boy with daddy issues

      Как бы не хотелось успокоиться, руки не перестают дрожать. Искусанные губы потеряли цвет, взволнованный взгляд упирается в дверь, за которым сейчас сидит отец с Чонхо. Атмосфера в участке в этот раз не такая пугающая, но нервирует парня больше. Он не может поверить в то, что, наконец, решился на этот трудный шаг.       Уён чувствует, как руки Сана поддерживают его, приобнимая, и нежно проводят по плечу до локтя и обратно. Он был рядом всё это время, не давая передумать и бояться.       Уён долго думал, боясь навредить своей семье ещё больше, но Сан дал понять, что семья это не только те люди, кто кормят и одевают и живут с тобой под одной крышей, но и те, кто должны понимать и принимать тебя, поддерживать во всём и быть для тебя утешением, а не главным страхом в жизни. Его жизнь была полна боли, теперь это может повториться и для младших тоже. Никакой ребёнок не заслуживает такую жизнь, сейчас может Уён и боится, но в будущем он почему-то уверен, что не пожалеет о своём выборе. По крайней мере, ради своего брата и сестры.       Сан всячески старался не давить на него, наоборот лишь подбадривал и давал ему время и личное пространство, чтобы понять ситуацию глубже и шире открыть глаза на проблему. Но Уëн всё ещё боится.       — Ты будешь в порядке, Уён, всё скоро закончится, обещаю тебе, — шепчет ему Сан, пока они сидят в коридоре участка. — Ты не виноват. Мы справимся.       Чонхо вышел их встретить и, несмотря на его спокойный тон, по его лицу видно было, как он напряжён. Он долго не спускал глаза с сцеплëнных рук и их внешнего вида, но так ничего и не сказал по этому поводу и отнёсся с пониманием, был добр с ним, но может лишь ради брата.       Они сняли побои в поликлинике Сана, он также взял с собой бумаги как его психолог и написал заявление от своего лица, учитывая что это его прямая обязанность докладывать обо всём, что кажется ему незаконным. В любом случае, Уëн всё ещё числится его пациентом, поэтому было не сложно убедить полицейских, что на сеансах мальчик раскрыл ему свою основу своих психологических проблем. Сам Уëн разговаривал с неким Соджуном, не с Чонхо, что немного расслабило его. Брат Сана всё ещё вызывал в нём некий тремор, но Соджун сумел быстро найти к нему подход и записал все его показания.       Отца привезли через час, прямо с работы. Он кричал и едва замахнулся на него снова, но его быстро завели в одну из комнат, куда позже зашли Соджун с Чонхо. Уён не знает, признал ли он свою вину или снова пытался ссылаться на методы воспитания, не знает, рассказал ли он полицейским, в особенности Чонхо, об их отношениях с Саном. Он боится не только за своё будущее, но и за Сана, которому тоже и без него нелегко живётся. Особенно сейчас, учитывая его усталый и замученный вид. Что будет дальше? Как мама воспримет его наглость пойти против семьи? Что они сделают с отцом? Что Чонхо скажет Сану?       По словам Сана, Уёну больше не грозит опасность со стороны отца, но несмотря на эти заявления, ему не становится лучше. Он всё ещё боится, правда ли всё наладится или станет лишь хуже? Если дело не даст результатов и, как и раньше, полицейские закроют на это глаза, ему лучше не возвращаться домой. Отец убьёт его.       — Уён-а, милый, ты весь дрожишь, — говорит Сан обращая внимания к себе. Уëн не замечает, как новая порция слëз катиться по его щекам, пока мужчина заботливо не стирает их большим пальцем. Он понимает, что они сделали уже больше половины, но всё ещё порывается отозвать заявление. Боится так круто менять свою судьбу. — Ты молодец, ты всё делаешь правильно.       — Как я могу быть уверен? Сан это не в первый раз, — тушуется Уён, опуская глаза в пол. — Что, если мама станет снова защищать его? Если полиция снова посчитает это обычной семейной ссорой? Никто не слушает школьника, который дерётся направо и налево. Для них я просто проблемный ребёнок.       — Но в этот раз ты не один, верно? — добро улыбается Сан, хлопая его по плечу. Он не может позволить себе больше в этом месте и старается мысленно передать всё то, что хотел бы сделать физически. — Я борюсь за справедливость до конца, чего бы мне это не стоило. В этот раз они слушают не школьника, а меня. К тому же, Чонхо обязательно поможет.       — Он меня пугает, — еле слышно признаётся Уëн, на что Сан легко смеётся и сжимает его плечо в качестве поддержки.       — Ему положено быть строгим, но он очень мягок на самом деле, что даже иногда ему мешает.       Уëн молчит в ответ и Сан было решает, что он успокоился, но вдруг парень упирается лбом в его плечо и шмыгает носом.       — Боюсь навредить тебе, — глубоко вздыхает Уён. — Может, я бы мог потерпеть ещё немного? В конце концов, до совершеннолетия совсем немного, я бы мог...       — Нет, — взгляд Сана вмиг становится серьёзнее. Он убирает руку с его плеча и переводит взгляд на дверь перед ними. — Он должен отвечать за свои действия. Я жалею лишь о том, что не сделал этого раньше.       Уëн, однако, хмыкает и качает головой в отрицании.       — Если бы я действительно был хорошим и послушным сыном, то всё могло бы быть намного лучше, не думаешь?       — Уён, хватит, — резко прерывает Сан, не желая слушать продолжения. — Мы об этом говорили не раз, хватит винить себя и думать, что всё бы было иначе. Нет, не было бы. Твой отец привык вымещать свою злость на ком-то, кто слабее. Ты был его жертвой, вы все были. Каким бы ты не был, что бы ты не делал ты не заслуживаешь того, что он с тобой делал.       Уён бездумно смотрит на него и кивает, с трудом проглатывая комок в горле. Отвратительные мысли съедают его изнутри, медленно стекая по венам. Уён ощущает себя совсем странно, не так как должен чувствовать себя человек, который вот-вот избавится от своего главного источника боли и страха.       Трудно пойти на такой шаг, особенно когда этот человек твой отец. Немаловажный человек в твоей семье, несмотря на его строгий характер и жизненные принципы. Человек, кто дал им неплохую жизнь, работая и изматывая себя, чтобы материально дать им всё необходимое.       От осознания того, что он разрушает свою семью, сдавая своего же родного отца полиции, боль внутри снова царапает его своими длинными, острыми когтями, отчего дышать сложно труднее.       — Это моя благодарность ему за то, что он делал ради меня? — вновь опускает голову парень. — Он работает на тяжёлой работе, зарабатывает ради нас, делает всё, чтобы нам хватало на жизнь. Я снова думаю только о себе... Я эгоист.       — Уён, посмотри на меня. — Сан тяжело вздыхает и решается взять его за руку, крепко сжимая его пальцы. Уëн с упоением сжимает их в ответ, прежде чем их руки снова расходятся под неловкими взглядами в округе, однако послушно поднимает заплаканные глаза вверх. — Это его обязанность, Уён, пойми. Это его обязанность перед вами, перед тобой. Для ребёнка важнее поддержка и любовь родителей, нежели деньги. Эти все ужасающие раны на твоём теле, твоё травмированное прошлое, боль, терзающая твоё сердце — его вина, не твоя. Ты не эгоист, ты просто хочешь жить счастливо. И это правильная мысль, посреди кучи неправильных.       Сан мягко улыбается ему, Уён сдаётся и пытается убедить себя в этом тоже. Может быть, он и правда пытается оправдать отца лишь потому что боится? Но то, что сделал отец, он никогда не забудет. Злые глаза, пронзающий взгляд ненависти, тяжёлые, нескоординированные удары, до ужаса обидные слова, бьющие по гордости и ломающие его характер. Руки, которые крушат, душат и оставляют болезненные следы.       Сан кивает ему, помогая лечь на своë плечо, подавляя желания обнять его, унести отсюда и целовать, целовать, целовать... Забрать у него всю эту боль и страдания, обиды в душе. Чтобы его тело покрывалось лишь поцелуями, чтобы его губы формировали только улыбку, чтобы его глаза видели только заботу и любовь, которую он заслуживает, чтобы он знал, насколько он ценен и любим. Сан хочет сделать так много всего ради него, он готов пожертвовать всем, что имеет ради него, и пусть его считают сумасшедшим. Он хочет подарить ему весь мир, хочет видеть однажды как этот парень без сожалений и заботы о прошлом шагает в светлое будущее, с ним или без него. Он всего-то хочет видеть его счастливым.       Сан не может смириться с этой правдой, со своей беспомощностью. Если бы только они встретились раньше, если бы только у него была возможность попасть в прошлое, он бы без раздумий встал против Хёну, закрывая спиной Уёна. Не позволил бы этим грязным рукам касаться его, не дал бы ему навредить его детской психике, не дал бы ему усомниться в своём существовании и в своей правильности. Тогда бы ему бы не пришлось увидеть сейчас настолько сломленного Уёна. Тогда бы он не страдал вместе с ним.       Однако, он должен отдать должное Хëну. Он рад, что однажды он дал Уëну жизнь, что повлиял на их встречу, что сам решил свою судьбу, отдавая своего сына психологу. Сан не может порадоваться причинам их встречи, но также он не может не поблагодарить судьбу и всех Богов, если они существуют, за то, что они подарили им возможность встретиться. Что дали ему шанс повлиять на его судьбу, узнать этого прекрасного мальчика и спасти эту светлую, но искалеченную душу.       Дверь за ними громко открывается и в помещение входит женщина с растрёпанными, едва сухими волосами и взволнованным видом. Она бегает глазами по людям внутри, пока не находит Уёна, который вздрагивает и резко отрывается от Сана, стирая высохшую дорожку слëз.       — Мама, — отзывается он первым, однако не спешит вставать и идти к ней навстречу. Она делает это за него.       — Здравствуйте, — здоровается Сан, чуть придвигаясь ближе к Уёну, на случай, если разъярëнная женщина вдруг нападёт на него.       — Здравствуйте, — говорит она в ответ, испуганно осматривая сына и участок в котором они находятся. Сан вздыхает, когда не видит угрозы, но не может не нахмуриться, когда она заговаривает вновь. — Уён-а, что случилось, сынок? Почему так внезапно...       — Я написал заявление, — после недолгой паузы, говорит Уён, чувствуя ладонь Сана на своей. — Я больше не могу этого терпеть. Я хочу положить этому конец.       — Заявление написал я, — вдруг перебивает его Сан, видимо, чувствуя потребность защитить его. — И я считаю, что данное положение заставит вас задуматься тоже. В этот раз вы не сможете отделаться предупреждением. Оба.       В ответ она молчит, опускаясь рядом и качая головой. Она замечает, как Уён отодвигается от неё, пытаясь держать некую дистанцию. Сан замечает как дрожат её губы, но он не уверен, из-за чего она так взволнованна. Однако, видно что она напугана и его слова возымели необходимый эффект.       — А где Хëну? — наконец спрашивает она, будто вспоминая зачем вообще пришла сюда.       — Там, где и должен быть в данный момент, — отвечает Сан вместо Уëна, который, кажется, снова сомневается в своём решении в присутствии матери. — Я хочу поговорить с вами, госпожа Чон. И желательно наедине.       Уён резко поворачивается на Сана, вопросительно изгибая бровь и качая головой.       — Сан, я сам.       — Нам есть о чëм поговорить, Уён-а, — нежно улыбается Сан, сжимая его руку. — Позволь мне тоже, наконец, позаботиться о тебе. Ты уже и так сделал многое.       — И я смогу...       — Знаю, что сможешь, — не сдерживает лёгкого смешка Сан, щëлкая его по носу. — Мой маленький герой, просто побудь здесь, пока мы не вернёмся, ладно? Это то, что я прошу тебя сделать.       Уён слышит нечто большее за этими словами, читая между строк, и кивает, отпуская его руку, игнорируя взгляды матери. Он знает Сана, он доверяет ему. К черту всё, Сан никогда не делает ничего, что принесёт ему вред.       Психолог пропускает женщину вперёд и следует за ней, кидая взгляд на Уëна, что смотрит на свои руки. Госпожа Чон всячески избегала его всё это время, но сейчас они наедине и он, наконец, имеет возможность убедить её в том, что будет правильно. Они выходят на улицу, подальше от чужих взглядов и ушей, Сан не долго молчит, переходя сразу к делу.       — Не пытайтесь защищать мужа, если не хотите его участи. — Он не смотрит на неё, а вместо этого опирается локтями об перила и смотрит вдаль, вдыхая прохладный, вечерний воздух. — Поймите меня правильно, у меня нет никакого желания говорить с вами и пытаться вас понять. Я не упомянул вас в заявлении лишь потому, что Уëну нужна семья. Хотя бы мать. Я не смогу заменить её, но я смогу сделать так, что он никогда о вас больше не вспомнит, если вы будете идти против него.       Женщина открывает рот, но сразу же его закрывает, садясь на скамейку рядом и глубоко вздыхая. Невозможно прочитать её мысли сейчас, видно, что она недовольна данным вариантом, но, по крайней мере, она не агрессирует и обдумывает все за и против.       — Я и сама много раз собиралась написать заявление, — признаётся она, смотря стеклянными глазами в пустоту. — Но всё никогда не решалась...       Сан не сдерживает разочарованного вздоха и оборачивается на неё.       — Я вас не понимаю. Не понимаю, как можно смотреть и ничего не делать.       — Вы ничего не знаете, — уверяет Джиён, защищаясь.       — Я знаю достаточно, — отрезает Сан. — Я знаю больше, чем вы двое знаете о своём ребенке. А что знаете вы? Ради чего терпите? Кому пытаетесь что доказать?       Сан чувствует как начинает злиться. Её слова раздражают его, он едва сдерживает себя, чтобы не дать волю эмоциям. Он старается лишь для Уëна, ему всё равно на то, что происходит в душе этой женщины, несмотря на то, что он должен быть лоялен ко всем, исходя из своей профессии, и смотреть на ситуацию со всех сторон. Она не только виновата в его глазах, она сообщница. Настоящие родители стараются защитить ребёнка, а не убить его, что бы там за их душой и прошлым не скрывалось. И пусть он непрофессионален. Он готов ударить своим дипломом в лицо любого, кто будет утверждать что-то против.       — Что-ж, ваш ребёнок оказался намного смелее вас, — говорит Сан, когда она долго не отвечает ему. — Даже интересно как у такой семьи получился такой замечательный мальчик, не потерявший своей чистоты. Как бы вы о нём не думали, он такой. И ему приходилось выживать, не только в школе, но и дома. А вы только способствовали этому.       — Не думайте, что мне нравилось это. Он поднимал руку и на меня тоже, а у меня за спиной неоконченная школа из-за беременности, мои родители мертвы и у меня нет никаких сбережений. Думаете, ушла бы я раньше, стало бы лучше?       Сан вдруг вспоминает слова жены. Это жестоко, но правда, что женщины редко когда находят в себе силы уйти из семьи, когда полностью зависят от мужа и социума. Но, чëрт возьми, это не повод опускать руки и пускать всё на самотёк. Это не повод жертвовать своим ребёнком.       — Скажите мне, было бы лучше, если бы я забрал у вас детей и вы бы смогли и дальше вместе жить счастливо в тюрьме, где вам двоим и место? — Сан щурит глаза, мысленно уговаривая еë дать ему хоть малейший повод осуществить это.       — Что? — Женщина широко раскрывает глаза и застывает всем телом.       — Я говорю вам это лишь для того, чтобы вы правильно расставляли приоритеты. Как я сказал, я пожалел вас, даю вам второй шанс всё исправить. Я давал его Хëну тоже, но он слишком глуп, чтобы видеть дальше своего носа. — Сан встаёт прямо перед женщиной, возвышаясь над ней и не чувствуя и капли сожаления. — Я уверен, вы знаете про моё отношение к вашему сыну, вы можете делать с этой информацией, что хотите. Я буду защищать его ценой своей жизни, но кто станет защищать других ваших детей? Кто станет защищать вас?       Сан уверен, по её взгляду и едва заметным эмоциям на её лице, он смог добиться нужного эффекта. Возможно, это грубо, жестоко и слишком много для неё, но он не может по другому. Не сейчас, когда его ждёт кто-то намного важнее, там, внутри этого участка. Возможно, это убьёт её, но возможно даст стимул начать, наконец, делать что-то самой. Начать с малого. В любом случае, он надеется, что смог хоть немного достучаться до неё.       — Я не знаю как и не знаю когда, но я надеюсь, что вы найдёте в себе силы стать лучше, чем вы есть сейчас. Я не хочу говорить о сроках, но лучше бы вам начать делать это уже сейчас, пока вам предоставлена такая возможность. Будет ли она ещё? В любом случае, вашей семьёй уже заинтересовались небезразличные люди. — Сан отходит от неё, оставляя переваривать всё сказанное и почти заходит обратно в здание, когда вдруг останавливается и снова говорит, уже чуть более мягче и понимающе: — Если в вас осталась хотя бы капля материнской любви, станьте, наконец, тем родителем, которым бы ваши дети могли гордиться в будущем. Ещё не поздно, Джиëн.       Сан находит Уëна там же, где и оставил. Улыбка, которую он получает, когда парень видит его, стоит всего того, что делает и должен ещё сделать в будущем. Он знает, что сделает всё возможное, чтобы видеть её на этом прекрасном лице вечно. И то, что она адресована именно ему, заставляет его чувствовать приятный зуд под кожей.       Чонхо, наконец, выходит из кабинета. Уëн подпрыгивает с места и Сан в один миг оказывается рядом, ожидая последующих слов от брата. Чонхо выглядит уставшим, тёмные круги под глазами, сухое, бледное лицо, однако он заставляет себя успокаивающе кивнуть.       — Как и ожидалось, вину отрицает, но сейчас с ним Соджун... — тянет Чонхо намекающе. Уëн непонимающе скачет глазами между полицейским и психологом, но второй, кажется, понимает о чëм он говорит. Чонхо кивает в сторону Уëна. — Отвези его домой или куда-нибудь поесть, я не знаю. В любом случае, мы закроем его на пару суток, для профилактики, даже если мы не добьёмся от него признания, я постараюсь сделать всё возможное, чтобы он не отделался так легко. Но мне, в любом случае, нужно поговорить с его женой.       — Она здесь, — кивает в сторону выхода Сан. — Думаю, она тоже захочет поговорить с тобой.       — С тобой я тоже много о чëм поговорить хочу, — вдруг резко обрывает Чонхо. Уëн замечает как Сан нервничает и отводит взгляд. Он снова ловит их на невербальном общении, но никак не может уловить о чём они говорят. — Но у меня сегодня и так тяжёлый день намечается, поэтому даю тебе фору подготовиться.       С этими словами, Чонхо уходит, даже не попрощавшись с ними. Уëн даже не успевает поблагодарить его, но Сан убеждает его, что всё в порядке и тянет к выходу. Ему ничего не остаётся кроме как снова поверить ему. Если он говорит так, значит имеет это в виду. К тому же, он слишком устал, чтобы устраивать ему допрос сейчас.

***

      Хëну гадко усмехается, смотря на приоткрытую дверь, из которой вышел один из полицейских, и переводит взгляд на другого напротив него, на вид чуть старше его самого.       — Долго ещё мозги промывать будете? Я уже ответил на все ваши вопросы, — огрызается он, откидываясь на спинку сиденья. — Просто уже скажите мне где расписаться и закончим на этом. Этот чëртов, неблагодарный ребёнок...       Соджун усмехается, взглядом приказывая охранников выйти и те послушно покидают помещение, один за другим, плотно закрывая дверь за собой. Мужчина заметно нервничает на эти действия, но отчаянно пытается показать, что контролирует ситуацию. Это лишь больше забавляет.       — Ты думал, что мы закончили? — начинает Соджун, закатывая рукава рубашки и снимая наручные часы, подходя ближе. Мужчина хмурится и вжимается в кресло, замечая как закрываются шторы на панорамном окне сбоку, и вжимается в своё кресло. — Мой личный допрос с тобой только начинается.

***

      — Хорошо, жду твоих указаний, — говорит Чонхо в рацию, заглушая двигатель у заднего входа в клуб. Суëн рядом нервно стучит ногой, не переставая кусая губы. — Прекрати это!       Девушка переводит на него расфокусированный взгляд, не до конца понимая, о чëм он, но послушно успокаивает свои ноги и подносит руку ко рту, начиная откусывать кожу около ногтей. Чонхо вздыхает.       — Господи, ребёнок, — раздражается он, убирая чужие руки ото рта, и закатывает глаза. — Зачем вообще со мной поехала?       — А что предлагаешь? Дома сидеть? — так же резко отвечает Суëн, недовольно фыркая. Она отворачивается от него к окну и бубнит: — И почему ты вечно на меня ругаешься...       — Ну так погуляла бы где. Тут может быть опасно.       — И именно поэтому я здесь! —Суëн одаривает его взглядом, будто говорит очевидные вещи, которые он никак не может понять. — Я бы всё равно сюда приехала, с тобой или без. Не могу просто сидеть и ждать.       — Ну, именно это ты делать и будешь, — предупреждает Чонхо, прищурившись. — Не смей выходить из машины, что бы ни случилось, держи мой телефон при себе, ключи оставлю здесь, на случай если придётся уезжать. И ещё...       — Окей! — фыркает девушка, плеская руками. Чонхо настороженно вздыхает. — Сколько ещё будешь одно и тоже повторять? Боже...       — Суëн... — рычит мужчина, на что девушка поражённо вздыхает.       — Я поняла, поняла. Прости...       Чонхо настраивает волну на рации, стараясь не нагнетать ситуацию и отвлечь себя. С этой девчонкой просто невозможно не ссориться. Может, из-за схожих взрывных характеров или из-за того, что он подпустил её слишком близко за это время и она стала многое себе с ним позволять, что одновременно злит и... успокаивает. Он уже и забыл когда имел дело с гражданскими вне расследований. Просто, чтобы поговорить, обсудить новости, погоду, поделиться впечатлениями о фильме или даже поругаться... И хотя она выводила его из себя большую часть времени — иногда казалось, что даже специально, — он знал, что это не со зла и это просто стиль её общения. Маска некой стервозности, за которой она спрятала себя, начиная привыкать к ней.       Однако, он знал, видел, что под ней и искренне надеялся однажды разбить её. Но не насильно, она и так уже давно не в порядке. Тут главное не давить ещë больше.       — Всё будет в порядке, что может пойти не так? — пытается успокоить её Чонхо, когда замечает что та всё равно продолжает ковырять ногтями свою кожу. — Мы подготовлены, все на местах. Это всего лишь очередная операция.       — Для тебя... Хангëль не так прост, как кажется. Вы относитесь к нему слишком поверхностно, но у него много знакомых, больше нашего. Отец прикрывал все его дела, не только с наркотиками... Оружие, поставки... Вы...       — Твой отец сейчас не сможет ему помочь, верно? Он не станет так рисковать после фотографий, — перебивает её полицейский, поворачиваясь к ней полу-боком и улыбаясь. Суëн хмурится от легкомысленности и самоуверенности на его лице. — После его домашнего ареста, Хангëль не стал сидеть сложа руки и вскоре попался. У нас есть основания для ареста, есть наживка и будут показания, твой друг обещал, верно? А оружие есть и у нас, я не думаю, что он настолько глуп, чтобы стрелять по полицейским.       Суëн молчит, поворачивая взгляд в сторону полупустой дороги, едва освещённой уличным фонарём над ними. Она не знает почему так нервничает. Всё идёт по плану, но она слишком хорошо знает свою семейку. Домашний арест? Она не видела своего отца больше двух суток дома. Попался на поставках? Значит хотел, чтобы его заметили. И он более чем умён, чтобы стрелять по полицейским, если знает как прикрываться.       — Слушай, может вы спешите? Может, стоит получше подготовиться, хотя бы вызвать больше людей? Вы на его территории, — не унимается девушка, облизывая пересохшие губы. — У меня плохое предчувствие. Интуиция меня никогда не подводит.       — Ты ещё раскажи про третий глаз во лбу, знаешь же, что я в такое не верю, — фыркает Чонхо, делая гримасу и доставая пистолет с бардачка. — Всё будет в порядке, мы не первый раз на подобных операциях. И твоя нервозность только сбивает с толку.       Суëн выдерживает его взгляд, прищуриваясь и стараясь мысленно передать ему свои чувства по этому поводу (читать как здравый смысл), но Чонхо, кажется, действительно спокоен и сосредоточен. В любом случае, это его работа и он не новичок. Для них это что-то обыденное, ей этого не поднять, а значит она действительно только зря дезориентирует его.       Однако, это неприятное, ноющее чувство в задней стенке груди никак не собирается отпускать её и всё время держит в тонусе. Оба долго молчат, смотря друг на друга, и одновременно подпрыгивают, когда рация снова начинает шуметь и появляется голос Соджуна.       — Начинаем, сынок. Юнхо уже внутри, все на позициях.       Шум прерывается, Чонхо успокаивающе сжимает её плечо и улыбается, открывая дверь. Но крепкая хватка на запястье мешает ему выйти.       — Чонхо, я... — Суëн кусает щëки изнутри, цепляясь за него как будто это в последний раз, в её глазах страх и паника. — Прости, я просто... Подожди секунду.       Чонхо понимающе улыбается и не сдерживает себя от смешка. Надо же, эта девочка умеет искренне волноваться. Не то чтобы он этого не знал, но эта хорошая трещина в её маске. Он перехватывает руку на своём запястье и крепко сжимает её, заставляя посмотреть на себя. Суëн сдержанно поджимает губы и часто дышит.       — Главное не выходи из машины, хорошо? — Он старается отвлечь её, массируя большим пальцем мягкую кожу на ладони и улыбается уголками губ. — Мы не можем угадать его реакцию на тебя, лучше тебе не показываться. Если что случится, сразу уезжай. Остальное предоставь мне. Скоро всё закончится. Ты же мне веришь?       Чонхо чувствует как девушка громко вздыхает, надувая щëки, и осматривает пустую улицу, на которой они находятся ещё раз, прежде чем неохотно отпустить его и кивнуть.       — Будь осторожен.       — Буду.       Суëн встряхивает головой, прогоняя все ненужные сейчас мысли, когда полицейский выходит из машины и скрывается за массивной железной дверью. Она пару раз проводит вспотевшими ладонями по ногам, глубоко выдыхая, проверяет ключи в зажигании, поднимает и отпускает окно, чтобы хоть как-то отвлечь себя.       Ожидание — самое худшее чувство. Кажется, проходит вечность после того, как Чонхо вышел из этой машины. В мыслях то и дело появляются ужасные картинки возможного будущего, тело не реагирует на команды мозга и неприятно трясётся, дыхание сбивчивое и отрывистое. Всё окружающее её пространство давит, машина кажется ужасно маленькой и душной.       Они подготовлены. Они знают, что делают. Они справятся. Чонхо умён, отважен и он хороший стратег, если бы ни он они бы не были там, где сейчас находятся. Но в этом и заключается вся проблема...       Она слишком хорошо знает Хангëля, умелого манипулятора и хитрого лжеца, который умеет заговорить и обвести вокруг пальца. Что, если всё пойдёт не по плану? Неужели, она действительно сможет сидеть здесь, сложа руки, и просто ждать? Теряться в неизвестности и догадках.       Но она не собирается глупить, её нервозность может всё испортить. Если вдруг им понадобится помощь, она будет рядом, а если нет, то зря она только волновалась. Всё будет хорошо...

***

      Юнхо путается в проводах и матерится, пока один из молодых сотрудников не помогает ему установить прослушку на груди. Мужчина рядом говорит с кем-то по рации и раздаёт команды, прежде чем повернуться и к нему.       — Твоя задача просто разговорить его, — объясняет Соджун, проверяя снаряжение. Юнхо кривится, когда разносятся короткие помехи в ухе, но кивает. — Мы будем слышать и записывать весь ваш разговор, я буду по возможности помогать тебе. Не геройствуй и не глупи, за это тебя никто не похвалит. Если чувствуешь опасность — уходи, не забывай что всё это добровольно и ты не обязан жертвовать собой ради этой цели.       — Это и моя цель тоже, — вздыхает Юнхо, вылезая из машины. — Но я всё понял. Вывести на разговор, дождаться вас, уходить.       Соджун кивает и парень хлопает дверью машины, осматривая двухэтажное здание ночного клуба. Огромная вывеска дракона покрывает почти весь второй этаж, на улице горит неяркий неоновый свет, изнутри доносится низкая, басовая музыка, он почти не различает слов, только бит, который отдаёт волнами по земле. Открытая дверь приглашает внутрь молодёжь своей неописуемой атмосферой веселья и шума. Полупьяные парни, обнимая друг друга смеются около входа, толпа ребят курят за углом, несколько девушек ждут такси. На часах уже почти полночь, самое время начать весёлую ночь.       Юнхо не частый гость таких мест, но не может сказать, что ему не по душе эта атмосфера. Музыка и танцы стали для него больше, чем обычное влечение. Юнхо часто тут отдыхал летом, пил эксклюзивные, смешанные из каждый раз нового сочетания напитков коктейли Минги, веселился и танцевал, пока тело не умоляло пойти домой. Энергетика клуба была притягивающей, соблазнительной и какого-то рода нужной для него. Но сегодня не обычный день, он не пришел сюда отдыхать.       В клуб его пропускают сразу, он знает всех друзей и знакомых Минги, к тому же он сам подрабатывал здесь какое-то время, ещё до того как здесь поселился инспектор. Но постоянный шум и мерцание стробоскопа не для него. Юнхо ловит пьяные взгляды на себе, смутно вспоминая постоянных гостей и тех, кого он часто видел тут раньше. Он машет кому-то, кто машет ему и старается делать вид, что ему действительно нравится здесь.       — Юнхо, он где-то наверху, — шипит динамик в ухе, он удивляется как вообще что-то слышит посреди этого шума. — На первом этаже есть подсобное помещение с лестницей для сотрудников. Иди туда.       Он чувствует на себе долгий, тяжёлый взгляд, но не обращает на это внимания и идёт к туалетам, открывая дверь в длинный коридор с уборными и комнатами для персонала. Стоит ему только закрыть за собой дверь, его прижимают к стене. Ему не нужно смотреть на него, чтобы понять кто это.       — Что ты тут делаешь? — спрашивает Минги, прищурившись. Юнхо скидывает его руку со своего плеча и кривит губами.       — Давай потом поговорим, у меня сейчас встреча, — пытается увильнуть Юнхо, чтобы не терять время этим разговором. Поговорить они могут и потом, а Соджун в наушнике уже спрашивает всё ли в порядке.       — С кем у тебя может быть встреча в клубе? — рычит Минги, наклоняясь, чтобы слышать его лучше.       — Тебе-то какая разница? Иди работай, — фыркает Юнхо, отталкивая его от себя и уходя дальше по коридору, к лестнице. Так будет лучше, не нужно ему идти за ним и снова брать на себя всю ответственность за то, что он собирается сделать. Перед ним он извинится потом. Однако Минги, кажется, другого мнения.       — Ты думаешь, я не знаю, что в твоей голове? — злобно шипит Минги, хватая его за руку и потянув в противоположную сторону. — Юнхо, уходи.       — Да отпусти ты меня, чëрт возьми, я не собираюсь уходить, — кричит он, вырываясь, но Минги только усиливает хватку, не позволяя ему натворить глупостей. — Минги!       — Юнхо, он опасный человек, он не тот, кого можно спокойно задержать, поверь, — взволнованно говорит Минги, останавливаясь. — Это не твоё дело. Не рискуй собой, не делай того, о чëм пожалеешь. Ему ничего не стоит раздавить такого как ты, такого как я, да любого, блять, кто ему не понравится.       Юнхо тяжело вздыхает и качает головой.       — Тогда у меня ещё больше причин идти на это, — говорит Юнхо, замечая замешательство на чужом лице. — Минги, мне надоело за тебя волноваться. Надоела твоя ложь, я понимаю, что ты делаешь это ради меня, я понимаю зачем ты это делаешь, но... Я должен попытаться. Потому что я искренне переживаю за тебя и хочу чтобы ты выпутался из всего этого дерьма.       — Ты сказал, что больше не хочешь иметь со мной дела.       — Я был зол, но я не имел это ввиду. Мы с тобой часто ссоримся, да, но ты самый близкий для меня человек. — Минги удивлённо поднимает на него глаза и Юнхо на секунду видит в нём маленького мальчика, брошенного и одинокого, с формой на размер меньше нужного и нуждающимся в любви. Мальчика, который несмотря на всю свою трудную жизнь, всегда улыбался и выставлял себя дураком, чтобы не показывать всем как ему больно. — Ты столько времени защищал меня, рисковал собой и тем малым, что у тебя было. Позволь мне тоже...       — Нет... — Минги снова хватает его за руку, но на этот раз Юнхо более резче вырывает её и она снова чуть не сталкиваются с другой другом. — Давай, ударь меня снова, мне всё равно. Я не позволю тебе...       — Да как ты не поймёшь, чëрт возьми, не собираюсь я отступать! И тебя я вытащу из всего этого дерьма. Хватит вести себя как ребёнок.       — Это я веду себя как ребёнок? — взрывается Минги, возвышаясь над ним. — Мне напомнить тебе, кто всё это время играл в амнезию?       — Минги...       — Тише, тише, мальчики, — доносится откуда-то сверху и оба поднимают свои головы, чтобы встретиться с довольной ухмылкой. Мужчина стоящий на лестнице пьёт прямо с горла и играет бровями, смотря на них сверху вниз. — Думаю, ещё немного и дело дойдёт до драки. А я не выношу вид крови.       — Чëрт...       Минги обречëнно вздыхает и выпускает парня из своих рук, качая головой в раздражении. Он не знает сколько времени он наблюдает за ними и слышал ли весь разговор, но Юнхо вдруг оживляется при виде Хангëля.       — Инспектор Ким. — Юнхо не может скрыть злость в голосе, но он надеется, что мужчина воспримет это как ссору с другом, нежели то, что адресованно ему. Нужно собраться. — Я как раз вас искал.       Инспектор щурит глаза, будто сканируя его на наличие угрозы или наигранности, но улыбается и опирается руками об перила, прежде чем принять его игру. Минги громко вздыхает, сжимая руки в кулаки, но не смеет сказать ничего против и отводит взгляд, когда инспектор усмехается ему. Юнхо не может уловить причину такого поведения.       — Мило, — только и говорит он и жестом велит подниматься за ним, что Юнхо и делает.       Минги поднимается за ним, что заставляет друга щёлкнуть языком и закатить глаза, останавливаясь.       — Минги, иди работать, ты только помешаешь.       — Пошёл ты, я пойду с тобой. Хочешь ты того или нет, — заключает он, обходя его и поднимаясь. Юнхо со вздохом следует за ним.       Он понимает его опасения, в конце концов, он ощущал то же самое, с того момента как начал подозревать его, но сейчас бесполезно спорить. Он лишь надеется, что он не будет говорить ничего лишнего и не станет мешать их плану. Они так долго готовили его эти дни и планировали, что будет обидно и фатально для них позволить чему-то пойти не так.       Минги заходит в одну из тёмных комнат, в которой витает дым сигарет и ароматизаторов. В помещении почти нет света, единственный источник освещения находится посередине комнаты, но свет очень приглушённый и не яркий и давит на глаза. На диване справа от них сидит пара мужчин, вальяжно закинув ноги на стол и играя в карты, по обе стороны от них сидят полуголые девушки, наблюдая за игрой и массируя им плечи, и не только.       Минги ведёт его дальше, за кисею, где расположен стол, на котором открыто лежат деньги, алкоголь и белые дорожки. Юнхо хмурится. Если он проводит своё время здесь так очевидно, странно, что его до сих пор не поймали. Либо вход сюда действительно позволен не многим, учитывая как несколько мужчин схватились за оружие, увидев нового человека в его лице, либо сегодняшний день такой особенный.       — Давно не виделись. После учёбы многие из вас забывают про учителей и даже не приходят в школу, — начинает Хангëль издалека, изображая обиду и плюхаясь на красный кожаный диван.       Юнхо порывается сесть, но Минги крепко держит его рядом с собой, что начинает нервировать и раздражать, однако он молчит, коротко улыбаясь и делая вид, что не замечает происходящего вокруг.       — Да, я вроде как постоянно занят в студии, — легко смеётся он, потирая шею, на что улыбка напротив становится шире.       — Свой бизнес, это всегда похвально, — кивает инспектор и наливает два бокала виски, протягивая один ему. — Но, чувствую, ты пришёл поговорить со мной не об этом, хм?       Вот оно. Инспектор смотрит на него с неким интересом, даже фанатизмом, будто пытается поймать его на словах и только и ждёт повода, чтобы накинуться на него, словно тигр на свою добычу.       — «Расположи его к себе, он тебя проверяет», — говорит голос в наушнике. — «Чонхо уже поднимается к вам».       — Увы, бизнес не приносит нужного дохода, поэтому, приходится подрабатывать где получится. — Юнхо поражённо выдыхает и скидывает руку друга, чтобы сесть напротив и принять бокал. Горло жжёт, но, кажется, это помогает ему заполучить доверие инспектора, учитывая то как он довольно кивает ему на этот жест. — Поэтому я и пришёл к вам за помощью.       Минги поднимает глаза в потолок и Юнхо может лишь молить его подыграть ему и не лезть на рожон, что тот и делает, правда очень очевидно и неумело. Однако, стоит отдать должное он молчит и просто следит за ситуацией, заинтересованно наблюдая за тем, что собирается сказать и сделать Юнхо.       — Я весь во внимание, Юнхо-щи. Приятно послушать молодых людей, иногда они предлагают действительно хорошие вещи. — Взгляд инспектора перемещается за спину парня, к Минги, что почти заставляет его обернуться.       — Аренда дорожает, я едва погасил долг за неё в этом месяце. Мне нравится заниматься танцами, но я понимаю, что если не найду хорошее финансирование на стороне, то мне придётся попрощаться с этим занятием.       Инспектор понимающе кивает, доставая из пачки на столе сигарету и зажигая её, долго смотря на парня и затягиваясь. Юнхо контролирует каждую мышцу своего лица, когда чувствует покалывание тока в ухе. Приёмник шумит и вибрирует, из-за чего становится сложно не щурится и слышать что вообще происходит вокруг.       — Уверен Минги тебе многое рассказал обо мне.. — Он специально делает паузу, чтобы понаблюдать за тем как Юнхо бросает на друга недоверчивый взгляд. Минги хмурится ещё больше и внимательно осматривает двух новых людей в комнате, которые встают позади них. Он даже не заметил что пришёл кто-то ещё. — Вижу, что нет. Он всегда прятал тебя от меня, но вот ты сам пришёл ко мне. Интересно получилось, правда?       Юнхо внимательно смотрит на соседа, который смотрит на него в ответ почти умоляюще. От этого вида у него вдруг сжимается сердце. Всё это время он действительно делал всё для его блага, убивал себя на этой чëртовой работе и даже не показывал того, насколько всё плохо. Если бы он только рассказал ему раньше, если бы только дал шанс помочь ему...       — Вы меня знаете, инспектор, — говорит Юнхо уверенно, переводя на него взгляд. Наушник в ухе начинает шуметь сильнее. — Я всегда там, где этот идиот, — он заставляет себя усмехнуться и отпить ещё.       Хангëль переводит взгляд на своих охранников, ухмыляясь, и сцепляет руки в замок на коленях, помещая на них подбородок.       — Интересно, и что же ты можешь мне предложить? — спрашивает мужчина, расстягивая каждое слово. Охранник сзади говорит что-то по рации.       — «Юнх... что-то не... врем... один из них... это не... просто бу...» — динамик барахлит ещё громче и Минги вдруг резко подходит к нему ближе, замечая как один из людей достаёт пистолет.       — Я раскрою тебе один маленький секрет, мальчик, — вдруг резко серьёзничает инспектор, не успевает Юнхо ответить, и достаёт маленькую коробочку из кармана. — В бизнесе не терпят крыс.       Парень напрягается и дёргается. Мужчина нажимает на маленькую кнопку, направляя в его сторону и противный писк раздаётся в его ухе с приёмником, заставляя Юнхо с шипением схватиться за ухо, наконец, раскрывая себя. Дверь в комнату резко открывается и слышится первый выстрел. Около них кто-то падает, но парень едва успевает оглянуться, как его тянут за руку и уносят за диван, прежде чем начинается перестрелка.       — Блядь, я говорил тебе! Знал, что так всё и закончится! — кричит Минги, тяжело дыша. Юнхо вытаскивает из уха разбитую прослушку, замечая кровь на пальцах, и едва слышит происходящее вокруг. — Тебе надо было убедиться в этом самостоятельно? Вот, получай. Чëрт...       Юнхо хмурится, слушая как падает и разбивается посуда и мебель, прежде чем кто-то стреляет в лампу и комната резко помещается во мрак. На мгновение всё затихает, а потом снова открывается дверь, пропуская небольшой луч света из проëма и до них доносится паника и крики людей внизу.       Юнхо чувствует как его хватают за грудки и тянут на себя, заставляя посмотреть в яростное лицо, вперемешку с беспокойством. Взгляд друга бегает по всему телу напротив, проверяя на наличие ран, Юнхо сумбурно выдыхает. Сердце в груди бьётся от адреналина, всё-таки не каждый день попадаешь в настоящий боевик наяву. Вокруг пахнет гарью, даже хорошо что он ничего не видит, вряд ли он готов увидеть то, что происходит вокруг них.       — А если бы тебя убили? А если бы меня не было рядом? — продолжает кричать Минги, возвращая их в реальность.       — Всё нормально, — так же хрипло отвечает Юнхо, вдруг замечая позади друга фигуру. Он испуганно раскрывает глаза. — Минги...       Парень оборачивается и вовремя успевает перехватить первый удар, однако пропускает второй и стонет от боли в руке. Юнхо вскакивает на ноги, наблюдая за катанием двух тел на земле и хватает кальян со стола ударяя незнакомца по голове. Тот стонет, но, к удивлению парня, не теряет сознание, хотя и помогает другу завершить это дело.       Юнхо прошибает током, стоило увидеть как на белой футболке Минги появляются кровавые пятна. На секунду он теряет связь с миром, застывая на одном месте и не веря глазам. Вдруг, всё происходящее вокруг мутнеет, он только доверяет своим инстинктам, но даже они не помогают в этом случае. Он буравит взглядом на измученное болью лицо Минги, прежде чем рефлекторно схватиться за полотенце, валяющиеся рядом, и накрывает рану, плотно прижимая, на что слышит гортанный стон друга.       Юнхо уже более осмысленно смотрит по сторонам, не понимая, как всё обернулось вот так. По его телу проходит волна ледяного ужаса, когда он вдруг понимает чем могло всё закончится.       — Юнхо…       — Знаю, знаю, — прерывает его Юнхо, в его голосе отчётливо слышна с трудом подавляемая паника. — Почему ты никогда не слушаешь меня?! Почему пошёл за мной! — кричит он, с силой сжимая пальцы на чужом плече, не совладая с эмоциями.       Он будто просматривает всю свою жизнь в замедленной съёмке, так поздно понимая, что почти всё это время с ним был только один человек. Во всех моментах, хороших или плохих, Минги был тем, на кого можно было положиться, кому можно было открыться и не бояться ничего. Правда, вместе с ним ему не всегда было сладко, они часто дерзят и ругаются, но именно вместе с ним Юнхо научился жить. По-настоящему. Он научился доверять, искренне переживать, ценить и любить кого-то, жертвовать ради него, падать вместе с ним и подниматься. Бывало они делили один рамён на двоих, умудрились попасть на ночь в участок за незначительную драки, постоянно спорили из-за всякой мелочи, но они никогда не оставляли друг-друга. Всегда и во всëм вместе.       Но как они дошли до этого? В какой момент перестали доверять друг другу и делать вид, что знают что делают? Его драгоценный друг, самый верный и значимый человек в его жизни, чуть не подверг себя ещё большей опасности. И всё из-за него.       — Прости. Прости меня. За всё, что наговорил тебе тогда, за то что был недостаточно смелым, чтобы признаться и делал вид, что не помню о поцелуях, за то что вёл себя как придурок, — лепечет младший, чувствуя как собираются жгучие слëзы в уголках глаз. Минги смотрит на него с открытым ртом и искренне удивляется такой смене настроения, однако не спешит перебивать его и принимает руку, чтобы встать. — Я был таким самоуверенным глупцом, я был ослеплён своей обидой и даже не думал насколько больно сделал тебе, как бессовестно поступил с тобой... Я... Минги, чëрт... Я...       — Что? Не говори глупостей.       — Я только мог, что винить тебя, даже не попытался выслушать, обижал и ранил своими словами и действиями. Пока ты держался на волоске, я психовал, вместо того, чтобы понять и поддержать тебя. И сейчас… — Юнхо тихо матерится, сжимая полотенце крепче. — И сейчас ты снова ранен из-за меня. Ты снова спас мне жизнь.       — Эй, эй, всë в порядке. Дыши, слышишь? Смотри на меня и дыши. — Парень обхватывает руками лицо друга, замечая в каком паническом состоянии он находится, и заставляет себя немного успокоиться. Он видел и участвовал в подобном уже не раз, но для друга это один из шокированных дней и он сделает всё, что угодно, чтобы привести его в чувство и отвлечь.       Юнхо выглядит таким потерянным и маленьким сейчас, что вся обида и злость вмиг улетучивается. Его губы дрожат, а руки всё время сжимают ткань на его руке, но он даже не чувствует боли в ней. Она намного глубже, расположена в его сердце, но на этот раз эта боль приятная. Ему не важно что в итоге случится с ними и может ли он зацепиться за эту надежду, но как он может вообще бросить его? Уйти от него и не держать вот так в своих руках? Какие же они всё-таки идиоты.       — Минги... — шепчет Юнхо чуть успокоившись и переводит взгляд на его губы. Сердце парня заходится в бешеном ритме, несмотря на ситуацию и обстановку в которой они находятся. Однако парень не действует, но на этот раз он даже поддерживает его в этом. Не то время и не то место.       — Давай убираться отсюда, — предлагает он первым и Юнхо кивает.       

***

      Суëн дёргается от выстрелов и переводит взгляд на чёрный выход, откуда начинают в панике выбегать люди. Скользкое, неприятное чувство страха снова стремительно бежит по венам. Что случилось? В кого стреляли? Почему не видно знакомых лиц среди этой толпы?       Девушка слышит крики людей о том, что кто-то ранен, кто-то вызывает полицию, но никого из полицейских не видно. Она даже не думает о том, чтобы уехать и старается не думать, поднимая водительское сиденье и беря в руки массивный пистолет, пряча его под лёгкой джинсовкой. Людей становится меньше, все бегут к главному выходу, оббегая здание и доставая телефоны.       Суëн выходит из машины и бежит к массивной двери, но резко останавливается, когда она открывается и оттуда выбегает мужчина.       — Ух ты! — Хангëль замирает, однако, усмехается, когда узнаёт девушку и совсем не пугается того, что она направляет на него пистолет.       Рядом никого нет, за ним никто не выбегает, поэтому не так уж сложно сложить дважды два и понять, что Суëн волновалась не зря. Конечно, он сбежал.       — Стой на месте, чëрт возьми! — предупреждает она, сжимая пистолет дрожащими пальцами, когда мужчина начинает медленно подходить к ней.       — Так вот откуда ноги растут, мне стоило догадаться. — Мужчина неестественно смеётся и тяжело дышит. — Да ладно, ты не выстрелишь, я же тебя знаю, — улыбается он, но всё же начинает двигаться более осмотрительно и аккуратно. — Эй, Суëн, это же я. Твой любимый дядя.       — Пошёл ты! — Голос срывается, выдавая её волнение, и это лишь больше забавляет мужчину напротив. — Ты ответишь за всё, что сделал.       — А что я сделал-то? — закатывает глаза Хангëль. Он, кажется, искренне удивляется, поднимая брови, но Суëн знает, что это всего лишь очередная маска. — Что я сделал именно тебе? Мне казалось, мы были в хороших отношениях, разве нет? Не забывай, кто вытащил тебя из больницы в которую тебя упрятал отец. Разве ты не должна быть мне благодарна?       Суëн трясёт. Она не может понять то ли от злости, то ли от страха, но это явно не играет ей на руку сейчас. Она едва заставляет себя держать оружие ровно, не уверенная сможет ли она действительно выстрелить в него. Это сложно. Всё таки, он еë семья, он был рядом с ней, когда умерла её мать, был рядом с ней, когда отец приводил домой разных девушек, чтобы отвлечься, был рядом, когда она впервые сбежала и чуть не потерялась в этом большом городе. Сейчас она понимает, что он всего лишь пытался затянуть петлю на её шее посильнее, держа конец верёвки в своих руках. После того случая он будто почувствовал себя ещё увереннее, преследуя её на переменах в школе и дома. Сколько ещё ей нужно искать безопасное место каждый раз, когда она чувствует на себе его взгляд?       Ей всего лишь нужно потянуть время.       — То есть ты вообще ни в чëм не считаешь себя виноватым? — не сдерживается Суëн. В то время как она постоянно то и дело возвращается к той ночи а своих кошмарах, он даже не помнит этого.       — Ты о той ночи что ли? — смеётся мужчина, от его голоса прошибает холодный пот на спине. Что в этом смешного? — Брось, ты же сама хотела этого.       — Меня всегда поражал твой эгоизм...       — Эгоизм? — рычит мужчина, прерывая её. Его взгляд вдруг резко меняется, становясь более маниакальным. Он кажется задетым за живое. — Ох точно. Да, да, точно. Это я эгоист. Знаешь, когда я говорил, что ты похожа на свою мать я именно это и имел ввиду.       Суëн задерживает дыхание и замирает. Она никак не ожидала, что разговор так резко сменится темой о её матери.       — Что?       — Такая же глупая и вся... правильная! Хочешь я расскажу тебе, какой на самом деле она была? — Лицо Хангëля приобретает бордовый оттенок и он снова делает шаги ей навстречу, упираясь грудью в дуло пистолета, показывая, что не боится, что имеет власть над ней. И как бы не хотелось этого признавать, он действительно имеет, потому что она вдруг теряется и ослабляет хватку. — Я искренне любил её, а она выбрала твоего чëртового отца, а потом и вовсе оставила меня разбираться со всем этим дерьмом одному! — Суëн вдруг пропускает момент, когда вокруг её шеи появляются длинные пальцы, забирая пистолет из её рук. Она едва успевает вздохнуть. — А ещё ты так ужасно похожа на неё, будто воспоминание что преследует меня. Может, стоило всё таки избавиться от тебя, пока у меня была такая возможность, чтобы не быть в таком паршивом положении как сейчас, хм?       Суëн сопротивляется и хрипит, царапая кожу рук, которая усиливается на её шее, но мужчина совсем никак не реагирует на это и удовлетворëнно наблюдает за её попытками выбраться. Слышится звук удара двери о стену, но прежде чем Чонхо успевает сделать хоть что-то, Суëн оказывается прижата к груди мужчины, чувствуя как пистолет прижимается к её челюсти. Чëрт, снова она его подвела, снова оказалась слабой перед своими страхами.       — Я, блять, говорил тебе сидеть в машине? Почему не уехала?!— яростно кричит Чонхо, держа палец на курке на готове.       — Прости...       — Ладно, прекращай уже это, — переводит тему Чонхо, смотря на мужчину позади неё. — Отпусти её и давай поговорим. Зачем тебе лишние проблемы?       — О, переживаешь за... неё? — подло смеётся Хангëль, выделяя последнее слово с отвращением и приподнимая её за подбородок. — Тоже уже успел попробовать её на вкус или только собираешься? — Чонхо хмурится от этих слов, сжимая зубы и играя желваками. Видно, что он едва контролирует себя, но инспектор лишь больше смеётся от этого. — Да брось, я же не монстр какой. Я могу поделиться.       — Повторяю ещё раз, мать твою. Отпусти её.              Он просто сумасшедший... Это и так было заметно во многих его действиях время от времени, но и в мыслях никогда не было, что дело может взять такой оборот. Суëн не замечает, что дрожит. Почему всё закончилось именно так? Чонхо ведь предупреждал, что такое может произойти и она всё равно ослушалась его. Но... если бы на её месте сейчас был сам полицейский? Она не боится за себя, впервые в жизни она готова пожертвовать собой ради кого-то. Так странно, что этим человеком оказывается именно Чонхо, они ведь даже не так давно знакомы.       — Разве вас не учат не привязываться к таким как она? — говорит Хангëль, медленно двигаясь с ней в сторону машины сзади. — Сейчас ты, кажется, переживаешь за неё больше себя.       — Я считаю до трëх, больше я не собираюсь терять с тобой время.       Полицейский пытается намекнуть ей на что-то, но она едва видит, задыхаясь от нехватки воздуха. В уголках глаз начинает темнеть, она умудряется лишь покачать ему головой, чтобы он не старался спасти её и делал так, как нужно.       Шум рации в машине отвлекает обоих из мужчин. Хангëль пользуется этим моментом, чтобы отпихнуть девушку и ударить её прикладом по голове. Суëн корчится от боли, но умудряется каким-то образом оттолкнуть пистолет в его руке в тот момент, когда в воздухе звучат выстрелы. Пистолет выпадает из рук, падая на землю, но он не спешит поднимать его и бежит к машине.       Почему Чонхо не бежит за ним и не останавливает его?       Соджун выбегает из-за угла здания и пытается стрелять по шинам, но вскоре машина уже скрывается за поворотом. Мужчина громко ругается и подносит рацию к губам.       — Код три. Едет в сторону парка Каннам, кадиллак серого цвета номерной знак четыре семёрки, — кричит он в рацию и направляет несколько по машинам в погоню. — Перекрыть все посты и дороги! Повторяю...       Соджун оглядывается в поисках Чонхо, пока не видит его лежащим на земле у выхода. Мужчина останавливается на полуслове. Рядом с ним сидит Суëн, прижимая свою куртку к сочащейся ране в груди и неумело делая искуственное дыхание. Соджун коротко выдыхает, застывая на секунду в шоке, и спешит к ним, отталкивая девушку и проверяя слабый пульс на шее.       — Он не дышит, Соджун, — выдавливает Суëн, едва сдерживая слëзы. Она водит руками по лицу стирая их, даже не понимая, что это не слëзы, и глотает ртом воздух. — Он не дышит... Чëрт...       Девушка без спросу шарит по карманам полицейского, доставая телефон и набирая номер скорой. Соджун лишь слышит как она пытается отвечать на вопросы дежурного, срывая пуговицы на рубашке своего младшего напарника и ударяя кулаком по грудине, продолжая делать искусственное дыхание, отвлекаясь для того, чтобы контролировать пульс, который прощупывается всё меньше.       — Давай сынок, борись, — говорит он, его руки и рот в крови, но он не прекращает своих действий до прибытия скорой помощи.       Медики перекладывают Чонхо на кушетку и надевают кислородную маску, спешно подготавливая дефибриллятор. Соджун находит взглядом Суëн, которая, наблюдает за действиями со своего места, не решаясь подойти ближе, и вздрагивает при каждом разряде.       Слышится первый писк запуска сердца, заставляя всех выдохнуть. Медики спешат в больницу и Соджун оборачивается, чтобы убедить Суëн поехать с ними, но девушка не слышит и никак не реагирует на него. Он не может понять то ли это от раны на её лбу, то ли от шока, но сейчас ему важнее другое.       — Суëн! — Соджун позволяет себе сильно встряхнуть её, что вроде немного помогает, когда видит испуганный, заплаканный взгляд на себе.       Суëн кивает, просыпаясь от шока, и запрыгивает на сиденье рядом, прежде чем сотрудники закрывают дверь и машина начинает движение. Соджун устало опирается руками на колени, смотря им вслед и решает закончить дела здесь, прежде чем сможет поехать за ними.       — Машина брошена у реки Кан, сэр. Внутри пусто, — звучит голос подчинённого в рации и мужчина несдержанно рычит от злости. Он просто не может поверить в то, что этот засранец умудрился сбежать. Его взгляд вдруг цепляется за знакомый пистолет на земле.       — Вызовите экспертов, я разберусь здесь, потом направлюсь в больницу, — информирует Соджун, оглядываясь на кровь около клуба. — Прочешите район, он может прятаться где-то поблизости. Докладывать обо всём сразу.       — Есть.       Соджун возвращается в уже пустой клуб, осматривая беспорядок в уже пустом помещении и находит двух знакомых парней у стойки. Один из них ранен в плечо, пока другой вытирает кровь с его лица и завязывает жгут на ране. Красноволосый тяжело вздыхает, когда полицейский останавливается около них. Оба парня напрягаются при виде количества крови на его одежде, но ничего не говорят об этом.       — Ну что, пойдёшь со мной сам или...? — намекает он на наручники в своих руках и Минги качает головой, послушно вставая и хватаясь за руку.       Юнхо вскакивает раньше.       — Подождите, он здесь не при чëм, — испуганно переводя взгляд между ними, прерывает Юнхо. — Вы же обещали.... Вы...       — Спокойно сынок, адвокат уже оплачен. Если он будет содействовать следствию, то сможет отделаться общественными работами, — устало выдыхает Соджун, осматривая раненную руку парня. — Заедем в больницу, а потом дашь показания. Только давай без фокусов.       Парни обмениваются взглядами, мысленно разговаривая друг с другом, но послушно следуют за полицейским к выходу. Всё так чертовски неправильно.