Младшая жена
3 октября 2022 г. в 20:36
— Я сказала, пурпурные, а не вишневые! — высокий голос Хайтан далеко разносился по коридору. — У вас что, нет глаз?! Бесполезные!..
Я покрепче прижала к груди шкатулку и ускорила шаг.
Боковые двери в Покои Тишины были распахнуты настежь. Тишиной там и не пахло.
Хайтан, раскрасневшаяся от гнева, стояла посреди проходной комнаты, уперев руки в бока. Перед ней съежились на полу два посыльных демона. Десяток широких лент, в самом деле вишневых, а не пурпурных, ручейками венозной крови растеклись по ковру. Так, это я вовремя, еще немного, и тут настоящая кровь прольется.
— Успокойся, Тан-цзэ, — увещевала Инъин, заламывая руки, но нашу дорогую экс-сестричку было не остановить.
— Что случилось? — я, конечно, видела, что случилось, но предпочла отвлечь внимание на себя.
— Ленты не те, — промурлыкала Хуалин, красиво растянувшаяся на тахте. Ее газовые полупрозрачные накидки были в кои-то веки благочестиво запахнуты. — Это ты еще у портных не была. Там сейчас Минъянь и Ваньюэ. Изображают плохого и очень плохого инспектора.
Хайтан продолжала самозабвенно ругаться. На ее месте, я бы гордилась таким словарным запасом.
Бочком обойдя демоническую композицию, я поставила шкатулку на низкий стол, и Хуалин тут же подобралась поближе.
— Безглазые идиоты! Бездари! Отрыжка слепой собаки!
— Тан-цзэ! Прошу, успокойся!
— Да что ж вы так орете?! — прошипели из-за боковой двери, ведущей в купальню. — Через полог тишины слышно!
— Ох… простите, учитель! — первой сориентировалась Инъин и поклонилась, как будто сквозь дверь и ширму ее можно было разглядеть. — Я пыталась все утихомирить!
— Прости, А-Цзю, — на два тона тише фыркнула Хайтан, непримиримо вздернув подбородок. — Просто косорукие и косоглазые служки нашего бывшего муженька ничего не могут сделать нормально!
— Просто убей их, если они тебе не нравятся, — устало посоветовали из-за двери.
Хайтан хихикнула.
Демоны съежились под ее взглядом.
— Госпожа! Мы все исправим! Мы найдем лучшие ленты!
— Пур-пур-ны-е, — по слогам отчеканила та. — У вас четверть часа, вперед!
Хвостатые испарились, раз — и след их простыл.
Мы с Хуалин по одной доставали шпильки из шкатулки и раскладывали на отрезе черного бархата. Каждая была по-своему красива и каждая моей бывшей сестрице по гарему не нравилась. Коралловая с фениксами — слишком пошлая, черепаховая с золотом — слишком простая, из белого нефрита — вообще никуда не годится!
— Все должно быть идеально, — проговорила Хайтан, стряхивая невидимую пылинку с расшитого пионами рукава. — О, А-Мин, я тебя даже не заметила!
— Ты была занята, — я пожала плечами. — Присоединишься? Я нашла двадцать штук, хранитель сокровищницы сказал, самые драгоценные артефакты.
— Может, учитель сам выберет? — робко предложила Инъин.
— Ну ты чего, — Хуалин поморщилась. — Он-то выберет что-нибудь с самыми интересными свойствами. А надо красивую. Все равно они все теперь его, так? Вам никому не нужны?
— Неа, — Хайтан мотнула головой. Ее собственные шпильки, украшенные снизками мелкого жемчуга, качнулись в высокой прическе. — У меня от них мороз по коже.
Мы вчетвером снова склонились над заколками. Я отложила в сторону изысканный цзянь, отделанный перламутром и изумрудами, и следующим достала шпильку из белого золота, выполненную в форме изогнувшейся змеи с рубиновыми глазами.
— Идеально.
— Это будет невежливо, — с сомнением протянула Инъин.
— Да ладно тебе, Ин-эр, — широко и сыто ухмыльнулась Хуалин. — Наш дорогой лорд очень ценит иронию, особенно если она тоньше, чем иглы А-Мин.
— Только змея — ни капельки не тонкая ирония, — возразила Хайтан. Хуалин подалась вперед, ноздри ее затрепетали в предвкушении спора.
— Сяомин, — окликнули меня из-за двери в купальни. — Помоги мне с волосами, будь добра.
— Иду, — я с извиняющейся улыбкой развела руками, коротко поклонилась бывшим сестрицам, сунула заколку в рукав и, оправив подол укороченного ханьфу, проскользнула за раздвижную створку.
Купальни полнились ароматным паром, свежий запах шалфея и лимонника плыл над горячей водой, золотисто-зеленой от масел.
Шэнь Цинцю, завернутый в льняной халат от шеи до щиколоток, сидел на низкой каменной скамье. Мокрые волосы окутывали его спину, липли к плечам, оставляя на белой ткани потеки воды, змеиными колечками сворачивались на коленях.
Завидев меня, Шэнь Цинцю с силой швырнул мне гребень. Я поймала — за два года рефлексы на летящие вещи у меня выработались будь здоров.
— Что вы там устроили?!
— Они всего лишь хотят, чтобы все прошло идеально. Так я тебя причешу? — между нами давно истаяла всякая вежливость. Глупо быть вежливым с человеком, которого видела буквально изнутри, и который точно знает, что ты видела его изнутри.
Шэнь Цинцю согласно дернул головой. Поплотнее запахнул на груди халат, хотя опять же. Чего я там не видела.
— Чего я там не видела, Цзю-эр, — заметила я вслух. Обошла его со спины и взялась за первую прядку, долгую, угольно-черную и прохладную, скользнувшую вдоль пальцев дорогим шелком.
— Прекрати меня так называть.
— Ладно. А-Цзю.
— Я старше тебя лет на сто! — фыркнул он и замолчал, недовольно поджав губы.
Когда-то я без жалости обрезала свалявшийся колтун его волос чуть выше плеч, вычесала плесневые споры и гнойные струпья от самых корней, до скрипа прополоскала их ромашковым отваром.
Теперь я осторожно взялась за прядь от кончика и принялась втирать в каждый шелковый фэнь жасминовое масло.
Шэнь Цинцю длинно выдохнул, плечи его чуть расслабились, тонкие белые руки перестали судорожно стискивать и комкать несчастный льняной ворот.
— Бред какой-то…
— Тревожишься? — я снова смочила маслом кончики пальцев, осторожно прочесала густые волосы у корней, помассировала затылок.
Шэнь Цинцю слегка откинул голову назад, бессознательно прижимаясь к ладони. У меня защемило сердце.
Нельзя так привязываться к пациенту. Это непрофессионально. Великий лорд Му, сотворивший подлинное чудо и, видимо, навсегда вписавший себя в летопись Трех Миров как целитель, подобный небожителю, наверняка отчитал бы свою недостойную почитательницу.
Кто знает, может, на этой свадьбе мне выпадет шанс еще разок пообщаться с ним лично… десять из двенадцати лордов многострадальной горной школы Цанцюн обещались прибыть на церемонию.
Это значит, все, не считая лорда Шан, которого так теперь никто не зовет. Конечно, ведь император собрался устраивать пир, каких еще не видывал свет. Сложная задачка, учитывая его страсть к почти театральной роскоши и количество предыдущих его свадеб.
— Такой еще не было, — уверял он нас, старших жен (точнее, бывших старших жен, тогда мы только-только начинали привыкать к новому статусу «благородных императорских сестер») месяц назад, возбужденно расхаживая по Нефритовому Залу внутренних покоев. Черный халат, густо расшитый алыми и золотыми драконами, вился тьмой бездны вокруг его ног, непослушные кудри выбились из-под тяжелой заколки и струились по спине. — Я должен устроить церемонию, достойную истинной императрицы, достойную человека, которому раз и навсегда отдам свое сердце. Я хочу сложить всю власть и богатство к его ногам!
Выглядел он почти безумным, и Хуалин тогда пребольно пихнула меня локтем в бок.
— Ну!..
— Кхм, повелитель, — я прочистила горло, хотя внутри все привычно обмирало от страха. — Ваше императорское величество…
— Что, А-Мин? — он обернулся ко мне. Метка на лбу горела алым, алые искры тонули в черных глазах. — Ты хочешь возразить?!
— Нет, повелитель, — я поспешно склонилась, уставилась в пол. — Но, позволено ли будет этой Сяомин сделать замечание?..
— Говори.
— Понимаете, э-э… драгоценный господин вряд ли оценит такие дары. Сердце его жаждет покоя, не власти.
— Покоя, — медленно повторил император. Пламя демонического знака слегка улеглось, кулаки разжались. — Покоя. Я окружу его покоем и заботой, но прежде… прежде каждый во всех Трех Мирах должен знать, кто отныне станет править моими помыслами!
Я решилась выпрямиться, но прямо на него все равно не смотрела. Почтительность не бывает лишней с человеком, способным съехать с катушек по щелчку пальцев. Хотя мне нравилось думать, что у нас, женщин, собравшихся нынче в Нефритовом Зале, некоторый иммунитет к его… особенностям.
Инъин рядом закатила глаза. Минъянь хихикнула.
— О чем думаешь? — ворчливо прервал Шэнь Цинцю нить моих воспоминаний. — Опять что-то случилось?
— Нет, — я улыбнулась, хотя, конечно, он не мог видеть меня затылком. — Вспоминаю, как все случилось, как началось.
— Или закончилось, — он тряхнул головой, не спеша, впрочем, отбирать волосы. — Сделай мне что-нибудь… скромное.
— Мы подобрали заколку, — я выудила оную из рукава и продемонстрировала. Шэнь Цинцю поморщился.
— Змея? Серьезно? Не придумали ничего более очевидного или как?
— Тебе же нравится, — если собираешь человека по кусочкам, невольно учишься распознавать малейшие изменения его настроения. И теперь я понимала, драгоценный господин скорее доволен и еще немного смущен.
— Змея пика Цинцзин, — проговорил он медленно, роняя каждое слово словно камень. — Где теперь этот человек?
— Сидит передо мной и предается самокопанию, — я легонько дернула его за прядь. — И эта ничтожная просит учителя Шэня сесть ровнее, дабы она могла заняться его прической.
— Ехидная девчонка, где ты увидела учителя? Не припомню, чтобы брал тебя в ученицы, — проворчал он, и все-таки выпрямился.
— Предпочитаешь «Цзю-эр»?
— Проклятье, А-Мин, просто сделай этот гуев пучок!
С чего все началось? Лично для меня — тоже со свадьбы, только с моей собственной. Я помню ее даже слишком хорошо, и это в самом деле странные воспоминания. Не плохие и не сладостные, я не жалею ни о чем, что привело меня сюда, ведь, если задуматься, все вышло наилучшим образом.
Но в этом есть некоторая ирония. Я должна была стать очередной женой, а стала последней.
Я вошла в знаменитый императорский гарем почти пять лет назад.
В тот весенний день служанка, бледная демоница с густыми волосами, отливающими сиренью, осторожно вонзила мне в волосы коралловую шпильку. Третью. Голову тянуло от тяжести драгоценных подвесок, тяжелое ожерелье обнимало шею, рядами коралловых бусин лежало на груди поверх плотных винно-красных волн драгоценного шелка.
Глядя в медное зеркало, я себя не узнавала.
Другая служанка выбелила мне лицо, кармином подвела губы и нанесла дымчато-розовую краску над глазами. Во лбу киноварью нарисовала точку, а к вискам — тонкие красные чешуйки.
С таким макияжем я сама походила на демона. На удивительно жалкого демона. Красный, пурпурный, мов и фуксия отвратительно сочетались с зеленым, и мои глаза казались малахитовыми бусинами на лице у ярмарочной куклы.
Подвески на широкий поясах, золотых и красных, глухо звенели при каждом движении.
Рукава верхней накидки, такие длинные, что волочились по полу, надежно прятали источенные шрамами кисти рук.
Я едва могла шевельнуться под всем этим шелком. Выгодная партия, напомнила себе еще раз. Выгодная партия, тебе повезло, Дун Сяомин, ты будешь покойна и счастлива в Цветочном Дворце, в сытости и богатстве.
— Вы прекрасны, госпожа, — льстиво проворковала демоница. Пахло от нее сиренью и кровью, но руки с длинными лиловыми ноготками двигались споро и нежно. — Настоящий цветок.
— Спасибо, А-Лянь, — я улыбнулась. Отражение в зеркале послушно растянуло напомаженные губы. — Думаешь, господину понравится?
— Еще бы! — служанка блеснула лукавым взглядом, зарумянилась. — Ах, повезло вам, госпожа! Повелитель, говорят, такой страстный, такой великодушный! Эта ничтожная служанка жизнь бы отдала за один его благосклонный взгляд!
— Эта госпожа понимает, — голос звучал очень ровно. — Для этой Сяомин великая честь стать супругой такого мужа.
Я в самом деле не имела ничего против. Этот брак позволял моему клану остаться на плаву и прилично улучшить свое благосостояние: Повелитель Трех Миров давал воистину императорский выкуп.
Странно, что такой человек решил, будто влюблен. Хотя, учитывая размер его гарема — должно быть, у такого человека нет никаких проблем, чтобы сразу же жениться на женщине, которая хоть кончиком ногтя задела струну в его сердце.
Насколько я знаю, ему никто не отказывал. Нужно быть не в своем уме, чтобы ему отказать.
Я чувствовала запахи драгоценных масел, запах роз, жасмина и лотоса, я была окутана им целиком.
Служанка укрыла меня газовой багряной вуалью, и мир подернулся тревожной красной дымкой. Сквозь ткань я едва могла различить силуэты, зато узнала руку главы Дун, придержавшего меня за локоть.
Вуаль струилась вокруг меня, шелестели подолы и рукава, кровавой лужей текли по ступеням храма в городе Шу, где в этот раз Повелитель Трех Миров решил сочетаться браком.
В этот раз — это значит, в шестьсот четырнадцатый.
Для меня церемония превратилась в смазанное головокружительное пятно. Тысячи запахов, благовония, вино и бычья кровь в церемониальной чаше, по демоническим обычаям, три поклона, моя рука в руке человека напротив.
Он поднял вуаль, и я едва различила прекрасное, словно из белой кости выточенное лицо и темные глаза.
Лорд Ло поцеловал меня в губы, невесомо и осторожно, должно быть, принимая мое оцепенение за трепетный страх.
На самом деле я просто дико устала. Две ночи накануне я провела без сна, сражаясь с костяной лихорадкой в целительских палатах города Шу, и пальцы мои все еще дрожали.
Для заклинателя моего невеликого уровня такие эскапады — слишком.
А сегодня впереди меня ждала брачная ночь с самым восхитительным мужчиной во всех трех мирах, и, видят боги, никакого трепета она у меня не вызывала.
Строго говоря, я не невинная девица. Мне тридцать четыре года, я заклинатель, мой меч носит имя, я не планировала замужества и, конечно же, я не невинная девушка.
Когда лорд Ло взял мои руки в свои и, глядя в глаза, предложил стать его женой, я честно предупредила об этом.
— Эта Сяомин совсем не непорочный цветок, господин. Господину не стоит утруждаться, Сяомин охотно приласкает его, но разве она достойна быть его супругой?
— Этот Ло Бинхэ, — широко усмехнулся лорд Ло. — Хочет Дун Сяомин в жены. Хочет любоваться ее взглядом.
Что тут скажешь, единственный красивый момент на моем лице — глаза. Я согласилась, ведь Ло Бинхэ никто в здравом уме не откажет.
И вот теперь я здесь, и мой муж целует меня в губы, нежно, будто я трепетный бутон.
Потом он выхватил меч из узорных ножен на поясе и распорол реальность. Иначе я не могу этого описать: из слепящей щели лился голубоватый свет и пахло стерильным холодом.
— Жена моя, — обратился ко мне лорд Ло с задорной мальчишеской улыбкой. Алые одежды шли ему много больше, чем мне, золото оторочки подчеркивало ширину плеч, а рубиновые пояса — узость сильной талии. — Позволишь ли украсть тебя со свадьбы?
Я улыбнулась ему в ответ, кивнула и лорд Ло со смешком подхватил меня на руки. Плеснули в воздухе широкие полы халатов, вуаль взметнулась газовым крылом, подвески и заколки зазвенели. Желудок подкатился к горлу, я сглотнула, удерживая на лице нежное выражение.
Я совсем не против уйти, вот только мне совсем не хочется нырять в бездну света на изнанке!
А Ло Бинхэ, перехватив меня поудобнее, именно туда и шагнул, в щель распоротого мечом пространства.
Лицо кольнуло будто морозом, я зажмурилась, а когда открыла глаза, мы стояли посреди огромной, богато убранной императорской спальни.
Кровать стояла на возвышении, к ней вели три ступени, точно к императорскому трону. Она опиралась на нефритовых драконов, кольцами и волнами изогнувших резные крутые спины. Раздернутые газовые занавеси, алые и золотые, крепились к столбикам в виде самых причудливых демонических тварей, от обилия красных покрывал рябило в глазах.
На низком столе у кровати стояли традиционные чаши с вином.
Ло Бинхэ поднес меня прямо к ложу и бережно усадил на край. Окончательно стянул покрывало, отбросил нетерпеливо в сторону и жадно вгляделся в мое лицо, впрочем, не прикасаясь.
— Моя драгоценная, прекрасная Сяомин, клянусь, твои глаза… они как омут, как самоцветы, как…
— Они всего лишь зеленые, мой император, — прошептала я, чувствуя невольный, совершенно неожидаемый трепет. Колени ослабели, я порадовалась, что сижу. Все-таки в этом мужчине воистину таится восхитительное нечто, если всего несколькими простыми словами и жарким взглядом он способен повергнуть женщину в сладкую дрожь.
— Ни один художник не смог бы передать этот оттенок, — Ло Бинхэ резко отстранился, спустился по ступеням за чашами вина, взял одну.
Свободной рукой император поднял со столика тонкий кинжал из прозрачного красного материала, похожего на слюду (позже я узнала, что это — редчайшее вулканическое стекло Бесконечной Бездны, лян которого оценивают с жемчугом один к ста), и кончиком кинжала отворил вену на запястье. Перехватил чашу. Струйка темной крови потекла по белой коже, я завороженно смотрела, как одна за другой три тяжелые капли падают в вино.
— Возьми, — он протянул чашу мне, я взяла. Холодный белый нефрит успокоил горящие ладони, и, не в силах отвести взгляд, я смотрела, как Ло Бинхэ, криво улыбаясь, бесстыдно зализывает ранку.
Затем он взял вторую чашу, переплел свою руку с моей. Я почувствовала его запах, что-то мускусное и тяжелое, специи, ладан, шафран?.. край чаши будто сам собой ткнулся в губы, я выпила.
Вино забивало вкус крови.
— Ну вот и все, ты моя, Мин-эр, моя прекрасная супруга, — одним глотком прикончив свое вино, император отбросил чашку. Я не успела допить, когда он нетерпеливо навалился на меня, каким-то тайным чувством осознав, чего я на самом деле хотела.
Нефрит выскользнул из моих рук, покатился по ступеням, я почти не слышала стука из-за звона в ушах. Вино разлилось густыми каплями, точно кровь. В желудке сделалось жарко, жар скользнул ниже, я всхлипнула.
Ло Бинхэ приподнял меня за подбородок, поцеловал в губы, почти укусил, и теми же кусачими поцелуями спустился по шее до ворота свадебных одежд.
Руки его рванули пояс, раздирая в клочья, зазвенели драгоценные подвески. Я откинула голову и схватилась за шпильки, нетерпеливо выпутала из тяжелой прически. Волосы скользнули по спине.
Бинхэ низко зарычал и дернул в стороны запах верхнего халата. Затрещала вышивка.
— Ты восхитительна, такая нежная, такая страстная, моя зеленоглазая… — шептал он мне на ухо, потом втянул мочку в рот, прикусил. Внутри все сладко сжалось.
— Позволь мне тебя раздеть, — шепнула я, не доверяя голосу. — Слышала, с женами ты не чтишь гаремного устава, никаких приличий…
Император чуть-чуть отстранился и широко, по-мальчишески улыбнулся.
— Верно, моя Мин-эр, никаких приличий быть не может, если два сердца стремятся друг к другу.
С этими словами он помог мне развязать его пояс (меня руки почти не слушались) и одним движением, явно повторенным много раз, скинул все халаты. Распахнул тонкие нижние одежды, и я раскрытыми ладонями тут же обласкала мощную широкую грудь.
Император Трех Миров оказался горячим, как печка, бархатная нежная кожа без единого шрама будто бы не могла принадлежать великому воину. Но я знала слухи, его демоническая регенерация способна, кажется, на невозможные в Поднебесной чудеса.
Ранка на запястье, по крайней мере, уже давно затянулась без следа.
Он прикрыл глаза, наслаждаясь нехитрой лаской. Я не считала себя великой любовницей и наверняка не сравнилась бы ни с одной из его главных жен, признанных красавиц, сплетнями о которых полнится земля.
Но трахаться в целом — дело нехитрое. Поцеловав каждый темно-розовый сосок своего венценосного мужа (он довольно мурлыкнул от удовольствия), я развязала его нижние штаны, отстранилась и уставилась на, э-э… впечатляющий член. В самом деле впечатляющий, в животе что-то нехорошо сжалось.
— Хорош? — улыбка Ло Бинхэ сделалась шире. Он пару раз провел по члену ладонью. Стоял член бодро, головка почти доставала до пупка, вязкая капля смазки на ней блестела жемчужинкой.
Щеки обожгло жаром, я отвела глаза, хотя повидала в своей жизни, честное слово, немало членов. Пусть подавляющее большинство из них и не в альковных обстоятельствах.
— Император воистину обладает достоинством, сравнимым с Небесным Столпом, — процитировала я какой-то популярный куплет. У нас в Шу в чайных домиках и на постоялых дворах частенько пели песни, посвященные императорским любовным победам. — Но эта недостойная жена сомневается…
— Ты выпила моей крови, — промурлыкал Ло Бинхэ и навалился на меня, оглаживая руками под распахнутыми одеждами. Скользнул между ног, колени мои разошлись будто сами по себе. — Тебе будет хорошо со мной, милая Мин-эр.
И мне было хорошо. Тянущая боль, острая, будто прежде я вовсе не знала мужчины (ну, я не знала мужчины таких достоинств) спустя полвдоха сменилась тяжелой нарастающей негой, он двигался во мне неотвратимо и размеренно, удар за ударом, по вечной дороге в тысячу шагов.
Возможно, их было даже больше тысячи. Трижды я сжималась в продирающей до поджилок дрожи сияющего пика, прежде чем он излился и сыто вытянулся рядом со мной.
— Тебе было хорошо? — спросил, накручивая на палец прядь моих волос. — Взгляни на меня, Мин-эр, этот император достаточно постарался для своей дорогой жены?
— Да, — честно ответила я. Глупо скрывать, да и не настолько я горда. — Да, мне было хорошо.
То была хорошая ночь, первая и единственная, которую я провела в постели венценосного мужа.
На следующее же утро он оставил брачное ложе и отправился вершить очередные победы, в Трех Объединенных Мирах всегда хватало тварей и врагов. Отчего-то многие мнили себя могучими, способными противостоять его возможностям.
У меня обнаружилась служанка, уютные комнаты в крыле, отведенном для самых младших жен, сундуки со свадебными дарами и целая куча свободного времени.
Свободное время вредно для женщины, как говаривал мой сварливый наставник глава Дун, и спустя короткий срок я готова была с ним вполне согласиться.
Потому что спустя неполный месяц бесцельной цветочной жизни, в которой чайные церемонии с прочими младшими женами, имена которых я запоминала со второго на третье (и уверена была, они точно так же едва ли вспомнят мое), я обнаружила это место.
Это гуево место.
Неподвижный, густой от сырости воздух забивал нос застарелым кисловатым смрадом. Запахи гниющей крови и тяжелой болезни на несколько долгих мгновений отбросили меня назад, во времена до свадьбы и императора, к охваченным черной лихорадкой деревням.
Я помотала головой и медленно, стараясь ступать потише, пошла вперед. Выдолбленная в земле лестница закончилась, бумажный талисман истлел на треть. За мной по каменной стене бесшумно скользила моя тень, размытая и неровная.
Все украшения остались в резной шкатулке в моих крошечных покоях, а на смену шелковым многослойным платьям пришло простое темно-серое ханьфу моего ордена. В сером немного уютнее. Так здесь я не выделяюсь в темноте, почти неотличимая от тени… или мне хочется так думать.
Где-то капала вода, мерный противный звук, мурашки от него по загривку.
Хорошо, мне не пришло в голову шататься по дворцу наряженной! Плохо, что мне вообще взбрела идея по дворцу шататься.
Коридор изогнулся, и я очутилась в просторной зале. И тут же с заполошным любопытным страхом поняла, где нахожусь.
Когда-то это место было знаменитой Водной Тюрьмой Цветочного Дворца.
Теперь от заклятий ничего не осталось, зачарованная вода иссохла, обернулась серой влажной плесенью в сочленениях каменных плит.
В центре зала высилась платформа, пустая. Она смутно белела, неровный свет талисмана очерчивал раскрошенные мраморные углы. Я понадеялась, никакой механизм водоподачи не заклинит случайно, пока я здесь.
Не хотелось бы умереть в муках, встретившись с ядовитой жижей, которой Хуаньхуа некогда очень славился.
Запах крови сделался сильнее. Я зажгла новый талисман, подняла повыше. По стенам заплясали золотые блики.
Раздался стон, больше похожий на шелест, не на человеческий голос. Что-то тихо звякнуло.
Я сглотнула.
Тюрьма была обитаема.