…другим ты всё даёшь — дай мне́!
©
Молитва городу.
Пышность светского раута вовсе не была продиктована эпохальностью некого события. Вампиры и без повода любили нагнать праздность и имперского пафоса даже в мало-мальски значимое мероприятие. Вся суть пустой жизни высших существ. Но Диана и не воспринимала данную встречу в ракурсе веселья. Прежде всего этот вечер был возможностью встретиться с недоступным и запертым от неё за множеством дверей князем. Молодая вампирша не страдала реваншизмом, на публику портить благообразный имидж князя не собиралась, даром, что больше не испытывала к Ван Арту никаких положительных чувств. Сложно сохранить симпатию к предателю — ничем иным, как предательством, девушка поступок Виктора не признавала. Чтобы не пропустить удобный момент, она не теряла из поля зрения объект своего интереса. Как назло, он ни на минуту не оставался в одиночестве: утончённые светские львы были готовы пожертвовать гордостью и временем, лишь бы лизнуть руку князя. В конце концов девушка устала ждать. Подъём духа до небывалых высот направил её прямиком к Ван Арту. — Здравствуй… — панибратское обращение вызвало у свиты князя небольшую сумятицу. Снисходительно, они просканировали оценивающими взглядами беспардонную незнакомку. — Добрый вечер, — поздоровался Виктор с холодной вежливостью. — Не помнишь меня? Свита и вовсе занервничала, лица их перекосило брезгливыми выражениями. Лишь Ван Арт сохранил свой нейтральный такт. — А должен? — ситуация не вызвала у него интереса, даже обычного любопытства или недоверчивого взора исподлобья. Никаких признаков того, что он знал девушку раньше. Ничего. Словно подобное для него — оскомная обыденность. Атмосфера дикой неуместности повисла в воздухе, заставив Диану тотчас ретироваться. Следующие несколько минут вампиршу преследовали косые взгляды и враждебные шепотки. Насколько быстро между публикой распространятся сплетни и дойдут до её проводницы на эту вечеринку? Не успела Диана довести до конца эту мысль, как на её запястье сомкнулись длинные ногти подруги. Леони тянула её в укромный угол крайне злобным грубым образом. — Ты идиотка? Я привела тебя сюда при строгом условии: не отсвечивать! А ты что? Мне теперь сюда ход заказан! Ты хоть знаешь, что такое репутация в обществе вампиров? — Знаю! — огрызнулась Диана, — плевать! — Ах тебе плевать, — проклокотала Леони. — Так мне не плевать! Идиотка! Отвали, ясно? Я не с тобой, не смей ко мне приближаться!***
В том, что попасть на личную встречу к князю непросто, секрета не слагалось. Но Диана не представляла, что за изматывающим опытом станет для неё ежедневное обивание порогов. Первая линия обороны княжеского кабинета держалась стойко: ушлый и сообразительный вампир по имени Ксандр защищал двери Ван Арта с ответственной исполнительностью. Сохранял он при этом образцовую светскость и был до разрежения любезен, но непоколебим в своём долге чинить Диане препятствия. Решив во что бы то ни стало добиться своего, девушка испытывающе смотрела на вампира. Когда пренебрегать её присутствием стало уже глупо, Ксандр обратил на посетительницу свой взор. Диана увидела в этом окно возможностей, куда непременно ринулась. — Чем сегодня безвылазно занят князь? — с пассивным упрёком пробросила она. — Безусловно, важным, — следом вампир предложил уже осточертевшую Диане альтернативу: — Быть может я смогу вам чем-то помочь? — Да! Запишите меня на личную встречу, а я явлюсь в назначенный день! Бога ради, я приходила сюда уже столько раз! — Что поразительно, вы до сих пор не узрели закономерностей в сложившейся неудаче, — вампир закончил писать что-то всемерно важное в своём блокноте и снова взглянул на Диану. — То, что вы предлагаете — не по протоколу. — Что ещё за протокол?! — Обычно посетители излагают мне суть своего обращения, и я решаю, достаточно ли оно важное для личного рассмотрения князя. — А самому солнцеликому князю недосуг решить, что ему важно? Не дерьмом же посетители покрыты, чтобы избегать с нами прямого контакта… Красивые черты вампира исказились. — Не стоит использовать такие слова. Вам же не составляет труда выражаться цивильно? Тогда почему вы нарочно упрощаетесь до просторечия? — всем своим видом Ксандр продемонстрировал неготовность к дальнейшему диалогу. Но Диана устала от этого светского словоблудия, устала упражняться в вежливости и от бесконечного плетения словес, что каждый раз уводили от цели. Успокоившись, она решила сменить вредность на любезность, раз уж этот вампир — точка входа в сакральное княжеское пространство. Не желая нервировать его ещё больше, Диана спросила мирно и безропотно: — А когда у мистера Ван Арта появится свободное время? — Пока вероятность этой перспективы не просматривается, — видимо, что-то в словах девушки всё равно вышло неправильным: даже дежурная мягкость из тона Ксандра испарилась. Он вдруг стал серьёзным и усталым. — Мисс, я в курсе, что вы пытались в обход меня пообщаться с Виктором. Вы меня разочаровали, посему моя лояльность к вам снизилась естественным образом. — Я пошла на это потому, что вы не оставили мне другого выбора! — Позвольте! У вас был выбор, но вы отказались передавать информацию через меня. Личная встреча с Виктором предполагает другой порядок, хотя бы потому, что никто не обязан вступать с вами в диалог без выбора, интересен ли он ему. Меня утомляет раз за разом вытягивать информацию у того, кто первым вызвался её предоставить. Не хотите говорить — оставьте свои ценные данные себе, дело исключительно ваше. — Я сказала ровно то, что могла! Мне нужно самой предупредить его кое о чём! — Боюсь, те фрагменты информации, которыми я располагаю, едва ли достойны потревожить распорядок планов князя. И давайте начистоту: то, что вы рассказали, больше похоже на… подлог, ничто иное, как просьба помочь вам. Вы в самом деле думаете, будто Виктор побежит исполнять прихоти мимолётной знакомой? Напоминаю, он — князь, а не ваш карманный джин. Кого вы мните из себя, считая допустимым сюда заявляться, словно в лавку исполнения желаний? Нервы Дианы начинали сдавать. Она тихо охнула, всё ещё придерживаясь человеческой привычки переводить дыхание в такие моменты. Уловив слабость девушки, Ксандр продолжил: — Я сохраню ему лицо. А вы… поскромничайте в своих запросах: изложите суть свой заявки либо уж перестаньте брать меня измором. Соревнование это бессмысленно, победу вы всё равно не одержите. Единственную победу, которую вам бы разумнее всего добиваться — это победу здравого смысла над упрямством. Уже в следующее мгновение Диане улыбнулась редкая удача: в помещение вошёл сам Виктор. Накалённая обстановка не осталась для него незамеченной. Ксандр посчитал себя обязанным прояснить ситуацию: — Мисс настойчиво рвётся попасть к тебе на приём. Посмотрев на Диану, Виктор быстро узнал в ней ту незнакомку, которую видел накануне. Его взгляд тотчас изменился, казалось, Виктор увидел в девушке неожиданную проблему: не глобальную по своей сути, но однозначно назойливую. — Всё ещё не помнишь меня? — заговорила Диана. — Представления не имею, кто вы. — У нас был… роман. Бестолковая сцена в бестолковой тишине продлилась целую вечность. Впервые на памяти Дианы лицо Виктора выразило вполне ясную позицию: может быть он и верил ей, но не представлял, как прокомментировать столь сакральную информацию.***
Вливая в себя стопку за стопкой, Диана мало представляла, чего ждёт от своей попойки. Алкоголь почти не действовал на вампирский организм, вероятность на его хмелях отключить голову была нулевой. И всё же девушка надеялась на какой-нибудь эффект. Быть может тот факт, что она неправильный вампир, окажет пользу ей хотя бы сейчас. Спустя час Диана простилась с инфантильной идеей напиться и села у открытого окна. Вид на мегаполис тут же навеял привычную тоску. Среди монументальных домов и длинных улиц кипела жизнь, к которой Диана больше не имела никакого отношения. Теперь сама судьба настроилась против неё, пыталась повсеместно навредить или даже сломать её. Теперь рядом с теми, кому были посланы неизмеримые дары этого города, Дианой стала ощущаться горькая непричастность, самонезначительность и оторванность от полноценного существования. Так странно, она думала, что вампиры — властелины этой жизни, высшая видовая ступень и обладатели всех мыслимых и немыслимых благ. Но лишь став одной из, Диана познала столь удручающее ощущение лишённости. Мысли девушки вновь вернулись к событиям утра. Не получалось так просто отпустить ситуацию: та уже вторглась в Диану, уже необратимо повлияла на неё. «У нас был роман»… Фраза достойная начала головомойки… Разум обрабатывал её так тщательно, что от цикличности начал подвергать сомнениям: Диана действительно так и сказала? Порой ей даже не верилось, что у них с Виктором вообще что-то было. Из этого дня прошлое походило на цветной сон. Конечно, Диане хотелось считать их недолгие отношения «романом» — слово создавало связь с мужчиной, который ей когда-то нравился. Избежать этой симпатии девушка просто не могла. Благородный, интеллигентный, ответственный и надёжный — таких мужчин у Дианы ещё не было. Внешнее благолепие Виктора идеально сочеталось со внутренним стержнем, природной уверенностью и умением презентовать себя по достоинству. Отсутствовал даже намёк на самолюбование и дутую заносчивость. Виктор был сдержан, где-то даже аскетичен в своих выражениях и запросах. От него, как и от многих вампиров, исходило впечатление благополучия и жизненной наполненности — спокойствие, финансовая безопасность, общее впечатление, что всё будет хорошо. Удивительно: при всём своём превосходстве Виктор не утомлял разговорами о себе. Он будто и вовсе не стремился заинтересовать Диану собой, а больше интересовался ею, выражая глубочайший интерес к её мыслям и монологам. В комплексе все его достоинства производили сильный эффект. Пара у них образовалась весьма эксцентричная и несовместимая. Противопоставить Виктору что-либо было сложно, страх не соответствовать, не дотянуться до совершенства предостерегал Диану красным флагом. Несмотря на чёткое осознание, что её привязанность к вампиру нездоровая, девушка проигнорировала чуйку. Выдумка в их сказочную любовь была красива и наивна, и Диане казалось, она могла позволить себе удовольствие в неё поверить. Девушка надеялась, у неё нет никаких ожиданий, и огонёк в её сердце угаснет с окончанием интрижки. Увы. Когда Виктор исчез, чувства Дианы ещё долго не утихали. Она не искала вампира сама. Навязывать своё общество — равноценно выпрашиванию привязанности. Если о внимании нужно умолять — оно того не стоит. Ты никуда не дойдёшь с протянутым в ладони сердцем, как подаяния прося, чтобы тебя любили. Вдобавок, оценив их связь уже после разрыва, Диана обнаружила самообман. Со стороны Виктора никогда не исходило каких-либо обещаний. Тем более — слов о вечной любви. Он выражал девушке лишь сдержанное нежное отношение с некоторой долей любопытства. Несмотря ни на что, Диана разделила с Виктором вину за всё, что с ней теперь происходило. Он всегда знал, что очень нравился девушке, знал, что она верит во взаимность и долгосрочность их уз, но не пытался это мнение изменить. Лелея её, как неоперившегося птенца, Виктор держал Диану в ложных ожиданиях, взрастил в ней наркоманическую уверенность в своей бесценности. А когда настолько важная в иерархии высших существ личность добивается тебя и покоряет — чувствуешь себя потрясающе и непременно подсаживаешься на эти ощущения, как на иглу. Хороша тактика: сначала дать с лихвой, а затем лимитировать это чувство уверенности в собственной исключительности. Тем больше, что прежде Диане только и везло на всяких козлов, которые дарили ей разве что невроз различного размаха. Что ж, пора просыпаться. Её история далеко не уникальна. Если Диана так и продолжит выдавать желаемое за действительное, вскоре разучится трезво понимать реальность и погрязнет в разочаровании. Женщины для таких, как Виктор — взаимозаменяемые объекты. Эти мужчины так живут, легко, играючи, торжественно, пока ты в их ухаживаниях ищешь гарантии и истолковываешь их как преданность и далеко идущие планы. Острый приступ голода привёл Диану к холодильнику. Она достала припрятанную в коробке из-под леденцов кровь и, едва дождавшись полной разморозки, прикончила припасы до последней капли. Жадность, с которой вампирша поглотила еду, вновь напомнила о паршивости её новой жизни, состоящей в основном из сплошного недостатка и проблем базового выживания. Оказалось, нет ничего унизительнее, чем выбирать между нужным и необходимым. Нет ничего унизительнее жизни, где непредвиденная покупка — это прореха в бюджете, которую потом неоткуда восстанавливать. Разумеется, счастье, как единицу товара, не купить — истина старее мира. Но эмоцию счастья деньги очень даже способны обеспечить. Просто потому, что материальный достаток убирает большое количество проблем, которые делают нас несчастным. Девушка снова взглянула на город, что сводил в одном жизненном пространстве лощённое изобилие и безобразную нужду. Как это вообще может так близко существовать? Наверное, сторож вампирского князя узрел в ней нуждающуюся слабачку. Когда-то Диана услышала очень точную фразу: бдительность выдаёт людей, привыкших к низкому уровню жизни. Только бедные постоянно не доверяют и везде подозревают обман, хотя бы потому, что в борьбе за необходимым способны на него сами… Именно такое неблагодушное впечатление Диана и производила теперь: нахалка на взводе, подозрительная и скрытная, не соизволившая даже подбирать подходящие культурному обществу выражения… В приступе озарения девушка с суетой заходила по комнате. Как она сразу не поняла? Как она позволила думать о ней такие низкие вещи? Ничего Диана не собиралась просить взамен! Просить — унизительно, просить — стыдно… А когда начинаешь в этом сомневаться, вспомни, как сам относишься к побирающим на обочине: это очень-очень плохое чувство… Диана ни за что бы не пошла на такую сделку. Но тогда что ею двигало? Зачем ей предупреждать об опасности того, к кому она испытывала лишь подавляющие любую симпатию ресентименты? Девушка тряхнула головой, избавляясь от дурномыслия. Говоря с собой честно, она призналась в неспособности по-настоящему демонизировать Виктора. Подсознание просто не позволяло ей чернить любимого человека, боясь, что этим Диана эмоционально отдалит его от себя. И всё же, любимый человек… Девушка вздохнула, окончательно перестав понимать что-либо. Безусловно, когда-то она испытывала сильные чувства. Прежде чем инициация в вампира стала для неё единственным вариантом выжить, та даже виделась неузуальным способом быть к Виктору ближе. Но теперь-то? Чего, собственно, ей взбрело в голову стать великодушной к нему? Осадочные чувства? Нет. Слишком долго длилась обида. Слишком большим оказалось разочарование. Но ни враждебности, ни злорадства, ни ожидания отмщения Диана не испытывала тоже.***
— …признаю: его угрозы мною и правда не были восприняты всерьёз, — сказал Ксандр. — Рассудим логически: кто такой этот наш путчист? Когда-то приближённый к Вуду, ничем не примечательный вампир с посредственными силами… Без поддержки, без сторонников и каких-любо жизнеспособных идей для нового законотворчества. Одинокий мятежник одними лишь громкими тезисами завоёвывает всеобщее уважение вампирского общества?.. Простите, но этот циркулирующий ещё со времён де Локонте миф к сегодняшней реальности имеет крайне опосредованное отношение. — История гласит, что образ недосягаемого лидера ещё ни одному правителю не принёс пользы, — заметил Виктор. — А мы своим бездействием лишь демонстрируем ложное нежелание снисходить до других прослоек нашего общества. Путчист проявил себя, слабо или активно, но это ситуация, с которой нам следовало грамотно разобраться, прежде чем та стала дестабилизирующим фактором. — Понимаю твою осторожность в отношении политики и союзников Вуда… Безоговорочно, и маленький кризис способен расшатать даже самую непоколебимую систему… Как говорят в народе: мудрый правитель не жалует войны, но быть готовым к ней обязан… Я не претендую на абсолютную объективность, и всё же посчитал, что рано придавать событиям больший смысл, чем он есть… Артур, друг, я рад, что тебе весело. Я транстлирую что-то забавное? — Ты и забавность — явно не спутники по жизни. Скорее, ты производишь впечатление человека, который боится, как сейчас говорят, что его отменят. «Спасибо за позицию, звучит интересно, с уважением отношусь к тому, какой путь ты выбрал, и готов его разделить, бла-бла-бла»… Мой милый друг, подбери уже яйца! — Твоё идиоматическое выражение о мужских придатках мне не всегда ясно. Какая идея положена в формулировку на этот раз? — Я тебе советую защищать свою позицию прочнее, милый друг. — Благодарю. Если вдруг так случится, что мне потребуется твой совет, я непременно им поинтересуюсь. Оценив огненный союз двух разумов, Виктор вставил ремарку: — Ваши ураганные шутки неоспоримо хороши, но сейчас съедают наше время. — Какие шутки, мы тут объясняемся в дружбе! — Артур расплылся в улыбке, но изъяснился без тени юмора: — Я соглашусь с Ксандром. В самом деле, Виктор, у того вампирёныша едва три с половиной соратника набралось, зато возомнил из себя воротилу вселенной с картонным мечом! Ну, мы немного поиграли с ним в «хороший и плохой полицейский»… Но в целом, ничего кроме смеха это не вызывало. В задумчивости Виктор сжал между пальцами нож для писем. Лезвие порезало кожу, но капля проступившей крови не успела ничего испачкать: в доли секунды регенерация затянула рану. Виктор хмыкнул. Всё же питание человеческой кровью благоприятно сказывалось на организме вампира. — Итого, — наконец, подала голос молчаливая София. — Сегодня мы могли решать судьбу путчиста, но в связи с отсутствием предмета нашего конгресса, вынуждены обсуждать собственный провал. Мятежник упущен, мы больше не знаем, где он находится, а с удачным стечением обстоятельств нам вряд ли ещё раз повезёт. Между тем в городе всё появляется новые вампиры, и всё больше людей пропадают без вести «при странных обстоятельствах»… Да, статистика пропаж пока что оперирует единицами, но она привлекла внимание властей. Мэр города уже едва ли верит моим обещаниям взять ситуацию под контроль. Всего этого можно было избежать, если бы двое распоследних ротозеев не выполняли свою работу из рук вон плохо. Я глубоко разочарована вами. В бизнесе есть такое понятие, как «диверсификация риска»: ознакомьтесь на досуге и усвойте… Уверена, у вас получится переложить общие советы на важную для себя проблему… — София перевела взгляд с Артура на Ксандра и обратно. — Что, кто-то хочет меня поправить? Коллектив монолитно молчал. — Виктор прав, глупо быть такими абсолютистами: сильным — всё, слабым — закон. Артур, тебе туфли жмут? Что с лицом? В последний момент Артур отказал себе в реплике. Вместе с Ксандром они выразили полное жизненное неудовлетворение на лицах. Однако вскоре высказались сдержано: — Всё что ты сказала — по уму. — Мы упустили — мы всё исправим. Затягивалась одна и та же тема, менялись только вводные: Виктор истолковал собрание исчерпавшим себя и подал знак заканчивать. Несмотря на проблему в виде диспозиции, спор тут же утих. В их тандемном правлении главным оставался Виктор, потому решающее слово всегда вносил именно он. И всё же, князь правил Штатами через совокупность соратников, и каждый из них — Ксандр, София, Артур — отвечал за свой сегмент обязанностей. Такая политика оправдывала себя на длительную дистанцию, ведь любое дело спорится быстрее, если подходить к нему коллективно. — Способны ли обезумевшие новообращённые исполнить свои намерения — вопрос гипотетический. Но последнее дело — пренебрегать ими, когда на кону жизнь людей и статус нашей секретности. На будущее: воспринимайте противника серьёзно, даже если угроза от него маловероятна. Недостатком внимания вы задеваете его эго, провоцируя на большие глупости. А пустяковые глупости способны потянуть за собой плачевные результаты, — Виктор отметил обоюдный скептицизм. — Да, путчиста вы спровоцировали. Побуду немного адвокатом дьявола. — Ну хватит уже! — запричитал Артур, уловив в абстрактных рассуждениях критику исключительно в свой адрес. — Да, я виноват! Думал, на раз-два прищучу его как дешёвку. Упустил из виду, он и дал дёру… — Попробовав однажды ощущение превосходства, можно в нём погрязнуть, ведь точка невозврата пройдена, — внесла наблюдение София. — В следующий раз действуй хитрее и дипломатичнее. — То и была дипломатия, дипломатия по-артуровски, — он отмахнулся. Виктор поспешил поддержать товарища: — Ты успешно разберёшься со всеми своими неудачами в ближайшее время. — Я обеспечу это, Виктор, — вступился Ксандр. — А я присмотрю за тем, чтобы они оба исполнили свои обещания, — добавила София. Сарказм саданул по достоинству Артура, вынудив театрально оскорбиться: — Как вы все до… до́-роги мне! Никогда никому столько грехов не припоминают, как мне! Кто-то другой набедокурил — ничего, это сопутствующие потери. Артур натворил ну чутка делов — на тебе, узнай, почём фунт лиха! Виктор улыбнулся, решив снова заступиться: — Артур, чтобы столь незначительная возня с мелкими сошками не посягала на твою самооценку, просто представляй, что играешь в шахматы. Даже самый опытный гроссмейстер не уверен в своей беспрекословной победе. Читай соперника и не позволяй ему прочесть себя. Рисуй будущие ходы, применяй новую стратегию, сбивай с толку… — Да я на партию вперёд теперь буду всё продумывать! Ничто так не учит ошибкам, как собственный проигрыш! — И стимулирующая на продуктивность злость, на худой случай, — добавил Ксандр. — О да! Я зол, как никогда! Хоть на пятой точке тепловую электростанцию строй. Виктор кивнул в знак доверия настрою товарища. — Продолжайте работать в связке. И помните: лучшая защита от шантажа — быть к нему готовым. Если вам угрожают, противопоставьте что-то весомее, а не отмахивайтесь. Ущемлённый соперник, подчас, откалывает неожиданные фокусы, а они влекут за собой череду последствий. Замотивированные вампиры принялись покидать княжеский кабинет. — Ксандр, останься. Тот понял просьбу по-своему и, оказавшись с Виктором наедине, принялся излагать свои наблюдения по ситуации. Виктор вежливо слушал, не жалуясь на то, что его черепная коробка грозится вот-вот пойти трещинами. Невольно ленивый взор высмотрел на книжной полке «Мастера и Маргариту». На ум тут же пришла ассоциативная параллель со сценой между Понтием Пилатом и Иешуа. Виктор потёр ноющие виски, спросил: — Почему я не в курсе, что какая-то девушка добивается личной встречи со мной? — Ты не представляешь, какая анклава «старых знакомых» жаждет твоего личного внимания. Если бы я пускал к тебе всех, кто является сюда «по старой дружбе», тебе бы не хватило вечности. Обоюдная пауза провисела с минуту. — Я в чём-то ошибся? — уточнил Ксандр. — Продолжай. Ошибки не было. — Низкий уровень аргументации на пару с нагловатостью этой шумоголовой дамы только подтвердили мои сомнения на её счёт. За её амбициями попасть к тебе на личную встречу кроются меркантильные цели. Виктор вновь промолчал, обдумывая сказанное. Ксандр же счёл тишину нехорошим намёком. — Ты же не считаешь, что в упаковке интересов князя я подаю свои интересы? — Нет, Ксандр. Поставить узко корпоративные интересы выше нашей дружбы — это не про тебя. — Мне радостно это слышать. И всё же, раз уж мне предоставлен нужный момент, хочу подчеркнуть предельно чётко: я абсолютно точно твой человек, Виктор. Что бы ни стряслось, я буду поддерживать тебя до самого конца. — Я знаю. По всем внешним признакам было ясно, что Ксандр только что закрыл для себя глубоко насущный вопрос. — Я мыслю не только технически, но, как обладатель острой наблюдательности, способен к аналитике и академически интеллектуальной трезвости. Позволь мне и дальше придерживаться выбранного метода в своей работе. Эта девушка собиралась шантажировать тебя, посему я принял решение попусту не растрачивать твои нервы. — Полностью доверяю твоей интуиции и критическому мышлению. Но этот случай скорее был исключением. Ксандр внимательно вгляделся в глаза Виктора, ожидая, пока тот озвучит его догадки. — Найду её за час. Максимум — два. Виктор кивнул. Большего не потребовалось, чтобы Ксандр ушёл решать проблему.***
Голова пухла от напряжения, разум преследовал какую-то мысль, мешая сфокусироваться на делах. Виктор всё пытался поймать нужное воспоминание за ниточку, но едва оно оказывалось близко, как тут же ускользало. — Переживаешь из-за поимки нашего путчиста? — отметила София мрачный вид дорогого друга. — Найдём. — Не переживаю. Замечание вампирши побудило Виктора задумался, действительно ли он выглядел настолько озадаченным. Это ещё сильнее отяготило его и без того загруженное мыслетечение. — Ты видела ту девушку, которая просилась ко мне на личную встречу? — Та, что с Ксандром грызлась? Кажется, я её видела. Более София не проявила интереса к затронутой теме, понимая, что её вовлекли в этот разговор в качестве удобного предлога и свободных ушей. — Она уверяет, что мы тесно знакомы. Я не вижу в её словах лжи, как и не вижу причин лгать о таком. — Она весьма проворна и изобретательна в своей настойчивости, а, значит, явно заинтересована в результате. Я бы не стала исключать ложь. Виктор всё ещё ожидал момента, когда в его сознании всплывёт хоть какая-то подсказка. Но дыра в памяти продолжала зиять, нестыковка оставалась нерешённой. Воспоминания не могли так скоропалительно пропасть из головы, но и за девушкой Виктор не наблюдал откровенной фальши. — Почему я её не помню? Ну сколько времени могло пройти с нашего знакомства? Это явно не столь уж отдалённое событие, чтобы его так скоро забыть. В реплике Виктора присутствовал один неозвученный вопрос, однако София не почувствовала себя обязанной обдумать его. — У тебя есть какие-то предположения, почему так вышло? — Намекаешь, что я веду счёт твоим пассиям? Начался формат общения, который Виктор не выносил. Великой слепой фон Гельц никогда не была, риторика «не моё дело, я не вмешиваюсь» — не в её характере. Умная, наблюдательная и чувствительная к информированности, София подмечала многое, но почему-то сейчас кокетливо отрицала это. — Вне всякого сомнения, ты личность зоркая, твой кураторский ум не обошёл бы даже такие сведения, — Виктор не горел желанием обсуждать с кем-либо свою личную жизнь, но София могла помнить какую-то мелочь, которая бы направила ход его мыслей на верный курс. Вампирша лишь лукаво улыбнулась, отвечая на все незаданные вопросы. — София, твои хмыканья зачастили и приобрели слишком эмоциональны окрас! Просто выскажи уже свои наблюдения по ситуации. Увлечённая документацией фон Гельц, наконец, полностью отвлеклась от своих архиважных бумажек. — Я думаю, она как минимум искажает факты. Возможно, вы и пересекались когда-то, но никакой серьёзной связи между вами быть не могло. — Есть вероятность, что ты ошибиться? — Исключено. Ответ подруги уверенности Виктору не прибавил. — Что, если это происходило до того, как ты приехала в Штаты? — Дело вовсе не в том, что я не видела вас вместе фактически. А в том, что даже теоретически как пара вы представляетесь с трудом. Она не в твоём вкусе. Абсолютно точно типаж мимо. Виктор не ожидал столь резкого перехода к личному. Откинувшись в кресле, он попросил пояснений: — И какой мой типаж? — Бесспорно, твои многочисленные пассии имеют ряд как сходств, так и различий, но есть компонента, что была неизменно присуща каждой. Твоя девушка всегда красива и беззащитна. Эдакая виктимная птичка, которую можно оберегать, спасать и бесконечно о ней забояться. Под типаж такой «девы в беде» чаще всего попадают смертные девушки. Красивые смертные. И не надо сейчас пускаться в рассуждения о субъективности понятия красоты. Ты понимаешь, о чём я. За много лет изучив вкус товарища, София узрела в нём личность чересчур увлекающуюся. Он и не отрицал, что некая доля слабости имела отношение к его сильному характеру. За свой век Виктор пристращался ко множеству увлечений: музыка, бизнес, современная архитектура, живопись, сценические искусство, акционерство, мемуарная литература, зодчество, поэзия, коллекционерство, политические интриги, спорткары, светские рандеву… Но одно из них было ему сокровенно дорогим, преисполненным его бесконечной нежностью и подлинной сердечной привязанностью. И имя этой слабости — женщины. Виктор почувствовал, как в груди начало странно теплеть: всё же, Софии удалось вызволить на свет нечто нутряное. Несмотря на свою слабость перед женщинами разными, уникальными, с годами вкус Виктора выработал приоритетность. Был период, когда он встречался с эффектными самодостаточными дамами. Со временем тех заменило численное превосходство девушек более уязвимых, нуждающихся и нежных нравом. Даже если беспомощность женщины была преднамеренной, для Виктора это не меняло что-либо кардинально. Такой сценарий не отнимал у него возможность быть спасителем, быть единственным и раз за разом получать монополию на женщину, вскармливать в ней потребность в нём, в его поддержке и защите. Права София: его девушка всегда сочетала в себе образ жертвы и красоту оболочки. Ни одну нельзя было назвать неказистой и совершенно неприметной. И ни одна из них не обладала духом сильнее, чем у Виктора. — Так она не мой типаж, потому что вампирша, а значит — не жертва? — Потому что непривлекательна. Вдобавок очень неопрятно выглядит. Со многими вещами ты можешь идти бок о бок в смирении, но не с этим. Виктор сдержанно кивнул, словно хотел запомнить эту информацию для дальнейшего использования. Он не любил рассуждать о подобном вслух: о красоте не стоит говорить, как о каком-то уникальном ресурсе… Действию красоты отводится мало времени, а затем она должна быть способна удержать на себе взгляд. Для женщины красота даже нередко становится проблемой: в том случае, когда её нет; и когда нет ничего, кроме красоты. Но, отбросив всё, Виктор не мог отрицать, что его настойчивая посетительница внешней прелестью не обладала. Черты её были невыразительными, будто смазаными: брови, нос, линия рта — всё напоминало картину горе-художника. — Не всегда то, что выглядит эстетично снаружи, эстетично внутри. — Несомненно, — согласилась София, — уродство души никакая внешность не окупит. — К тому же, привлекательность, ухоженность и стильность — это социальный конструкт, созданный капиталистической системой с целью вынудить женщину видеть недостатки, которых у неё нет, чтобы продать ей вещи, которые ей не нужны… — Виктор вздохнул, сдаваясь. Он слышал, как неубедительно звучали его парирования. — Кошмар. Ты буквально свела мою жизнь к одному предложению… «Красивые и беззащитные». София покачала головой, как если бы услышала величайшую глупость. — Прости, но заурядность Виктора Ван Арта — для меня вещь неочевидная. Иметь типаж — не преступление. А вот игнорировать свои предпочтения — крайне садистская форма самопредательства, — дружелюбная улыбка коснулась только её губ, взгляд при этом был как у змеи. — Помню даже исключения, когда интересная тебе дама не попадала ни в один критерий… — Ты имеешь в виду… Кого?.. — Да Мию же! Девчонка собрала самый убогий гардероб, который я когда-либо видела. В своих вульгарных устарелых вещичках она была похожа на деревенщину. Удивляюсь, как некоторые женщины умудряются напрочь загубить неплохие природные данные. Пожав плечами, Виктор веско обронил: — Научила бы. — А мне эти самопытки за какие грехи? Ничто не в силах так поиздеваться над людьми с чувством вкуса, как её стиль. Виктор потёр подбородок, скрывая за пальцами улыбнувшиеся губы. — Мия вполне оправдывала критерий «дама в беде». — О, там была не дама в беде, а беда в даме, это совершенно разные вещи. — Ладно, достаточно, — он вернул взор к старинному фолианту на столе. — Как тебе только удалось раздобыть это сокровище? Своим успехом фон Гельц поделиться не успела: в дверь постучали, затем Ксандр вошёл. — Она здесь.***
Оказавшись в кабинете, у неё было немного времени, чтобы проанализировать внешнюю эстетику. Взгляд Дианы бегло носился по углам, разглядывая предметы комнаты с притупленным вниманием, различая их неясно и едва ли запоминая детали. Попроси кто позже описать кабинет вампирского князя, Диана бы вспомнила только единственную вещь интерьера — висевшую на стене рамку с цитатой: «В земле великой Ксенаду Дворец построил Кубла Хан». На хозяина кабинета смотреть было боязно. Лишь после недолгой внутренней борьбы, Диана наконец-то заговорила: — Уже потеряла надежду оказаться здесь. Верный хранитель ваших территорий готов был костьми лечь, но не пустить меня сюда. — Удивительное дело! — сыронизировал князь. Голос его остался спокойным, однако взгляд не обещал ничего хорошего. — Я даже подумала явиться прямо к вам домой. Взор Виктора, пронизывающий и забирающийся в самое нутро, ещё сильнее похолодел. — А вы не очень-то уважаете чужую частную жизнь… — Вас не удивляет тот факт, что я знаю, где вы живёте? — Мой адрес узнаётся за считанные минуты, если уметь пользоваться информационными источниками. Диане не хватило стойкости ему возразить. Заготовленная речь на выпады потеряла смысл, фразы её, хорошо продуманные и выразительные, быстро кончились. Виктор всячески питал это молчание, не желая заполнять неловкую паузу. И эта тишина значила что-то плохое. — Послушайте, — заговорил он уже несколько усталым тоном. — Вероятно, когда-то мы и пересекались тет-а-тет, и вы нашли в моём лице близкую вам душу… Прошу прощения, если был момент, когда я держался грубо, не проявив к вам должного интереса… Но ваша тактика уповать на мою забывчивость очень оскорбительна: я не настолько неразборчив в связях, чтобы напрочь забыть девушку, с которой состоял в отношениях. — Всё ещё считаешь, что роман существовал лишь в моей интерпретации? — резко разгорячилась Диана. Голос её неестественно хрипел и дрожал так, что она не услышала в нём себя. Осанка Ван Арта едва заметно изменилась, но он быстро справился с собой. — Не скажете, как вас зовут? — Попробуй просто вспомнить, чёрт возьми! — Извольте держаться вежливо, — его глаза потемнели, изучающе сузились. Такой молчаливый укор дал бы фору даже самой эмоциональной критике. Диана быстро подошла к княжескому столу и позволила посмотреть на себя, не страшась, что кто-то столь совершенный увидит её измождённое, изувеченное болезнью лицо. Она взывающее глядела на Виктора, намеренная не отступать, пока он не вспомнит. Выражение его замерло в равнодушии. Каменная статуя — прекрасная и безэмоциональная. Всё та же застывшая навеки холодная красота. Всё та же уверенность, закрытый разум, статность, идеальный костюм и тайна во взгляде. «Нет. Не помнит, не знает», — мысль об этом окончательно растравила ей сердце. — Я… — в суетливости Диана отвернула лицо, которого страшно стеснялась. — Я… — Слова вдруг потеряли функцию выражения информации, превратившись в сплошные обрывки и междометия. Девушка испытала острое разочарование и накрывающее её с головой чувство потери. Но упрямство подначивало её дать вампиру подсказку и воззвать его к воспоминаниям. Продемонстрировать секретный, имеющий для них двоих значение код?.. Шрам? Какую-то роднившую их фразу? Вытатуированную на бедре цитату: «The fool on the hill sees the sun going down»? Вместо этого Диана лишь отошла подальше. Виктор встал из-за стола, не сводя с Дианы пытающегося вскрыть ложь взгляда. Своим наступлением он оттеснял девушку к стене. Поймав себя на этом, Диана остановилась, не желая показываться ещё слабее, чем была. Бесчувственное лицо Виктора вдруг отразило мимолётную эмоцию. Какой-то неожиданный ход мыслей сбил его с толку, последовавшая за этим растерянность рассеяла ауру властности, которая обычно его окружала. Жёсткий взгляд вампира приобрёл осознанность, в голосе прорезался смятенный осторожный вопрос: — Диана?***
Свою историю девушка излагала сухо, без сантиментов. Виктор погружался в поток новой информации, с жутью восхищаясь стойкостью духа едва ли выжившей Дианы. Болезнь изменила её до неузнаваемости и на пару с инициацией превратила жизнь в беспросветную скверну. Находясь на волосок от смерти, последнее, о чём думала девушка — подготовка к новой жизни. Посему Диана вошла в неё ни с чем, потеряв доступ к своим счетам. Восстанавливать их с новой внешностью, в которой едва ли угадывались прежние черты, девушка пока не решилась. Она плохо разбиралась в бюрократических тонкостях, а внимания к себе привлекать не хотела, боясь раскрытия её новой сущности и стремительных последствий этого разоблачения. Диана высказала предположение о своём «неправильном» вампиризме, ожидая, что Виктор опровергнет либо уж подтвердит её теории. Но Виктор молчал, пытаясь узнать в болезненных чертах ту прежнюю Диану, которую помнил. Он смотрел в маревые мутно-выцветшие радужки, бывшие когда-то необычайного содалитового оттенка, и ловил себя на том, что уходит в глухое отрицание. Глаза ему не врали, но мысль, что этот человек ему знаком и он много раз видел его, сбивала с толку. То, что стало с девушкой, никак не ложилось ему на сердце. Это было чертовски странно, нелепо, возмутительно — понимать разумом, кто этот человек, но сердцем и взглядом отказываться от его нового визуального воплощения. С Дианой их дороги разошлись в ту пору, когда Виктор познакомился с Мией. Встреча с будущей Стражницей потянула за собой вереницу событий: пророчество, поиск манускриптов, княжеское правление… Тогда собственная занятость казалась Виктору оправданной причиной отойти от своих увлечений. Но в ретроспективе это выглядело неправильно по отношению к девушке. Рассказав о себе, Диана, наконец, поделилась той информацией, которую спешила всё это время донести. Детали укладывались в короткую суть: обративший Диану вампир возомнил себя врагом Виктора и искал пути к нему подобраться. Взвесив рассказ девушки, Виктор пришёл к почти стопроцентной уверенности, что её инициатор и был тем самым упущенным путчистом. Надо же… Решение их проблемы всё это время ходило рядом. — Он утверждал, что ты личность противоречивая в общественном мнении. Вроде как ты слишком уж заточен под миролюбие. Виктор не сказал бы, что пацифизм преобладал в его княжеской идеологии, хотя и дистиллированным злом его было не назвать. Однако возражений в рассказ Дианы не вносил. — Он говорил… — прочистив горло, девушка звучно воспроизвела голос другого человека: — «Ван Арт мне не нравится ни как князь, ни как концепция». — А ты как считаешь? — Я? — интерес Виктора к её мнению в подобного рода теме смутил девушку. — Я думаю, нет ничего плохого в разрушении прекрасных традиций прошлого, если они — отравляющие жизнь рудименты, а твоя цель — трансформировать мир вокруг себя в лучшую сторону. Тем более ты готов брать на себя инициативу. — Ты хорошо изучила мои подходы к делу. — Волей-неволей ознакомишься. О тебе часто говорят в разных прослойках вампирского общества. Даже на моём микросоциальном уровне ходит молва. Виктор посмотрел на неё так пристально, что девушке явно захотелось отвернуться. — Ты сказала, его зовут Ханс? — Ганс, как «пушка». Он так себя называл. — И за инициацию потребовал у тебя информацию обо мне? Короткая пауза — словно Диане пришлось искать в себе смелость, чтобы ответить. Голос её не дрогнул, однако зазвучал чуть ниже обычного: — Я лишь сделала вид, что готова сотрудничать, но не выдала ничего серьёзного. Может потому он и обратил меня будто бы наполовину… Или, не знаю, не успел? Не смог? Или не хотел… Ведь вампиры обращают только если хотят этого… — Почему он не выпытал у тебя информацию гипнозом? — Думаю, он был не очень-то в этом силён. Мотивировать меня показалось ему более эффективным путём. — Опиши его. — Ну… он одевался не так, как вы… — Что ты имеешь в виду? — Он носил что-то вроде современной мантии. Она была светлой, почти белой, и в паре с остроконечным капюшоном это смотрелось дико, будто он из ультраправой расистской группировки Ку-клукс-клан. Виктор едва видно улыбнулся. Диана сообразила, что рассказала не совсем то, что требовалось. — Что-то ещё? — без иронии спросили её. Мало-помалу девушка вспомнила и куда более примечательные детали. Закончив, она опустила глаза, словно устав удерживать чужой взгляд. — Мы найдём его. С твоим координированием это будет лёгкая поимка, — Виктор вновь отметил её изнурённый вид и сам неволей отвёл в сторону глаза. Внутреннее непреклонное противоречие и ощущение несправедливости мешали ему придерживаться своей привычной собранности. Момент слегка затянулся. Губы Дианы дёрнулись, прежде чем она почувствовала, что готова заговорить: — Я всегда боялась смерти. Всегда отказывалась верить, что человек проживает один раз, а затем навсегда исчезает. Я размышляла о бессмертии, как о спасении, размышляла о перерождении души, веря, что время повторяет себя в процессе расширения и сжатия вселенной, а мы проходим свой путь снова и снова, и между короткими мгновениями существования сознания — миллиарды лет, о которых никто не подозревает. Я так боялась уйти… Каждый день этот страх травил меня и уничтожал… Ожидание смерти — самая страшная пытка, которую мне довелось узнать. Конечно, сейчас, когда всё позади, я думаю, что мне следовало ужаться, потерпеть и принять судьбу с достоинством… Легко быть правильной, когда над тобой не довлеет смерть. Ты считаешь, мне не стоило обретать бессмертие такой ценой? — до этого момента неподвижная Диана шелохнулась, чем привлекла внимание Виктора. — Не суди меня. Пожалуйста. — Я не воспитан кого-либо категорично судить. От безжизненных, лишённых энергии эмоций в его голосе Диана заметно оторопела. Факт предательства Виктор порицал, но что-то не позволяло ему обвинять девушку по-настоящему. Однажды он покинул её, так неожиданно исчезнув, и этот поступок теперь затрагивал его чувство справедливости. Это нельзя было назвать полноценной виной, но Виктора одолело обыкновенное по-человечески нравственное чувство неудобства за то, что девушка столкнулась с одиночеством в этом угрожающем мире вампиров. — Твоё поведение руководилось страхом и инстинктом выживания. — Я о тебе знала не так много, чтобы навредить. Гансу нужны были твои уязвимые места, а не бытовые подробности вроде какого цвета полотенца в твоей ванной и всё такое… — Не беспокой себя этим больше. Несмотря на то, что биография моя насыщена, в ней отсутствуют эпизоды, способные уничтожить или хотя бы бросить тень на моё правление. Незаметно для девушки, Виктор склонился к ней ближе, втянул немного воздуха. Обоняние услышало лишь недорогой парфюм — спиртовые розы и белый мускус. Виктора же интересовал личный запах девушки, который он попытался бы вспомнить. Но сколько бы ни прислушивался, Виктор так и не узнавал ни запах Дианы, ни её энергию. Конечно, она теперь вампирша, и её ауре положено понести некоторые изменения, но слишком колоссальной была разница. Болезнь обглодала её образ, её существо, силы, её красоту и веру в себя… Судьба девушки снова потревожила эмоциональное равновесие Виктора. Неожиданно для себя он коснулся женской руки. Диана нежно замерла, опустошённая и смущённая его неожиданным интимным мановением. К сердцу Виктора пришло спокойствие. Он погладил пальцами чужую ладонь, на которой обосновались очаги сухой кожи. — Я не знал, что ты была больна. — Я и сама не знала. Всё развивалось так быстро: диагностика, терапия, осложнение, рецидив… Болезнь способна сожрать за короткие сроки. — Тебя беспокоит что-то сейчас? — Помимо моего убогого видка, хах? Много чего. Адаптация, голод. Иногда у меня так фонит в голове от слабости, что происходящее вокруг похоже на нарезку быстро сменяющихся кадров. Я надеялась, что с инициаций всё изменится… но, как видишь… Я теперь будто бы больная бессмертная… Не понимаю, почему не сработало? — Я и сам не понимаю. Упавшие плечи девушки сказали о её разочаровании: ответ Виктора, как приговор, обрушил её надежду. — Ты не чувствуешь, что я вампир? — Ты вампир, но… — оценив выражение её глаз, Виктор решил повременить со всей правдой. Разум позволял обойти этот момент, вовремя подбросив вопрос: — Как у тебя с Дарами? Диана поискала что-то взглядом. Взяв со стола Виктора перьевую ручку, она сломала её между пальцами. — Это мой максимум. — А гипноз? — Виктор подал девушке носовой платок, позволив им вытереть чернила с рук. — Чего нет — того нет. — Ты пробовала развивать? — Ага. Голова чуть не лопнула. Мой хилый организм не в состоянии размениваться на такую ерунду, как Дары. Тогда же ему не хватит ресурса изнурять меня болью, хах. — Ты должна тренироваться. Многое передаётся с самой сущностью вампиризма, но есть вещи, которым необходимы твои собственные средства саморегуляции. Девушка активно кивнула. — Я буду. Я теперь чувствую, что способна это осилить. Она неестественным образом поморгала, втянув воздух, словно подражая человеку. В целом, с самого начала вела себя девушка как-то искусственно и пугающе. Прежняя душа будто бы обживала обновлённое тело, стараясь привыкнуть и освоить. У людей подобное поведение могло бы вызвать эффект зловещей долины. Диана задала ещё ряд вопросов о вампиризме, нагоняя упущенное и заполняя свои пробелы важным ей теперь пластом информации. — …я всё ещё могу спать… Но вампиры не спят… Ты не спал… — Раньше мог. Это пройдёт со временем. — Но сон не такой, каким был прежде. Моё тело словно до сих пор устаёт, но разум не может успокоиться… Виктор задумался, формулируя фразу особенно тщательной и аккуратной: — Полагаю, в тебе ещё не до конца исчезло человеческое. Что-то затянуло процесс обращения, оно будто бы ещё идёт… Но бояться нечего. Мы поищет того, кто имеет схожее с твоим положение. Быть может, придётся провести инициацию снова. — Это не навредит? — Единого ответа, который бы покрывал столь необычный случай, у нас пока нет. И всё же мы должны уже сейчас понимать, что такое не приходит на пустую почву. Либо особенность твоей болезни повлияла на инициацию, либо с твоим вампиром что-то не так. Либо вообще третий вариант, тонкости которого на данный момент нам неизвестны. Я обещаю, что мы разберёмся, но не обещаю, что сделаю это в кратчайшие сроки. Твой случай, в силу уникальности, требует большие вложения, в первую очередь временные. Не волнуйся, ты в надёжных руках. Ксандр знает медицину и изучает вампирскую физиологию. Мы ознакомимся со всеми доступными трактатами, но в практику возьмём проверенные источники. — Ксандр сведущ в медицине? — Она — его большое исследовательское увлечение. Юриспруденция и медицина, как говорит сам Ксандр — науки, которым учишься всю жизнь. А уж вечность — обязывающее обстоятельство себя им посвятить. — Думаешь, он станет мне помогать? — У него нет причин этого не делать. — Я ему не нравлюсь. Наши отношения как-то сразу не заладились. — Преувеличиваешь. Но даже будь это так, он не пойдёт против моей прямой просьбы. Диана усмехнулась. — Прав не тот, кто прав, а у кого больше прав. Губы Виктора тоже сложились в лёгкую улыбку. — Я имел в виду, что у него дружелюбная натура и холодный рассудок. Он не поставит личные эмоции выше разумности. Но да, я князь, это даёт мне некоторые привилегии. Я могу потребовать всё, чего пожелаю, а тот, кто подвергнет сомнению мои просьбы, может здорово за это поплатиться. Девушка мрачно задумалась, не сразу решившись озвучить мысли: — А ты? — Я? — У тебя есть причины заниматься мною? — Я князь, а ты, как вампирша, теперь моя забота. По просьбе Виктора к разговору вскоре присоединились Ксандр, Артур и София. Диана же почти не слушала ход обсуждения собственной судьбы. Слишком взбудораженно было её эмоциональное состояние. Ощущение загнанности в ловушку ослабло, пространство неопределённости, наоборот, сужалось, а душа успокоилась. Это была не поддающаяся объяснению уверенность. Ощущение вновь обретённой защиты было сродни дому, тёплому безопасному месту, куда никакому злу не добраться. С удовольствием для себя Диана осознавала, что в её тяге к Виктору лежали вовсе не чувства к нему. Всё это время её существо стремилось в поиски объяснений и покоя. Каждый проклятущий день девушка хотела снова попасть под покровительство того, кто полон уверенности и знаний, что нужно делать. Теперь, понимая, что за ней следует скорая помощь, Диана была готова к любым рискам.***
На протяжении следующих дней Виктор делился с Дианой всей поступающей информацией. Обнадёживать её он не хотел и предпочёл бы поделиться уже полностью собранной картиной в подобающей обстановке. Но вместе с тем, Виктор понимал, что неведение только разнервирует девушку, а той как никогда необходима определённость. В очередной раз они сидели в кабинете Виктора, обсуждая имеющиеся данные и план дальнейших действий. — Ганса казнят? — Сначала его ждёт суд, — Виктор задумался над причиной такого вопроса. Следом констатировал: — Тебе его жаль. — Нет! Что ты! — Не стыдись этого. Не исключено, что ты чувствует к нему определённое отношение, как к своему инициатору. Либо ты пока ещё живёшь логикой и милосердием человека. В тебе всё ещё сочетаются человеческая и вампирская сущность, потому ты восприимчива к обоим мирам. Грань твоего мироощущения тоньше, чем у остальных, я полагаю. — Сердобольная вампирша, — в несогласии она скривилась. — Мне не жаль его. Просто я ещё не привыкла к радикальным вампирским судам. Вам дозволено просто взять и убрать своего сородича, как фигуру с шахматной доски… — Далеко не каждому грозит смертельный приговор. Кто-то и вовсе получает дисциплинарное наказание. Всё зависит от серьёзности преступления, никого не убивают просто из жестокости и ради потехи. Нужно истреблять зло, чтобы оно никому больше не навредило, но и следовать слепому пути кровожадности нельзя, иначе рано или поздно погрязнешь во зле сам. Проступки Ганса носили форму планов: это мгновенно накладывает на него ряд ограничений, но убивать его только за одни мысли никто не станет. Диана демонстративно слушала вполуха, пытаясь показать, что её вопрос о Гансе — лишь праздное любопытство. — Ты находишь себе питание? — С этим проблем нет. И я соблюдаю все постулаты секретности. — А как твоя связь с человеческим миром? Родственники искали тебя? Твоя тётя, что тебя воспитывала… Не скучаешь? — Ну, мы особо не близки. Она была хорошей, не придиралась ко мне. Но со временем нам стало сложно поддерживать связь, и этот факт к моему вампиризму не имеет никакого отношения… — Диана с грустью хмыкнула. — Как люди не замечают, что рядом с ними живут вампиры? Это же так очевидно… — Ты удивишься, сколько всего люди умудряются не замечать. — Каждый зациклен на себе… — подтвердила Диана и снова подняла взгляд. — Прости, что тебе приходится… Нет! Спасибо. Ты мне очень помогаешь, Виктор. Он лишь кивнул, как будто в его щедрости не было ничего особенного. — Если честно, это несложно. Этот опыт я даже счёл полезным для себя. Изменчивость взгляда Виктора особенно чётко отличилась на его всегда непоколебимом лице. Диана поняла, закончился деловой разговор и начался личный. Но несмотря на дружеский формат общения, ощущение дистанции не исчезло. Мотивы Виктора Диана разгадать не могла, а вот причины своего дистанцирования понимала. Тяжело с любовью оглядываться на то, что так разочаровало однажды. И хотя теперь Диана ассоциировала Виктора только с ощущением защиты, а не влюблённости, она знала, что грань очень тонка. И ей не хотелось в очередной раз испытать надежду, чтобы та в итоге разбилась о равнодушие этого мужчины. Он не нуждался в ней, как она в нём, не нуждался ни в каком виде, а значит, ей пора идти дальше. — Диана, я знаю, что это может прозвучать глупо… Но мне очень жаль. Тебе пришлось прокладывать себе путь в абсолютно невероятных обстоятельствах. И я чувствую свою косвенную вину. — Я не виню тебя. Думала, что виню, но в глубине души всегда понимала, что настоящего зла не держу. Просто мне хотелось тебя увидеть, наверное. Рассказать и… И мы… как бы я ни хотела, чтобы… тогда бы всё было иначе… Странный разговор. Обоюдное молчание затянулось. Девушка посмотрела на Виктора — неотрывно, с лёгким смущением. — Мне не хотелось являться сюда и жаловаться. Но в какой-то момент стало невыносимо страшно. Я уже не знала, куда двигаться, что меня ждёт. Я всё никак не интегрируюсь в этот новый для меня мир, но вместе с тем, боюсь быть слабой в нём. Может, правильнее было бы умереть? Может, моя смерть должна была стать результатом естественного отсева? Такой полудохлой слабачке не место среди высших существ. — В тебе сейчас сомневается твоя половинчатая сущность. Ты слишком чувствительна к окружающему миру и его трудностям, потому и жизнь вампира тебе даётся через преодоления. Эта борьба тебя только закалит. — Оптимистично… — И всё же, тебе больше не придётся проходить через это в одиночку. Слова окончательно освободили сердце Дианы. Слишком долго собственная несчастная история жила в её душе, лежала камнем преткновения, но тот вдруг сдвинулся с места. Диана доверяла Виктору полностью. Она пересказала ему болезненно неловкую фазу своей жизни, а только доверяя, можно предоставить о себе такую чувствительную информацию. — Я о тебе позабочусь. Девушка замялась, принявшись перебирать складки плиссированных рукавов. — Мои трудности не должны создавать лишних хлопот самому князю. — Ты моя забота не только как князя, но и как друга. Диане вдруг стало неловко за все свои прежние враждебные чувства к этому вампиру. Его обещание в защите кольнуло её душу. Девушке одинаково не хотелось как влезать в подобные долги, так и терпеть страдания из гордости. Виктор взял её за руки — уже ставший привычным жест, когда они оставались наедине. Что-то крылось в этом тактильном знаке: много подавленных чувств, сожаление, извиняющаяся нежность. — Боюсь, моя липкость сыграла не последнюю роль в этом твоём решении. Я уважаю чужую возможность и желание помогать и не хочу навязываться. — Диана, я никогда через силу не делаю того, что резко противоречит моим принципам и желаниям. Поверь, эти решения основываются на личном выборе. Не в моей власти повернуть время вспять и всё исправить, но я в силах повлиять на то, что произойдёт потом. Так что мы можем и дальше грустить о несостоявшемся в своей жизни, а можем учесть ошибки на будущее и двигаться вперёд. Он улыбался, еле видно, и всё же — уверенно. Но миг, и что-то прогнало это улыбку с его губ. — Ты должна была позвонить мне. Я бы всё сделал правильно. — Я бы скорее предпочла умереть, — этой фразой она не пыталась растрогать или побудить проникнуться жалостью к ней. Напротив, Диана заявляла о гордости, о силе перед страхом смерти. Она бы никогда не стала просить внимания того, кто позабыл о ней. И это один из немногих поступков, о которых она никогда не пожалеет. Стук в дверь раздался неожиданно не к месту. Он помешал чем-то важному, необходимому. — Ждите! — Виктор даже не взглянув в сторону источника звука. Его руки легли на плечи девушки в подобие объятий. Диана оторопела, но поддалась. Близость очень скоро доставила ей дискомфорт. Будучи таким трепетным и внимательным, Виктор всё равно оставался отчуждённым, недосягаемым, одиноким. Это была не нежность, а одолжение, искренние, но всё же вынужденные извинения. Оставив его объятия, она пошла прочь, подальше от искушения. Девушка скрылась за дверью, следом за ней в кабинет вошёл перевозбуждённый Артур. — Ещё немного таких погружений, и я смело назову себя почётным бурильщиком дна. Этот вампир умственно отсталый, я тебе точно говорю! Потому и девушку не сумел до конца обратить… Виктор! Земля вызывает!.. Странная, ныне редкая ему эмоция заскреблась под рёбрами: он злился на себя за то, что вынуждена чувствовать Диана, через что ей пришлось пройти и что ещё предстоит преодолеть. Виктор вдруг ясно ощутил, как окрепла его ответственность за эту девушку. Пообещав себе защищать её от горя сегодняшнего и от тягот завтрашних, он хотел снова завоевать доверие Дианы. Она не заслужила плохой судьбы, и это отныне его самовозложенный долг, его духовно-моральный оброк. Его урок высокого порядка. Всё же, прав Ноэль: Виктор законсервировал в одной точке, и помогая однажды — будет помогать впредь. Привычка кармически возмещать свои ошибки и окупать грехи уже поселилась в его душе среди качеств личности. Возможно, потакая своему вкусу и чертам характера, Виктор стремился не изменять себе. А, быть может, взяв на себя обязательства заботиться и оберегать воплощённый в случайной девушке беззащитный женский образ, он спасёт хотя бы ту, которую ещё мог спасти.