tempête

Холод начал как-то слишком резко забираться под пиджак коварной змеей, от чего девушка поежилась, она готова была поклясться, что ещё минуту назад ей не было так мерзко, от прохладного ветра. Мозг нещадно, словно издеваясь, подкидывал причину тепла, которая с минуты на минуту, должна была выйти из клуба. Такие мысли брюнетка гнала прочь, словно надоедливых насекомых. Эта заинтересованность пугала её, пугала до чёртиков, хотя ещё сегодня утром, она была свято уверена, что не боится ничего, ведь самое страшное уже произошло.  Она изменилась.  Всего один месяц перевернул её жизнь с ног на голову. Единственный человек, которого Литвинова считала семьей, так эгоистично поступил и исполосовал вены на своих запястьях, а казалось, словно на её собственных. Она никогда не могла ненавидеть сестру, хотя все детство пыталась, ведь для матери существовала лишь Ангелина, что и осталось без изменений. Соня всегда была хуже, но после того как узнала секрет старшей, решила стать ещё хуже неё, дабы хоть в чём-то заполучить желанное первенство. Отказалась жить с матерью и сестрой ещё в шестнадцать и съехала в квартиру усопшего отца. С тех пор, она позаботилась о том, чтобы всегда быть в центре внимания, любыми способами. Все жители ночного города, не знали её имени, для них она была Моргана. Прозвище появились случайно, когда девушка художница, с которой она встречалась в то время, будучи под кайфом, сказала что она словно Фата Моргана, «блядская неуловимая иллюзия». После этого, она сделала себе тату “fata Morgana” на рёбрах и выбрала себе новое имя. Жизнь Морганы это – драки и прочие пьяные выходки, ночи проведённые в обезьяннике, пока мать утром не приезжала и забирала её, самое удивительное, что женщина никогда не кричала, но на дне её глаз был собран холод равен всей Антарктиде. Эти глаза, единственное, что досталось Софии от матери, во всём остальном, острые и резкие черты лица унаследовала от отца. Когда девушка была пьяна, то казалось забывала про ледяной холод, который прошибал её от материнского взгляда и картины отца, висящего на верёвке, закрепленной на люстре в собственном кабинете. Геля была чёртовой плотиной для утопающего на Титанике, и держала её на этом свете, но увы, она утонула в этой пучине отчаяния, прихватив с собой младшую. В день похорон Ангелины, София спрятала под толстый слой земли и Моргану. От весёлой девушки, с некогда горящими глазами не осталось ничего.  – Замёрзла? – без лишних слов поинтересовалась Кира, как только вышла из бара и увидела девушку, которая пыталась сильнее закутаться в пиджак.  – Нет, все в порядке. – с подобием улыбки произнесла Литвинова, уловив жест блондинки, которая уже была готова снять с себя тонкую ветровку.  На её реплику, старшая лишь кивнула. Обе, словно по команде двинулись вперёд и какое-то время, девушки шли молча, ведь никто из них не знал что сказать, они были незнакомы, но каждой хотелось побыть дольше друг с другом.  Кира прятала руки в карманах и выглядела достаточно расслаблено, как будто, рядом никого не было, Соня же, в  свою очередь была натянута словно струна, почему-то былое спокойствие покинуло её. Коктейль из новых эмоций, пугал и манил одновременно, как запретный плод в Эдемском саду.  Они не заметили, как очутились на набережной и сев на холодные бетонные ступеньки, обе смотрели вдаль, пока Литвинова не прервала игру в молчанку. – Почему бармен? – она с интересом повернула голову в сторону девушки и начала внимательно её рассматривать. – Потому что проебала спорт и больше ничего не умела, а знакомый предложил работу у себя в баре. Медведева закончив реплику посмотрела на спутницу. Брюнетка теперь могла изучать чужие черты лица ещё лучше, словно умалишённая, но не могла заставить себя прекратить. Глаза напротив, при свете луны, казались холодными и тёмными, как агат, где-то на подкорке сознания пробежала параллель с идентичной сталью в глазах матери. – Так долго меня рассматриваешь, настолько понравилась? – смешок скользнул в прокуренном голосе Киры. – Да, пиздец как. – без доли смущения ответила брюнетка, ведь прямолинейность была её отличительной чертой.  Спутница была явно удивлена, но отчаянно пыталась не показывать этого, что в свою очередь забавляло Софию.  – Значит ты не против следующей встречи и того что бы я провела тебя домой. – скорее как утверждение произнесла Медведева, после нескольких минут молчания. – Определенно не против.  Посидев ещё какое-то время, девушки и не заметили за разговорами как медленно начало светать и небо окрашивалось в светлые тона. Это было сигналом, что пора идти домой. Благо, Литвинова жила не так далеко и они без особых проблем добрались к её подъезду пешим ходом.  Момент прощания, каждая пыталась оттянуть и выглядело это максимально по-ребячески, словно школьники на первом свидании. Литвинова ненавидела прощаться, она всегда уходила молча и клала трубку после разговора, так же без единого слова.  – Думаю, мне пора идти, добираться ещё далековато. – глядя куда-то в сторону, начала разговор Медведева. – Тогда, переночуй у меня, я все равно живу сама, – пожала плечами брюнетка, а после добавила, – Если конечно не боишься, что я могу изнасиловать тебя и держать в сексуальном рабстве до конца твоих дней. На лице Литвиновой ни один мускул не двинулся и ничто в её виде не показывало, что она шутит, хотя это явно было так.  Кира рассмеялась, пытаясь представить как хрупкая на первый взгляд девушка будет удерживать её насильно. – Разве это называется рабство, когда оба не против? – блондинка многозначительно подняла бровь, – мне казалось это называется отношения.