***
Со вселенской грустью Понси воззрился на часы в приемной, — стрелка лениво сдвинулась выше и снова замерла, — скоро должно пробить десять вечера. Через два часа его сменит Окделл, и блаженному уединению наступит конец — Жиль вновь обреченно вздохнул. Несколько раз нервно обойдя приемную, он в конце концов опустился на скамью. Пытаясь отогнать навалившуюся хандру, Понси начал бесцельно блуждать взглядом по стенам, изучая детали обстановки: картины, вазы, ковры… Но при всем многообразии убранства единственной вещицей, завладевшей вниманием Жиля, оказалась небольшая статуэтка, которая украшала собой ближайший декоративный столик. Понси плохо разбирался в искусстве, но полуобнаженная бронзовая дева, как ему показалось, была астэрой. Если не брать в расчет руки-крылья, неизвестный скульптор весьма реалистично изобразил женскую анатомию, и юноша, которого Создатель на беду одарил слишком богатой фантазией, не мог оторваться от разглядывания деталей. В его голове, против воли и во всех подробностях, начали всплывать откровенные сцены из прочитанной накануне «Повести». В паху появилось знакомое ощущение приятной тяжести. Осознав происходящее, Понси шепотом выругался, затем, не изменив интонации, помянул Создателя и, устыдившись греховности собственных мыслей, поспешил отвести глаза от искусительницы. Не помогло. Разыгравшееся воображение не унималось, и возбуждение молодого человека проявляло себя вполне очевидными внешними признаками. Понси испуганно огляделся по сторонам, — не хватало только, чтобы его застукали в подобном виде. Пытаясь избавится от навязчивых образов, он поспешил как можно скорее принять позу, которая бы не выдала его состояния, случись кому-то неожиданно зайти в приемную. К его облегчению, в ближайшие минуты никто так и не появился. Лишь через три четверти часа в дальнем конце галереи послышались голоса. Один из них Жиль сразу узнал и подскочил с места, будто ошпаренный.***
В приемной возник Первый маршал в сопровождении рыжеволосой губернаторской свояченицы. Понси уже видел ее накануне, но лишь издалека. Вблизи девушка оказалась весьма хорошенькой. Запах ее духов моментально наполнил небольшое помещение ароматом туберозы, отчего у Жиля сразу же зачесался нос. Он глубоко вдохнул и задержал дыхание, чтобы не чихнуть. Это помогло: Понси сохранил невозмутимый вид и даже успел украдкой окинуть источник аромата более внимательным взглядом, найдя, что родственница губернатора чем-то похожа на понравившуюся ему статуэтку. Герцогу Алва запах туберозы неудобств явно не доставлял. Зарываясь лицом в копну рыжих волос, Ворон что-то шептал на ушко своей спутнице, отчего та румянилась и заливалась звонким смехом. Казалось, он вовсе не заметил вытянувшегося по стойке «Смирно!» порученца. Жиль, почувствовав некоторую неловкость, решил обозначить свое присутствие. — Господин Первый маршал, — он разнервничался и, как обычно, выпалил это слишком громко, — в ваше отсутствие никаких происшествий! Алва резко обернулся, и молодой человек замер каменным истуканом, поймав на себе его пронзительный взгляд. — Понси… Вы что здесь делаете? Я разве не отпустил вас на все четыре стороны еще утром? — Никак нет, господин Первый маршал! — все так же громогласно отчеканил несчастный Жиль. Алва поморщился и сжал переносицу пальцами. — Молодой человек, выработка командного голоса — это, безусловно, прекрасно, но… Окделл прав, ваши рапорты слышны на противоположном берегу Рассанны. На полтона тише. — Прошу прощения, господин Первый маршал! Больше не повторится! — почти шепотом протараторил Жиль, стараясь при этом соблюсти подобающую докладу интонацию. — Значительно лучше. Так вы что же, все это время проторчали здесь? С самого утра? — Так точно! — И никуда не отлучались? — Никак нет! — Потрясающая усидчивость, особенно для молодого человека, — иронично констатировал Алва, — я запомню на случай, если потребуется устроить засаду. Вам цены не будет! Рыжеволосая «статуэтка» рассмеялась, сверкнув белыми зубками, и Жиль заметил, как она будто бы случайно коснулась руки кавалера. Тот сразу же обернулся и, мягко перехватив ее ладонь, вновь что-то шепнул ей на ухо. Девушка заулыбалась и тут же одарила Жиля кокетливым взглядом, от которого впечатлительного юношу немедленно бросило в жар. — Молодой человек, раз уж вы здесь, проследите, чтобы в ближайшее время меня — нас — не беспокоили. — Алва галантно открыл перед девушкой дверь, пропуская ее вперед, и сам вошел следом.***
Жиль вновь и вновь с подозрением смотрел на замочную скважину. Желание хоть одним глазком увидеть происходящее за дверью было нестерпимым и походило на зуд. Какое-то время Понси удавалось удерживаться от соблазна. Он старался внушить себе, что подобное занятие недостойно дворянина, однако любопытство довольно быстро все же одержало верх над праведностью. Он решился, подошел к двери, наклонился к замочной скважине — хоть бы в замке не было ключа. К радости Понси, его и не оказалось. С чем ему не повезло, так это с ростом. К своему неудовольствию Жиль обнаружил, что это обстоятельство является серьезной помехой для такого дела, как соглядатайство, — чтобы его глаза оказались на нужном уровне, молодому человеку пришлось опуститься перед дверью на колени. Поза неудобная и даже унизительная, однако Понси счёл, что предвкушаемое зрелище стоит того, чтобы потерпеть. Нервно облизнув губы, он прильнул к дверному замку. Представшее его взору моментально заставило поблекнуть в памяти все любовные подвиги рыцаря Бартоломея. Не удосужившись уединиться в дальней части покоев, под покровом алькова, как это делали герои книги, любовники расположились около массивного деревянного стола недалеко от входа. Понси не без радости обнаружил, что благодаря этому обстоятельству он не только все видит, но и слышит. От волнения, перемешавшегося с нетерпением, молодой человек почти перестал дышать и всем существом обратился в зрение и слух. Сидя на краю стола, слегка откинувшись назад и упираясь руками в дубовую столешницу, «статуэтка», очевидно, совершенно не испытывала ни малейшего стеснения по поводу того, что верх ее платья уже лежал на полу, — шокированный Жиль, впервые увидев обнаженную женскую грудь, безотчетно сглотнул слюну. Герцог налил себе вина, отпил пару глотков и уверенно направился к девушке. Стащил через голову рубаху, приблизился к ней вплотную и, твердым движением подхватив под поясницу, притянул к себе. Она тут же обвила его плечи руками. Ладонь Ворона скользнула вверх по ее спине, длинные пальцы исчезли в густых рыжих локонах. Кончиками пальцев он погладил ее по щеке, несколько мгновений смотрел на ее лицо, а затем впился в губы. Девушка безропотно подчинилась, с готовностью ответив на поцелуй. Понси наблюдал, как руки Алвы спустились ниже, легли на ее бедра и потянули подол юбки вверх, оголяя тонкие стройные ножки в белоснежных чулках. У Жиля перехватило дыхание и поплыло перед глазами, однако, боясь что-то пропустить, он продолжал неотрывно наблюдать за происходящим. Тонкие пальчики губернаторской свояченицы вплетались и тут же путались в длинных черных прядях Ворона. Она притянула его голову к своей груди, и Алва тут же прильнул к ней губами. Втягивая в рот розовые соски, дразня языком то один, то другой, он продвигался с поцелуями всё ниже и в конце концов плавно опустился перед девушкой на колени. Разведя ей ноги, он приник к её лону. Рыцарь Бартоломей ничего подобного с прекрасной Констанцией точно не делал, пронеслось в голове у Понси, и, наверное, зря: свояченице губернатора, судя по звукам, очень даже нравилось. Да и самому Жилю нравилось быть незримым свидетелем столь запретного зрелища. Он, кажется, даже перестал моргать, отчего глаза немедленно начали слезиться. Запрокинув голову, девушка явно наслаждалась ласками. — Господин Проэмперадор, — внезапно вздрогнув, промурлыкала она и мягко отстранила Алву, — вы, кажется, слишком увлеклись процессом. — Прошу прощения, — с легкой сипотцой в голосе ответил Ворон и, лукаво ухмыляясь, вновь поднялся перед ней в полный рост, — вами трудно не увлечься, Шарлотта. И разве мы не перешли на «ты»? — не дожидаясь ответа, он коснулся губами уголка ее рта, скользнул к мочке уха, спустился ниже, к точеному изгибу шеи. — Рокэ… — прошептала Шарлотта, выгибаясь всем телом и подставляясь под его поцелуи. — Уже лучше, но еще не совсем то, чего я хочу. — Росио… — нараспев произнесла она и засмеялась, поглаживая руками его плечи. — Да, теперь все так… — Ворон вдруг резко, почти грубо прихватил зубами кожу на ее ключице. «Неужели дамам такое может нравится?» — озадачился Жиль, но девушка, как будто не чувствуя никакой боли, продолжала словно одурманенная шептать имя, перебирать темные пряди, гладить спину и плечи, на которых Жиль только сейчас заметил многочисленные шрамы. Скорее неосознанно, чем намеренно Понси представил себя на месте Ворона, и ему стало жарко. Перед глазами вновь начало плыть, низ живота свело в горячий напряженный комок, — испугавшись собственного возбуждения, Жиль на несколько мгновений всё же оторвался от двери. Ему потребовалось время, чтобы прийти в себя, но стоило отдышаться, как он вновь припал к заветной замочной скважине. Алва слегка отстранился от Шарлотты и, ведя кончиками пальцев, словно рисовал на ней одному ему понятный узор. Его рука скользнула по ее скулам, груди, животу… Ворон с довольной кошачьей ухмылкой наблюдал, как от этих прикосновений тело девушки подрагивает и покрывается мурашками. Она слегка подалась ему навстречу. Будто выжидая именно этого порыва, Алва обхватил ее за талию и резко развернул спиной к себе. Заставил прогнуться, проведя ладонью по пояснице. Прижался пахом к ягодицам, давая почувствовать своё возбуждение. Длинные жилистые пальцы быстро, нетерпеливо, хотя и довольно ловко расправились с тесемками на пышной юбке. Аккуратно потянув за пояс, он помог ткани соскользнуть с бедер и упасть девушке под ноги. Расстегнув штаны и высвободив из складок уже налившийся желанием член, он вновь прижался к ней, уже обнажённым бедром — Понси хорошо видел, как блестящая головка касается белоснежной кожи «статуэтки». Ворон направил себя рукой и вошёл одним быстрым, резким толчком. Замер. Склонившись, коснулся ее спины лбом. В этот момент рассыпавшиеся пряди чёрных волос показались Жилю змеями, обвившими хрупкое тело девушки. Рука Алвы скользнула вверх, накрыла ее губы, и Шарлотта, будто в знак покорности, поцеловала его ладонь. Ворон выпрямился и вновь с силой толкнулся внутрь, впечатывая её бёдра в резную грань стола. Он двигался всё быстрее, наращивая темп с каждым проникновением. Не сбиваясь с ритма, подхватил огненную копну волос и перекинул на плечо, обнажая шею. Поцеловал ложбинку чуть ниже рыжего завитка и одновременно нырнул рукой ей под живот. Шарлотта вдруг начала заходиться стонами — видимо, его пальцы достигли цели. Вскоре она почти скулила от удовольствия. Не глядя протянула руку назад, коснулась ладонью бедра Алвы, сильно сжала, притискивая к себе сильнее. Свободной рукой Ворон накрыл ее грудь, сжал в ладони, сдавливая сосок между пальцев. Стоны становились все громче и уже почти сорвались на крик, когда девушка вдруг резко подалась назад, навстречу очередному толчку, и, прогнувшись, замерла. Алва тоже остановился, вновь погладил ее по спине, а затем резко вошёл внутрь. Ему хватило нескольких быстрых, коротких толчков, и, издав низкий, утробный стон, больше похожий на рычание, он тоже достиг пика. Жиль вдруг понял — увиденное настолько возбудило его, что он сам готов был вот-вот разрядиться прямо в штаны, хотя за все это время ни разу себя не коснулся. Страх оказаться обнаруженным на месте преступления был велик, но Жиль не смог преодолеть желания досмотреть действо, происходившее за дверями, до самого конца. Алва осыпал хрупкие плечи девушки поцелуями и вышел из нее. Развернул к себе лицом и легко, словно она ничего не весила, подхватил на руки. Прижав к груди, пронес ее через комнату и уложил на софу, стоявшую в глубине комнаты. В висках бешено застучало. Щёки горели так, будто все это время Жиль сидел не перед дубовой дверью, а перед жаровней на кухне. Жиль, подобрался пальцами к вороту, — как же невыносимо жарко! — оттянул ткань и жадно глотнул воздух. Не выдержав и отпрянув наконец от скважины, он прикрыл глаза и на ощупь достал из-под манжета платок, чтобы промокнуть испарину, мелкими каплями проступившую на лбу. Часы в приемной пробили полночь. Понси бросил ошалевший взгляд на стрелки — дежурство закончено. Дальше очередь Окделла, и скорее всего он уже на пути сюда. Вскочив на ватные ноги и чуть не повалившись обратно, Жиль выбежал прочь.***
Ричард стиснул зубы и занялся вином, но успел налить только епископу — дверь распахнулась и на пороге образовался Жиль. Порученец двигался несколько быстрее, чем обычно, а на его лице отчетливо проступали красные пятна. Внук кавалериста встал точно посредине кабинета и с негодованием уставился то ли на епископа, то ли на Дика, то ли на кувшин с вином. Бонифаций поднял седеющую бровь. — Что с тобой, чадо, и где Проэмперадор? Жиль Понси втянул ноздрями воздух, но ничего не ответил, а повернулся и, всем своим видом изображая возмущение, выплыл из кабинета в противоположную дверь. — Ваше Преосвященство, — торопливо сказал Дик, — с вашего разрешения я вас оставлю и позову монсеньора. — Иди, чадо, — разрешил Бонифаций, — а мы пока утолим жажду. Дик промчался по полутемному коридору, стараясь не обращать внимания на непонятным образом угодивший в сапог камешек, и уперся в запертую дверь.***
— Ну так что же, я могу считать, что выполнил свое обещание и оставил тебе приятное воспоминание? — Пожалуй. — Шарло мило улыбнулась и игриво провела пальчиком по его груди. Их прервал внезапно раздавшийся стук в дверь. — Пожар? — громко осведомляется Ворон. — Или потоп? — Нет, — доносится из-за двери смущенный голос Дика, — но… Приехал… епископ и привез каких-то таможенников. Говорит, важно. — Пожалуй, — откликается Алва, — распорядитесь подать Его Преосвященству вина и соберите совет. Я скоро буду.***
Ровно через полчаса Алва появился на совете, как и обещал. Бонифаций и не подумал освободить хозяйское кресло, так что Рокэ, нисколько не смущаясь, уселся на раскрытое окно рядом со столом, за которым сидели порученцы. От Проэмперадора исходил едва уловимый запах туберозы, Дик тут же вспомнил, что так благоухала рыжеволосая свояченица губернатора. Жилю, должно быть, было на что посмотреть! Юноша встретился с насмешливым взглядом своего эра и опустил глаза. Чего доброго, Ворон решит, что это он, а не Понси подглядывал за ним и «туберозой».