуть с кровати и бежать, куда глаза глядят. Но Арсений, явно готовый к такому, особенно после сегодняшней пробежки мальчика на улице, быстро реагирует и свободной рукой хватает его за запястье. – Постой-постой, – врач дотягивается и кладёт всё принесённое на тумбочку, затем притягивает вырывающегося подростка к себе. – Видишь, какая интересная штука – адреналин: минуту назад и встать не мог, а сейчас уже вон как двигаешься, – говорит старший, всё-таки заставляя Шаста сесть на кровать, и заключает в бережные объятия. Горячие слёзы хлынули из глаз парня, и он начинает рыдать. Больше сдерживаться не может. Ему плохо. Ему страшно. – Ну-ну, солнышко, ничего ужасного сейчас не происходит. Я пока ничего не делаю, из рук всё убрал. Тебя вот обнимаю. – говорит Арсений, поглаживая мальчика по головке и спинке. По всей комнате разносятся всё никак не прекращающиеся всхлипы. – Не надо, пожалуйста... – наконец заговорил Шаст сквозь слёзы. – Вы обещали, что не будете ничего делать... Арс вздыхает. – Да, всё верно, обещал. Но, Антош, ты же сам понимаешь, что нужно. По-другому просто никак. Или ты так и хочешь, чтобы я тебя с высокой температурой бросил? – посмеивается мужчина, а Антон качает головой. Не надо его бросать. – Ну, вот видишь. Я же не хочу тебе плохо сделать, совсем наоборот. Я очень аккуратно, правда. Быстренько сделаем и кушать пойдём. Я там куриный бульон сварил, сырники приготовил. Любишь сырники? – Да. Со сметаной. – Антон немного успокаивается, только всё ещё продолжает шмыгать носом. – Со сметаной, очень хорошо. – Попов выпускает младшего из объятий. – Давай тогда на животик ляжешь, и мы быстро закончим. Всего минутку потерпеть. Антон колеблется несколько секунд, но всё-таки ложится на живот. Понимает, что укола не избежать, и чем дольше тянуть, тем хуже. Арсений спускает штаны мальчика вместе с бельём до середины ягодиц, вскрывает упаковку со спиртовой салфеткой и обрабатывает небольшой участок кожи. Затем берёт в руки шприц, снимает колпачок и выпускает воздух. Шастун напрягается в ожидании боли. – Тош, расслабься, всё хорошо, – успокаивающе говорит врач, берёт кожу в складку, не желая медлить, и уже привычным движением резко вводит иглу. Пока терпимо, не больно, скорее неприятно. Но когда мужчина начинает давить на поршень, появляется боль, и мальчик старается терпеть, но всё равно шипит. – Тише-тише, солнце, лекарство болезненное, потерпи, немножко осталось. – Арс доводит поршень до конца, вытаскивает иглу и прижимает салфетку к месту прокола, тщательно массируя. Накрывает использованный шприц колпачком и выкидывает в урну рядом с рабочим столом. Шаст тем временем натягивает нижнее бельё и штаны обратно, недовольно пыхтя. – Ну, как ты? – спрашивает Попов, когда Антон поднялся на ноги. Слёзы застыли в глазах, дыхание снова сбилось. А врач обнимает парня и ласково шепчет на ушко: – Ты у меня умница. Большой молодец. Можешь поплакать, если хочешь. Это совсем не стыдно. – Нет, – качает он головой. Наплакался уже сегодня, хватит. – Ну ладно. Пойдём тогда кушать. – Арсений взъерошивает мальчишке волосы, и они вместе отправляются на кухню. Температура спала через пятнадцать минут. Теперь Антон выглядел, да и чувствовал себя, как живой человек. Более того, он съел целую тарелку куриного бульона и пять сырников, говоря, что «они ну очень вкусные» и «Арсений Сергеевич, вы замечательно готовите». Удивительно. А ведь Арсений думал, что придётся уговаривать подростка поесть хоть чуть-чуть. Аппетит явно был и, вопреки болезни, никуда не делся. «Поел нормально, очень хорошо», – с облегчением выдыхает мужчина. Вспомнился пустой холодильник у парня дома. Вскоре Арс отправляет Шаста спать, пресекая все его попытки помыть за собой тарелки, и тот всё-таки послушно удаляется в гостевую комнату, быстро засыпая. Хотелось отдохнуть и спокойно поспать до утра. Попов домывает ранее оставленную посуду, убирает еду в холодильник и не придумывает ничего лучше, чем провести время за чтением книги. Каждые полчаса заходит к Антону, убедиться, что всё хорошо, и мальчик тихо-мирно спит. Так оно и есть. Но ложится спать Арсений только под утро, когда наконец железно убеждается, что Шасту ничего не грозит.