boy with daddy issues

      — Уëн?       Парень дёргается, будто его застали за кражей, и роняет ключи на пол, поспешно наклоняясь за ними и оборачиваясь.       — Сонхва-хëн, — выдыхает он с облегчением, выпрямляясь и засовывая ключи обратно в замок. — Извините, вы меня напугали.       Он закрывает дверь и поворачивается к старшему, чтобы вежливо поприветствовать его.       — Я не собирался тебя напугать, извини, — спокойно отвечает Сонхва, указывая на кабинет позади парня. — Просто не ожидал тебя здесь увидеть.       Уëн оборачивается на дверь, словно там появилось что-то, чего он ещё не видел, и сжимает папки в своих руках, неловко поджимая губы.       — Сану позвонили с больницы, сказали его брат очнулся, — отвечает он грустно. Он так нервничал и спешил, что едва забрал свою куртку, наказывая Уëну забрать его вещи и закрыть кабинет. Он в последнее время в таком стрессе, а Уëн даже не знает как помочь ему.       — Ты собираешься идти туда?       — Я… ага.       Сонхва, кажется, замечает поникшее настроение мальчика и, со вздохом, смотрит на часы на своём запястье. До обеда ещё около часа, но он уже закончил со своими делами и, если конечно госпожа Мин снова не напортачит с анализами, он может уйти немного пораньше.       — Составишь мне компанию? — предлагает он. Парень поднимает на него взгляд, прекращая мять края папки в руках, и задумчиво пожимает плечами. — Думаю, с ним всё будет в порядке если я немного задержу тебя и мы поговорим?       Сонхва с улыбкой толкает его за плечо в сторону лифта. Уëн молча соглашается, уходя в свои мысли.       О чëм он собирается поговорить с ним? Он уже знает обо всей этой ситуации с отцом? Но неужели это имеет такое большое значение, учитывая, что Чонхо сейчас находится в больнице с пулевым ранением? Он узнал об этом только следующим утром, когда не мог дозвониться до Сана всю ночь. Он говорил очень тихо и устало и всё ещё находился в больнице. Чонхо провели операцию, но он долго не мог дышать самостоятельно и не просыпался. Уëн порывался поехать к нему, но просто не мог оставить младших, пока его мать искала работу. Он не может сказать, что она резко изменилась и решилась на риск, но по крайней мере она пыталась. Тема с отцом, однако, в доме ещё никак не поднималась, и на самом деле Уëн был даже благодарен за это.       Но однажды ночью он всë же сумел сбежать и поехать в больницу. Видеть Сана таким разбитым и со слезами на глазах было очень больно и непривычно. Он не спрашивал его почему он приехал, хотя и отругал его за то, что ослушался его, но Уëн мог чувствовать, что он был благодарен ему, когда обнимал его. Тогда он особенно почувствовал себя опустошённым. Он хотел бы забрать всю эту боль себе, чтобы никогда больше не видеть его таким, но также был рад, что Сан больше не сдерживал себя и позволил увидеть себя такого — слабого и разбитого. Конечно, он всегда был откровенен с ним, но открывать всё новое в нём было нечто более увлекательным. Уëн мог только находиться рядом, помогал с покупкой лекарств и напоминал ему поесть.       Несмотря на все предупреждения, Сан продолжал ходить на работу. Уëн звонил ему каждую перемену и приходил после уроков, чтобы убедиться, что всё в порядке. Его поражала и несомненно восхищала стойкость психолога. Несмотря на все проблемы вокруг себя, он умудрялся писать отчёты и работать с клиентами, слушая и наставляя их. Возможно, так он пытался отвлечься на чужие трудности и уходил в работу с головой.       Уëн разрывался между семьёй и любимым человеком, Сан балансировал ещё больше. К нему на работу постоянного заявлялись какие-то люди в форме, из-за чего он просил Уëна уйти, он постоянно отклонял звонки своей жены и едва находил время для своего сына, пропадая в больнице и разговаривая с докторами. Уëн чувствовал себя лишним здесь, несмотря на то, что Сан всегда убеждал его в обратном.       Когда, спустя три дня, Сану позвонили с больницы, он отправил его туда, обещая разобраться с остальным самому, но оказавшись в кабинете психолога снова он не мог не погрузиться ещё больше в свои мысли. Это место кажется таким родным и уютным сейчас, оно пахнет Саном, его любимыми духами и крепким кофе. Когда-то он чувствовал себя здесь под микроскопом, стеснялся и боялся своих новых чувств. Здесь он впервые открылся кому-то, по-настоящему поцеловался, смог найти свой дом. Здесь всё началось, кто бы мог подумать, что это место станет для них точкой невозврата?       Это было очень сложное время. И честно говоря, Уëн устал. И он знал, что Сан устал тоже. Они обещали друг другу не сдаваться не смотря ни на что и всегда быть вместе, но это так… трудно. Особенно сейчас, когда он Сан заметно разбивался на части и Уëн совершенно ничем не мог ему помочь. Параллельно шло дело его отца. Соджун опрашивал их родственников, друзей, коллег, постоянно придумывал всё новые поводы, чтобы удержать отца за решёткой до суда. Уëн был рад, но не мог не замечать нервозность матери и младших, которым так ничего толком и не объяснили. Сан всегда спрашивал у него об этом, но он не хотел грузить его ещё и своими проблемами. Он и так столько всего сделал ради него, сейчас настало его время принимать помощь.       Уëн не замечает, что уже сидит в кафетерии, пока перед ним не появляется тёплый кофе и комбинированный обед. Он так сильно ушёл в свои мысли, что едва заметил как сидит за одним из красных столов в углу помещения.       — Хëн, не стоило… — Он пытается отодвинуть тарелку, но Сонхва не даёт этого сделать и кидает на него предупреждающий взглядом.       — Поешь, ты выглядишь ужасно. — Несмотря на довольно грубые слова, Уëн понимает, что старший говорит это не со зла. Он знает, что он имеет ввиду, однако не может не смотреть на одинокий стакан чая напротив. Сонхва ухмыляется, словно читая его мысли, и не спеша отпивает немного. — Я не могу обедать без Хонджуна, иначе он меня убьёт. А вот ты выглядишь так словно не ел уже несколько дней. К тому же, смотри, я купил твой любимый американо.       Уëн улыбается на это, чувствуя благодарность, и вздыхает, прожигая глазами палочки в своих руках. Он помещает кусочек мяса в рот, затем ещё и ещё, чувствуя как желудок удовлетворëнно бурчит в ответ. Становится немного лучше и он удивляться, не подлил ли Сонхва-хëн в кофе немного энергетика? Он и не предполагал, что настолько голоден. Интересно, успел ли поесть Сан? Может, стоит взять ему немного тоже?       — Я слышал о том, что случилось, — начинает Сонхва первым, победоносно наблюдая за тем, как парень съедает половину тарелки за раз. — Мы не смогли поговорить с Саном нормально, но я в курсе деталей. Ты молодец, что решился на это.       Уëн останавливается, опуская палочки с рукой на стол и поджимая губы.       — Да, наверное. — От ответа парня Сонхва выпрямляется и тушуется.       — Прости... Я сказал что-то не так?       — Я не знаю… Я должен быть счастлив, что моего отца будут судить, да? — Уëн поднимает взгляд, но сразу же отпускает обратно, боясь увидеть в них обсуждение. — К тому же, сейчас слишком много всего и Сан… Ну, то есть, его брат… И сын… А моя мама... иногда она ходит к отцу по ночам, я знаю…       Сонхва позволяет себе опустить руку на чужую ладонь, когда парень начинает дрожать, и тепло улыбается ему, останавливая поток слов. Это не сильно помогает, но по крайней мере тепло на его руке немного успокаивает его и он благодарно улыбается старшему в ответ, глубоко вздыхая.       — Иногда мне кажется, что вся проблема во мне, — признаётся он, поджимая губы. — Я не всегда так думаю, потому что у меня есть люди которые стараются убедить меня в обратном, но я привык к тому, что все вокруг меня всегда страдают и мне кажется, что мои проблемы… Они настолько ничтожны, по сравнению с остальными.       — Не говори так, — перебивает старший снова. Он решает отпустить руку мальчика, кивая ему, чтобы он продолжал есть, и пересаживается на место справа от него. — Для каждого человека степень проблемы соизмеряется по разному, но это не значит, что она важнее или, наоборот, не значима по сравнению с остальными.       — Наверное, — неуверенно отвечает Уëн, хватаясь за стакан с кофе. — Но, что если их создаю я? И их становится настолько много, что они становятся очень весомыми и переносятся на других тоже?       — Уëн, — зовёт Сонхва, недовольно хмурясь. — Ты считаешь себя проблемой?       Уëн широко распахивает глаза, тушуясь и прячется под поднятыми плечами. Старший читает его насквозь, все в этой больнице научены этому?       — Нет, конечно, нет… Ну, возможно…       — Позволь мне переформулировать. Ты считаешь себя проблемой Сана?       Парень не отвечает, хмуро смотря на свои пальцы пол столом, которые неловко сминают футболку. Сонхва тяжело вздыхает на это. Сан столько времени с ним работал, да и зная своего друга, он ни за что не дал бы даже и повода подумать, что Уëн ему как-то досаждает, но тут дело даже не в низкой самооценке парня. И, к сожалению, Сонхва как никто другой его сейчас понимает.       — Знаешь, — начинает старший, переводя взгляд на снующих по залу людей. — Мои родители выгнали меня из дома когда я сказал им, что я гей. — Кажется, это немного привлекает внимание парня, учитывая то как он останавливает движение пальцев и поднимает на него взгляд. — Это было в старшей школе, мне пришлось ночевать у своего друга несколько дней, пока они немного не остыли и не забрали меня домой. Они не были плохими, но… Были довольно консервативными и верили в Бога. Они запирали меня на чердаке и заставляли меня молиться по три часа в день, запрещая общаться с мужским полом. Водили к докторам и психологам. Они считали, что это со временем это пройдёт и что я стану «нормальным». Особенно сложным выдался колледж, когда я встретил Хонджуна и влюбился без памяти. А ещё об этом прознали учителя и рассказали родителям… я едва закончил его.       Уëн молча слушает, впитывая каждую крупицу новой информации, и сочувствует ему. Он не может не заметить схожесть их историй и ему на самом деле становится интересно, но он не решается задать вопрос. Однако, Сонхва продолжает сам.       — Они почти заставили меня поверить в то, что я не правильный. Возможно, поэтому я до сих пор не могу быть настолько же открытым как Хонджун, но я стараюсь, каждый день. И он всегда мне в этом помогает. Иногда я очень завидую его уверенности. — Уëн замечает тёплую улыбку, когда старший упоминает своего супруга и его сердце замирает от этого. Сонхва тянется к своей груди, сжимая что-то сквозь ткань рубашки и переводит взгляд на него, грустно усмехаясь. Смогут ли когда-нибудь и они с Саном быть такими же? — Они до сих пор не принимают нас, пусть и не открыто, но я знаю. Они надеются, что когда-нибудь я приведу к ним в дом невесту. Каждый раз когда мы созваниваемся они просят меня подумать об этом и никогда не зовут в гости, если я не напрашиваюсь сам. Хонджуну тоже было нелегко. Хотя его родители и поддержали нас, они не сразу приняли меня. У меня были плохие оценки и репутация, моя семья из пригорода и я всего лишь медбрат, который скрывает своего мужа и боится чужого осуждения. Они считают, что я стыжусь его и изображаю невинность, но это не так. — Сонхва вдруг останавливается, будто стараясь отвлечься от того, что мучает его самого, и неловко кашляет. — Прости, я не хотел нагружать тебя.       — Всё в порядке, — с улыбкой, качает головой Уëн. — Мне очень жаль, что вы проходите через это.       — Я говорю тебе это потому, что Сану, несомненно, тоже может быть тяжело, особенно сейчас. Но он искренне любит тебя и я знаю, что он никогда не откажется от тебя. И он точно не считает тебя своей проблемой.       — Я знаю, — сразу же отвечает Уëн. — Но именно этого я и боюсь. На нём сейчас слишком много всего, и самое противное то, что я мало чем могу помочь. Что, если я сделаю только хуже?       Сонхва долго смотрит на него, отпивая уже остывший чай, и понимает, что что бы он сейчас не сказал, он вряд ли сможет переубедить его в обратном. Но это, на самом деле, не так уж и важно. Мало чем можно помочь человеку, который сам в себе не уверен. Он сам через это проходил и до сих пор проходит. До какого момента он собирается бороться с этим и истощать себя и Хонджуна? Что, если этим он тоже сделает только хуже?       Между ними ненадолго повисает тишина, но она не кажется неловкой. Сонхва переводит взгляд на дверь столовой, где уже стоит Хонджун, разговоривая с терапевтом. Они не сильно дружат, поэтому Сонхва понимает, что он делает это лишь для того, чтобы дать им побольше времени. От этого тепло сжимается сердце, он всегда очень чуток и внимателен к нему. Главврач бросает в их сторону обеспокоенный взгляд, но когда их взгляды встречаются его лицо становится мягче и он с улыбкой подмигивает ему, прежде чем вернуться к разговору.       — Позволь мне побыть нудным взрослым и рассказать тебе одну теорию, про которую мне говорил один профессор в колледже, — начинает Сонхва, ставя чашку на стол и скрещивая руки на груди. — Говорят, что человек должен пройти три стадии, чтобы стать полноценным. Сначала любой человек — верблюд. Подобно этому животному, накапливающему в себе воду для долгого путешествия по пустыне, он накапливает в себе знания, которые ему дают родители, общество, школа, религия и разные жизненные ситуации. Верблюд руководствуется основываясь на этих знаниях, он со всем согласен и ничего не ставит под сомнение. Он умеет говорить только «да». Подобно тебе, мне и всем другим людям, которые строили своё понимание мира на том как их научили понимать, мы живём в прошлом. И считаем, что мы «неправильные». Потому, что, ну, это же правила, которые постоянно были вокруг нас верно?       Уëн кивает, не до конца понимая к чему ведёт старший, однако не перебивает и с интересом слушает его. Сонхва улыбается, замечая заинтересованность и прочищает горло, чтобы продолжить.       — Когда человек устаёт говорить «да», когда в нём накапливается слишком много «нет», которые он так долго подавлял в себе. Верблюд переворачивается вверх ногами и становиться львом. Лев всё отрицает. Он впитал в себя все знания и опыт общества и прошлых поколений и понял, что это всё должно быть уничтожено, ведь только на этих руинах он сможет построить тот мир, где ему будет хорошо. Лев — революционер, он ни с чем не согласен. Он умеет говорить только «нет». Именно в этот момент начинают появляться первые проблемы, ведь у тебя начинает проявляться собственное мнение, свои убеждения, своя вера. Ты начинаешь задумываться о своём будущем, желаешь как можно скорее оказаться в нём. Лев живёт в будущем.       Уëн коротко вздыхает, обдумывая сказанное, и сопоставляет это с собой и своей жизнью. До него вдруг начинает доходить то, что пытается до него донести старший и он с интересом ждёт продолжения, ненадолго отвлекаясь от того, о чём думал недавно.       — Когда, разрушив всё, лев понимает, что этот путь тоже не привёл к счастью, он снова переворачивается и становиться ребёнком. — Уëн ошеломлëнно вздыхает, переводя взгляд на свои пальцы. — Ребёнок не критичен, он живёт ни в прошлом, ни в будущем. Он живёт в настоящем. Ему нет надобности разрушать прошлое — он свободен от него. Он берёт опыт, но он не скован правилами. Он создал свою правду и взял на себя ответственность за свою жизнь.       Уëн чувствует как мурашки бегут по его спине и неуверенно поднимает взгляд, встречаясь с понимающей ухмылкой. Он облизывает губы и достаёт из кармана телефон, чтобы проверить время.       — И кто же я, по вашей теории?       Сонхва коротко смеётся и снова переводит взгляд на дверь, Уëн только сейчас замечает там главврача, который тоже приветливо улыбается ему.       — Не знаю, а ты кем себя видишь? — спрашивает он в ответ и Уëн задумывается. — Это всего лишь теория, я не говорю тебе следовать ей, но, Уëн… Может, пора нам, наконец, стать ребёнком и самим создавать свои правила? Несмотря на то, что думают и говорят другие? Я тоже пытаюсь им стать и всё ещё боюсь, но я никогда не давал себе сдаваться и никогда не позволял Хонджуну сдаться насчёт меня. Если вы решили быть вместе, то вы должны быть вместе до конца.       — Но что же мне делать, хëн? — с отчаянием спрашивает парень, закусывая губу.       — Ничего. — Уëн резко дёргает подбородком вверх, думая, что ослышался, но Сонхва смотрит на него с полной уверенностью. — Если ты действительно любишь Сана, то ты должен верить в него. Я уверен, он знает, что делает, но, возможно, он видит твоё колебание и боиться обидеть тебя. Ты говоришь, что ничем не можешь помочь ему, но ты поддерживаешь его, помогаешь и заботишься в такое трудное время. Разве это «ничто»?       Уëн грустно улыбается и тяжело вздыхает. Он так рад, что встретил хëна сегодня, он действительно почувствовал себя намного лучше, и дело далеко не в еде. В его жизни было столько боли и предательства, что он боится начинать снова. Но он правда хочет, хочет пытаться и быть лучше, не только для себя, но и для любимых людей вокруг.       — Это всё так сложно.       — Да, это всегда нелегко, — соглашается Сонхва, теряя из виду своего мужа и хмуря брови. — Ничего не приходит сразу. Иногда этому нужно просто дать немного больше времени и уметь ждать. Возможно, тебе не понравятся его решения, но ты должен научиться доверять. И самому проявить уверенность. Ты понимаешь меня?       Уëн встаёт со своего места, забирая папки и свой рюкзак со стула. Его взгляд мечется по предметам на столе, когда он обдумывает их разговор, но он вдруг поворачивается к старшему и уверенно кивает.       — Думаю, я понимаю. — Уëн пишет Сану сообщение, чтобы узнать не нужно ли ему взять что-нибудь ещё, и с улыбкой кланяется ему. — Спасибо, хëн. За всё. Мне кажется я понял, что вы хотите мне сказать.       — Меня не за что благодарить, — улыбается Сонхва, качая головой. — Я лишь надеюсь, что не запутал тебя ещё больше.       — Нет, на самом деле, теперь я начинаю видеть больше... Мне нужно идти.       — Конечно, мы встретимся позже.       Парень кланяется ещё раз, прежде чем поспешить к выходу, и Сонхва не может не провожать его с улыбкой, замечая как он двигается более оживлённо и уверенно.       — Я горжусь тобой, — говорит голос сзади и Сонхва улыбается, когда чувствует на плечах лёгкое давление.       — Ты подслушивал, верно? — закатывает глаза старший, однако признательно гладит ладони на своих плечах.       — Только в конце, — признаётся Хонджун, смеясь и проводя ладонью по чужой груди, легко касаясь кольца на цепочке, прежде чем убрать руки и сесть рядом. — О чëм вы разговаривали?       Сонхва с нежностью смотрит на лицо напротив и не может не думать о том, как любит этого человека перед собой. Кажется, этот разговор пошёл на пользу не только мальчику. Он уверенно отстëгивает застёжку на цепочке и вытаскивает своё кольцо, под удивлённый взгляд Хонджуна. Сонхва надевает его на свой безымянный палец с улыбкой и не может не заметить как изгибаются губы его мужа на это действие.       — О том как нужно быть увереннее, — говорит он, сцепляя их руки в замок и замечая в чужих глазах безграничную любовь, которую видел всегда. Он отчаянно борется с собой, чтобы не ловить чужие взгляды, обращённые на них. К чëрту их все, когда перед ним сидит тот, ради кого он хочет быть ребёнком.

***

      Сан ждёт около двери пока несколько врачей и медсестёр кружат вокруг Чонхо. Один из них светит ему в глаза и просит следить за ручкой в своей руке, из-за чего брат закатывает глаза и отмахивается.       — Со мной всё в порядке, док, — говорит он сухо, однако терпеливо выслушивает всё, что ему говорит врач.       — Ну, это уже я буду решать, — строго говорит мужчина в халате, и забирает у медсестры его историю. — Задето лёгкое, но операция прошла успешно, иногда можешь ощущать слабость и температуру это нормально. Остальное скажу после результатов анализов. Если станет снова трудно дышать не терпи и вызывай медсестру. Как ты себя в общем чувствуешь?       — Прекрасно, — нагло врёт Чонхо, по мнению Сана, и отчаянно вздыхает. — Когда я смогу выйти отсюда?       Доктор качает головой, переводя взгляд на Сана в дверях в поисках поддержки, и именно в этом момент Сан решает вмешаться.       — Успокойся, ты только два часа как проснулся, — так же строго говорит Сан, но не может сдержать себя, чтобы не обнять брата. Чонхо сдавленно стонет и психолог с испугом отдаляется. — Прости. Болит?       — Всё хорошо, — сквозь зубы говорит младший, косясь на врача рядом. Тот вздыхает и качает головой, оставляя их одних. Не считая медсестры, что берёт у него кровь и измеряет температуру и давление, прежде чем Чонхо может спокойно вздохнуть.       — Ох, ненавижу больницы, — жалобно стонет он, пытаясь потянуться, но швы натягиваются и не позволяют этого сделать. Младший переводит на брата взгляд и хмурится. — Ужасно выглядишь.       И это первые слова которые он слышит, после того как его брат очнулся после трëхдневной комы.       — Ты заставил нас всех поволноваться, — выдыхает Сан, проводя руками по лицу, будто пытаясь стереть усталость. — Конечно, все мы выглядим не очень.       — Это понятно, — смеётся Чонхо, подкладывая подушку за спину. Сан помогает ему опереться на неё. — Это отстой, в последний раз когда в меня стреляли я был в бронежилете на учениях. Не думал, что всё будет настолько плохо.       — Чонхо ты едва выжил. Тебе ставили неутешительные прогнозы. Я рад, что ты оптимистичен, но в этом нет ничего весёлого. — Сан отчитывает его словно ребёнка, не зная даже что сказать ему сейчас. Он так сильно устал за эти дни, что мозг и тело едва функционируют, он просто рад, что брат сейчас живой, наполовину здоровый и пытается шутить. — Родители уже в пути, будут тут завтра утром. Они звонят без перерыва.       — Чëрт, мама останется здесь на пожизненное если увидит меня в таком состоянии, — плачет младший и Сану хочется рассмеяться. Но вместе с тем он чувствует поток гнева за то, что его младший брат так легкомысленно относится к своей жизни.       — Какого чёрта ты полез под пулю?       — Ой, нет, — резко перебивает Чонхо, отмахиваясь. — Не начинай того, чего не сможешь продолжить.       — О чём ты?       — Я многое узнал на допросе, знаешь ли, — цокает языком Чонхо, убирая руку с чужих волос. — Не самая приятная информация о старшем брате. Ты действительно пытаешься испортить свой брак простым увлечением?       Сан замолкает и резко выдыхает, не смотря в его сторону, однако по одному его виду можно сказать, что он напряжён и недоволен. Плечи подняты, на щеках играют желваки, брови нахмурены.       — Ты не знаешь многого, давай поговорим об этом в другой раз, — бросает Сан и отходит к окну, чтобы избежать нежелательного сейчас разговора.       — Когда ты приведёшь в мой участок другого своего любовника?       — Чонхо!       — Какого чëрта, Сан? — взрывается младший тоже. — Я понимаю, жизнь с Ынджу тебе наскучила и мне всё равно с кем ты проводишь своё время, но он всего лишь ребёнок! Готов ли ты отдать Сону в руки чужого мужчины? Какого мне вообще узнавать такое о тебе! Чëрт возьми...       Чонхо рычит и, не сдержавшись, толкает брата в спину, сразу же жалея об этом. Он шипит от боли и тяжело дышит, скрипя зубами. Сан встаёт, мотая головой на его поведение, — вечно слишком импульсивный, — и поднимает руку, чтобы он дал ему слово.       — Я знаю как это звучит со стороны, но всё совсем не так. — Сан вздыхает, сжимая и разжимая руки в кулаки, собираясь с мыслями. Нет смысла избегать неизбежного, Бог знает, что именно услышал Чонхо в тот день о них. — Я правда... люблю его.       — Иди ты к чëрту! — бросает Чонхо прежде чем тот продолжит. — Никогда не думал, что скажу тебе этого, но не верю, Сан. Любовь не разрушает.       — Что по твоему мы разрушили? Твоё доверие ко мне? Мне жаль, что я не сказал тебе об этом лично, но ты сам видишь всю эту череду событий, что мешали мне это сделать. К тому же, ожидая такой твоей реакции...       Сан замирает на полуслове, ловя в воздухе кинутую в него подушку, отшатываясь от сильного удара. Несмотря на своё состояние, он всё ещё чрезвычайно силён. Ему повезло, что Чонхо сейчас не в лучшей форме и вне досягаемости, иначе к его морщинам и мешкам под глазами добавилось бы пару синяков.       — Прекрати...       — О, я только начал! — шипит Чонхо, осматриваясь вокруг себя в поисках других предметов, которые можно кинуть. — Ты хочешь сказать, что это нормально?       — Я не говорю, что это нормально. Или не нормально. Но это то что есть. И не в твоих силах переубеждать меня и менять это. — Резко отрезает Сан, кидая подушку обратно на кровать. — Прости, что не сказал тебе этого лично и раньше. Прости, если это испортило твоё мнение обо мне. Но что я могу поделать с этим чувством? Это не произошло из ниоткуда.       Чонхо несколько секунд сверлит его недовольным взглядом. Он ведь всегда мыслил здраво, Чонхо с детства завидовал тому как у брата получается всё, за что бы тот не взялся. Пытался равняться на него, брать пример.       Сан никогда не был легкомысленным человеком. Их семья не была самой благополучной и состоятельной, как бы они не старались, но даже так они жили хорошо и комфортно вместе, не смотря ни на что. Чонхо думал, что развод был согласием обоих, но сейчас он в этом неуверен. Он просто не может представить себе что-то, что имеет большее значение чем семья.       — Не говори мне, что ты разводишься из-за него.       — Он здесь не при чëм. Ты сам сказал, что никогда не видел нас с Ынджу счастливыми.       — Да, но я думал, что вам просто стоит взять перерыв или попробовать что-то новое. Тогда я и подумать не мог, что у тебя есть кто-то на стороне, — отвечает Чонхо, глубоко вздыхая. — Теперь это кажется подозрительным. Раньше ты не думал о разводе, жил с ней столько лет и тебя устраивало то, что у вас есть. А затем появляется этот мальчик и ты сразу думаешь о разводе?       — Что ты имеешь ввиду?       — Если ты разводишься с ней из-за Уёна, я жалею, что поддержал тебя тогда, — заключает Чонхо, с укором замечая как эти слова отражаются на брате. Он сам чувствует как грубо звучит сейчас, но он тоже в шоке. В конце концов, его волнует даже не Ынджу, у них есть ребёнок. Сону, который плачет в его участке из-за того, что ничего не понимает.       Сан поджимает губы и садится на кресло напротив, опуская голову на руки. Чонхо тоже замолкает, чувствуя усталость и головокружение. Возможно не стоило им всё таки говорить об этом, когда он едва дышит. В комнате вдруг резко стало тускло и жарко. Он хватается за голову и пытается нормировать дыхание.       — Чонхо, Сону бы всё равно не был бы счастлив, если бы мы с Ынджу продолжали играть в семью. Он с каждым днём взрослеет, постоянно спрашивает меня об этом, ничего не понимает и закрывается в себе. Да, ты прав, может быть к нашему разводу меня подтолкнули чувства к Уëну, но я не хочу говорить о том, что это было ключевым фактором. Знаешь как не легко каждый день приходить домой и заставлять себя улыбаться? Ложиться в одну постель с кем-то, кого ты не любишь и пытаться убедить себя и её в том, что всё в порядке? Своим мнимым счастьем я делаю лишь хуже. Не только Ынджу, но и самому себе... И Сону.       Чонхо хмыкает, заставляя Сана поднять голову. Брат смотрит на него сквозь пальцы и прожигает взглядом.       — Сону... — вспоминает он, облизывая пересохшие губы. — Ты знаешь, что он думает, что вы его не любите?              Сан шумно вздыхает и не замечает как задерживает дыхание на это заявление. Чонхо грустно ухмыляется видя замешательство напротив.       — Я понимаю тебя, Сан. Ты думаешь, что нет, но я всегда был рядом с тобой во все твои хорошие и плохие моменты. Мне важно твоё счастье, но я боюсь, что ошибки, которые ты совершаешь на своём пути, могут стать фатальными. Ты всегда был слишком увлечённым и скажу тебе честно мне нравится как ты начинаешь меняться и говорить о том, что тебе не нравится, но я не могу просто поддержать тебя в этом опираясь только на слова.       Сан потирает лицо руками, чувствуя как собирается влага в уголках глаз, и шмыгает носом, ощущая себя маленьким щенком, которого ругают за его непослушание. Нет, он не ожидал от Чонхо понимания, не в этом, но и не думал, что он станет его так яро осуждать.       — Сан, подойди пожалуйста ко мне, — просит Чонхо, так мягко и жалобно, что старший не может ослушаться. Сан повинуется, стирая слëзы со своих щëк, и поправляет подушку, на которую опирается спиной брат, прежде чем сесть рядом. Чонхо дышит не стабильно и Сан внимательно следит за ним, ругая себя за то, что довёл до этого. — Всё в порядке Сан-а. Я просто переживаю за тебя.       Он кладёт голову на его плечо и чувствует как снова к горлу подступает комок. Также как и в детстве, несмотря на то, что Чонхо младше, он всегда старался защитить, успокоить его, хотя ему порой и доставалось больше всех. Сан всегда был через чур добр и мягок ко всем, не предвидел опасность и не мог поверить, что человек способен на что-то плохое. Чонхо часто спасал его от хулиганов во дворе, одно время он даже забирал его со школы, после того как Сан неделями приходил домой без карманных денег и с синяком на подбородке. Наверное, поэтому в нём и проявился этот статус супергероя, под стать его сегодняшней проффесии. Сан же всегда пытался проникнуть в голову человека, опираясь на то, что людей меняют обстоятельства, а в его силах эти обстоятельства поменять.       И всё же очень часто именно он был тем, кто приходил к Чонхо за поддержкой, ведь чужим жизням он отдавал всего себя. И совсем недавно только научился обращать внимание на самого себя. Их родители жили бедно, в непримечательном отдалённом острове в пяти часах езды от города. На Сане всегда были некие обязательства до рождения брата, которые порой он сам взваливал на себя, чтобы помочь родителям. Он привык отдавать, не беря ничего взамен, всегда думал о том, что добро возвращается. Но они жили в дерьмовом, далеко не сказочном мире, и когда у них отняли дом, ему пришлось слишком рано повзрослеть. Пока родители работали на ферме, он учился дома, присматривая за младшим братом и хозяйством, брал одноклассников на репетиторство и делал домашние работы. Чонхо был очень привязан к брату, ведь видел его намного чаще родителей и считал своим долгом защищать его от внешнего мира вокруг. Он мог позволить себе подраться или псоспорить с мальчишками, приходя домой с новейшими комиксами и деньгами, за что его постоянно ругали родители. Пока один брал умом, другой брал силой.       — Я не знаю как доказать тебе свои слова. Я впервые в жизни, наконец, почувствовал, что по-настоящему дышу, но посмотри сколько «но» мешают этому. Будто мне просто не дано быть счастливым, будто я просто не достоин этого. Уён постоянно говорит о том, что боится этого и я стараюсь его успокоить как могу, но... Я просто... так устал, Чонхо. Я не знаю что мне делать. Я тоже боюсь.       Чонхо кладёт голову на голову брата, пытаясь оказать ему поддержку. Суть в том, что, несмотря на все свои заслуги в области психологии, несмотря на все свои победы, он всегда был слишком неуверенным, слишком покорным, слишком... удобным для всех. И Чонхо как никто другой знает, что подобные слова Сан может сказать далеко не каждому. Это что-то ломает внутри него, но он ещё не уверен в том, что готов поддержать его в этом.       — Ты заслуживаешь всего мира, Сан. Но когда не знаешь как поступить, поступи по закону, — цитирует Чонхо, крепко сжимая руку брата на своём бедре и тяжело вздыхает. Сан поднимает на него взгляд и у младшего сжимается сердце. Он не на его стороне, не в этом, не в этот раз, но он всё равно сделает всё возможное, чтобы не видеть его таким разбитым снова. — Тебя уже дёргают с разводом, ты знаешь свою свекровь, если она узнает об этом... Если вы действительно хотите доказать мне, самим себе, да и вообще всему миру вашу... любовь... Поступи по закону. Не лишай себя всего таким идиотским способом. Начни всё заново, правильно, и тогда я поверю вам. Хотя бы ради сына, Сан. Ты должен... немного сбавить обороты. Ты понимаешь о чём я?       У Сана хватает сил лишь кивнуть, ненадолго прикрывая глаза на минуту. Ему удаётся, наконец, немного поспать за всё это время.

***

      Чонхо чувствует себя лучше ближе к вечеру. Как ни странно, ему постоянно хочется спать, хотя он и пролежал без сознания столько времени, поэтому он дёргается ото сна, когда дверь неожиданно хлопает и на пороге появляется знакомая фигура.       Суëн не выражает никаких эмоций, под глазами огромные мешки, волосы непривычно спутанные и безжизненные, на ней футболка на пару размеров больше и свободные штаны, на которых красуются непонятного рода пятна. Чонхо подвигается ближе к краю кровати, чтобы поставить ноги на пол, и коротко усмехается. Если все вокруг выглядят так плохо, он боится представить своё отражение в зеркале.       — О, прости, тут скозняк, — говорит она хрипло, закрывая за собой дверь. — Мне только недавно позвонили, что ты проснулся...       Чонхо не отвечает, пугаясь ровного голоса девушки. А как же крики и упрёки, к которым он так привык и ожидал? Суён проходит в палату, едва перебирая ногами, и садится на стул рядом.       — Я, конечно, не ожидал шариков и веселья, но могла бы хотя бы сделать втд, что рада.       Суëн моргает, коротко выдыхая, и выдерживает минутную паузу.       — Ты чуть не умер, — говорит она одними губами, так и не сдвинувшись с места.       — Да, я заметил, — снова пытается шутить полицейский, — Но я в порядке.       — Ты был в коме три дня, — едва слышно хрипит Суëн, хмурясь ещё сильнее.       — Да, но...       — Это моя вина. Если бы я просто сидела на месте ровно… Я вообще не должна была просить тебя об этом. Обо всё этом, лежала бы себе в больнице и послала бы тебя к чëрту, чтобы никогда не втягивать в это...       — Суëн!       Девушка резко замолкает, шокировано переводя взгляд на полицейского. Чонхо замирает когда видит первые слëзы на её щеках. Её нижняя губа дрожит, а руки отчаянно цепляются за края футболки. Это впервые, когда он видит её в таком состоянии, даже несмотря на то, что часто навещал её во время лечения в клинике.       Он пытается встать, но тело не слушается и это посылает болезненный разряд по всему телу. Суëн сразу же двигается навстречу.       — Не вставай, — приказывает она, подходя ближе и удерживая его за плечо. Она глубоко вздыхает и глотает отвратительный кислый комок в горле, немного смягчаясь. — Извини, я просто… Я так испугалась.       — Я понимаю. Всё в порядке, — более мягко повторяет мужчина, кладя руку поверх той, что лежит у него на плече. Суëн качает головой.       — Ничего не в порядке, Чонхо, — шепчет она, убирая руку, но садится рядом. На какое-то время она снова замолкает, а потом начинает ковырять заусенцы на пальцах. — Я даже не могу понять, снится ли мне это или я сейчас открою глаза и снова наткнусь на твоё безжизненное тело.       Полицейский позволяет себе протянуть руку, чтобы вытереть дорожки слëз на чужих щеках, заставляя её посмотреть на себя. Что говорить, что двигаться до сих пор ужасно больно, но он старается не обращать на это внимание.       — Это более чем реально, ты же чувствуешь меня сейчас, верно? — Суëн кивает, заставляя себя успокоиться, и отводит глаза в сторону. — Значит, Хангëль сбежал?       Он мало что помнит после того как этот придурок ударил Суëн по голове. Он бросился ей на помощь и замешкался всего на секунду, прежде чем видеть перед собой чёрное. Он помнит шум вокруг и несвязную речь, прежде чем проснуться в своей палате. Он думал, что пробыл без сознания всего несколько минут.       — Да. Его не могут найти, кто знает где он сейчас. — При упоминании своего дяди, она снова шмыгает носом и упирается лицом в свои ладони, скрываясь. Надо же, даже в таком положении она всё ещё боится показать кому-то свою слабость. Она что-то бубнит себе в руки, поэтому ему приходится наклониться ближе и напрячь слух. — Не ищи его больше.       — Что? — Чонхо хмурится, на что девушка снова поднимает на него заплаканный взгляд и шмыгает носом.       — Не смей искать его, ясно? Мне всё равно, что с ним будет. Я больше не хочу мести, не хочу… — она указывает на него, подбирая нужные слова, — всего этого.       Мужчина мягко улыбается, переводя взгляд на запястье девушки, где больше не видит своего браслета. Не понятно действительно ли он порвался или она просто выбросила его, но это вызывает в нём противоречивые чувства.       — Я полицейский, Суëн. И в меня иногда стреляют, — усмехается он. — Не будет он, будут другие.       — Значит увольняйся, чëрт возьми! — Не сдержавшись, она бьёт его по плечу достаточно сильно, чтобы вызвать спазм, но не достаточно для того, чтобы он не сдержал болезненный стон. — Хватит смеяться надо мной. Это серьёзно!       Чонхо перехватывает её руки, держа их неподвижно на кровати между ними, однако девушка больше и не сопротивляется. Он тяжело вздыхает, ослабляя хватку, отчасти от того, что не может долго держать её не чувствуя покалывания в мышцах, и чуть меняет своё положение, поворачиваясь к ней боком.       — Я не смеюсь над тобой, — аккуратно начинает он, рассматривая лицо напротив. Что-то в ней изменилось, помимо её внешнего вида, но он не может сказать что именно. — Просто, я хочу сказать, что поступлю так ещё раз, если это понадобится. Это… сложно объяснить, но это моя работа. Если я могу сделать хоть немного для того, чтобы помочь кому-то, я это сделаю.       — Даже ценой собственной жизни?       — Даже так, — без сомнения в голосе отвечает он. — Я понимаю, возможно, для тебя это дико и это совсем не значит то, что мне плевать на свою жизнь, но это так. Я выбрал эту профессию сам и я хочу быть верным своему выбору. Ты была в опасности, а у меня был шанс спасти тебя.       — И поэтому ты полез под пулю?       — Нет, признаюсь честно, обычно я действую более осторожно, просто в этот раз… — Суëн поднимает брови, ожидая его дальнейших слов, и Чонхо борется сам с собой, пытаясь найти нужные. — Я по-настоящему испугался за тебя. Что, если бы вместо меня здесь сейчас лежала ты? Я бы не простил себе этого.       — Тогда ты можешь представить моё состояние сейчас, — грустно усмехается девушка и встаёт. Она бездумно ходит по палате в надежде успокоиться и отходит к окну, когда к нему снова приходит медсестра и делает ещё один укол.       Когда он может снова сидеть ровно, молчание затягивается. Сложно сказать о чём думает Суëн, она просто смотрит в окно, но, кажется, не видит ничего кроме картинок в своих мыслях. Чонхо кашляет, чтобы привлечь её внимание, и она коротко моргает, просыпаясь.       — Ты была дома, да? — спрашивает он, замечая как девушка дёргается при этом. Её отец же не стал снова обвинять в этом её? Не в этот раз. — Что говорит отец?       Суëн молчит, кусая щëки изнутри и смотря на пол. Видно, что она не собирается отвечать, но и Чонхо не хочет оставаться в неизвестности.       — Что происходит? Ты сама не своя. — Во рту неприятно сухо и трудно говорить. Он хрипит и снова кашляет и девушка, кажется, читает его мысли, отталкивается от своего места и передаёт ему стакан с водой. Он пользуется этим шансом, чтобы не дать ей уйти, хватая за руку. — Суëн, ответь мне.       Суëн глубоко вздыхает и, наконец, смотрит на него, выражая неуверенность и страх.       — Я улетаю.       — Куда? — первое, что приходит ему на ум после такого заявления. А потом сыпятся ещё куча вопросов. — Когда? Почему?       — Отец предложил мне доучиться за границей и… Это хорошее решение, я думаю.       — И почему ты так думаешь? — хмурится мужчина, усаживая её снова рядом с собой.       — Ты лучше меня знаешь жизнь в Сеуле, — коротко смеётся Суëн, однако её улыбка не касается глаз. — Мой отец под арестом, а дядя в розыске за попытку убийства полицейского. Мне просто не выжить здесь.       — Дела твоей семьи не должны отображаться на тебе.       — Но они отражаются. — Девушка забирает из рук стакан с водой и тоже отпивает немного. — Со школы меня уже исключили, один из учителей сказал, что моя анкета добавлена на сайт вузов под красным цветом, так что вряд ли кто-то захочет принять меня в свои ряды.       Чонхо чувствует это снова. Бессилие. Когда он впервые встретил эту девушку в больнице, по поручению её никудышного отца, то и подумать не мог, что всё так обернётся. Он помнит то время, когда она не принимала от него посылок от отца и была через чур груба с ним, хотя это даже не входило в его обязанности по работе. Ему просто нужно было не испортить отношения с начальством, а этот сноб только и мог, что посещать различные встречи, чтобы покрепче укрепиться в кресле, и избегать встреч с дочерью, которая была не виновата в том, что с ней случилось. Тогда он почувствовал к ней жалость и начал приходить просто так, когда у него появлялось время. Понемногу она стала открываться ему и рассказывать о своей жизни. В основном о матери, которую потеряла и о друзьях, с которыми дружила какое-то время в танцевальном клубе.       Он самолично взялся за это дело, пытаясь найти больше улик и зацепок и, спасибо Соджуну, удалось действительно многого добиться в этом. Её дядя был не лучшим человеком, найти на него управу оказалось не сложно. Когда она восстановилась в учёбе, они сразу же приступили к активным действиям. Но не всегда всё шло гладко.       Он был рад, что ему удалось вернуть ей хоть какую-то надежду на справедливость и радость в жизни, но провалился. Неужели, это было всё зря? И теперь он должен просто отпустить её непонятно куда?       — Прежде чем ты начнёшь искать причины этого и их решения, я тоже хочу сказать тебе кое-что, — говорит она, мягко улыбаясь. — Точнее, поблагодарить. Мне жаль, что это всё, что я могу дать тебе сейчас. Лишь пустые слова благодарности.       Улыбка на её лице становится грустной, как бы она не хотела показать это, глаза выдавали правду. Чонхо раздражённо цокает языком, не желая даже слушаю это. Он не хочет прощаться. Не сейчас, не так.       — Суён, нам ещё столько всего нужно сделать вместе. Я не могу просто взять и отпустить тебя.       — Не в твоих обязанностях решать мои проблемы и защищать меня, — отрезает она, также недовольно отводя взгляд. — Ты больше не будешь иметь с этим дело.       — Я полицейский. Это моё дело.       — Няньчиться с проблемным подростоком? — хмыкает Суён. — Не надо, просто послушай меня. Не даëшь даже нормально тебя поблагодарить, — язвит она, закатив глаза. Чонхо категорично качает головой и жестом просит её продолжать. — Спасибо, что сделал ради меня всё это, поддерживал меня и был рядом, когда это было необходимо. Хотя, по большей мере ты ругался на меня и спорил со мной, — мужчина иронично поднимает бровь, — но даже в этом ты всегда поднимал мне настроение. Я этого не забуду.       Наблюдать, как Суён ломается и соглашается на всё, несмотря на то, чего явно не хочет, убивает его. Он сделал всё возможное, но в то же время так мало, чтобы спасти её. Он не может не волноваться за неё. Эта девушка, с виду грубая и своевольная, внутри такая сломленная и нуждающая в заботе и любви. Суён не любит и не хочет принимать внимание к настоящей себе, закрываясь от внешнего мира, не позволяя никому увидеть то, что она отчаянно скрывает в душе. Она никогда не просила о помощи, будучи гордой и боясь показаться жалкой и навязчивой. Она установила себе удобный статус и придумала красивую роль. Но Чонхо никогда так не думал.       Суён не виновата в том, что с ней случилось. Она ни в чëм не виновна. Как и все дети, она тоже заслуживала любви родителей, их внимание. Занятые своими делами взрослые никогда не могли дать ей то, в чëм нуждалась их дочь, откупаясь подарками и деньгами, а родной дядя, несмотря на то, что сумел ошибочно дать ей надежду в том, что её любят, воспользовался её привязанностью самым ужасным способом.       Чонхо знает, ей не нужны ни деньги ни мнимая популярность, она просто хотела найти кого-нибудь, кто будет видеть в ней Ким Суëн. Не дочь полицейского, не племянницу инспектора, не чью-то подругу со связями и деньгами.       Она постоянно проводила время в клубах, на улицах города, чьих-то загородных вечеринках, лишь бы не возвращаться подольше домой, где еë ждала суровая реальность. Чонхо нередко забирал её в участок и пару раз к себе домой, чтобы держать её под контролем.       Он боялся лишь одного. Что его излишнее внимание и желание помочь могло пробудить в ней нечто больше, нежели дружескую поддержку. Он не слепой, иногда она позволяла себе немного больше, проверяла свои границы и часто отвлекала по всяким мелочам. Так не должно быть. Он лишь делает свою работу, хочет помочь ей вырваться из этого круга Ада и поднять на ноги, чтобы она смогла научиться жить самостоятельно. Но чем больше Чонхо проводил с ней время, тем сильнее ощущалось это странное чувство привязанности с её стороны.       Он не мог не заметить, как она искала в нём то, что ей не хватало и не досталось от отца. Это, с одной стороны пробудило в нём ответственность за неё, за её будущее и настоящее, но с другой немного пугало.       Чонхо не особо понимал психологию, но он хорошо читал людей. С Суён это произошло как-то само собой. Он не заметил, как взял чужого ребёнка под своë крыло. Она стала доверять ему, открываться, рассказывать о своих переживаниях, страхах, делиться секретами и шутить.       Теперь связь между ними стала необъяснимой для них. Чонхо не знает, как поступить прямо сейчас, что сделать, как будет лучше. Может быть, находясь за границей, она сможет забыть его и притупить эти непонятные чувства, но в то же время пугал тот факт, что она будет одна, со всеми своими проблемами и травмами. Что, если она снова почувствует себя одиноко, снова повторится та же история, что и здесь? Что, если кто-то проявит к ней хоть крошечную заботу, чтобы снова сломать её? Кто будет отвечает за её безопасность там, к кому она сможет прийти?       Чонхо устало потирает шею, не до конца уверенный что ему сказать. Попросить её остаться? Пожелать счастливого пути? Накричать и обвинить за слабоволие?       — Ты уверена, что это будет для тебя лучшим решением?       — Я надеюсь, что это будет так, — поджимает губы Суëн. От этих слов становится плохо, но Чонхо не может ничего поделать.       — Прости меня, Суён.       — Нет, не стоит, — тихо, еле слышно говорит девушка, заставляя себя улыбнуться. — Ты сделал больше, чем кто-либо. Да, я часто издевалась над тобой, не слушалась и играла на нервах. Быть честной, мне нравилось выводить тебя из себя, нравилось, когда ты ругал меня и умничал. Когда ты смешно искал способы меня осадить и выйграть в споре. Это было так забавно, на самом деле.       Если бы позволяла ситуация, Чонхо бы с радостью дал ей подзатыльник за такие издёвки над старшими, но сейчас он не мог ничего говорить, кроме как поджимать губы и хмурится от этих слов. Это что, прощальные слова? От этой ужасной мысли поднимали голову обида и страх, не давая ровно дышать.       — Ты заботился обо мне, хотя и пытаешься убедить людей в своём грозном характере, я знаю, что ты намного лучше и добрее, — улыбается Суён, шутливо толкая его в плечо. — Но не думай, что так просто избавишься от меня. Я буду надоедать тебе звонками каждый день, и только попробуй не отвечать мне в какао!       Чонхо легко смеётся на это, однако камень отчаяния больно давит на грудную клетку.       — Иначе выставишь мои провокационные фотографии в сеть?       — Именно! — поддерживает весело девушка, вспоминая тот случай. — Видишь, они всё-таки имеют над тобой силу.       — Конечно, конечно, — закатывает глаза мужчина и Суëн смешно надувает губы.       — Эй, ты не можешь смеяться над моими навыками шпионажа. — Суëн гордо расправляет плечи и Чонхо может только рассмеяться ещё сильнее от её вида. — Я лучшая в получении сенсации!       — Ага. Тебе бы писать статьи. В жёлтой прессе.       Суëн обиженно открывает рот, он видит как она закипает, но знает, что это не по-настоящему.       — Ты говоришь мне это только для того, чтобы я обиделась и не писала тебе!       — Нет, я говорю тебе это, чтобы ты писала мне каждый день. Обо всём, что с тобой происходит, — серьёзничает Чонхо, смотря на неё с предупреждением. Суëн легко кивает.       — Обещаю.       Повисает недолгая пауза, в которой застревают ещё куча слов, которые им бы хотелось сказать друг другу. Но никто из них не решается на это.       — Когда вылетаешь?       — Через пару дней, в выходные. Мне просто надо было убедиться, что с тобой всё будет в порядке       Суëн переводит взгляд на свои пальцы. За время, проведённое вместе с ним, она ни разу не видела его таким молчаливым и… потухшим. Они успели привыкнуть друг к другу, странно расставаться сейчас будто у них не было совместного прошлого.       — Можно тебя обнять? — неожиданно для себя, спрашивает Суён, поднимая глаза вверх в ожидании.       Чонхо не задаёт вопросов и не говорит ничего против, лишь раскрывает руки, приглашая девушку в свои объятия. Суён не может сдержать слëз и обнимает его так сильно как хотела всегда. Она хочет показать ему свою благодарность хотя бы так, когда она не может сделать ничего больше.       Чонхо нежно проводит по её спине, и этот маленький жест заставляет её сердце больно сжаться. Она никогда не понимала, что чувствует к ней Чонхо, что думает о ней, но она правда благодарна ему. За то, что не оставил её, не дал упасть ещё больше, что подарил ей свою любовь. Что заменил ей отца.       Она мысленно всегда уходила в пропасть, что пугала её. Суён не знает, что испытывает к нему, кроме безграничной благодарности и лишь надеется, что у них ещё будет шанс встретиться снова. Чонхо человек с большим сердцем, он достоин большего и лучшего.       Как не вовремя мысли возвращаются к Ёсану. Она решила не прощаться с ним, чтобы не видеть его глаза, не чувствовать себя ещё хуже. Говорят, единственный шанс встретить человека снова — не говорить ему «пока». Сколько бы она не пыталась скрыть это, было понятно, что у неё есть к нему чувства. Также у Ёсана к ней. Она могла почувствовать это лишь посмотрев ему в глаза. А в тот вечер, когда он пришёл к ней домой извиниться, что-то между ними начало меняться. Она впервые встретила кого-то подобного ему, чуткого, весёлого, умеющего принимать и отдавать, ей столь всего хочется ему сказать, стольким поделиться… Жаль, что у них всё так сложилось.       Если он её судьба, они обязательно встретятся снова. Ей впервые хочется помечтать немного и поверить в это чудо.

***

      Девушка закрывает за собой дверь и долго смотрит на неё, не решаясь уйти, но и возвращаться обратно будет лишним. За эти дни она убедить его и себя, что всё будет хорошо.       С глубоким вздохом она поворачивается и врезаетая в кого-то, больно ударяясь локтëм. Её новый телефон падает на пол и она молится, чтобы он снова не сломался. Будет трудно выпросить у отца ещё один, учитывая, что теперь он контролирует каждую её покупку.       — Простите, я Вас не… — Голос обрывается и Суëн резко вскидывает голову вверх, когда узнаёт его.       — Уëн? — удивлённо замечает девушка, не ожидая его увидеть. Она хаотично мотает головой из стороны в сторону, опасаясь того, что наткнëтся на другого знакомого, с которым было бы ещё проблематичнее говорить сейчас. — Ты… один?       Уëн недоумëнно разглядывает её и хмурится странному поведению. Кого она боится увидеть рядом с ним? Ëсана? Но почему?       — Да, я пришёл к Сану. То есть, к Чонхо, он должен быть у него, — говорит он, прижимая папки ближе к груди. Суëн кивает. Сан оказался действительно хорошим человеком, хотя он и странно смотрел на неё всё это время.       — Он наверное сейчас у врача, — отвечает она, кивая на одну из дверей, и коридор вместе с ними погружается в тишину.       Никто не делает никаких попыток уйти или сказать что-то и они просто так и стоят напротив, изредка бросая на друг друга короткие взгляды. Это всё так странно. Когда-то между ними не было и тени неловкости, они постоянно делились секретами и шутили, порой даже слишком откровенно, но даже это не было для них чем-то плохим. Суëн решает, что если уж и улетать, то хотя бы на один камень меньше.       — Уëн... Прости меня, — первой говорит девушка, смущённо поднимая глаза и поджимая губы. — За то что… — она пытается сказать что-то ещё открывая и закрывая рот, но перечислять весь список будет довольно долго, так что она просто вздыхает и пытается звучать искренне. — За всё.       Уëн меняется в лице, но сложно сказать что за эмоции он испытывает по отношению к ней прямо сейчас. Злится? Считает её несерьёзной? Не хочет слышать этого после всего случившегося? На самом деле она примет любой из вариантов. Не то чтобы она не заслужила этого.       Но она явно не ожидает того, что парень обнимет её. Суëн дёргается и шумно вздыхает, когда чувствует чужое тепло на своём теле, и неловко поднимает руки в воздух, не уверенная, что с ними делать. Сегодня слишком много объятий и разговоров. Вдруг хочется убежать и сесть поскорее на самолёт, чтобы не задыхаться в этом переизбытке чувств.       — Это ты меня прости, — шепчет Уëн и хватка немного усиливается из-за чего становится трудно дышать, но на самом деле это даже приятно. — За всё.       Дальше они не разговаривают, впрочем она даже не может найти подходящих слов для того, чтобы попытаться объясниться перед ним. Но он этого и не требует. А что вообще можно сказать сейчас?       Суëн осмеливается положить руки на спину парня, чувствуя как в уголках глаз снова начинают собираться непрошенные слëзы. За эти дни она стала такой эмоциональной, что даже страшно. Но знакомые объятия, запах и поддержка говорят ей о том, что он не осудит её за это. Кажется будто они разделяют какой-то особый момент между собой. Она знает, что он испытывает в данный момент, точно так же как и Уëн знает о том, что испытывает она. Впрочем, они всегда были немного похожи. Было даже интересно наблюдать за этим, ведь даже проблемы, кажется, находили их в одно и то же время. Будто два полюса одного магнита, которые притягиваются к друг другу стоит им найти правильный угол, но в то же время отталкиваются, если хоть ненадолго повернуться другой стороной.       Сейчас она чувствует, что они снова на одной стороне, что бы не просиходило между ними. Учитывая тяжёлый и долгий путь, который они прошли за всё это время, кажется очень правильным хотя бы попытаться наладить то, что осталось между ними.       Как только они отстраняются, то с взаимным удивлением замечают у друг друга слëзы. Первым смеётся Уëн, шутливо толкая её в руку будто ругая за слабость, и они заходятся в лёгком смехе, стирая мокрые дорожки на щеках.       — С каким пор ты стала такой сентиментальной? — успокаиваясь шутит парень.       — Ой, ты не лучше, — парирует девушка, снова замолкая на некоторое время. Но на этот раз тишина более лёгкая и незначительная. Оба мысленно соглашаются с тем, что они перешагнули это и не хотят воротить прошлое ещё больше.       — Я сожалею о твоём дяде, — вдруг говорит Уëн, поджимая губы. Суëн кивает.       — Я сожалею о твоём отце, — отзывается она и охает, словно вспоминая о чëм-то важном. — Он же видел те фотографии с Саном, верно?       — Ага. — Уëн удручëнно кивает и вздыхает, переминаясь с ноги на ногу. — Именно этого я и боюсь. Что, если он скажет об этом в суде?       — Мой друг взломал почту того парня, что послал это, но я запретила ему удалять фотографии. — Уëн открывает рот, не уверенный что сказать на это и замечает как девушка не решается сказать что-то ещё. — Вместо этого он загрузил их на сайт школы.       Парень испуганно поднимает брови в замешательстве, но Суëн спешит успокоить его.       — Без паники! Будет на руку, если эти фотографии будут на школьном сайте. Сейчас они вызовут ажиотаж, но…       — Суëн, какого чëрта? — Уëн непонимающе моргает и наклоняет голову на бок пытаясь угнаться за мыслью одноклассницы. Неужели, она действительно сделала это? После того, что сейчас произошло между ними? — Как мои фотографии могут помочь в суде? — Парень оглядывает коридор на наличие посторонних и старается говорить тише. — Разве они не решат, что я подвергаюсь домогательству со стороны своего психолога?       — Нет, если вы докажете, что это фотошоп, — уверенно отвечает Суëн, но Уëн всё ещё не до конца понимает её плана. — Я не пытаюсь усложнить тебе жизнь, но если фотографии всплывут на самом суде будет хуже.       Уëн хватается за волосы и яростно взмахивает руками, двигаясь из стороны в сторону. Ему казалось, что это позади, так почему она снова с ним так поступает?       — Успокойся, Уëн, мы обговорили это с Чонхо, это самый наилучший вариант.       — Каким образом? — шипит он, останавливая своё движение. — Как он может быть наилучшим вариантом?       — Кибератака, — отвечает Суëн и Уëн замолкает. — Ты же знаешь, у меня всегда есть компромат на кого-то. Каждый день, в одно и то же время, на сайте будут появляться новые фотографии одноклассников и учителей. Это заставит их заблокировать сайт и доступ к нему останется только у работних правопорядка.       — Подожди, — останавливает Уëн, поднимая ладонь в воздух и переваривая всё сказанное. — То есть, ты хочешь использовать других людей в этом? Чтобы я смог надеяться, что это поможет мне? Через чужие жизни? Что, если эти фотографии навредят кому-то ещё?       Суëн опускает взгляд в пол, поджимая губы и замолкая на некоторое время, однако не отступает от своего плана и неловко потирает свою шею, избегая его взгляда.       — Как они навредили тебе? — говорит она более уверенно. Теперь очередь Уëна удивлённо замолчать. — Я понимаю, это звучит ужасно и эгоистично, но вспомни всё то, что с тобой делали одноклассники и учителя столько времени? Школа была сущим адом, они никогда не заботились о твоих чувствах и о том, что произойдёт с тобой, если они зайдут дальше положенного. — Суëн опирается спиной на стену, чувствуя усталость в ногах, и водит носом кроссовка по полу. — К тому же эти фотографии не настолько ужасны, но я уверена, что все будут защищать себя, пытаясь ссылаться на фотошоп, чтобы защитить свою репутацию. Люди не станут признаваться в своих ошибках, чтобы, как ты и сказал, не усложнять себе жизнь, но именно это и сыграет тебе на руку.       Уëн долго молчит, вставая рядом с ней и опираясь на стену, отзеркаливая её. Это очень похоже на то как она обычно играет, но в этот раз он не считает это чем-то экстравагантным. На самом деле, это действительно звучит как план и, очевидно, она пытается помочь ему. В чëм смысл выставлять его в плохом свете сейчас? Они ничем не обязаны друг другу, но она всё равно делает это для него.       Хорошо, что отец, по крайней мере сейчас, находится далеко от него. Если бы он узнал о том, что фотографии всплыли в сеть, то не ограничился бы только словами.       — Сан тоже считает это хорошим вариантом, если тебе от этого полегчает, — говорит она и оборачивается на него. — Вообще-то, это он должен был сказать тебе об этом, но он тянет время и раз уж мы с тобой столкнулись…       Уëн вдруг возвращается к разговору с Сонхва-хëном недавно.       «Я уверен, он знает, что делает, но, возможно, он видит твоё колебание и боится обидеть или навредить тебе. Возможно, тебе не понравятся его решения, но ты должен доверять ему».       Уëн не хочет быть параноиком в этот раз и он точно знает, что люди вокруг него искренне пытаются помочь ему. Каждый чем сможет.       — Спасибо, — говорит он, вызывая удивлённый вздох со стороны. Она явно думала, что он собирается накричать на неё. — Ты не должна была этого делать, но всё равно помогаешь мне. Спасибо.       — Нет проблем, — мычит в ответ Суëн и отводит взгляд, отталкиваясь от стены. Какое-то время она кусает губы, будто пытаясь сказать что-то ещё, но в итоге сдаётся. — Однако, у меня тоже будет к тебе маленькая просьба… — неуверенно начинает она. Уëн заинтересованно поднимает брови.

***

      Дождь в вечернее время словно подарок судьбы, приносит с собой чистый воздух, омывая пыльную дорогу и успокаивая шум на улице, исходящий из дворов. Родители играющих детей сразу же стали искать своих детей, чтобы они не подхватили простуду, на улице, кроме сидящих в беседках подростков, никого нет. Весь мир будто затихает, чтобы послушать как бесчисленные дождевые капли ударяют по крышам и окнам, вызывая умиротворение, покой мыслям.       Мир окрашивается в серый цвет, последние лучи солнца скрываются за слоями облаков. Но даже так он не теряет свою красоту. Холодный ветер из окна сдувает шторы, наполняя дом свежим воздухом. Сан глубоко вздыхает, на секунду отрываясь от готовки.       Домашние дела теперь полностью на нëм. Но Сан не отчаивается и не унывает, учитывая, что он сам выбрал такую жизнь. Ему по душе находится дома, заниматься делами, тем самым отвлекая себя и играя с Сону. В последнее время так много всего навалилось. Нескончаемые угрозы со стороны Ынджу, его постоянно отвлекают на работе, не спасает даже Хонджун, Чонхо в больнице, родители порываются приехать...       Сана утешает лишь одно — ситуация с Уёном начинает налаживаться. Он не знает, что сейчас чувствует парень, но знает, что теперь с ним должно быть всё хорошо. Он теперь свободен, нет опасности ни дома ни в школе, рядом с ним его друзья и он чаще улыбается. Пусть Сан и наказал им встречаться исключительно в его кабинете теперь, они всегда находили способ успокоить друг друга. После того как фотографии слили в сеть к нему начала ходить и полиция тоже, но Соджун заранее предупредил его что говорить и как действовать с ними, хотя и сам даже не догадывался чему помогает. Но это и ни к чему, одно дело рассказывать о своих отношениях семье, другое — объяснять другим людям.       — Папа! — А вот и причина, почему Сан всё ещё держится.       — Дружок? — поворачивая голову к сыну, Сан слегка улыбается его неряшливому виду и проводит ладонью по его волосам. — Подожди немного, скоро будет готов ужин.       — Можно я посижу с тобой?       — Конечно, — соглашается Сан, с изумлением наблюдая, как Сону запрыгивает на стул, за накрытый им стол.       Сан научился готовить. Не то что бы он вышел на профессиональный уровень, но Сону каждый раз доедает всё без остатка и облизывает пальцы. Сан боялся, что он будет отказываться есть его еду, но сын быстро развеял его страхи и даже уже заказывал своё меню на ужин.       В садике он уже освоился. Если поначалу он возвращался молчаливым и грустным, то сейчас уже начинает делиться своим днём, с кем играл и что нового ему рассказали воспитатели. Сан с облегчением выдохнул, когда однажды возвратившись домой, он сказал ему, что у него теперь есть лучший друг. Он рад, что его сын не закрывается в себе, хотя и чувствует смешанные чувства из-за родителей.       — Папа, что ты готовишь? — спрашивает Сону, протягивая руку к стакану с фруктовым соком.       — То, что ты любишь, — загадочно улыбается Сан, пробуя мясо на вкус. Довольно неплохо.       — О, я уже чувствую запах пулькоги! — весело качает ножками Сону. — Из-за дождя мы сегодня не играли на улице, а рисовали. Нуна похвалила мои рисунки и сказала, что у меня очень хорошо получается, — гордо заявляет мальчик. — А ещё она дала нам конструкторы. Я собрал их за две минуты, вот, смотри! — Мальчик протягивает руку, где на коже красуются несколько наклеек в награду, и улыбается.       — Она показала мне твои рисунки, ты правда молодец, — хвалит Сан, открывая полку с спецами. — Кажется, ты хорошо провёл время сегодня.       — Не люблю дождь, — бурчит под нос Сону, скрещивая руки.       — Что такое? Почему?       — Мы вчера строили из песка домик, а дождь испортил его, — надуто бросает Сону.       — Ничего страшного, — смеётся Сан, подходя к сыну и целуя его в лоб. — Значит, построишь его снова. Со своим новым другом, да?       Сону активно кивает, соглашаясь. Пока ужин готовится, Сан делает себе кофе, решаяя наслаждаться приятной атмосферой дома в компании сына. Сегодня он решил побаловать его, купил мороженое, сладкие картофельные палочки, шоколадный йогурт и рисовые пирожки, которые сейчас украшали стол. Однако, как Сан и учил, он не трогает ничего до ужина и терпеливо ждёт основное блюдо.       Из-за проблем, ему часто приходилось готовить на скорую руку. Сону, видимо, чувствовал как занят отец, да и сам Сан знал, что от него веет напряжением. Он очень хорошо его чувствовал, но сейчас он хочет восполнить то, чего им обоим не хватало.       Когда на стол, наконец-то, ставится тарелка с мясом, у Сону текут слюни. Он сразу же хватает палочки, облизывая губы, и закатывает рукава рубашки.       — Приятного аппетита, дружок, — ласково говорит Сан, опускаясь рядом.       Сону кушает с аппетитом, смотря в сторону окна, где во всю льёт дождь. Звук бьющихся об стекло капель дождя успокаивает разум, Сан наслаждается этой атмосферой, отдыхает. Однако не может не думать о словах Чонхо. Неужели он действительно не даёт сыну нужного внимания, неужели он дал ему повод думать о том, что его не любят? Неужели Сан действительно ошибается?Он так сильно критиковал Чон Хëну за его плохое отцовство, но насколько он сам хорош? Может, он тоже плохой отец...       — Папа, а когда мама вернётся? — внезапно спрашивает Сону, поднося ко рту стакан с соком.       Сан устало потирает лицо рукой, понимая, что чем больше он будет избегать этого вопроса, тем сильнее это повлияет на Сону. Ребёнку важно точно знать, что происходит в семье, но он боится, что скажет что-то не то и это принудит думать сына определённым образом.       Сан знал об этом больше, чем кто-либо ещё. Он знал, как отразится на нём недосказанность и незнание того, что происходит дома. Он сам не раз сталкивался с такими детьми, они были частыми клиентами в его кабинете. Ведь от неизвестности дети начинают придумывать своё, и эти мысли часто играют против них.       — Сынок, мы одна семья, ты же знаешь, — улыбается Сан, проводя ладонью по маленькой пухлой щеке сына. — Ты, я и мама. И мы с мамой очень сильно любим тебя, — начинает он более уверенно, скрывая страх за этими словами, чтобы успокоить его сначала.       Сону всегда был очень смышлёным. Обычно капризный мальчик, с ним превращается в послушного сына, ведь Сан с самого начала сумел найти подход к нему. Он мог объяснить ему почему нельзя купить какую-то вещь, отвечал на его любопытные вопросы, тем самым давая сыну понять, что он может в любое время поговорить с отцом и получить ответы, он умел слушать жалобы сына, морально помогать когда Сону начинает капризничать или вредничать. Поэтому он и был ближе к нему, и что бы Сан не сказал, он бы принял это как должное и правильное.       Сону лучше знать не только о факте развода, но и о причине, чтобы он ни за что не подумал о том, что кто-то из родителей перестали его любить. Сан никогда не хотел бы быть причиной ненависти Сону к матери. Ынджу любит его по своему, но по-настоящему, также как и Сону её. Вставать между ними он не собирается, и он не хочет, чтобы сын принял оборонительную позицию и выбирал между ними. Потому что выбора нет, они всегда оба будут на его стороне.       — Что бы не случилось, мы всегда будем семьёй. Наша семья может со временем вырасти или же наоборот нас станет меньше, но одно останется неизменным, — ты я и мама. — Сону внимательно слушает его, однако его маленькое лицо начинает хмуриться и выражать непонимание. — Но... иногда... между людьми... — Сан пытается подобрать слова, отчаянно перебирая их у себя в голове, поздно замечая как у сына начинает дрожать нижняя губа.       — Ты хочешь сказать, что вы... больше не любите меня? Ты и мама. Поэтому вы отдаёте меня в садик и к дяде Чонхо?       Сан испуганно подвигает стул ближе и перехватывает сына на руки, прижимая его к себе будто он самое дорогое сокровище.       — Никогда слышишь? Никогда. Мы с мамой любим тебя всем сердцем.       — Но мама ушла от нас! — Сону не сдерживается и начинает плакать, обхватывая тоненькими ручками широкую спину отца. — Ты тоже собираешься уйти от меня?       Сан коротко выдыхает, чувтвуя как к горлу подступает неприятный комок.       — Послушай меня, Сону, — просит он, чуть отталкивая сына, чтобы посмотреть ему в глаза и стереть горячие слëзы. — Давай вместе успокоимся и подышим, хорошо? — Сан начинает глубоко дышать, мысленно прося мальчика делать тоже самое и он постепенно повторяет за ним, успокаиваясь. — Ты же любишь конструкторы, верно? Давай представим, что он состоит из десяти блоков. Что, если ты потеряешь один из них? Будет ли достаточно крепким и красивым?       Сону качает головой, надувая губы и сдерживая поступающие слëзы, Сан сразу же нежно стирает их.       — Но разве бросишь ты его сбор, станешь ли меньше любить? — Мальчик снова качает головой, шмыгая носом. — Что ты станешь делать в таком случае?       — Я заменю его другим или попрошу тебя купить недостающий.       — Именно, — мягко улыбается Сан, проводя рукой по влажным волосам сына. — Каждый из нас всегда ищет недостающие детали, чтобы построить самый лучший и большой конструктор. Просто иногда нам приходится отдавать некоторые детали и заменять их новыми.       Сону опускает глаза в пол, ничего не отвечая на это, но по крайней мере, он прекратил плакать. Сан борется сам с собой, чтобы самому не расплакаться перед сыном, если это убедит его в том, что он любит его. От одной только мысли о том, что его сын думает так о нём, у него кровоточит сердце.       — Значит, мне тоже надо будет искать недостающие детали?       — По мере своего взросления ты будешь находить всё новые, с нами, со своими друзьями, с теми кто тебе дорог. Вы будете вместе строить большую модель, помогая и поддерживая друг друга. Иногда ваши детали будут подходить, иногда нет. Именно поэтому мы всегда пробуем что-то новое, не опускаем руки и стремимся к совершенству.       — У вас с мамой разные детали? — озадаченно спрашивает Сону и Сан устало кивает, проводя рукой по волосам.       — Я люблю тебя, и мама любит тебя, это никогда не изменится. Просто наши блоки не подошли к друг другу и теперь нам предстоит снова искать нужные, но посмотри какое прекрасное творение мы смогли собрать друг с другом. — Сан с улыбкой щëлкает сына по кончику носа и тот смущённо улыбается, смешно надувая губы от этого жеста. Однако, тень грусти пробегает на его лице.       — Значит, мама больше не вернётся?       — В нашей семье будут небольшие изменения, теперь мама с папой будут жить раздельно друг от друга, — объясняет Сан аккуратно, следя за реакцией сына. — Но ты всë также будешь видеться с ней, созваниваться, приезжать к ней и даже ночевать. Она тоже очень хочет этого, ты же видишь как часто она приходит к тебе в садик, даже если ехать очень далеко?       Сону кивает, окончательно успокоившись. Сан не знает добился ли он нужного результата, конечно одним разговором это всё не обойдётся, но по крайней мере он сумел направить его и развеять его страхи. Мальчик теперь кажется задумчивым, он хмуро смотрит на точку перед собой, обдумывая всё сказанное, и ровно дышит. По его реакции, Сан может сказать, что проделал хорошую работу. По крайней мере, на сегодня, пока у сына не появятся ещё вопросы.       — Я обещаю тебе, что никогда не дам тебе почувствовать себя одиноко. Прости за то, что так долго скрывали от тебя это, но ты должен знать, что наша любовь к тебе никогда не порвётся и не изменится. Это та самая деталь в основе конструктора, которую нельзя разделить. Наша любовь к тебе это крепление, не подлежащая замене.       Сону снова кивает, уже более уверено, и снова обнимает отца, приятно утыкаясь носиком в его грудь. Сан тает. Тает от любви к сыну, что такими милыми глазами смотрит на него и понимает. Он рад, что сумел донести до него всё словами. И, несомненно, он будет каждый день доказывать это делом.       Он вдыхает любимый аромат своего сына, обнимая и прижимая к себе ещё крепче. Его бесконечное счастье, его смысл жизни, его всё... Он сделает всё возможное, чтобы всегда держать его вот так. Чтобы доказать всему миру, что он заслуживает быть ему хорошим отцом.       Даже если придётся вырывать из себя эти недостающие детали для него.

***

      Уëн сидит с закрытыми глазами и старается не обращать внимания на нарастающее в груди волнение. Так легче, не видеть то, что происходит вокруг. Как тяжело дышит рядом мама, как активно ругаются между собой адвокаты, как кричит на всё здание отец и как всплывают его фотографии с Саном на экране телевизора.       План Суëн сработал, многие из пострадавших действительно согласись прийти к одну решению и обвинить во всём её, как главного хакера, которая умело орудует фотошопом. Ей пришлось заплатить штраф за то, чего она не совершала, и у него даже не было достаточно времени, чтобы поблагодарить её, прежде чем она уехала. Он не может представить себе как она себя чувствует по этому поводу, но знает, что точно чувствует Ëсан, который сидит рядом с ним всё это время, оказывая молчаливую поддержку.       Уëн чувствует как сжимают его ладонь, когда судья и присяжные выходят, и заставляет себя поднять глаза, чтобы встретиться с тёплой улыбкой друга.       — Не бойся, я уверен, они примут правильное решение.       Уëн хочет расплакаться от того, насколько любит и ценит этого человека перед собой. Он сейчас рядом с ним, не смотря ни на что. Всегда рядом. На самом деле, Уëн очень переживал за друга, учитывая, что после внезапной новости о Суëн он закрылся дома на несколько дней и попросил не тревожить его. Конечно, он этого не сделал и приходил к нему каждый вечер на протяжении недели, чтобы стараться поддержать его, замечая обиду и непонимание, и молча посидеть рядом, впервые замечая на лице друга что-то похожее на слëзы. Однако, он так и не рассказал ему больше того, чего он и так знал о них, и, даже после такого плохого расставания, он всё равно не переставал защищать её и вспоминать с улыбкой.       Он не знал, насколько близкими стали эти двое за это время, но то как они вели себя говорило само за себя. Несколько месяцев назад, когда она попросила его быть рядом с Ëсаном и передала короткую записку, которую он благоразумно не прочитал, он уже знал к чему всё это приведёт. Ëсан старался держать лицо, до последнего оттягивая прочитать её, однако когда это сделал, заметно воспрял и убедил его, что чувствует себя лучше. Но он будет рядом с ним и ни за что не даст ему усомниться в себе, не только потому что обещал, а потому что нужен.       Сейчас, спустя все эти несколько месяцев, которые так резко перевернули его жизнь с ног на голову, он особенно чувствует привязанность к тем людям, что окружали его всё это время. Он хочет отдать им всего себя, иметь возможность показать то, насколько они значимы для него и как он их ценит.       Уëн благодарно улыбается другу, сжимая его руку в ответ, и переводит взгляд на противоположные скамейки, где сейчас разговаривают Сан и Чонхо. Полицейский всё ещё проходит реабилитацию, но вызвался сидеть в зале суда, чтобы узнать решение лично. К ним подходит Соджун, и все трое что-то хмуро обсуждают, когда Сан ненадолго поднимает на него глаза. Он чувствует его поддержку даже через расстояние. Его глаза мягко улыбаются ему, успокаивают и просят оставаться сильным, прежде чем вернуться к разговору.       Уëн ужасно скучает по нему.       Они не видятся уже больше двух месяцев и это ожидание медленно сводит его с ума. Но он уверенно держится и не даёт себе снова погружаться в пучину плохих мыслей. С тех пор как его мать устроилась на работу, не самую удобную, но платят хорошо, у него почти нет времени на отчаяние. Они всё ещё мало разговаривают и иногда он слышит её плач по ночам, но она каждое утро улыбается ему и говорит о том, что гордится его смелостью. Ëсан всё время проводит у него дома, либо на занятиях с Юнхо, помогая ему с учёбой, и его оценки действительно становятся лучше. С тех пор как он полностью перешёл на домашнее обучение, он стал больше внимания уделять тому, что любит. А ещё он заинтересовался бизнесом своего отца и теперь часто ходит к нему в компанию, сплетничая с Уëном по вечерам о том, как трудно работать с большим количеством людей с его-то интровертностью.       Минги часто забирает его со школы, чтобы иногда напоминать Ынсобу о своём существовании, и этот парень правда отстал от него, избегая его на переменах и в буфете. После уроков он, как правило, забирает младших со школы и они подолгу гуляют в парке. Денег стало значительно меньше, им приходится снова немного ограничивать себя в покупках, но об этом не переживает никто, даже дети. Первое время они ужасно капризничали и выглядели потерянными, но, со временем, стали больше общаться с ровестниками и больше улыбаться. Уëн чувствует как ему становится легче дышать. Даже несмотря на то, что мама, кажется, до сих пор не могла согласиться с его выбором и сейчас сидела рядом, прожигая в отце дыры.       Уëн принципиально не смотрел в его сторону всё это время, не хотел увидеть в нём то, к чему был не готов.       Сан иногда звонит ему, но они не разговаривают слишком долго. За их общением постоянно следят и, конечно, ему запретили ходить к нему на сеансы до выяснения подлинности фотографий. Странно, но он не злится и не обижен сейчас. Он хочет рассуждать здраво, не рушить то, что и так строилось на руинах, не хочет усугублять и быть эгоистом. Это тяжело, несомненно, по виду психолога напротив, он может сказать, что не только для него одного. Но он будет ждать столько сколько нужно, чтобы быть рядом с ним, даже если на это уйдут века. Если всё это ради того, чтобы Сан и дальше продолжал смотреть на него с такой же любовью, он будет ждать. Он уверен, что они смогут пройти через это, ведь они всегда будут тянуться к друг другу, как красная шёлковая ниточка, которая переплетается через время, города, людей и расстояния, но никогда не рвётся.       Когда судья читает решение суда, он позволяет себе на секунду посмотреть отцу в глаза. Мужчина напряжённо молчит и не смотрит на него, но узнав, что последующие шесть лет проведёт в тюрьме, смотрит на него в ответ, приоткрыв рот будто пытаясь сказать ему что-то. Уëн чувствует как холодный пот проходит по всему ему телу, слушая как заходится в рыданиях мама рядом, и не понимает играет ли его зрение с ним злую шутку, когда замечает тень сожаления на его лице.       Ëсан обнимает его и говорит что-то на ухо, но звук вокруг словно исчезает на время. Он чувствует как горят его глаза от горячих слëз и трясётся его тело, пока он наблюдает за тем как отца уводят за небольшую дверь в углу комнаты. Отец в последний раз оборачивается на него и опускает глаза вниз, прежде чем прошептать ему что-то одними губами. Уëн, к сожалению, не может разобрать что.       Он думал, что когда всё, наконец, закончится, он сможет вздохнуть с облегчением, но сейчас он не может сделать и вздоха. Эти несколько месяцев показали ему жизнь, которая могла бы у них быть, если бы судьба сложилась по-другому. Он отчаянно пытается не искать в этом виноватых, потому что, хоть и поздно, но понимает, что виноватых нет. Это просто бесконечный круговорот случайностей и выборов, которые не всегда получаются правильными.       Он не оправдывает его, но и не может найти в себе силы осудить. Несмотря на все те ужасные действия и слова, которые он слышал от него, он не может вспоминать о том как он заботился о нём и его семье как мог, несмотря на то, что он осуждал и унижал его за его ориентацию, он смог подарить ему возможность встретить настоящую любовь, несмотря на то, что он всё время избивал его до полусмерти, он дал ему жизнь и болезненный опыт, который помог ему стать тем, кем он является сейчас. Сейчас он может просто попытаться начать всё заново. И на этот раз он будет не один.       Ëсан выводит его из комнаты, не пытаясь заговорить или успокоить его, просто стоит рядом и подаёт воду, когда он перестаёт плакать.       — Спасибо, — говорит он, передавая бутылку обратно. Ëсан смотрит ему за плечо и коротко улыбается ему, сжимая плечо.       — Мы подождём тебя на улице, — говорит он, под недоумëнный взгляд друга.       Уëн оборачивается как раз в тот момент, чтобы заметить Сана, который идёт ему навстречу, оборачиваясь по сторонам. В коридоре пусто, но он знает, что это ненадолго, поэтому пользуется этим шансом, чтобы сократить между ними расстояние, заставляя себя держать руки при себе.       — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Сан, поднимая руку вверх, порываясь вытереть его слëзы, но вовремя останавливается и протягивает ему свой платок.       — Я не знаю, — честно говорит Уëн, тяжело вздыхая. Мужчина понимающе кивает.       — Чонхо говорит, что приговор может быть обжалован, но у них нет весомых доказательств, так что… — Сан ненадолго останавливается и оглядывается по сторонам. Это не то, что он хочет ему сказать, спустя столько времени порознь. — Всё будет хорошо. Скоро всё будет хорошо.       Уëн кивает, соглашаясь с ним, и искренне улыбается ему, замечая как коридор начинают заполнять люди. Он глубоко вздыхает и смеётся от этой несправедливости, но, как и сказал Сан, это не продлится вечно. Психолог неохотно делает шаг назад и улыбается ему в ответ.       — Тогда мы увидимся с Вами позже, Чон Уëн, — вежливо говорит он, возвращая своё бесстрастное, рабочее лицо.       — Увидимся позже, Чхве Сан, — отвечает он, вежливо кланясь, и сдерживая радостную ухмылку, когда мужчина проходит мимо него, незаметно сжимая его мизинец.       Уëн выходит на улицу когда уже темнеет. Однако, его друзья ничуть не выглядят уставшими, если можно так сказать, и, замечая его, подрываются со своих мест, подходя ближе.              — Как всё прошло? — спрашивает Минги, за что получает крепкий подзатыльник от Юнхо.       — Чувак, не дави не него!       — А что я не так сказал-то? Я же волнуюсь!       — Скажи, что ты просто изнываешь от любопытства и всё, не строй из себя героя, — закатывает глаза старший и Минги смешно фыркает.       Уëн смеётся над тем как они снова устраивают спор на пустом месте. С некоторых пор они стали ещё ближе, если это возможно, и теперь постоянно ругаются. Однако, от его взгляда не ускользает и то как они чаще касаются друг друга и шепчутся. Он даст им время, прежде чем вывернуть всю правду и не умереть от любопытства.       Ëсан искусно уворачивается от их рукоплесканий и подходит к нему, приобнимая за плечо.       — Твоя мама…?       Уëн оборачивается через плечо на здание суда и тяжело вздыхает, качая головой.       — Думаю, она пробудет здесь ещё немного, — отвечает он, замечая обеспокоенность друга. Он знает, что тот пытается у него спросить. Он спешит его успокоить. — А я ужасно проголодался.       — Отлично, — отзывается Юнхо, отмахиваясь от Минги и указывая на него пальцем. — Он платит. Я знаю хорошее место неподалёку.       — Почему это я? — защищается Минги, задыхаясь от несправедливости.       Юнхо смотрит на него с прищуром, пытаясь придумать вескую причину, но щёлкает пальцами и смотрит на Ëсана в немой просьбе. Ëсан подыгрывает.       — Потому что ты на исправительных работах и тебе нужны дополнительные баллы для хорошей рекомендации.       — С тех пор как вы двое спелись, моя жизнь становится ещё труднее, — ноет он и разочарованно плескает руками, когда парни дают друг другу «пять», однако, кажется, соглашается на это и уходит вперёд, мысленно приглашает их идти за ним. Юнхо и Ëсан идут следом, и Уëн с улыбкой качает головой, прежде чем присоединиться к группе, слушая греющий душу смех.       Он идёт позади них, улыбаясь тому, что несмотря на все обстоятельства они смогли сохранить то, что имеют между собой и ценить каждый момент проведённый вместе. За всё это время они прошли через многое, но это всё не важно. Важно только здесь и сейчас.       Он рад, что жизнь не стоит на месте и каждый раз приросит ему всё новые испытания. Если раньше он боялся этого, то сейчас, смотря на всех тех людей, что окружают его, он готов рисковать, готов действовать и встретиться со всеми своими страхами лицом к лицу, ведь он знает, что что бы ни случилось, он всегда сможет на них положиться и они помогут ему. Так же как и он сделает всё для них.       Это вдруг заставляет его задуматься, остановиться ненадолго и посмотреть на небо, вдохнув полной грудью. Прочувствовать этот момент. Момент лёгкости, ожидания, его желания... жить.       Всё это закалило их, научило ценить и верить в лучшее, никогда не сдаваться, даже если шансы чрезвычайно малы. Каждый день они боролись, сражались за свою правду и принципы, старались стать лучшей версией себя, и он уверен что они продолжать делать это и дальше. Они молоды, амбициозны, свободны...       И, в конце концов, у них ещё вся жизнь впереди.