RUNAWAY

      В бессознательном состоянии есть одна особенность — трудно определить время и место, где вы просыпаетесь. Порш знал это по собственному опыту. Это чувство дезориентации было знакомым. Что было незнакомо, так это его окружение. Его голова, казалось, вибрировала, а конечности были тяжелыми, он едва подавил стон боли, когда попытался принять сидячее положение. Незнание того, где он был, как он попал в это место или что происходит, слегка пугало его. Он с трудом сел, его глаза все еще щурились, привыкая к и без того минимальному освещению, и оказался лицом к лицу с Кинном.       Это все, что потребовалось. Один взгляд и все вернулось на круги своя. Их свидание, их разговор, единственные минуты покоя, а затем нападение.       Блядь.       Это было все, о чем Порш мог думать. Наконец его чувства заработали, и он отметил, что на самом деле все еще пахнет сладко. Может быть, не так сладко, как в ресторане, но нотки ванили были довольно заметны рядом с резким запахом бурбона.       С тех пор, как он снова встретил Терапаньякунов, Порш ожидал, что его поймают. В ту секунду, когда он вошел в ту комнату в ресторане, и почти вся семья Терапаньякун была прямо перед ним, он уже ожидал своей гибели. Каким-то образом он был спасен, затем начал жить в комплексе, и все стало более рискованным. Находиться рядом с Кинном было трудно, и все же Порш невольно оказался рядом с альфой. А потом они начали встречаться. Если быть до конца честным, то где-то в течение этих нескольких недель он сдался. Его действия ранее в ресторане были лишь еще одним свидетельством этого. Во всем этом был момент, когда он мог повернуть назад, когда мог принять меры, чтобы убедиться, что его личность не была раскрыта. Но быть с Кинном было просто заманчиво. Это было свободное падение, было слишком поздно менять свое решение.       Возможно, именно поэтому первое, что пришло ему в голову после того, как он увидел состояние Кинна, было скорее беспокойство, чем страх. Альфа был в основном залит кровью, и Порш был уверен, что большая ее часть не принадлежала Кинну. Высший Альфа выглядел немного диким, его глаза были сосредоточены на Порше, а в воздухе вокруг него чувствовался гнев. Его глаза были черными с едва заметным белком, а ногти удлиненными. В глубине души Порш решил, что если он действительно выберется из этого противостояния живым, то побольше узнает о себе и о сородичах Кинна. В ситуациях, подобных этой, он понятия не имел, на что способен любой из них.       — Ты причиняешь себе боль, — выпалил Порш, его голос был хриплым, он понятия не имел, как долго был без сознания.       Кинн, который уже пристально смотрел на него, сузил глаза еще больше. Он выглядел готовым наброситься из того положения, в каком он сидел на краю своего места.       — Почему? — это было единственное слово, которое произнес альфа. Порш инстинктивно понял, что это никак не связано с его предыдущим наблюдением. Он ждал, что Кинн продолжит, но, похоже, этот человек настроил его против себя, и Порша это нисколько не удивило.       — Нам нужно поговорить, — Порш пытался восстановить силы, в основном физические, так как все его тело болело. Прежде чем Кинн успел что-то сказать или отреагировать, он продолжил, — но не так, — Порш указал на руки альфы. Это было страшное и отвратительное зрелище.       — Ты думаешь, что можешь мной командовать? — Кинн кипел. Порш точно знал, что он был не в том положении, чтобы что-то сделать. Усталость и боль давили на него, и если бы Кинн попытался убить его сейчас, это было бы действительно легко, но он все равно продолжал сражаться.       — Иди умойся, — голос Порша был напряженным. Он поднял руку, когда казалось, что Кинн собирается сказать что-то еще, — ты можешь убить меня, если хочешь, даже когда ты чист, — он поморщился при слове «убить», но успокоился.       Кинн не двигался добрых несколько секунд после его слов, вероятно, слишком удивленный беспечностью Порша. Альфа, казалось, напряженно обдумывал свой следующий шаг. Затем очень медленно его руки ослабили хватку на окровавленных предплечьях, и Порш вздохнул с облегчением. Он не осознавал, насколько взвинчен, глядя на раненого Кинна, еще один признак того, что он зашел слишком далеко. Он был так занят воспоминаниями о своих собственных мыслях, что чуть не пропустил взгляд, который альфа бросил на него. Для разнообразия он не означал ярости, вместо этого он выглядел очень похожим на то, что Порш всегда видел в зеркале.       — Ты собираешься остаться? — это был всего лишь шепот, но, тем не менее, он отозвался эхом. Порш не мог понять, почему Кинн спросил его об этом. Учитывая его физическое состояние, Порш никак и никуда не мог убежать отсюда, даже чтобы спасти свою жизнь. В любом случае у него не было никаких планов.       — Да, — Порш ответил, что, наконец, заставило Кинна пошевелиться. Если бы он был в лучшем состоянии и ситуации, он бы прокомментировал тот факт, что широко открытая дверь ванной комнаты в номере не была необходимой. Это было так, как будто альфа не поверил его предыдущему заявлению. Порш не мог разобраться в действиях Кинна. Конечно, были некоторые очевидные выводы, но часть его зациклилась на том факте, что он все еще жив.       Если бы Кинн хотел его смерти, разве он уже не был бы мертв?       Зачем ему приводить Порша сюда, где бы они сейчас ни находились, и ждать, пока он проснется?       И о чем, черт возьми, думал Кинн, причиняя себе боль? Порш действительно мог бы сказать, что он через многое прошел и многое повидал. Но он не знал, что думать о том, что увидел. Он уже чувствовал, как назревает головная боль, и, честно говоря, у него слегка кружилась голова. Он огляделся в поисках воды, но не смог ее найти, и не успел опомниться, как его голова с глухим стуком упала на мягкую подушку, и все снова погрузилось во тьму.

———

      В следующий раз, когда Порш открыл глаза, Кинн опять сидел у его кровати. Альфа переоделся, в комнате пахло исключительно бурбоном и, возможно, немного кофе. Его головная боль прошла, он определенно чувствовал себя немного легче. К его рукам была проведена капельница, на нем была другая одежда. Он также знал, что Кинн отложил в сторону свой планшет и теперь смотрит на него. Но он избегал этого взгляда. Вместо этого он сосредоточился на том, чтобы встать. Комната была слегка освещена солнечным светом из-за большей части занавешенных французских дверей в одном углу. Порш не отшатнулся, когда пара рук помогла ему сесть прямо. Он ничего не сказал, когда его уложили обратно на аккуратно разложенные подушки. Он уставился на свои руки и задумался, что делать дальше. Кинн молчал, его запах не выдавал никаких эмоций, когда он встал и вышел из комнаты.       Порш наконец-то смог поднять глаза, как только альфа ушел. Он не знал, чего ожидал, но уход Кинна просто так определенно не был его предположением. Он ожидал каких-то криков, много насилия, в общем, много дерьма, которое должно было произойти.       Кинн действительно вернулся, в руке у него была миска супа, которую он держал перед Поршем. Порш уже видел несколько бутылок с жидкостью, определенно с лекарствами, которые были в прикроватном ящике, там же была и вода. Он молча съел суп и не возражал, когда Кинн помог ему вытащить иглу из его руки и вручил несколько таблеток.       Все вокруг Порша было безмолвно, и все же в голове не было ничего, кроме смятения. Часть его, которая с каждой минутой набирала силу, надеялась. Надеялась на то, что было несбыточной мечтой с тех пор, как он убежал. В то время как другая часть все еще хотела объяснений, некоторых разъяснений. Он не понимал, почему Кинн в такие моменты включал молчание. Может быть, это было его собственное нетерпение или вопросы без ответов, которые так долго преследовали его, но вся эта шарада нервировала.       — Ты хочешь убить меня? — выпалил Порш, он ненавидел, как ничтожно это прозвучало. Его вопрос разрушил видимость спокойствия, когда Кинн замер. Он возился со всем медицинским оборудованием прямо у кровати.       — Я хотел, — Кинн выдохнул.       Вместо облегчения Порш почувствовал только боль. Все внутри него внезапно скрутилось, крича в агонии. Боже, он зацепился за что-то, сам того не ведая. Он зацепился за надежду, что, возможно, ослышался. Никто не говорил Поршу, что это так больно, когда кто-то опровергает ожидания, о которых ты и не подозревал.       — Почему? — это была последняя капля, которую он сохранил, задавая этот вопрос. Наконец он поднял глаза на Кинна, который смотрел прямо на него, надеясь, что альфа увидел все в его глазах. Все, что он держал в себе и тщательно скрывал под своей старательно сплетенной уловкой.       — Почему? — насмешка ранила еще больнее, — почему?! — голос Кинна становился все громче, — твое решение — это ответ на этот вопрос, — альфа стиснул зубы, его гнев вернулся в полную силу.       — Мое решение? — Порш не мог поверить в то, что слышал, — какое мое гребаное решение гарантирует мне смертный приговор, Кинн? — обида уступала место гневу.       — Ты убежал! — Кинн практически кричал на него, он стоял во весь рост, возвышаясь над сидящей фигурой, — ты убежал в тот день. Ты убежал из моего дома, из моей стаи, и ты убежал от меня, своей собственной пары.       — Ну, а что еще я должен был делать? — Порш огрызнулся в ответ, — преподнести тебе себя на блюдечке с голубой каемочкой, чтобы Кхун Кинн, главный альфа великой стаи Терапаньякун, мог, наконец, казнить свою бедную пару? О, как грустно, что тогда ты не смог исполнить свое заветное желание всей жизни. Но теперь у тебя есть шанс, так что покончи со всем этим дерьмом и просто убей меня. Давай покончим с этим, Кинн.       — Это то, что ты думаешь обо мне? Что все это притворство?       — Ну, ты не дал мне доказательств обратного.       — Разве не дал? — глаза Кинна впились в Порша, — все это время мы были вместе, и это все, что тебе нужно знать обо мне. Но единственным человеком, который играл в интеллектуальные игры и разыгрывал спектакль с намеренной ложью, был ты.       — Я не врал тебе.       — Скрывать тот факт, что ты моя пара, и держать меня за дурака — это не работа ангела.       — Я просто решил не говорить тебе, и это тоже для самосохранения.       — Насколько, черт возьми, удобно? Скажи мне, неужели тот факт, что мы друзья, ничего для тебя не значит?       — Это многое значило для меня, но мне даже не дали шанса выразить это. Не тогда, когда мой собственный альфа думал, что я ничто, что я недостаточно хорош, чтобы быть его парой.       — Я никогда этого не говорил! — вены на шее Кинна вздулись, когда он закричал.       — Не ври мне, черт возьми. С меня хватит, — Порш сразу же крикнул в ответ. Он стоял на коленях, балансируя прямо, и свирепо смотрел на Кинна.       — Каждое слово, которое я когда-либо говорил тебе, было не чем иным, как правдой, — воскликнул Кинн, — я поговорил с тобой, Порш, я выложился ради тебя, — альфа нахмурился, его голос был глубоким и хриплым, когда он посмотрел на Порша.       — В самом деле? — Порш еще не был готов к тому, чтобы его захлестнули эмоции. Рядом с гневом и обидой, бурлящими внутри него, накопились вопросы и сомнения, накипевшие за двенадцать лет, — тогда скажи мне это, Кинн? Почему ты хотел убить меня?       — Я из мафиозной семьи, беглец считается либо предателем, либо неудачником. Несмотря ни на что, они оба достигают одного и того же конца.       — Я не говорю о времени после того, как я сбежал из комлпекса. Я говорю о тех мужчинах, которых ты послал в комнату, когда мне было двенадцать. Ты выбрал трусливый путь, Кинн. Ты не хотел, чтобы я был твоей парой, и ты не мог убить меня сам. Я не мог остаться один, чтобы жить из-за «незаконченных дел». Итак, ты послал своих охранников убить меня.       Порш вздохнул, произнося все это вслух, на самом деле он никогда никому не говорил этих слов. Однако бросить все в лицо Кинну оказалось не так приятно, как он надеялся, потому что альфа выглядел смущенным его словами.       — Что ты имеешь в виду? Какие мужчины? — Кинн выглядел так, словно на него снизошло своего рода озарение. Прежде чем Порш смог сказать что-либо еще, Кинн внезапно схватил его за оба бицепса, когда альфа посмотрел на него с таким отчаянием, — расскажи мне. Расскажи мне все, что произошло, что ты помнишь, правдиво.       Порш не подчинился бы, но Кинн смотрел на него слишком серьезно. Весь его гнев все еще был там, но, как и во все предыдущие разы, когда Кинн был рядом, он отошел на второй план. Пересказать все подробности было не так уж трудно. Независимо от того, как сильно Порш хотел забыть, он все еще мог отчетливо все помнить. Он также был достаточно умен, чтобы понять, что настроение Кинна менялось по ходу его рассказа. Оно переходило от гнева и отчаяния к замешательству, затем к обиде, прежде чем, наконец, перейти к ярости и убежденности.       Порш сделал глоток воды, когда Кинн отпустил его и начал расхаживать по узкому пространству между кроватью и стеной.       — Ты говоришь правду, верно?       — Я собираюсь бросить эту бутылку тебе в голову.       Порш был раздражен, но Кинн даже не нахмурился на его угрозу. Вместо этого альфа снова оказался перед ним, подняв его за плечи, — я не посылал этих людей. И я никогда не отвергал нашу связь.       — Не ври, — Порш покачал головой. Жара действительно вызывает головокружение и бред, но Порш понимал и осознавал, что слышал. Кинн признался своему отцу, — ты сказал, что я никто, кто-то, недостойный быть твоей парой.       — Я никогда не говорил, что ты недостоин, — Кинн нахмурился, — я этого не делал. Порш, ты многого не знаешь о моей стае, в том числе о том, почему в пятнадцать лет я не был так взволнован, как должен был, когда узнал, что у меня есть суженый.       — Ты не хотел пару?       — Нет, я имею в виду, да… — Кинн покачал головой, как будто пытаясь прочистить мозги. — Дело в том, что, в конце концов, мы оба хотели этой связи. Верно?       — Ты хотел оставить меня? — Порш хотел знать, — ты говоришь, что не отвергал меня. Что ты не хотел меня убивать.       — Ты должен мне поверить, — Кинн выглядел искренним.       Порш не мог сдержать слез. Ему действительно нужно было перестать плакать перед Кинном, но все это было совершенно непроизвольно. Страх, который он испытал, когда те люди с оружием прервали их ужин. Когда он проснулся и увидел, что Кинн ранен. Когда он сам был полностью измотан из-за того, что произошло. Казалось, что все рухнуло, когда Кинн держал его.       Им нужно было о стольком поговорить, так много вещей прояснить. Пессимист в нем хотел думать, что все это было большой ложью, но потом появился Кинн, который держал его и смотрел на него этими серьезными глазами. И Порш устал. Точно так же, как он боролся со своими чувствами к Кинну, теперь он устал хранить этот секрет, убегать и скрывать тот факт, что Кинн был его парой.       Таким образом, Порш не удержался от того, чтобы обнять Кинна, фактически бросившись на альфу. И впервые ему не нужно было корректировать ход своих мыслей. Его Альфа.

Прикоснуться к нему было все равно что осознать все, чего ты когда-либо хотел Был прямо там, перед тобой Запомнить его было так же легко, как знать все слова Под твою старую любимую песню