Red agony

Дилюк рванулся еще раз. Напряг руки изо всех сил, силясь разорвать веревку, и несколько секунд, подрагивая от напряжения, предпринимал попытку развести руки в разные стороны, чувствуя боль от врезавшегося в запястья жгута. И, наконец, окончательно сдался, осознав тщетность своей борьбы. Непокоренный, но побежденный, он поднял взгляд на свою пленительницу, выманившую у него победу гнусным обманом. Она срезала с его пояса глаз бога раскаленным докрасна кинжалом, разрезавшим мягкое золото цепи. И, обезоружив, пойманного врасплох, лишенного магии, чередой безжалостных ударов повергла. Жестокий и коварный прищур и холодная усмешка говорили Дилюку, что он избежал смерти лишь потому, что с ним собирались играть. Перед ним была кровожадная хищница, которая не собиралась дарить легкую смерть. Дилюк знал, что его будут пытать. Он не мог этого избежать. Он проиграл и теперь все, что ему остается — принять смерть с честью. Он вскинул разбитое лицо и, глубоко втянув воздух окровавленным носом, прищурившись, посмотрел в глаза той, из чьих рук он примет смерть. Боль в раскроенной брови на миг исказила его лицо, но он быстро вернул себе прежнее выражение. Его ужимки произвели на стоящую перед ним впечатление. Она хмыкнула и бросила взгляд на его глаз бога, что небрежно держала в руке, позволив золотой цепочке ниспадать к земле. — Пиро… — произнесла она, и ее голос он услышал впервые: в битву она вступила молча, набросившись на него со спины на лесной поляне. — Я уже казнила одного мальчишку с такой же силой. Он признался, что всегда боялся сгореть, и был рад получить благословление божества, давшего защиту от пламени… Она скосила взгляд на Дилюка, и ему с трудом удалось удержать на лице равнодушное выражение. Огонь. Такая легкая смерть. Если она просто сожжет его, это будет многим лучше пыток… Девушка отбросила его глаз бога в сторону, и Дилюк проводил драгоценный артефакт прощальным взглядом. Он упал в траву мягко и беззвучно. Рагнвиндр заставил себя отвести взгляд от этого места. После смерти владельца глаз бога все равно потеряет свою силу. — Я не люблю повторять одну казнь дважды, — сказала девушка. — Для тебя у меня есть кое-что особенное. Она шагнула вперед и вдруг плавно опустилась перед ним на корточки. Каблуки ее сапог остались стоять на земле. Дилюк отвел взгляд от ее груди, что оказалась прямо перед его лицом, и снова посмотрел в лицо. — Как тебя зовут? — спросила девушка. — Дилюк Рагнвиндр. А тебя? — Арлекино, — она вытащила из кобуры на поясе пистолет и взвела курок. Дилюк испустил рваный вздох. Огнестрельное ранение? Это очень больно. Мучительно. Если она решит сперва бить не насмерть, а так, чтобы заставить его страдать… Арлекино уперла ствол пистолета ему в пах, и мысли Дилюка оборвались. Отбросив все маски, расширившимися от ужаса глазами он уставился на Арлекино. Только не туда! Грудь, шея, пусть даже живот, что принесет максимально много мучений… мгновенная смерть или смерть после пытки, он предпочтет что угодно, но не это!!! Он не смог этого сказать. Он просто продолжил смотреть на нее, замерев в ужасе и забывая дышать. Арлекино надавила стволом пистолета ему на член, провела по нему, обрисовав под брюками. И, передвинув оружие, уперла ствол пистолета ему в яйца. Дилюк помимо воли издал звук, больше всего похожий на скулеж. — Страшно? — Арлекино улыбнулась так, что Дилюку стало ясно — она сделает то, что задумала. Ее взгляд горел решимостью, в нем были предвкушение и насмешка. — Попрощайся с ними, Дилюк, — она назвала его по имени, и от этого он испытал странное чувство. — Надеюсь, они успели тебе послужить? Ты успел подарить свое семя хоть кому-нибудь? Или только спускал вхолостую? — она хохотнула. — Больше ты никогда не сможешь ничего этого… — Не надо! — это тоже сорвалось с его губ помимо воли. Дилюк с силой закусил губу, пытаясь болью заставить себя замолчать. И почувствовал, как в глазах задрожали слезы. — Сколько тебе лет? — насмешливо спросила Арлекино. — Ты когда-нибудь кого-нибудь любил? Дилюк почувствовал, что готов прокусить себе губу, и разжал зубы. Ощутил позывы тошноты и содрогнулся. А потом с его губ сорвалось рыдание. — Не надо. Не надо, — хрипло прошептал он. На Арлекино он больше не смотрел. Он больше не хотел ничего видеть. Хотел исчезнуть, раствориться, чтобы всего этого не происходило. Чтобы он не повстречал эту Арлекино, заставшую его врасплох. Чтобы не происходило всего того, что произошло в Мондштадте. Чтобы он не оставлял там того, кого… — Девятнадцать, — выдавил он. — Мне девятнадцать. Арлекино медленно обвела его член кончиком ствола и снова уперла пистолет ему в мошонку. — Ну, так что? Есть у тебя кто-нибудь? — насмешливо переспросила она. — Не стреляй, — попросил Дилюк. — Пожалуйста, не стреляй туда. Убей меня быстро. После этих слов он окончательно осознал, что все происходит на самом деле, и сдерживаться больше не смог. Напряжение из его тела ушло, он обмяк, сидя на земле с упором спиной в дерево, и почувствовал, как дрожат губы. Слезы потоком хлынули по его щекам. — Я редко задаю один и тот же вопрос дважды. Но я никогда не повторяю трижды, — голос Арлекино из насмешливого стал твердым. — Мне больше не интересно, кого ты любил. Я знаю только, что никто больше не полюбит тебя. От выстрела в упор звук был глухой, но Дилюк не услышал его вовсе: от собственного крика заложило уши. Арлекино пару секунд жадно смотрела, как расплывается на брюках Дилюка кровавое пятно, после чего взвела курок и выстрелила второй раз с другой стороны.