Её сердце

Сознание медленно возвращалось. Возвращалось из вязкого, тягучего марева. Она плавала в нём тяжело, медленно продвигаясь к поверхности. Туда, где видела слабый, призрачный свет. Обрывки воспоминаний проплывали мимо. Она пыталась ухватить хоть одно, но они просачивались сквозь непослушные пальцы. Внизу темнота плотная, бесконечная. Она манила, уговаривала вернуться, остаться, раскрывая гостеприимные объятия. Белла изо всех сил старалась не поддаться, не уступить этому мягкому, бархатному забытью. Такому уютному. Она цеплялась за размытые картины, за обрывки фраз... Отчаянно пытаясь соединить их в одно целое. Больничное крыло... Мадам Помфри вправила вывих, дала горькое, невозможно отвратительное зелье. До сих пор ощущался привкус. Или это не не от него? Да нет, не может быть... Ведь это было вечером... Да, точно вечером, ведь она провела ночь в больничном крыле. А потом был целый день. Но сначала было утро. Точно утро! Душ. Она была в душе. Вспомнилось собственное отражение в зеркале. Отражение красивой, соблазнительной девушки в нём. Это даже сейчас заставило смутиться. А дальше? Дальше завтрак. Голубые глаза, тёплая улыбка. Крис! План. План! Заставить ЕГО ревновать. Получилось? Крис положил руку на плечо.., а потом... А потом случился пожар. Шаровая молния врезалась в спину горящим кинжалом. Она горела. Что-то говорила, улыбалась, а спина горела. А потом ОН чёрным смерчем вылетел из зала. Получилось. Дальше были занятия. Целый день бесплодных попыток окунуться в учёбу. Окунуться в неё с головой, залезть по самые уши, чтобы не думать. Ни о чём не думать. О НЁМ не думать. Что ОН скажет? Что ОН сделает? А если ничего не скажет и не сделает? Что тогда? Разговор с Дженис. Обещала рассказать. Как бы так рассказать, чтобы не выдать всех секретов? Нет! Не думать. Получилось? Вроде... Библиотека спасла. Как всегда. Она писала эссе по истории магии. Война с гоблинами помогла отвлечься. Великодушно позволила погрузиться в свой мир. Мир древних баталий и великих подвигов. Она засиделась за ним допоздна. Точно.., на часах было почти одиннадцать, когда закончила. Дальше пустынные коридоры, она торопилась вернуться в башню. Успеть до отбоя. Лестница... Лестница! Кто-то выстрелил заклинанием в спину. А дальше... Дальше круговорот ступеней жёстких, состоящих из одних только углов и боли. Боли жгучей, выдавливающей весь воздух из лёгких, выбивающей искры из глаз. Боли, оглушающей хрустом костей и криком. Потом темнота. Сквозь неё пробивается голос. Чей-то тихий, наполненный тревогой и страхом, срывающийся голос. Руки. Чьи-то прохладные, дрожащие руки. Так нежно прикасались они к лицу. Проникали сквозь плотный мрак, стараясь разогнать его. Так хотелось вынырнуть из него хоть на мгновение, чтобы понять где оказалась: в аду или в раю. Но он неумолимо, с грохотом смыкался над сознанием. Так хотелось услышать этот голос снова. Обернуться в него, как в одеяло, укрыться им от боли, которая с каждым вдохом врывалась в тело. Она так старалась, всем существом к нему тянулась. И вот он снова! - Надо выпить, маленькая, станет легче, - звук этого голоса разлился блаженным облегчением, коснулся даже кончиков волос. Самый прекрасный звук на свете. Она где-то слышала его уже. Но тогда он был другим, кажется... Она заставила ленивую память вытащить из всех своих, даже самых потайных, карманов воспоминания. Вытащить и выложить перед ней разноцветным калейдоскопом. Белла быстро перелистывала пёстрые картинки в поисках нужной. Где же ты? Ведь я точно уже слышала. Должен быть где-то здесь... Вот он! Вот он обливает презрением, вот он яростно бросает в лицо слова-стрелы. Со свистом пронзая воздух, летят они точно в цель. В десятку. Да это же... Не может быть... Она резко распахнула глаза. Упёрлась взглядом в каменный потолок. Где я? Глаза растерянно ощупывали помещение. Комната небольшая, голые каменные стены, не считая кровати, на которой она лежала, абсолютно пустая. Чуть повернула голову, нашла камин. Поленья в нём почти прогорели, лишь изредка вспыхивали то тут, то там красные язычки. Так, ладно, а как же я? Окинула себя взглядом. Чья-то заботливая рука накинула сверху мантию. Так, а что под ней? Пошевелила руками и ногами, всё вроде в порядке, ничего не болит. Осторожно приподняла импровизированное одеяло и заглянула внутрь. Одежда на месте. Фуф, хорошо. Тот, кто принёс её сюда и вылечил, очевидно, постеснялся раздеть. То, что этот кто-то вылечил, не вызывало никаких сомнений. Во рту до сих пор привкус зелья. Но кто? Ведь голос определённо принадлежал... Не может быть! Он не мог.., или всё таки... Слабое движение сбоку, почти возле самого уха, привлекло внимание. Она резко повернула голову. Так резко, что жалобно пискнули позвонки. ОН сидел на полу, согнув одну ногу в колене. Голова свободно откинута на стену. На лице написано умиротворение. Глаза закрыты, ОН спал. Белла зажмурилась пытаясь прогнать видение. Нет, нет, этого не может быть. Я всё ещё сплю. Ущипните меня кто-нибудь. Веки метнулись вверх, распахивая настежь огромные в своём неверии глаза девушки. Видение осталось на месте, не собираясь покидать комнату, продолжая безмятежно спать. Самое прекрасное видение, которое она только могла вообразить. Захотелось прикоснуться, убедиться, что это действительно ОН, здесь, рядом. Так невероятно рядом. А вдруг я протяну руку, и ОН исчезнет, рассеется как дым? А вдруг всё это только жестокий обман подсознания? Руки, уже было потянувшиеся в его сторону, испуганно вернулись обратно. Нет, трогать не буду, только посмотрю. Только минутку, совсем чуть-чуть. Хотя... Отчего же минутку, ведь здесь больше никого нет. Никто не может помешать любоваться им так долго, как только это вообще возможно. Смотреть даже не моргая, до слёз, до песка в глазах. Она медленно стянула с себя мантию, осторожно, стараясь не издать ни шороха, не вызвать ни единого, даже самого слабого писка старенькой на вид кровати, поднялась. Голова закружилась, пришлось подождать несколько секунд, пока мир окончательно установится в одной точке. Аккуратно сползла на пол и встала на четвереньки. Осторожно, тихонько придвигалась к нему всё ближе и ближе, пока не оказалась прямо напротив. Стоя перед ним на коленях, жадно всматривалась в его лицо. Самое красивое лицо на свете. Разлёт чёрных бровей, мысленно провела по ним пальцами. Губы полные, чувственные, наконец-то не сжатые в тонкую линию, чуть приоткрыты. Неосознанно она придвинулась ещё ближе, поймала своими влажными, дрожащими от волнения губами лёгкий выдох. Ресницы длинные густые отбрасывали тёмные тени на бледную кожу. Они слегка подрагивали. Наверно тебе что-то снится... Интересно, что снится божествам? Ведь ты точно бог, решивший посетить нашу бренную землю. Неистовый, могущественный, прекрасный! Такие не могут существовать для кого-то одного. Такие властвуют миром, вершат историю. Вершат судьбы сотен людей. Ну и пусть! Наплевать! На всё и всех плевать! Ведь сейчас ты спишь и не знаешь, что я краду тебя у всех. Краду бесцеремонно, нагло, только для себя. Сейчас, в эту наполненную благоговейным трепетом секунду, ты только мой. Только моё личное божество. Хотя бы только сейчас. Вдруг веки затрепетали и раскрылись. Медленно, ужасающе медленно. Сердце заметалось в груди, с размаху ударяясь о рёбра, и ухнуло в пропасть. Время остановилось. Замерло между ними в одном испуганном выдохе... Они смотрели друг другу в глаза. Врываясь друг в друга напряжёнными взглядами, срастаясь душами, сплетаясь каждым оголённым нервом. Так близко. Опасно близко. Глаза в глаза... А в следующее мгновение время взорвалось, закружилось бешеным ураганом вокруг, потому что ОН протянул руки к ней... Взял в ладони её лицо и резко притянул к себе. Их губы столкнулись в жадном, неистовом порыве. Он так крепко прижал её к себе, сминая нежную плоть, раня до крови. Такой драгоценной. Язык тут же принялся ласкать, успокаивая боль. Такую тягучую, пронзившую током в тысячу вольт, тело. Он скользил по этим сладким розовым лепесткам заставляя, умоляя распуститься, раскрыться для него. Таким сладким. И она послушно приоткрыла губы, пропуская его внутрь. Он ворвался в этот жаркий омут, начиная танец, прекрасный и древний, как мир. Такой прекрасный. Требуя ответа и тут же получая его. Их языки сплетались вновь и вновь, разжигая в ней такой огонь желания, который никогда не возникал даже в её воображении. Срывая стон, блаженный стон. Принимая его в себя, впитывая его в себя. Так глубоко. Руки лихорадочно метались по её лицу, вплетались в волосы. Он крепко сжал в кулаках гладкие пряди, вырывая очередной стон, заставляя откинуть голову назад. Её тонкие руки метнулись к нему, сжали рубашку на груди. Мало. Выше. Коснуться кожи, почувствовать его. Вцепились в шею, вонзились острыми ноготками. Удержаться, надо как-то удержаться, потому что она с сумасшедшей скоростью летела в пропасть вслед за своим сердцем. Мало. Она прижалась всем телом, выгибаясь, подставляя шею ищущим губам. "Как она оказалась на нём сверху?" Плевать. Припечатала его к стене, руки рванули ворот рубашки. Пуговицы с глухим стуком покатились по полу. Плевать. Потому что его тело, божественно прекрасное, так близко. - Мой бог, ты такой горячий. "Неужели, это я подожгла тебя?" "Неужели, это для меня ты сейчас сгораешь?" Он удобнее посадил её на коленях и застонал, когда его восставший орган всей длинной впрессовался в её зад. Белла могла поклясться, что чувствовала исходивший от него жар даже сквозь их одежду, и тут же представила себе, как поглаживает его ладонью. Во всех своих фантазиях она и вообразить себе не могла, какой он горячий. Она заёрзала на его коленях... С влажным звуком разорвали поцелуй. Горячее дыхание рывками вырывается навстречу друг другу. Влажные истерзанные губы приоткрыты. Дикий взгляд. Глаза в глаза. Мало. - Я так хочу тебя сейчас! "Хочу тебя всего, без остатка." Рывок - и она впивается жадным, горящим ртом в шею. Впивается зубами до крови. Божественно сладкой, пьянящей. "Ты мой! Ты только мой!" Блаженно откинув голову, он старается притянуть её ещё ближе, как можно ближе. Держит за волосы крепко. Она сразу почувствовала, что он стал сильнее пульсировать под ней. - Да-а-а.., пей, маленькая. "Я весь для тебя, до последней капли." Хрипло стонет, кусая губы. Рывок за волосы поднимает её, возвращая к лицу. Поцелуй. Снова. Горячий влажный, со вкусом собственной крови. Он слизывает с её губ, вылизывает из её рта. Собирает, словно нектар, с языка. - Что ты делаешь со мной? - он прерывисто выдыхает, не отрывая губ. "Я дышу тобой. Только тобой." Сейчас. Всегда. Горячий язык опускается вниз по нежной шее. Опаляет раскалённым дыханием. Выписывает огненные узоры, словно навечно выжигает клеймо. "Твоё клеймо на мне! Да-а-а.., я принадлежу тебе. Только тебе." Сейчас. Навсегда. Она выгибается натянутой тетивой, волосы стелются по полу чёрным ореолом. Руки под рубашкой, судорожно хватаются за плечи. "Я упаду куда угодно с тобой. Только с тобой." Одной рукой поддерживает её спину, вторая ложится на грудь. Сжимает сильно. Больно. Так сладко больно. Разнося по телу миллиарды вспыхивающих искр. Рождаясь где-то там, в самой глубине её замутнённого сознания, прокатывается по пересохшему горлу стон, взрывая раскалённую тишину. Отдаётся эхом в его губах, терзающих плоть, в его руках, рвущих на части одежду. Устраняя последнюю преграду. "О боже... Ты так прекрасна." Безумным взглядом он съедает её юное тело. Плавно проводит по обнажённой груди дрожащей от напряжения рукой. Надавив на грудную клетку, предупреждает её желание подняться. Она послушно останавливается на полпути, позволяя любоваться собой. Пальцы касаются уже твёрдого соска. Обхватывают его, перекатывают из стороны в сторону, и он вглядывается в её лицо, пытаясь определить реакцию. Она втягивает воздух и чувствует, что под его взглядом соски затвердели ещё больше. "Ещё! Пожалуйста ещё!" - Моя.., - хриплый шёпот-стон, и горячие губы смыкаются вокруг жаждущей плоти. Засасывают глубоко, сильно, дразнят зубы. - Я так хочу... Хочу целовать и сосать их весь день. - Быстрый язык, порхает вокруг крыльями сотен бабочек. Но их внутри больше нет. Все они вылетели разноцветным ураганом сквозь распахнутый в немом крике рот. Внутри кипит, бурлит, раскаляясь всё сильней, лава. Вулкан вздрагивает, грозясь излиться. Прямо сейчас. Рывком она поднимается, отталкивая его обратно к стене. Тянет за волосы, заставляя выгибаться, открываться, выворачиваться наизнанку. Губы скользят по коже, язык вылизывает. Каждый сантиметр, каждый миллиметр такого желанного тела. - Ты так пахнешь! Я с ума сойду сейчас! - неужели вслух... Внизу живота завязался узел. Выкручивает внутренности. Истекает влагой. Топит в вожделении с головой. - Жадная девочка, - прошептал он в хриплом выдохе. "Ты такой твёрдый, напряжённый." Она поводит бёдрами из стороны в сторону, надавливая сильней. Раскалённый воздух искрит. Искрит с каждым рваным движением. С каждым стоном. Его руки опускаются на упругие ягодицы. Сдавливают, прижимая ещё сильней. Крепче. Он нагнулся и принялся водить носом по её соскам. От его горячего дыхания они снова начали пульсировать, но он не сосал, а только дразнил так, что она корчилась и ёрзала по его паху. Наконец прильнул горячим ртом к её груди и начал водить языком по твёрдому соску. - О-о-о-о.., мой бог, сильней! - голос не узнать, когда он сомкнул губы на ноющем соске и начал интенсивно сосать его. "Неужели, это она умоляет?" "Неужели, это он умоляет?" Он вздрагивает каждым нервом. Всего лишь брюки, всего лишь её тонкое бельё отделяет от взрыва. Но он не хочет его прямо сейчас. Не хочет так сразу. Так хочется продлить это сумасшедшее блаженство. Продлить ещё хотя бы на миг. Продлить на жарко дышащую, извивающуюся в его руках секунду. Так жарко. "Это ад или рай?" - Маленькая моя... Руки скользят вниз по шелковистой коже, по ногам. Гладят, сжимают. Её губы возвращаются к его губам. Захватывают его язык, сосут, нежно лаская. Он вырывается, кусает губы. - Нет, ты не будешь главной. Твой хозяин Я! Отныне и навсегда! Опрокидывает на пол, подминая под себя, он с той же силой впился во второй сосок. Она в наслаждении выгибается. - Ты принадлежишь мне! Отрывает руки от себя, припечатывая к полу у неё над головой. Сжимает железной хваткой, до синяков. Она не сопротивляется. - Покорная девочка... Умница, девочка... Его рубашка распахнута, и её зачарованному взору предстал его рельефный торс. Белла тут же забыла всё на свете. Она не сопротивляется. Дышит тяжело, раскрываясь перед ним. Покорно широко разводит стройные ноги, принимая. Впитывая, как губка, его страсть. Растекаясь, тая перед ним желанием. Так сладко, терпко пахнущим желанием. Желанием, которое вышибает последние здравые мысли. Вышибает напрочь. - Я не смогу остановиться. Она стонет, выгибая спину до хруста позвонков. Отрывая от пола. Прижимаясь голой грудью. Трётся возбуждёнными сосками. А он задыхается. - Ты такая... Не смогу... Остановиться... Рука сама опускается ниже. Туда, где бельё промокло насквозь. Гладит вверх-вниз. Наслаждаясь этой влажностью. Она дрожит всем телом. Голова мотается из стороны в сторону. - Нет! Смотри мне в глаза! Прижимается лбом к её лбу. Глаза в глаза. - Я хочу видеть, как ты сгораешь. "Так же, как я сейчас. Так же, как я всегда." И взгляд врывается в него. Впечатываясь в мозг. Вонзаясь раскалёнными иглами. Губы почти соприкасаются. Ловя дыхание друг друга. Такое жаркое, иссушающее. Без него нельзя. Сейчас нельзя. Никогда нельзя. А рука отодвигает последнюю преграду в сторону. - О боже! Нежная плоть трепещет под его рукой. Истекает блаженством. Пальцы скользят по складочкам, находя заветное местечко. И большим пальцем он начинает ласкать его. Медленными круговыми движениями. С шумом втягивает она воздух сквозь стиснутые зубы. Веки плавно опускаются... - Нет! Не смей закрывать глаза. Смотри на меня. И они покорно взлетают вверх. Ловя его взгляд, принимая его страсть. Жалобно стонет в его приоткрытые губы. - Да, вот так... - Умница, девочка... Пальцы проникают внутрь. Легко. Один.., второй... Вверх-вниз. Так жарко. Так влажно. - Ты такая мокрая. Неужели, это для меня? - прохрипел он, жутко возбуждённый её готовностью. Вверх-вниз. Там так горячо, туго. Она поднимает бёдра навстречу, стараясь принять глубже. "Мало. Тебя так мало! Ещё! Пожалуйста ещё!" - Пожалуйста,- на выдохе. Дрожит так сильно, движения бёдрами резкие. Вверх, к нему, плотней. От удовольствия, почти потеряв голову, Белла даже не заметила, что её юбка задрана до пояса. Терпеть больше нет сил. Он делает движение вперёд, к ней, прижимаясь пахом. Это движение отдаётся болью во всём теле. Болью, стонущей в её рот. Болью скручивающей, дёргающей за каждый нерв. Так сладостно разливающейся по телу. - Пожалуйста, - мольба в её голосе сносит крышу. Дрожащая рука метнулась к ремню на брюках. Движения дёрганные, резкие. Несколько драгоценных секунд понадобилось, чтобы справиться с замком. Вот он наконец-то стягивает их на бёдра вместе с бельём. Берёт в руку подрагивающий от напряжения член и направляет вперёд, и его набухшая головка не без труда вошла в неё. Мышцы туго обхватили. Потрясающе горячая теснота. Медленно, плавно, вперёд-назад. На её лице гримаса боли. Одной рукой держит её руки, другая гладит по щеке. Губы в губы. - Потерпи, маленькая. Вперёд-назад. Разрабатывая, давая мышцам привыкнуть. Наткнулся на преграду. И всё внутри возликовало. "Никто и никогда, кроме меня!" "Никто, кроме тебя..." Пронзительный взгляд в затуманенные желанием глаза. "Сейчас." Резко рванулся вперёд сквозь хрупкое доказательство невинности. Резко прижался к её губам, ловя, глотая вскрик. - Да-а-а... Моя девочка... Она натянулась вся, словно струна, из глаз покатились слёзы. Он остановился на секунду, замер, давая ей прийти в себя. Чуть не взорвался от того, как в болезненном спазме она сжалась вокруг него. Слизал языком влагу со щёк. - Моя... Только моя... "Убью любого, кто прикоснётся..." Начал двигаться. Медленные поступательные движения бёдрами. Не отрывая пристального взгляда от её глаз. Губами касаясь её губ. Выдыхая жарко ей в рот. - Моя... Замечая малейшее изменение. Замечая, как ушла боль. Черты лица разгладились. Мышцы расслабились. Глаза подёрнулись поволокой страсти. - Нет! Смотри на меня! - резкий толчок в неё. Глубоко, вызывая вскрик. Ещё раз. Ещё. Её руки он крепко держит, прижимая над головой. Ещё раз, резко, глубоко, в неё. - Да-а-а.., вот так... Она стонет хрипло. Из глаз снова слёзы. - Да-а-а.., плачь, маленькая... "Ты не представляешь, какое это наслаждение - вылизывать твои слёзы." Такие горькие, сводящие с ума. Рука снова метнулась к волосам, зарываясь в них, наматывая длинную роскошь на кулак. Прижимает к себе, впиваясь в губы израненные, кровоточащие. Врываясь языком в желанный рот. Толчок, глубоко, до самого основания. Он стонет в неё. Ещё раз. Она отвечает ему языком, губами, дыханием. Толчок. Рывок, её за волосы, от себя. Глаза в глаза. У неё в глазах мука. Его сотрясает в истоме. Бёдра работают чётко и ритмично. - Да-а-а, ты такая тугая, такая маленькая... Моя девочка... Спина больно трётся о каменный пол, ссадины останутся, наверно. Плевать! Его лицо! Боже! Такая страсть! Невозможно отвести, оторвать взгляд. "Ты прекрасен, мой бог!" "Хочешь мои слёзы? Пожалуйста, всё, что пожелаешь." - О-о-о, боже, - она извивается под ним. "Ты врываешься так резко, так глубоко. Как пожелаешь. Мне так хорошо. Если бы ты только знал..." "Если бы только можно было поделиться с тобой хоть частичкой этого блаженства." Она подаётся бёдрами навстречу и тут же ловит его стон истерзанными губами. - Ещё, - против воли срывается вместе с выдохом. Он движется ещё резче, почти полностью выходя из горячего лона. И она плавится от этого чавкающего, влажного звука. Обхватывает его бёдра ногами. Открываясь ещё больше, позволяя проникать ещё глубже. Глаза в глаза. Растворяясь в нём без остатка. И с каждым толчком взрыв всё ближе. Там, внизу живота, разматывается гордиев узел, щекоча поясницу. Поднимаясь вверх по позвоночнику, выгибая... Вот-вот. Сейчас. Ещё чуть-чуть. Толчок. - Да-а-а... "Только не отведи глаз." - Давай, девочка, я больше не могу... Толчок. Каждый нерв на пределе. Нет пола под ногами, нет потолка. Ничего вокруг нет. "Я растворился в тебе. Просто исчез. Каждый твой стон возносит в небеса." "Больше не могу... Сейчас..." - Да-а-а... "Сейчас... давай же, мой бог... Я так хочу почувствовать..." Последний судорожный толчок, и он со стоном изливается в неё. Стараясь проникнуть внутрь как можно дальше. Ещё раз, как можно глубже, до самого основания. Выстреливая тугой струёй. Капли пота стекают по лицу. Он утыкается мокрым лбом ей в шею. Тяжёлое дыхание оглушает. В изнеможении опускается на неё всем телом. Она обнимает его крепко-крепко, изо всех сил. - Ты только не исчезай, - слышит он тихий шёпот в ухо. * * * - Что это было вчера? - Он стоял у стены, облокачиваясь на неё спиной. Скрестив на груди руки. Лицо абсолютно бесстрастно. Ни былого огня, ни нежности. Сейчас он полностью владел собой. Глаза сосредоточенно пригвождают её к месту. - В к-каком смысле? - еле выпихнула из себя слова, которые цеплялись за горло зазубренными краями. "Правда, в каком смысле? О чём ты спрашиваешь? Что ты хочешь услышать? И что мне ответить?" Мысли метались, испуганно отталкивая друг друга. "Если о том, что я устроила утром... Я не желаю об этом говорить. Мне жаль, мне очень жаль... Что ещё тут скажешь. Я дура. С большой, огромной буквы ДУРА! И если ты спрашиваешь именно об этом, то я именно так и отвечу. Но вдруг ты не об этом? Пожалуйста, спроси о чем-нибудь другом. Пожалуйста-пожалуйста." Белла мысленно сложила ладони в умаляющем жесте. Она сидела на кровати. На самом кончике. Ноги испуганно прижимаясь друг к дружке, цепляясь и переплетаясь, спрятались под кровать. Для надёжности пытались скрыться за тонкой деревянной ножкой. Пальцы нервно теребили подол юбки, выдёргивая тонкие ниточки из подкладки. Она вся под этим жёстким взглядом съёжилась. А ведь совсем недавно... Будто со стороны увидела себя распластанной по полу, такое красивое тело. И ОН наслаждается им. Так, как хочется ЕМУ! "Ой-ой-ой, нет-нет-нет, не надо думать об этом." - Что вчера случилось? - Когда случилось? - она кукольно хлопала глазами, всеми силами стараясь оттянуть момент до ответа. - Вчера вечером. - Не знаю, - пожала плечами, явно испытывая облегчение. И в первый раз задумалась... "А правда, что случилось? Шла она себе спокойно, никого не трогала, и вдруг.., бабах, заклинание в спину. Это ведь... Кто-то напал на неё!? Целенаправленно подкараулил в пустом коридоре. Но кто?" - Ответ неверный, - он смотрел прямо и холодно. А в мыслях снова видел её на полу. Истерзанные в кровь губы. Истерзанные им! Из глаз слёзы, а он слизывает их с её щёк длинным медленным движением. Она плачет, а он имеет её глубоко, жёстко. По телу прокатилась волна вожделения. Он хотел её снова, так же грубо. Хотел сейчас же, немедленно. "Нет! Не сейчас, он сделает это позже. Сделает с ней всё, что захочет, но сначала надо выяснить..." - Неверный, знаю, но другого у меня нет, - Белла тяжело вздохнула и опустила глаза. Он на минуту прикрыл веки, потёр переносицу, пытаясь отвлечься. - Так... Давай по порядку. Кому и что ты сделала? - Да никому я ничего не делала. Может, кто-то из слизеринцев? - Почему? - он резко открыл глаза, его тон сменился на подозрительный. Слишком подозрительный. "Чёрт! Я же вроде в школе совсем недавно. Так и должна вести себя, надо быть внимательней." - Ну.., вроде Слизерин и Гриффиндор не очень ладят, - оправдалась, вроде. - Нет, это не они, - так уверенно. Он был уверен. Потому, что факультет был полностью под его контролем. Полностью в его руках. Без его ведома ничего не могло случиться. А он запретил все драки, все открытые конфликты. У него значок старосты школы на груди. Такой долгожданный, полностью заслуженный. Это значит, он должен оправдывать возложенную ответственность. Оправдывать великое доверие, которое оказали эти дураки профессора. Это надёжное прикрытие для более важных дел, чем пустые перебранки. Он запретил, и они беспрекословно повиновались. Да, он был уверен на сто процентов. - Ну.., тогда не знаю, - она снова пожала плечами, на этот раз неуверенно. - "Не знаю"... Меня не устраивает твой ответ "не знаю". Соберись и вспоминай, - сказал-как отрезал. В голосе зазвучали стальные ноты. - Мне нечего вспоминать. Я ни с кем не ссорилась, ни с кем не ругалась. Ни у кого просто не может быть повода так злиться на меня. И, тем более, нет повода так ужасно поступить со мной. Правда. Я серьёзно. - Я тоже серьёзно. Разве похоже, что я шучу? - его брови чуть приподнялись. - Не похоже. Но почему ТЕБЕ так важно это знать? - она намеренно поставила на слове "тебе" ударение. - Потому, что я староста школы, если ты забыла, - губы скривились в ухмылке, - и моя прямая обязанность-следить за соблюдением порядка и правил. Тот, кто это сделал, должен понести суровое наказание. Том не задумался над ответом ни на секунду. Потому что придумал его заранее, пока сидел у её постели. - Так что напряги мозги, я понимаю, для тебя сейчас это сложно, - он снова ухмыльнулся, - но ты уж постарайся. Щёки вспыхнули малиновым цветом, и она опустила голову как можно ниже. Хотелось вскочить и бежать отсюда подальше. Нестись, сломя голову, в родную гриффиндорскую башню, нестись, пока не захлопнется за спиной дверь спальни. "Нет, там Дженис, а значит посыпятся вопросы: "Где была?", "С кем была?". Нет, туда определённо не стоит. Придётся, конечно, рано или поздно что-то рассказать, выдумать, соврать." Белла поморщилась. Врать друзьям нехорошо. Совсем, даже очень плохо, но не рассказывать же, как, обезумев от желания, отдавалась прямо на полу, не помня себя. "Нет-нет, об этом она рассказывать точно не будет. Так что лучше всё-таки поздно, хоть будет время что-нибудь придумать." - Нет, напрягай-не напрягай - ничего. Ничего такого я не помню... И вообще.., сколько времени, может, на завтрак пора или вообще на уроки? - Не пора, ты ранняя пташка, оказывается, - в глазах вспыхнули чертики, но на часы он всё-таки посмотрел. - Только семь. Только семь. Так рано. Сбежать не получится. "Ты ведь не отпустишь меня?" Она заставила себя поднять голову и посмотреть на него. Он ухмылялся, но по-прежнему ждал ответа. "Нет, похоже не отпустишь." Тяжело выдохнула, надежда погасла, не успев толком разгореться. - Ну что ж... Не можешь вспомнить сама, есть другой способ, - произнёс, задумчиво потирая подбородок. Глаза изучали её лицо. "Что? Какой ещё спос...", - закончить мысль Белла так и не успела. Рука с зажатой в ней палочкой резко метнулась в её сторону. - Легилеменс, - раздалось громко и чётко, отражаясь от стен, заметалось по комнате. Она замерла, глаза распахнулись, зрачки расширились, растекаясь по радужке, заполняя чернотой. Он ворвался в мозг легко, как нож в масло, проникая сквозь воспоминания. Просматривая одно за другим, перелистывая, как картины, откидывая в сторону ненужное. Вчерашнее утро привлекло его внимание. Вот она заходит в большой зал, садится за стол. Подходит Крис, усаживается рядом, они весело болтают. Елена: "Пора на уроки". Вот она сама вскакивает, оглядывает зал. Почти все разошлись. Они вместе идут к выходу. Стоп. Назад. Что-то привлекло его внимание. Она вскакивает, оглядывает зал. Почти все разошлись. Назад. Ещё раз. Оглядывает зал. Вот оно! То, на что она сама не обратила никакого внимания. Взгляд! Взгляд, полный яда и ненависти. Направленный на неё в упор. "Как же она не заметила? Но за что?" Кажется, он увидел то, что нужно, но не остановился. Пошёл дальше, выкидывая пустые, ничем не наполненные для него воспоминания. "Нет! Нет! Нельзя! Надо остановить! Ведь он увидит, узнает. Всё поймёт." "Надо как-то остановить его! Будущее нельзя показывать. Дамблдор строго-настрого запретил." "Как же тебя остановить?" Кабинет трансфигурации. Она говорит с профессором, он возвращает ей медальон. "Нет! Соберись, Белла! Так... Вспомнить. Надо вспомнить, что говорил отец... Стена! Представить стену. Между нами стена. Высокая, плотная, ни одного зазора. Ни одного выступа, не перебраться." Он уже так глубоко. Видит, как она появляется из ниоткуда, прямо на поляне у озера. Растерянно оглядывается. "Стена! Давай же, дурёха! Между нами стена, она окружает меня. Ни одной двери, ни одной лазейки." Кабинет отца. Стеллажи с книгами. Она открывает тайник, запускает руку в образовавшееся отверстие... Достаёт бархатный мешочек... Медальон! "НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ!!!!" Резко, с размаху возвращается из мира своих воспоминаний. В ту же самую комнату. Глаза распахнуты настежь. Грудь вздымается, воздуха не хватает. Она жадно пытается им насытиться. Взгляд прикован к НЕМУ. Он стоит напротив. Рука, сжавшая палочку, медленно опускается. Взгляд холодный, пронизывающий до самых костей. Голова склоняется к одному плечу, глаза сузились в зверином прищуре. Веки медленно опускаются ниже, на грудь. Туда, где скрыта под одеждой её самая страшная тайна...