RUNAWAY

      В подростковом возрасте у Порша не было много времени, чтобы задуматься о судьбе. Пара лет, последовавших за его внезапным уходом из стаи Терапаньякун, поставили его лицом к лицу с миром, к которому он не был готов. Его решимость обеспечить жизнь младшего брата хорошим будущим также часто давила на него. Для четырнадцати- пятнадцатилетнего подростка, сироты и омеги, от которого кто-то зависел в плане жизнеобеспечения, у Порша не было времени столкнуться с жестокостью мира и утонуть в нем. У него не было роскоши остановиться и подумать: «О, моя пара отвергла меня, позвольте мне выплакать реку слез.» Вместо этого он был вынужден бежать и думать о том, как он мог бы предотвратить смерть своей маленькой семьи из двух человек от голода.       Центр для омег научил его, как быть омегой или, по крайней мере, предоставил ему необходимую информацию (какой бы расплывчатой она порой ни была) просто благодаря силе наблюдения. Было кое-что, что можно и чего нельзя, и, конечно же, серьезное предупреждение держаться подальше от альф. Поскольку все они жили в стране, в которой доминировали стаи, основой которых была семья, то, что они были кем-то без особой родословной или без семьи, обозначало их как честную игру между бандами и войнами стаи. Омегам пришлось еще сложнее, но, к счастью, Поршу до этого момента удавалось уклоняться от всего этого.       Он лежал на спине, избитый и истекающий кровью, в то время как альфа буквально стоял на его теле, подбадривая и смеясь, как будто он выиграл честный бой.       Полная задница.       Но все это было прекрасно. Порш просто смирился с этим, не зная, что для любого другого омеги такая позиция была жестокой для инстинктов. Беспомощность сделала бы все туманным для любого другого представителя его суб-гендера, чтобы даже функционировать. Но, конечно, Порш, вечно ничего не замечающий, не знал, и ему было все равно. Пока этот мудак — альфа не решил пойти еще дальше и показать свое полное доминирование и победу, плюнув на лживую форму Порша.       Это был унизительный жест, который означал подчинение, но поскольку Порш был непосвящен, это был скорее акт абсолютной власти. Мерзко, но все же приемлемо. Жестоко и унизительно, но ничего необычного, когда дело доходит до этих отвратительных боевых рингов, иногда даже в случае вовлеченных в них людей, независимо от беты, альфы или омеги.       Только в этот раз было по-другому.       Был унижен не только Порш, но и он сам был омегой с альфой. Когда грязная слюна попала на его майку, обнаженное плечо и несколько капель даже попали на его пахучую железу, его инстинкты сдались. Тогда он этого не знал, но Высший Омега Порша взбунтовался. Он не только почувствовал себя глубоко оскорбленным, но и хотел прикончить этого человека за его дерзость.       Как смеет этот ни на что не годный кусок дерьма плевать на него?       Как он смеет пытаться доминировать над ним?       Как он смеет заявлять на него права, когда у Порша уже была пара?       Последняя мысль потрясла его разум, удивив гневом, который он почувствовал растекающимся по венам. Порш хотел усомниться, поразмыслить над тем, откуда это взялось, но когда запах придурка просочился под его кожу, заставляя его пахнуть каким-то мокрым лесным деревом, он почувствовал, что рычит, слишком тихо, чтобы кто-то мог заметить.       Конечно же, альфа продолжал стоять на нем, принимая аплодисменты толпы и похвалы его товарищей по банде. Кровь Порша вскипела. Мысли пронеслись бурей ярости и страдания из-за того, что его насильно пометили запахом. И прежде чем успел опомниться, Порш вскочил на ноги и нанес удар прямо в челюсть мужчине, поскольку не мог дотянуться выше.       Вокруг Порша как будто наступило радиомолчание, когда он перешел в боевой режим. Его инстинкты кричали, подталкивая отомстить за только что обрушившееся на него угнетение. Он бил и бил, не давая мужчине дышать, затем дважды пнул его прямо по яйцам. Альфа застонал, захваченный врасплох и неспособный защищаться, поскольку в одно мгновение оказался на коленях, сжимая свою отбитую интимную часть. Удовлетворение разлилось по всему телу Порша, когда он увидел мужчину в позе покорности. Он еще ничего не заметил. Его глаза были сосредоточены на своей жертве, когда он схватил альфу за волосы одной рукой и откинул его голову в сторону, так, что его шея была открыта для его глаз. Он хотел впиться в нее зубами, почувствовать, как пульсирует яремная вена, прежде чем полностью остановиться. Это было неправильно. Он почувствовал сомнение внутри себя, а альфа решил действовать именно тогда, когда это было необходимо.       Этот идиот решил навязать свой запах Поршу, пытаясь доминировать над ним. Это была атака. Запах вокруг Порша кричал, почти требуя, чтобы он уступил и встал на колени, обнажая шею для альфы.       Неприемлемо. Как будто я когда-нибудь встану на колени перед этим презренным куском дерьма.       После этого разум Порша был совершенно пуст. Это было так, как будто он даже не был в своем собственном теле, когда избивал альфу. Его противник много раз пытался сопротивляться, но Порш мог видеть точный момент отчаяния, когда он поймал руки альфы, сделав силу взрослого мужчины бесполезной. Он сотни раз представлял этот момент, подчинял свое тело, чтобы удержать все это в себе, никогда не мстил, снова и снова становясь идеальной частью отвратительных и жестоких действий. Он боялся, что все это было у него в голове. Но когда он услышал тошнотворный звук хруста костей, когда выкручивал руку альфе, он бессознательно усмехнулся. Детский лепет.       В ту ночь, после неожиданного разгрома, когда Порш пришел в себя, вся импровизированная арена ревела. Товарищи по банде альфы, которого он избил до полусмерти, смотрели на него с убийством в глазах. Кураторы смотрели на него в новом свете. Возможно, сейчас это и привело к потере их денег, но некоторые ублюдки увидели в этом возможность. В конце концов, ничто не может быть более популярным, чем история неудачника. Однако Порш не обратил ни на что из этого внимания, его глаза были сосредоточены на бесчувственном куске тела у его ног. Оно все еще дышало.       Порш изо всех сил пытался найти в себе хоть каплю раскаяния, но просто не мог заставить себя пожалеть о том, что сделал. Вместо этого, на протяжении всего пути в центр его мысли были сосредоточены на чувстве отвращения, которое он испытывал к собственному телу. Общеизвестно, что омеги сильно реагировали, когда альфы доминировали над ними с помощью ароматов. Но это чувство ненависти к себе, которое пронизывало его, заставляло задыхаться. Он был рад, что была ночь и никого не было рядом, чтобы спросить о его состоянии, когда он направлялся к маленькому шкафу в комнате, которая была отведена для него и Че. Порче спал. В конце концов, была ночь, он после школы. Маленький мальчик ненавидел, когда его брат получал травмы и возвращался домой истекающим кровью, но школьных вечеров было достаточно, чтобы он не ложился спать в тревоге. Убедившись, что все в порядке, Порш пошел умываться. Ему захотелось отскоблить свое тело, когда блокаторы запаха перестали действовать. Аромат ванили и карамели смешался с призрачным запахом леса, он был готов задохнуться. Независимо от того, сколько он скреб, запах все еще был там, как отпечаток в воспоминаниях, преследующий его.       Это случилось, когда он, наконец, оказался в безопасности комнаты, уже чистый. Не сводя глаз со спящей фигуры Че, он сидел, насколько позволяла комната, на холодном полу, подтянув колени к груди и обхватив себя руками, позволив слезам потечь. Порш снова воспользовался блокаторами запаха, но ничего не помогало. Все его внутренности болезненно сжались при мысли о том, что другой альфа каким-либо образом пометит его, когда у него будет пара.       Пара.       Это была первая ночь, когда Порш оплакивал свою пару, своего альфу.       Он плакал, страстно желая оказаться в тех мощных объятиях, которыми он восхищался, прячась за величественными колоннами, когда альфа тренировался с Чаном. Он жаждал окунуться в аромат алкоголя, который не мог назвать, который часто оставлял горький привкус во рту, когда Кинна не было в комнате. Он хотел услышать этот скрипучий голос, зовущий его по имени и говорящий ему, что все в порядке.       Было ли преступлением жаждать утешения от своей пары? Может быть, в случае с Поршем так оно и было, или, по крайней мере, он так чувствовал.       Именно в ту ночь Порш полностью высвободил клубок чувств, которые долгое время оставались нетронутыми и похороненными глубоко внутри под тяжестью ответственности и выживания на его плечах. Это заставило его осознать себя. Как бы он ни старался идти дальше, как бы ему ни нравилось притворяться, что все будет хорошо и нормально, если он будет бороться с этими трудностями, Порш знал правду.       Порш был отвергнут, и в конце этой истории его не ждал счастливый конец.       Для пятнадцатилетнего подростка это было слишком большим горем, чтобы переварить его. Быть брошенным и принять последствия, которые с этим связаны — это две разные вещи. Это был первый и последний опыт Порша.       Излишне говорить, что этот инцидент внес много изменений в жизнь Порша. Главным было то, что его бои на рингах больше не были фиксированными. Люди хотели увидеть, как он сражается по-настоящему, со всем своим потенциалом, и им дали то, что они хотели. Его маленький рост и худое телосложение определенно удерживал от того, чтобы выставлять его против людей, которые были просто слишком внушительными по размерам, но Порш в возрасте пятнадцати лет все еще сражался с альфами и бетами направо и налево, и что удивительно, он почти всегда оказывался на высоте.       Это также привело его к встрече с Джомом, который был одним из рабочих. Порш поначалу настороженно относился к бете, когда обратился к нему. Возвращение на ринг уже было для него борьбой, даже иронией судьбы, поскольку теперь он действительно выигрывал бои, а не использовался в качестве реквизита для раскрутки главного акта. Джом предложил организовать бои для Порша. Он был молод и работал под началом одного из организаторов. Сначала это были отношения, состоящие из простых соглашений.       Но худшим последствием всего этого было напоминание о существовании Кинна. Именно с этого момента Порш начал испытывать ненужную тоску по своей половинке. Теперь, когда он столкнулся с той частью себя, которая жаждала быть со своим альфой, его взгляд на жизнь стал довольно подавленным и меланхоличным. Это было почти механически, то, как он продолжал заниматься своими повседневными делами. Маленькая комната, которую он делил с Че, даже не давала ему уединения, чтобы оплакать то, что он потерял, не высказав своего мнения.       Когда приближался шестнадцатый день рождение Порша, он знал, что ему нужно делать. Пришло время юридически закрепить себя в качестве опекуна Че. Его удостоверение личности и документы были испорчены, но к Че это не относится, и он хотел убедиться в этом. В конце концов, именно Порш получил отказ, так что все последствия должен нести он, а не его младший брат. Мила была особенно взволнована, узнав, что Порш перестанет принимать лекарства. Это заставило Порша задуматься, было ли то, что он делал, чтобы скрыть свою личность, настолько плохо для его тела. Но он счел это неизбежным злом и отогнал эти мысли в сторону. Йок навестила его после того, как он сделал этот решительный шаг. Она только что продала свой магазин и собиралась открыть бар для частных вечеринок. Она копила на собственный бар, и Порш не мог быть более чем счастлив за нее. За эти годы она зарекомендовала себя как надежный друг, даже ходила в школу Че, когда Порш не мог, встав на место старшей сестры, которой он начал ее считать. Йок была недовольна тем, что Поршу придется проходить свою первую течку в полном одиночестве. Она хотела быть рядом с ним, но Порш отбросил подобные мысли. Он привык заботиться о себе сам.       Месяц, во время которого пришла течка, был тяжелым. Даже с блокаторами запаха Порш чувствовал, что от него слегка пахнет его естественным ароматом. Даже люди в центре начали замечать перемены. Он никогда не заводил там друзей, беспокоясь, что если ему когда-нибудь придется бежать от Терапаньякунов, то кто-нибудь может проболтаться. Мила была единственным исключением. Бета очень помогла ему, забронировав одну из уединенных комнат в центре, где все обычно проводили свои течки. У Порша было так много вопросов, но он держал рот на замке. Это беспокойство, убеждал он себя. Технически он уже испытывал жар раньше, когда участвовал в боях, но никто не знал об этом. Тем не менее, для него это должно было стать новым опытом, так как в первый раз он не был ни в сознании, ни в своих чувствах, чтобы описать что-либо, кроме боли.       Когда он приблизился к своей цели, Порш осознал один фатальный недостаток в своем плане. В отличие от других омег, которые могли проводить свою течку в одиночестве в безопасном месте, у него уже был альфа. Альфа, который отверг его, но его тело этого не принимало. Черт возьми, его природа и инстинкты поставили своей задачей напоминать ему об этом ежедневно. Не будучи со своей парой или даже рядом с ней, не имея аромата, который мог бы его утешить, Порш впал в бред во время предшествующего течке периода.       Порш чувствовал благодарность. В те несколько мгновений, когда приходил в себя, он не мог представить, что бы делал, если бы не помощь Милы. Пожилая женщина всегда присматривала за ним, предупреждала, чтобы он принимал лекарства, советовала оставаться в тени и даже помогала ему в этом. По крайней мере, он испытал облегчение, узнав, что Че был под ее бдительным присмотром, пока сам Порш проходил через этот ад.       Но что самое печальное в предательствах? Дело в том, что они никогда не исходят от врагов. Это подарок, преподнесенный другом.       Центр для омег был безопасным местом для суб-гендеров. Бездомные омеги могли оставаться, не беспокоясь об опасностях, подстерегающих за углами улиц. Или это должно было быть так. Оглядываясь назад, Порш должен был этого ожидать. Он должен был предвидеть, потому что жизнь, которую он прожил, научила его одному: никогда не чувствуй себя слишком комфортно в своей нынешней ситуации, какой бы жалкой она ни была.       Это случилось, когда у него был второй день течки. Мила пришла накормить его, и Порш был благодарен. Последние двадцать четыре часа были сущим адом. Все его тело болело. Возбужденность, которая должна была охватить его целиком, оказалась лишь тупой болью на заднем плане, в то время как все, что он мог видеть и обонять, был его альфа. Это было трогательно, учитывая отсутствие взаимодействия, что Порш все еще помнил о Кинне. Ему было всего двенадцать, когда стало известно о том, что они оба были парой. Когда он бессознательно принял свою пару, и всего за этот короткий момент все, что касалось Кинна, укоренилось в его мозгу. Он хотел верить, что только магия связи заставляла его тосковать по альфе, но Порш знал. Он всегда восхищался Кинном, в то время как другой мальчик даже не знал о его существовании. Он скрывался в тех местах, где должен был быть альфа, всегда прячась по углам, украдкой поглядывая. Это было жалкое детское увлечение, которое превратилось в трагедию его жизни. Когда он лежал, после того, как его накормили, со странной сонливостью, охватившей его тело, все, что его разум мог понять — это страдания его альфы.       В следующий раз, когда Порш пришел в сознание, он оказался в незнакомом месте. В комнате было слишком много шума, и всевозможные запахи били ему в нос, заставляя скулить. Он несколько раз моргнул, привыкая к яркому свету. Чувство беспокойства возникло глубоко в его груди, когда он попытался пошевелиться, но не смог. Порш огляделся и увидел, что он не единственный, кто связан. Вокруг него было несколько омег в позах, похожих на его.       И, наконец, мозг Порша заработал правильно, когда он увидел железные цепи, удерживающие его ноги и руки на месте. Это было символическое рабство, которое ассоциировалось с аукционом омег. Он видел других в том же положении, большинство из них в горячке, некоторые в сознании, другие слишком далеко зашли, чтобы даже понять, что с ними произойдет в ближайшем будущем.       Порш не мог сдержать слез, борясь со стеснением и болью в конечностях. Он не мог не чувствовать себя полностью сломанным, когда увидел, как женщина, которой он доверял, подписывает гребаный договор аренды, передавая его, как будто он был простым товаром или участком земли. Все это время он не мог даже пошевелиться, не мог использовать свою силу, борьба с жаром отнимала большую ее часть. И все вдруг стало непрестанно ясным, как будто кто-то осветил темную комнату, заполненную паутиной. Омеги пропадают прямо из центра, а затем никогда не возвращаются. Мила слишком внимательно следила за каждым движением Порша, ее комментарии по поводу его интенсивного запаха, она следила за всеми лекарствами, которые он принимал, она просила его, а затем убеждала прекратить их принимать, предлагая провести течку под ее бдительным присмотром. Да она фактически изолировала его от большинства людей центра, идеально рассчитав время отъезда Йок, а затем все последующие события. Все было спланировано. Это был сценарий, которому Порш неосознанно следовал, как дурак, играя на руку женщине, которой он доверял.       Со своей историей Порш действительно должен был быть осторожен. Он должен был быть более бдительным и предвидеть, что это произойдет. Но, конечно, он этого не сделал. Когда его положили совершенно голым, пристегнули железными ремнями, ожидая того, кто купил его в темной комнате, он не мог удержаться от горестного стона. Его жар все еще был там, постоянное жжение прямо под кожей, аромат ванили и карамели почти заглушал всю комнату. И как бы он ни пытался бороться с этим, по его бедру стекала жидкость, не желающая останавливаться. Его природа уже была исковеркана из-за того, что у него уже много лет не было течки.       Когда дверь открылась, принеся с собой запах дыма и никотина с тяжелыми запахами различных дешевых алкогольных напитков, Порш напрягся. А потом он почувствовал запах мокрого леса в дождливый день в лесу.       Этот ублюдок.       Порш наблюдал, как в поле его зрения появляется лицо избитого им альфы. Затем он увидел несколько знакомых лиц, а также нескольких других мужчин и одного в костюме, который выглядел дороже, чем все, что Порш заработал до сих пор.       Конечно. Ему никогда не будет легко. Поршу действительно не стоит ожидать, что он выйдет из чего-либо невредимым. Все знали, что случалось с омегами, как только они были проданы на аукционах. Когда тот идиотский альфа, которого избил Порш, приблизился к нему, он почувствовал, как его тело напряглось. По нему разлилось тепло, которое сильно отличалось от того, что приходило с жаром. Как раз в тот момент, когда мужчина собирался прикоснуться к нему, цепи наконец поддались.       Порш знал, что в комнате было слишком много мужчин, чтобы отбиваться, но он все равно старался изо всех сил. Если был бы небольшой шанс, что он сможет убежать, он бы им воспользовался. Когда он поднес свободную руку, обмотанную железной цепью, к лицу альфы, он увидел, что остальные тоже приближаются, но времени останавливаться не было. Это была ситуация «сделай или умри», поэтому Порш мгновенно перешел в боевой режим, используя все свои возможности, чтобы держать людей подальше от себя, когда он пытался пробиться к двери. В комнате было слишком много альф, пытающихся удержать его, используя свои запахи, пытаясь доминировать над ним. В любой другой день это бы сработало. В любой другой день, когда полноценный мозг Порша функционировал должным образом, шансы могли быть в его пользу. Но когда разные руки схватили его, удерживая на месте, блуждая по его телу, он услышал свой гневный рев. Это был не тот звук, который он когда-либо издавал. Несколько мужчин отступили назад, сладкий аромат ванили и карамели теперь был сильнее, чем у любого из них. Это давило на всех, когда омега в течке рядом с ними кричал. Возможно, это было страшно для других, но для Порша это был просто печальный звук, издаваемый раненым животным.       Это было неприемлемо в высшей степени. Его тело кричало, когда ароматы, по крайней мере, трех разных альф пронзали его кожу, как стрелы, требуя подчинения. Порш, находясь в бредовом состоянии, не мог ясно мыслить, кроме того, насколько это было неправильно. В самый беспомощный момент его тело и инстинкты боролись, чтобы спасти себя от этих людей, в то время как все, что его разум мог вызвать в воображении, были образы его пары. Это было так неправильно. Никто не должен был прикасаться к нему, кроме его пары. Никто не должен был отмечать его запахом, кроме его пары.       С этими мыслями пришел гнев. Порш тогда не распознал бы его, но его омега боролся зубами и ногтями, чтобы держать всех подальше. Запах Высшего Омеги был мощным оружием. Иногда он мог заманить людей внутрь, а иногда и задушить их. Это именно то, что происходило тогда. Все альфы в комнате изо всех сил пытались удержаться на ногах, в то время как Порш изо всех сил старался в полной мере использовать эту силу. Его запах был немного неконтролируемым из-за того, что у него была течка, но он добивался своего. Его инстинкты подталкивали его продолжать в том же духе. Так было до тех пор, пока он не почувствовал, как чьи-то клыки впились в его пахучую железу.       Это было похоже на то, что кто-то облил горячей водой все его тело, ошпарив, как кислотой, когда он почувствовал, что замерзает, в то время как острые зубы медленно погружались внутрь. Кто-то насильно метил его. Это было больно, и Порш почувствовал, что его конечности теряют силу. Но что-то пошло еще хуже. Его омега сошел с ума из-за того, что ему навязали требование во время течки. Это создало бы пожизненную связь, связывающую его с тем, кем бы ни был этот ублюдок.       У Порша уже была предпологаемая пара. Он уже принял Кинна как своего. Это был момент, когда он узнал глубину своих эмоций, когда его рука дико потянулась к шее, царапая лицо этого альфы. Но вред был нанесен. На его пахучей железе был след от укуса. Не совсем глубокий, но отметина все еще была там. И не успел Порш опомниться, как он уже чесал свою пахучую железу, как сумасшедший, совершенно не обращая внимания на то, что его ногти были слишком длинными. Однако остальные в комнате видели это. Они поняли его слабость, когда увидели. Один из мужчин схватил Порша, в то время как другой достал нож и осторожно разрезал кожу в том месте, где находилась пахучая железа Порша.       Боль, которую Порш никогда раньше не испытывал, волной прокатилась по всему его телу, когда он рухнул на пол на колени. Все, за что он боролся, внезапно показалось бессмысленным, поскольку все, что он мог делать, это безудержно плакать, когда все внутри него сдалось. Это был самый болезненный и беспомощный момент в его жизни. Он был окружен множеством незнакомцев, у которых не было хороших планов, пока он был в течке со своей пахучей железой, которую только что вырезали. Тонкая нить, которая удерживала все внутри него, а также привязывала его к своей паре, была порвана. Все, что Порш мог, это беспомощно смотреть, как его руки и ноги снова оказались в плену. Он чувствовал, как кровь стекает по его шее к груди, когда один из альф встал между его ног, раздвинул их и нащупал его задницу. Он был в полубессознательном состоянии, когда почувствовал, как кто-то ударил его. Тело выгнулось от абсолютной боли, когда кто-то вошел в него. Он даже не слышал своих криков, когда чья-то рука зажала ему рот.       Справившись с определенным количеством боли, тело Порша действительно сдалось. После этого он мало что мог вспомнить, так как темные пятна плясали перед его глазами, а все тело болело. Он не знал, повезло ли ему, что он потерял сознание, когда эти жестокие люди насиловали его, но последовавшие за этим кошмары были ужасны.       Порш очнулся, когда кто-то встряхнул его тело. Он был выброшен в мусорный контейнер на неизвестной улице, где его нашел какой-то бета, когда выкидывал мусор. Порш оцепенел, когда неизвестный мужчина посмотрел на него в полном ужасе. Он даже не хотел знать, как выглядит, ему было все равно. Он был в состоянии шока. Мужчина дал ему что-то из одежды, и Порш направился в общественный туалет, спотыкаясь и едва удерживаясь на ногах. Он не хотел ни о чем думать, он даже не хотел признаваться в том, что с ним произошло. Единственное, что заставляло его двигаться вперед - одна единственная мысль. На самом деле всего одно слово. Порче.       После этого они покинули центр для омег. Йок, которая все еще не вернулась, оставила запасной ключ Поршу, который отвез туда Че. Он ничего не сказал. Он никогда никому ничего не рассказывал. Ему и не нужно было. Этот инцидент оставил у него шрамы на всю жизнь. Его обычный запах теперь был заменен дефектным, который пах горелым и гнилью, удушая и преследуя его каждую секунду. Напоминая ему о том точном моменте, когда у него отняли все. Не одну ночь Порче заставал его в душе воющим от боли. Именно он держал Порша, когда ему снились кошмары, когда он видел во сне безымянные лица над собой, в то время как сам был совершенно беспомощен.       Йок была зла из-за этого. Она чувствовала себя виноватой за то, что вообще познакомила его с Милой, но Порш не мог винить ее. Даже он сам поверил поступку этой пожилой женщины. Часть его хотела вернуться к ней, расцарапать лицо этой старой женщине, вырвать ее сердце. Но другая часть не хотела встречаться с ней лицом к лицу. Он не хотел смотреть на нее и видеть человека, которому он когда-то доверял, который нанес ему удар в спину худшим из возможных способов. Йок, с другой стороны, раскопала всю возможную информацию о том, что произошло на аукционе. Она узнала имя человека, который официально купил его. Он был каким-то богатым бизнесменом, и она хотела подать жалобу в полицию. Но Порш отказался от этой идеи. Он уже испытал на себе, насколько он бессилен в этом политическом мире. Он не хотел снова привлекать к себе внимание.       — Но что, если они вернутся за тобой? — спорила с ним Йок.       — Они бы не стали. Они бросили меня в мусорном контейнере. С таким моим запахом я им бесполезен, — ответ Порша был встречен тишиной. Он знал, что прямо сейчас речь шла не о правильном или неправильном, а скорее о безопасности. Ему нечего было бояться, кроме Порче. Он был еще молод и беспечен. Порш не хотел, чтобы его брату угрожала опасность, поэтому он оставил все как есть.       Пару месяцев спустя он вернулся к борьбе. Счета за школу Че росли, и они не могли оставаться с Йок. Неважно, что женщина говорила об обратном. Порш больше никогда не видел ни этих альф, ни тех членов банды. На самом деле он избегал любого места рядом с ними. Он не дрался с людьми из банд и держал голову низко опущенной. Имя Феникс привлекло к нему внимание. Омега, который сражался на ринге с альфами и бетами и победил. Людям нравилось это дерьмо, в то время как Порш держал голову опущенной и старался держаться подальше от стай и членов банд.       Со временем страх превратился в далекое воспоминание. Все еще там, но на заднем плане. Шрамы исчезли, но тот, что был на его пахучей железе, так и не зажил полностью. Его течки прекратились. Все, даже отдаленно напоминающее омегу, в его теле прекратилось. Этот инцидент сломал его всеми возможными способами. Порш никогда не хотел посещать эти места снова. Потребовалось слишком много лет, чтобы прийти к этому. Он был полностью доволен Че, Йок, Джомом и Темом, как своей семьей и псевдо-стаей. Он никому не доверял, он всегда хотел иметь полный контроль над всем, и люди вокруг него понимали это. Они держали и поддерживали его на протяжении всего этого.       Доверие.       То, чему научился Порш, было то, что вы никогда никому не должны доверять легко. Но он сделал именно это еще раз. Он доверился Кинну, человеку, который был ответственен за половину трагедий его жизни. Даже по прошествии всех этих лет он, казалось, не усвоил того урока.       Глядя в тонированные окна, пока Кинн вел машину, Порш не мог унять дрожь в ногах. Это не было заметного, и он был благодарен, что воспользовался блокаторами, потому что в противном случае его уже сгоревший запах создавал бы хаос внутри машины.       — Куда мы едем, Кинн? — спросил Порш. Воздух вокруг этих двоих был слишком напряженным. Когда машина проехала еще одну знакомую улицу, беспокойство начало вырываться наружу, — куда ты меня везешь, Кинн? Клянусь богом, скажи мне, или я тебя задушу.       Но, конечно, Кинн даже глазом не моргнул в ответ на угрозу. Альфа был спокоен, когда ехал по улицам. Его запах был постоянным и тонул, как симфония, пока они взбирались по улицам, которые преследовали Порша по ночам.       Они остановились перед невзрачным на вид отелем, состоящем из нескольких этажей. Взглянув на него, было бы трудно догадаться, что это место, где обитают короли зловещих и незаконных событий. Но Порш знал больше. Он помнил, что именно в этом изысканно выглядящем отеле проходил аукцион. Он даже никогда не переходил улицу в двух кварталах отсюда, намеренно избегая этого. Это было одно из мест в городе, где прятались богатые и могущественные и устанавливали свою власть над всеми, кто был слаб.       Когда Кинн остановился, Порш посмотрел на альфу. Как раз в тот момент, когда он подумал, что, возможно, что-то значит для этого человека, показалось, что мужчина сам взялся за топор.       Было ли это еще одной уловкой альфы? Было ли это тем, чего хотел от него Кинн?       Кинн вышел, обошел машину и открыл дверцу для Порша.       — Выходи, — это была просьба, произнесенная мягко.       — Почему? — собственный голос Порша тоже был тихим, в основном от страха. Возможно, это было не очень заметно, но он чувствовал, как странные мурашки бегут по его коже, требуя, чтобы он бежал. Часть его держалась и сдерживала слезы, потому что он был окружен ароматом Кинна. Но Порш хотел, чтобы его тело вело себя прилично. В конце концов, Кинн был тем, кто привез его сюда и теперь просил его выйти из безопасной машины.       — Давай, Порш. Пожалуйста, — и прежде чем успел опомниться, он вышел из машины, а Кинн закрыл дверь и шагнул за ним.       Телохранители уже выстроились у входа, в то время как некоторые уже были там, когда Порш это заметил. Кинн, который вел его внутрь здания, выглядел как главарь мафии, которым он и был, в своем темно-бордовом костюме и шелковой черной рубашке. Он мог только представить, как сам выглядел в своей простой старой серой футболке и брюках, идя со сгорбленными плечами, как будто ожидая, что кто-то нападет на него.       — Почему? — Порш не мог удержаться, чтобы не спросить снова, когда они вошли в лифт. Они были только втроем, вместе с главным телохранителем Кинна, Бигом. Его голос звучал безучастно, но Порш знал, насколько напуган. Он позволил своим глазам выдать предательство, которое он чувствовал, и Кинн выдержал его взгляд, глаза альфы смягчились.       — Кхун Кинн, — Биг заговорил как раз в тот момент, когда двери лифта открылись, жестом приглашая босса мафии выйти. Порш просто последовал за ним. Теперь его тело сотрясала дрожь, грудь болела при мысли обо всех возможных причинах, по которым его собственная пара могла привести его сюда.       Он смотрел на затылок Кинна, когда следовал за ним, позволяя себе погрузиться в чувство разочарования и предательства. Порш знал, что пришло время признать слабость, которую он питал к Кинну даже после всего, что альфа сделал с ним, и покончить с этим раз и навсегда. Ему нужно было бежать. Он думал, что не сможет больше что-то принимать от Кинна. Он никогда не сможет оправиться от этого. Он просто знал это.       Как раз в тот момент, когда он думал о том, чтобы убежать, они вошли в огромный зал, и сцена внутри была чем-то совершенно неожиданным.       Там было по меньшей мере двадцать человек, привязанных к своим стульям, связанных и с кляпами во рту, которые смотрели на Кинна и Порша. И в течение минуты Порш не знал, что с этим делать. Это было не то, чего он ожидал, когда Кинн сказал, что запланировал для них встречу в полдень.       И тут его взгляд скользнул по знакомому лицу. Лицо, которое он когда-то считал синонимом дружбы.       — Что она здесь делает? — выплюнул Порш, в его голосе слышался гнев. Женщина, о которой шла речь, посмотрела на него, и в ее испуганных глазах загорелось сожаление.       — Мила Таскират, — сказал Кинн громким, уверенным и резким голосом, — она руководит центром омег в городе. Я думал, ты ее знаешь. И если моя информация верна, ты знаешь еще нескольких человек, не так ли?       Порш не знал, что сказать, пока его глаза блуждали по огромной комнате. Конечно, он помнил несколько лиц. Его кошмары никогда не давали ему забыть о них. И там, через несколько мест слева от Милы, сидел мужчина. Тот, кто был одет в тот дорогой костюм в тот день. Тот, кто действительно заплатил за него тогда. Тот, о ком Йок раскопала информацию. Очевидно, член банды, которого избил Порш, был каким-то работником низшего класса под его началом. Этот человек принимал участие в аукционах, поэтому решил порадовать и своих людей. Тогда он был неприкасаем для Порша. Как бы сильно он ни хотел убить альфу голыми руками, он был богатым бизнесменом, у которого было достаточно рабочей силы. Но прямо сейчас всемогущий человек выглядел довольно жалко, с грязной тряпкой, засунутой в рот, и порезом на брови, обильно кровоточащим.       Столкновение с этими лицами, после того, как он долгое время избегал их, заставило Порша немного споткнуться, но Кинн поймал его за талию. Альфа продолжал удерживать его, пока Порш пытался выровнять свое дыхание и старался не сделать чего-то нелепого, вроде гипервентиляции из-за страха и гнева, которые он испытывал.       Голос Порша был слабым и тихим, почти на грани сдавленного рыдания, когда он спросил.       — В чем смысл всего этого, Кинн?       Альфа посмотрел ему прямо в глаза. Свирепый взгляд, который секунду назад обещал жестокость, когда Кинн смотрел на связанную компанию, сменился самым мягким и гордым, в котором было что-то, чему Порш не мог дать названия. Вместо этого он вдохнул аромат бурбона, который был горьким и полным гнева, но не был направлен на него. Это немного успокоило.       Кинн смотрел на Порша со всем терпением в мире, пока омега делал глубокие вдохи и брал свои эмоции под контроль. И после он заговорил.       — Я слышал, что ты учишься стрелять, но также и то, что ты дерьмовый стрелок. Так что, как и подобает хорошему альфе, я принес тебе мишени для тренировки.

Ты нарисовал звезды вокруг моих шрамов. Но теперь я истекаю кровью.