Братья Элрики: нерассказанные истории.

Была середина сентября. На улице шёл мелкий дождь — обычная погода для осени. Капли успокаивающе барабанили по крыше, навевая сон… однако Эдвард Элрик не спал, несмотря даже на то, что было уже далеко за полночь, и все в доме, кроме него, уже давно заснули. Точнее… все кроме него, и его младшего брата. «Альфонс…» — подумал про себя мальчик и, слегка приподнимаясь на локтях. Хотя, лучше сказать, на локте — второго локтя, как, впрочем, и остальной руки у него уже не было — уже почти два месяца как… Вспомнив об этом, старший из братьев перевёл взгляд на стоящий у стены огромный доспех. Да… уже два месяца как Эд лишился руки и ноги, а душа его брата сидит внутри железного тела… которое не может ни спать, ни есть, ни чувствовать… да ничего не чувствовать! И всё из-за их желания вернуть к жизни маму! Но нет… даже не из-за их. Из-за ЕГО, Эдварда, желания… глупого и неосуществимого желания возвратить то, что ушло навсегда — маму и её любовь. Мама… милая мама, как же им с братом не хватает её… Её улыбки, её смеха, её рук, так мягко трепавших волосы её мальчиков, её зелёных глаз, который иной бы сравнил с изумрудами — но не Эд или Ал. Ведь изумруды — это камни, а камни холодные, с острыми краями… а глаза матери добрые и лучатся теплотой. А ещё — по её песням, колыбельным, которые она так часто пела над ними. В её голосе словно звучали все певчие птицы мира… Братья всей душой любили её песни, особенно младший из них. «Может, если спеть ему что-нибудь из маминых песенок, то… он приободрится? Хотя бы чуть-чуть…» — подумал Эд, и принялся напевать то одну, то другую мамину песню, но все они, непонятно почему, сплелись в его голове в единый мотив с незнакомыми ему словами: «Прости меня, младший брат, Я так пред тобой виноват Пытаться вернуть нельзя Того, что взяла земля…» — и тут Эд замолчал. Ни в одной песне, что пела им с братиком мама не было таких слов… или же они сами пришли к нему. Из головы, или… из души? «Так она когда-то говорила — слова песни идут из души человека…» — вспомнил Эд и продолжил петь: «Кто знает закон бытия Помог бы мне найти ответ Жестоко ошибся я — От смерти лекарства нет…» Он повернул голову в сторону стены, где стоял его брат-доспех. Альфонс молчал, но (судя по металлическому скрипу) кивнул ему, как бы говоря: продолжай петь, братик, я слушаю. «Милая мама, нежная, Мы так любили тебя… Но все наши силы Потрачены были зря…» — Эд допел и глубоко вздохнул, чувствуя как к горлу подкатывается огромный комок, а в глазах стоят слёзы, которые вот-вот хлынут потоком. Однако парнишка нашёл в себе силы, и продолжил петь: «Тебя соблазнил я Прекрасной надеждой Вернуть наш семейный очаг… Мой брат, я во всём виноват…» — и, не в силах продолжать пение, Эд всхлипнул, чувствуя, что слёзы, как бы он не старался их сдержать, вырвались-таки из глаз. А ведь и правда… это его вина. Если бы он не предложил вернуть маму… всё было бы иначе! Его брат не был бы сейчас ходячим доспехом, а он — беспомощным калекой, который не может даже встать с постели, чтобы нужду справить! «Это моя вина… моя… моя и ничья больше…» — всхлипывал про себя мальчишка, сжимая пальцами оставшейся, левой руки, одеяло. Как же он всё-таки… жалок. Идиот, решивший будто с помощью алхимии можно решить всё на свете. И что теперь? Однако из грустных мыслей его неожиданно выбил голос, исходивший от его брата-доспеха: «Не плачь, не печалься, старший брат, Не ты один виноват. Дорога у нас одна — Искупить вину до дна…» Слёзы в глазах старшего брата высохли за две секунды. А младший тем временем продолжал: «Мне не в чем тебя упрекнуть И я не обижен ничуть.. Тяжек наш грех — Хотеть быть сильнее всех…» Эдвард шмыгнул носом, и подхватил: «Милая мама, нежная, Мы так любили тебя… Но все наши силы Потрачены были зря…» — тут Эд снова замолчал: его душили слёзы. А Ал продолжил: «Я сам соблазнился Прекрасной надеждой Вернуть наш семейный очаг. Я сам во всём виноват…» -Ал? -Брат? -Что? -Ничего… просто… закончим вместе, хорошо? -Да, Ал — кивнул старший из братьев, и оба в один момент завершили песню: «Но что же нам делать, как быть? Как всё исправить, забыть? Пытаться вернуть нельзя Того, что взяла земля…» — и, допев до конца, Эд свалился на подушку. Из глаз всё ещё текли слёзы… но сейчас они шли не от горя и злобы на себя. А от чего-то другого… но от чего? Эдвард не знал. -Ты… хорошо поёшь. Наверное, так же хорошо, как и мама. -А? Да… спасибо… — промычал в ответ Эд, натягивая одеяло почти что на нос — ты тоже… -Спасибо. Спокойной ночи, братик. -И тебе, Ал — вздохнул в ответ старший брат, закрывая глаза. «Я верну твоё тело, Ал. Чего бы мне это не стоило…» — подумал Эд, прежде чем окончательно провалиться в сон.