***
Звонок с урока разбил тишину вдребезги. Коридор ощерился распахнутыми дверями, и ученики хлынули наружу, заполняя его от края до края. Блаженный вздрогнул и выронил яблоко. Оно покатилось прочь, мелькая то красным боком, то надкушенным. Две пары глаз проследили за ним взглядом, а потом встретились. Юнги стоял очень близко, так что мог разглядеть веснушки на лице этого чудика. — эй, Мин! — Юнги отшатнулся. — Ты идешь или как? — иду. Он отвел глаза и нырнул в поток учеников, уходя в сторону лестницы. Через пару минут коридор опустел, наполнился снова тишиной, и Чимин остался один. Его яблоко лежало у стены, одинокое и раздавленное.***
— о чем ты разговаривал с Паком? — я с ним не разговаривал. — а что ты с ним делал? — ничего не делал. — да я же сам видел, как ты стоял с ним в коридоре! — не стоял я с ним, мимо проходил. А потом звонок прозвенел и меня прижало толпой к подоконнику. — ааа, — протянул Хосок, — ну понятно… Да только ему ничего не было понятно. Хосок давно заметил, что Юнги все время пялился на новенького. Кажется, тот даже следил за ним, когда Хосок спрашивал, отмахивался и брови хмурил. Хотя брови Юнги хмурил почти всегда, наверно, всю жизнь, с колыбели. А вот такого внимания хоть к кому-то он никогда прежде не проявлял, и Хосок уже начал думать, а в порядке ли все. Юнги год назад тоже был новеньким. С натяжкой, конечно, в этой школе он уже учился прежде, только на класс старше. Потом его оставили на второй год, и он оказался в классе Хосока и внезапно стал хёном для всех. Одноклассники пытались разузнать, почему Юнги оставили на второй год, пробовали подружиться с ним, но быстро поняли, что все это дело яйца выеденного не стоит. Юнги общался исключительно с Хосоком, да и то по старой дружбе. По школе ходили про него слухи. Болтали, что он прогуливал, забил на учебу, завалил все экзамены. Догадок о причинах прогулов было много, одна другой краше. Слухи множились и обрастали деталями еще и потому, что Юнги никогда их не опровергал. Но и не подтверждал. Просто молчал, хмурился, иногда ухмылялся, чаще был безразличен. Хосок знал всю историю, но молчал, жизнь была ему дорога, как и дружба с Юнги. Ничего особенного на самом деле не случилось, но это была не его тайна. Пак Чимин появился в их классе в начале учебного года и, в отличие от Юнги, оказался самым младшим. Его шпыняли, но он не жаловался. Его обижали, но он не давал отпор. Ему пустили первую кровь и начали травить. Почему? Да кто же знает. Так получилось. Чимин правда старался. Старался подружиться с классом, был отзывчивым, вежливым, улыбался. Потом он стал тише, незаметнее, бледнее. Уходил в свои мысли, а бывало, из класса — прогуливал уроки. Хотя прогулами это и назвать сложно, он выходил в туалет и не возвращался, сидел на подоконнике в коридоре и смотрел в окно. Только улыбаться он не перестал, но делал это не наружу, а внутрь. — пообедаем во дворе? — спросил Хосок. — да, давай.***
— что у нас после обеда? — Юнги лежал на траве с закрытыми глазами. — литература. — а домашка была? — ты серьезно?! — а похоже, что я шучу? Хосок закатил глаза к небу и тяжело вздохнул. Слова так и рвались с языка, и будь перед ним кто-то другой, он бы не стал сдерживаться. Но перед ним на траве лежал Мин Юнги. Лицо белое, как у мраморной статуи, и такое же спокойное, даже привычная морщинка между бровями разгладилась. Всякие мелочи вроде домашнего задания его совершенно не волновали, и читать ему нотации — что сотрясать воздух. — да, домашка была. Учитель задал написать сочинение. Точнее, рассказ на тему. Не менее пяти страниц. И я даже знаю, у кого сегодня будут проблемы. — у кого? — издеваешься?! — а похоже, что я издеваюсь? — ты невыносим! — Хосок схватился за волосы. — меня и не надо никуда выносить, — губы Юнги дрогнули в усмешке. — посмотрите-ка, у Мин Юнги проснулось остроумие! Лучше придумай отмазу для учителя! Потому что выговор ждет сегодня тебя! — оно и не засыпало, — Юнги поднялся с травы. — Пошли, звонок скоро.***
Чимин сидел в пустом классе за своей партой. Он не ходил в столовую после того, как кто-то «случайно» пролил на него молоко, да и денег особо не было. И не ходил во двор, хотя ему и хотелось на воздух. Вместо этого он открывал окно в классе и сидел на подоконнике. Иногда у него было с собой яблоко или сэндвич, даже печенье в особо изобильные дни. Но сегодня свой обед он выронил в коридоре, и тот укатился прочь. Ветерок с улицы шевелил листы тетради. Чимин сделал домашнее задание и написал небольшой рассказ. Это не было трудно, потому что он итак постоянно писал. Придумывал истории и записывал. Он относился к своему творчеству легко, не хранил эти слова, не собирал. Ему это было не нужно, герои жили у него в голове, разговаривали, дружили, любили и переживали приключения. Когда задали это задание, Чимин обрадовался, он подумал, что наконец-то учитель похвалит его, а одноклассники заинтересуются не только тем, как бы обидеть. Чимин искренне верил, что истории у него получались интересные. Ему хотелось делиться теми мирами, что он придумывал, ему хотелось пригласить кого-то туда, где сам он жил, и все показать. Эти истории радовали его. Может, обрадовали бы и кого-то еще? Дверь в класс распахнулась, сквозняк подхватил тетрадку и бросил ее под ноги вошедшего. Ноги вошедшего перешагнули ее и проследовали к своей парте. — держи, — Чон Хосок протянул Чимину его тетрадь. — спасибо… — написал сочинение? — написал… — Чимин оторопел от того, что кто-то в классе разговаривал с ним просто так, но быстро опомнился. — А ты? — ну так, насочинял чего-то! Это же сочинение! — и Хосок заливисто рассмеялся. Этот громкий заразительный смех Чимин слышал и прежде, но посмеяться вместе не доводилось. Оказалось, это очень приятно. — А знаешь, кто не сочинил ничего? Чимин покачал головой. Он все еще боялся, что это очередная шутка, что сейчас наступит ее кульминация и все будут смеяться уже над ним, а не с ним. Но в классе их было трое, да и Хосок всегда казался добрым парнем. — ты сейчас доболтаешься, что будешь сочинять историю, как упал с лестницы и разбил нос, — сказано это было тихо и без злости, но Хосок закрыл рот. А потом опять открыл. — Мин Юнги, напомни мне, почему я с тобой дружу? — ты мне не говорил. Можешь сочинить историю еще и об этом, — Юнги положил голову на сложенные перед собой руки и закрыл глаза. — он невыносим, — это Хосок шепнул уже Чимину. — выносить скоро понадобится тебя. — у него еще и слух хороший, — пробормотал Хосок и пошел к их с Юнги парте. Чимин улыбнулся так, что глаза его превратились в полумесяцы. Юнги смотрел на это из-под ресниц, он впервые увидел улыбку Чимина «наружу», а не внутрь. И она была красивой. Потом мальчишка отвернулся, закрыл окно и сел за свою одинокую парту. Место рядом с ним всегда пустовало.***
Начался урок. Учитель сказал, что несколько сочинений они прослушают в классе, а остальные он соберет и проверит позже. Оказалось несколько добровольцев, которые сами захотели зачитать свои работы. Было откровенно скучно, и Юнги непрестанно зевал и готов был уже задремать. Он глянул на Чимина, тот писал что-то в тонкой тетрадочке и тоже не слушал сочинения одноклассников. Да и что там было слушать! Скукота. Когда желающие выйти к доске иссякли, очень скоро, к сожалению, учитель начал вызывать по журналу. Он медленно вел крючковатым пальцем по списку, щурил глаза, причмокивал губами, будто и ему тоже было смертельно скучно. В классе повисла напряженная тишина, все старались опустить голову пониже и спрятаться за спиной впередисидящего. Только блаженный ничего не замечал, привык, что на него не обращали внимания, скрипел карандашом в своей тетрадочке, и этот звук казался оглушительно громким. — Пак Чимин. — Он не услышал. — Пак Чимин! Ученик позади толкнул его стул ногой. Мальчик дернулся и выронил карандаш, как тогда яблоко. Карандаш упал на пол, и в тишине класса это было похоже на взрыв. Чимин тут же оглянулся и посмотрел на одноклассника, а тот кивнул в сторону учителя. — Пак Чимин! — учитель начал злиться. — Сколько раз я должен вас позвать, чтобы вы соблаговолили обратить на меня внимание? Глаза Чимина расширились, и Юнги понял, что уже скучает по полумесяцам. — извините, учитель, — Чимин встал из-за парты и склонил голову, — я не услышал. — у вас еще и со слухом проблемы. — Юнги увидел, как пальцы мальчика стиснули край стола. Это низко, учитель, очень низко. — Выходите к доске и зачитайте нам свое сочинение. Вы готовы? Сочинение было готово, а вот Чимин — нет. Класс затаил дыхание, предвкушая представление. — готов. Блаженный растерял всю свою блаженность. Он взял тетрадь и на негнущихся ногах отправился к доске. Путь был трудным и длинным, пришлось преодолеть несколько десятков взглядов, шепотков и смешков, а еще ряд рюкзаков, которые выстроились в проходе. Чимин повернулся лицом к классу, открыл тетрадь, набрал в грудь воздух и начал читать. С каждым новым предложением речь его становилась легче и увереннее, он перестал обращать внимание «наружу», он полностью обратился «внутрь». Голос окреп, щек коснулся румянец, глаза блестели. Он рассказывал историю из своего мира. Слушали все, никому не было скучно. Чимин закончил читать, он слегка задыхался, но на губах играла та самая улыбка. Он поднял глаза и посмотрел на Юнги. — Пак Чимин, — скрипучий голос учителя царапнул слух, — что это было? Чимин моргнул и отвел от Юнги взгляд, сразу стало пусто и холодно. — мое сочинение на заданную тему, учитель. — я разве задавал написать сказку? Класс увидел жертву, ей уже пустили кровь, осталось только загнать и съесть. Раздались тихие, оглушительные смешки. — нет, учитель, вы не задавали написать сказку, — Чимин опустил голову и весь как-то треснул. — вот и я так думаю. Переделайте. И напишите что-то нормальное. — хорошо, учитель. Мальчик отправился в обратный путь, и дорога оказалась еще тяжелее прежней. Каждый встречный пытался вырвать из его сердца кусок. «Чудик». «Что у него в голове». «Извращенец точно». Чимин истекал кровью, когда дошел до своей одинокой парты. — а я думал проблемы будут у тебя… — шепнул Хосок. Прозвенел звонок. Все засуетились и зашумели. — сдайте тетради на проверку! — хрипел учитель, но его время вышло и никто не слушал. Чимин схватил свои вещи и выбежал из класса. Юнги рванул за ним. Среди толпы учеников, спешащих к выходу, мелькнул знакомый рюкзак с брелком и пропал на черной лестнице. Юнги мчался, перепрыгивая через ступеньки, и сам не понимал, зачем он бежал за этим блаженным. Назвать его чудиком язык больше не поворачивался. Улыбка пропала, ее надо срочно найти. Солнечный свет ударил в глаза, когда Юнги выбежал на задний двор. Он успел заметить, как Чимин швырнул что-то в мусорку и побежал к воротам из школы, хотя уроки еще не закончились. Юнги подошел к мусорке и заглянул внутрь. На банановых шкурках и фантиках от конфет лежала тетрадь Чимина. Без тени сомнения Юнги достал ее и спрятал за пазуху.***
— ты не догнал его? — кого? — не прикидывайся! — он ушел. Домой, наверно. Тетрадка Чимина оттягивала внутренний карман форменного пиджака. — учитель — просто урод, — Хосок сжал кулаки. — Рассказ Чимина был реально интересный и по теме! Юнги промолчал. Они высиживали последний урок. Парта Чимина пустовала. Он впервые сбежал из школы. Что его так сильно задело? Он всегда стойко терпел все пакости. Будто оскорбление его мыслей задело сильнее, чем оскорбление его самого. Разные варианты вертелись в голове у Юнги, перебивали друг друга, но не давали ответов. Хосок задремал под боком и вдруг раскатисто всхрапнул. Класс взорвался смехом, учитель чуть было не взорвался от злости, но не успел сказать ничего гневного — прозвенел звонок. Учеников как ветром сдуло. Юнги вытолкал за дверь помятого Хосока. — как думаешь, за неделю учитель забудет, что я спал на его уроке? — не-а. — черт. Вот черт! Хосок пинал опавшие листья и тихо матерился себе под нос. Небо было высокое и ясное. В воздухе витало настроение свободы и предвкушение радости. Впереди было два выходных дня, которые ученики старшей школы намерены были провести не за учебниками. — ну бывай! — Хосок хлопнул Юнги по плечу. — Завтра увидимся! — ага. Они разошлись в разные стороны. Тетрадка Чимина уже жгла Юнги карман, сил не было больше терпеть. Но он решил отойти подальше от школы. Миновав несколько перекрестков, Юнги зашел в парк и нашел пустую скамейку. Это была обычная тетрадка по литературе, именно в ней Чимин написал свое сочинение. Почерк у него был очень аккуратный. Ровные круглые буковки теснились одна к другой. Перелистнув несколько страниц, Юнги заметил, что внутрь рабочей тетради была вложена еще какая-то тонкая тетрадочка. Возможно, именно в ней Чимин что-то царапал на уроке и не услышал, как его звал учитель. В тетрадке короткие записи были датированы. — да это же дневник, — Юнги захлопнул тетрадь. Он все же успел выхватить несколько слов, и его начало нестерпимо жечь любопытство. Но ты же не настолько низко пал, Мин Юнги, чтобы читать чужие дневники! Или настолько? Потому что среди ровных строчек он заметил свое имя.