***
7 марта 2023 г. в 20:58
Среди местных жителей есть поговорка, что когда идёт дождь — он льёт, как из ведра. Ван Чжи склонен с этим согласиться. Летние месяцы на Севере приносят проливные дожди и ветры, что затрудняет проезд и эффективно удерживает его в южной части Хэтао.
Вместо того, чтобы объезжать границы, он сидит в укрытии и вынужден читать отчёты, отправляемые из других городов. Конечно, сезон дождей — это то, на что рассчитывают крестьяне, чтобы получить хороший урожай в этом году, так что Ван Чжи вряд ли станет проклинать нескончаемые бури, но он, безусловно, чувствует беспокойство, застряв в этом городе на пару недель. Несколькими днями раньше ходили разговоры о том, чтобы отправиться на север, в ближайший город, где, по крайней мере, была налажена лучшая система связи с другими населёнными пунктами.
Но затем небеса разверзлись, разрушив все планы.
Уже третий день ливень почти не прекращается.
Окно напротив того места, где Ван Чжи устроился читать, дрожит от ветра, бушующего снаружи. Деревянные ставни громко дребезжат, отвлекая его от документа. Занавеска между главной комнатой и кухней распахивается, и появляется Дин Жун, несущий поднос. Ещё одно отвлечение.
Ван Чжи хмурится и заставляет себя снова опустить глаза, когда Дин Жун подходит к дивану на возвышении, где он бездельничает. Он снова поднимает взгляд лишь потому, что Дин Жун ставит поднос возле его коленей и легко передвигает его ноги, чтобы сесть самому.
Дин Жун подтягивает ступни к себе, скрещивает их и толкает поднос вперёд.
— Ты голоден?
Поднос наполнен разными фруктами, которые отлично подходят для того, чтобы выпустить внутренний жар в душный полдень.
— Нет, — отвечает Ван Чжи, переводя взгляд на страницу документа. В последние недели, когда в доме, где они жили во время пребывания в городе, было так мало посетителей, Дин Жун перестал изображать подчинённого.
Словно для того, чтобы доказать это, Дин Жун протягивает руку и хлопает Ван Чжи по ноге.
Ван Чжи легонько пинает его в ответ, глядя, как Дин Жун прячется за подносом.
— Не оставляй это здесь, — ругается Ван Чжи и возвращается к чтению или, по крайней мере, заглядывает в свой документ. Это запрос на увеличение расходов, чтобы вырыть больше колодцев. Чересчур длинный.
Краем глаза он видит, как Дин Жун встаёт и переносит поднос на низкий столик, стоящий рядом. Затем он возвращается и садится с белым нектарином в руке и небольшим ножиком, который не понятно откуда достал.
Ван Чжи украдкой наблюдает, как Дин Жун отрезает ломтик нектарина на один укус и, поднеся его ко рту, с аппетитом съедает.
Ван Чжи хмурится и поднимает голову, чтобы посмотреть прямо в профиль Дин Жуна, но обнаруживает, что его внимание остаётся без ответа. Безразличие Дин Жуна, со склонённой головой и глазами, сосредоточенными на его руках, достойно восхищения.
Ван Чжи с резким хлопком закрывает папку с документами и придвигается ближе, толкая Дин Жуна под руку.
Тот съедает ещё кусочек нектарина и оглядывается, продолжая жевать.
— Хм? — хватает наглости сказать у него с невинным взмахом ресниц.
Ван Чжи дёргает подбородком, и уголок рта Дин Жуна слегка кривится. Он отрезает кусочек фрукта и удерживает его на лезвие ножа, как будто предлагая его Ван Чжи.
Тем не менее, когда тот наклоняется вперёд, Дин Жун отдёргивает нож и подносит к своему рту, выглядя очень самодовольно, хотя выражение его лица при этом особо не меняется.
«В этом он весь», — раздражённо думает Ван Чжи, скрипя зубами, и бьёт Дин Жуна по руке.
— Ладно, — говорит Дин Жун, сдаваясь и отрезая новый ломтик. — Иди сюда.
Он снова протягивает ломтик Ван Чжи, а потом снова отстраняется в последний момент. На этот раз он широко ухмыляется.
— Ван Чжи… — говорит он, довольный тем, как легко сумел его обмануть.
Ван Чжи с раздражением хватает запястье руки, держащей оставшуюся часть нектарина, и тянет её ближе к себе, собираясь откусить прямо от плода.
Дин Жун перехватывает его свободной рукой и сам откусывает побольше. Сок стекает по его руке, когда он жуёт, а в его глазах пляшет веселье.
— Ты слишком много дразнишь, — говорит Ван Чжи и стискивает другую руку Дин Жуна, мешая ему пошевелиться. Затем он, наконец, ощущает вкус нектарина, белую мякоть плода, сладкую и плотную, как у груши. Он демонстративно жуёт, крепко удерживая руки Дин Жуна, прежде чем наклониться и откусить ещё кусочек — он получит то, что ему причитается, и не меньше.
Когда счёт сравнивается, Ван Чжи отпускает его руку, и они мирно делят остаток плода, передавая друг другу, пока не остаётся только косточка.
Дин Жун встаёт, собираясь положить косточку от фрукта и нож на край отставленного в сторону подноса.
Ван Чжи какое-то время за ним наблюдает.
— Тебе нечем заняться?
Дин Жун в ответ лишь выгибает бровь, возвращается к дивану и садится лицом к Ван Чжи, подогнув одну ногу под себя, а другую свесив с края. Он игнорирует вопрос и вместо этого вытаскивает из кармана платок, берёт ладони Ван Чжи и насухо вытирает их, не сводя с него нежного взгляда.
Это свидетельство такой неприкрытой привязанности, что Ван Чжи чувствует, как его внутренности переворачиваются, благоговейный трепет охватывает его даже спустя столько времени. Как это возможно, недоумевает он, что кто-то может так смотреть на него? Даже когда Ван Чжи ничего не делает, только протягивает руки, чтобы их вытерли? Разве это не слишком?
Он чувствует, как румянец разливается по щекам, когда Дин Жун отпускает его, поворачиваясь, чтобы вытереть тыльную сторону своих рук. Он следует за струйкой сока, сбежавшей в рукав, обнажая бледную изнанку предплечий, и Ван Чжи импульсивно тянется к нему, хватая его за руку.
Дин Жун замирает, как всегда в такие моменты, ожидая, что произойдёт.
Ван Чжи подносит руку Дин Жуна к своим губам, слегка целуя внутреннюю часть его запястья и чувствуя слабое биение пульса на своих губах. Перевернув руку Дин Жуна, Ван Чжи целует тыльную сторону ладони, потом берёт у него платок, скользит им по руке и закатывает рукав халата.
Дин Жун встречает исследование Ван Чжи со спокойным терпением и, возможно, находит это забавным, потому что вытирать уже нечего. Тем не менее, Ван Чжи кажется, что это был план Дин Жуна с самого начала, чтобы привлечь его внимание, и ему это удалось. Через мгновение он отбрасывает платок в сторону и просто проводит пальцами по коже Дин Жуна, следуя по линии вдоль слегка выступающей вены.
Тишину наполняет звук дождя, барабанящего по крыше.
На руке Дин Жуна белеет длинный шрам, который огибает его предплечье почти до локтя. Он выпирающий и неровный с одного конца, где порез на его мышцах был глубже.
На вопрос, как он его получил, Дин Жун объясняет, что в детстве он упал и порезал себе руку о зазубренный кусок деревянного забора. Когда Ван Чжи говорит, что никогда не замечал старой травмы, Дин Жун смеётся — действительно смеётся.
— По какой причине ты стал бы раньше заглядывать ко мне в рукав? — спрашивает Дин Жун, отдёргивая руку, чтобы провести большим пальцем по щеке Ван Чжи и сгладить хмурый взгляд.
Теперь Ван Чжи снова наклоняет голову, целуя кожу в середине шрама.
Он слышит, как Дин Жун слегка фыркает, чувствует его пальцы на своей скуле, поднимает подбородок и поворачивает голову, пока их взгляды не встречаются. Несколько мгновений Дин Жун лишь пристально рассматривает Ван Чжи, глаза медленно блуждают по его лицу.
Ван Чжи позволяет это, хотя и начинает испытывать беспокойство. Он может многое прочитать на лице Дин Жуна, но не понимает, почему тому так часто нравится просто смотреть на него.
— Ты собираешься меня поцеловать или как?
Дин Жун моргает и бросает взгляд за плечо Ван Чжи — на брошенный документ, который тот читал. Его губы сжимаются, подавляя веселье.
— Вам нечем заняться, дуцзюнь? — отзывается он, опуская руку и откидываясь назад.
«Ещё неделя, — думает Ван Чжи, — и Дин Жун станет невыносим».
— Теперь, когда ты сказал об этом, — отвечает он, начиная отворачиваться, — я думаю, что есть…
Рука Дин Жуна обхватывает затылок Ван Чжи, и он притягивает его обратно с силой, которая опрокидывает их, прежде чем они успевают поцеловаться. В итоге, Ван Чжи растягивается на Дин Жуне и ухмыляется, вставая на колени и упираясь руками по обе стороны от его головы.
— Ты думаешь, что можешь издеваться надо мной без последствий?
Одной рукой Дин Жун продолжает обнимать его за шею, рассеянно поглаживая большим пальцем вверх и вниз.
— Я издеваюсь над тобой? — удивляется он.
Ван Чжи хмурится, хотя ему трудно сохранять это выражение, глядя на небольшую ямочку на левой щеке Дин Жуна, когда тот начинает сиять.
В этот момент он крепче прижимает большой палец к шее Ван Чжи, заставляя дрожь пробежать по его спине. Ван Чжи вздрагивает, его трепещущие веки опускаются, а когда он снова открывает глаза, Дин Жун резко подаётся вперёд, чтобы поцеловать его. Он целует Ван Чжи так, будто хочет сделать вдох, отчаянно, и когда он садится, Ван Чжи тает рядом с ним, падая ему на колени.
Он чувствует, как губы Дин Жуна начинают изгибаться, и поцелуй прерывается.
— Это я, издеваюсь над тобой? — бормочет Дин Жун практически в рот Ван Чжи.
Слова щекочут его губы, и он чмокает Дин Жуна, чтобы избавиться от жжения.
— А как ты это назовёшь? — спрашивает Ван Чжи, немного отстраняясь и опуская взгляд на Дин Жуна.
В наступившей паузе он понимает, что в комнате вокруг них стало тише. Дребезжание оконных ставней ослабло и ветер утих, хотя он всё ещё слышит стук дождя над головой.
Рука с его шеи скользит вниз по его спине, и Ван Чжи чувствует, как Дин Жун барабанит пальцами по его позвоночнику, как если бы он действительно задумался над вопросом.
Он опускает руки на плечи Дин Жуна и наблюдает за безмятежной улыбкой, расплывающейся по его лицу и заставляющей уголки его глаз слегка сощуриться. Ван Чжи не может припомнить, чтобы Дин Жун когда-нибудь так улыбался с их самой первой встречи в столице. Конечно, порой мелькали неуловимые довольные взгляды, но, не считая хорошо сделанной работы, что когда-либо давало Дин Жуну повод для улыбки? Конечно, не Ван Чжи.
— Я… — начинает Дин Жун, но Ван Чжи чувствует, как внутри него что-то поднимается, что-то неконтролируемое, и он заставляет Дин Жуна замолчать ещё одним поцелуем, и ещё, и ещё, удерживая его лицо, чтобы он не отвернулся.
Дин Жуну все же удаётся уклониться, и вместо этого Ван Чжи целует его в щёки. Куда угодно, куда он может добраться. Дин Жун легко смеётся, и Ван Чжи думает, что у него чудесный смех, задорный, почти как хихиканье.
Наконец он даёт Дин Жуну передышку, отстраняясь, но продолжая обнимать ладонями его лицо. У него перехватывает дыхание, когда он проводит большим пальцем по его щеке. В горле образуется комок, и Ван Чжи с трудом сглатывает его.
— Ты счастлив? — отваживается спросить он.
Руки Дин Жуна обвивают его за талию, и в его глазах снова появляется радостный свет, который заставляет сердце Ван Чжи бешено колотиться.
— Да, — тихо говорит Дин Жун. — Ты делаешь меня счастливым.