***
Мориган на автомате жевала яичницу, не чувствуя вкуса. Просто чтобы перестал урчать желудок. Не глядя тыкала вилкой по пустому месту. Неприлично звеня приборами. «Леди так себя не ведут», - раздался в голове скрипучий голос. Ах, бабуля, помолчала бы ты сейчас. Не до этикета совсем. Все здесь, только эта дурёха не на месте. Её подруги расселись по местам, неприлично шумно галдя. А её нет. Почему ноет в груди, а им весело? Я с ума схожу? Наплевать бы на всё и подумать о себе, но что-то не даёт, сжимает тисками глубоко изнутри. Такое странное страшное чувство. Непонятное, а в последнее время всё непонятное пугает. И «пугает» ещё мягко сказано. Весь вечер провела, вытряхивая из главных школьных сплетниц чужие секреты. Забила голову всем этим хламом под завязку. Кто, где, когда, с кем и почему. Бррр.., аж передёргивает. Всё это липнет к телу, пачкает, так и хочется снова встать под душ и тереть себя мочалкой до красной кожи. Но.., хочешь-не хочешь, а копаться в чужом грязном белье придётся. Аккуратно обвела глазами зал, приглядываясь к лицам. Сонным, задумчивым, улыбающимся, жующими. И ведь за каждым что-то скрывается. Маленькие грязные пакости или ужасные преступления. Кто-то из них, возможно, сидящий рядом, возможно напротив, совершенно спокойно обдумывает план их уничтожения. Кто-то, каждый день проходящий мимо, чьё лицо сливается со множеством таких же, ничего не значащих для тебя лиц. Просто серое пятно в серой толпе. Безымянный монстр. Ты не видишь его, ничего о нём не знаешь, зато он отлично видит тебя и ненавидит. По какой-то ведомой только этому уроду причине. И в то время, пока они глухи и слепы, возможно, уже готов нанести новый удар. Ладно, пустым нытьём ничего не добьёшься. Надо как-то отсортировать всю эту белиберду, что наговорили подружки-болтушки. Половину смело можно спустить в канализацию, но польза всё же есть. Теперь я знаю, у кого родители-волшебники, но, Мерлин, их слишком много. Она сложила приборы и отпихнула тарелку в сторону. Голова пухнет от бесплотных попыток свести одно с другим. Хорошо, маглорождённых откинули в сторону. У кого поменялась жизнь с приходом Лоуренс? Кому она мешает? Изабелла привлекла внимание Стенфилда... Может, какая-нибудь влюблённая в него дурочка? Ох... При упоминании о нём больно кольнуло сердце. Чуть не застонала в голос. Она ведь запретила себе. Нет. Его просто нет и всё. Даже мысленно не произносить его имя. Слишком трудно. Слишком хочется. Схватилась за чашку, не обратив никакого внимания на содержимое. Сахар, ложка, другая... Теперь перемешать. Глаза пробежались по столу слизеринцев. Реддла на месте нет. Ну вот, ещё одна проблема. Том Реддл. Как же я надеюсь, что у него куча других дел и забот. Пусть ему не будет до нас никакого дела. А интуиция просто надрывается о том, что поздно. Невероятно. Просто уму непостижимо! Только этого не хватало, чтобы сделать эту историю гремучей и ядовитой, как змея. Хотя... Если ему нравится Белла... А она ведь ему нравится? Не просто же так я получила «круцио»? Это за неё он заступался там, на башне, значит, если станет совсем тяжко, можно на него рассчитывать. Но только в самом крайнем случае. Движение в дверях привлекло внимание, Мориган повернула голову. В зал вошёл высокий платиновый блондин, окинул всех презрительным взглядом и направился к своему столу. Малфой. Красивый, даже больше, чем просто красивый. Прекрасный, как Бог, глаз не оторвать, но слишком высокомерный. За ним.., бледный как смерть, тёмные круги под глазами, но прямой, словно палку проглотил, Реддл. Что это с ним, заболел? Стоило ему поднять глаза, как мальчишка-второкурсник испарился с пути, шмыгнув в сторону. Стоило сделать шаг, и слизеринцы раздвинулись, пропуская его на любимое место. Он уселся на лавку и молча принялся накладывать кашу. Рука едва заметно дрогнула. Малфой наклонился и что-то сказал на ухо, глядя в упор своими льдистыми глазами. Реддл будто окаменел, поднял глаза, страшные чёрные. Мориган проследила за взглядом, повернувшись в ту же сторону, и уставилась на.., пустое место. Место, где обычно сидела Белла. Что-то мелькнуло в глубине его холодного взгляда, что-то... Отчаяние? Да что твориться? Но вот в дверях появилась Белла, двигаясь медленно, как сомнамбула, потирая кулачками сонные глаза, плюхнулась на лавку. И... лицо напротив на мгновение перекосила ярость. - Мориган, ты на какой планете? - резкий каркающий смех над самым ухом заставил обернуться. - Что? - соседка слева кривила губы в усмешке. - Я говорю, ты где? - Что за идиотский вопрос? - «Так, ладно, не заводись, Мориган», но успокоиться не получилось. - Ну.., ты положила пять ложек сахара в молоко и уже полчаса мешаешь, - снова эта гаденькая усмешка. Мориган растерянно опустила глаза... И правда, молоко. Что за ерунда, я не пью молоко. С самого детства ненавижу. Она раздражённо отодвинула стакан и замерла. Быстро обернулась, волосы, заплетённые в косу, хлестнули по лицу зловредную соседку. - Эй, поаккуратней. «Пошла ты... не до тебя», а мысли уже закрутились о другом. Показалось?***
Гарри метался по Большому залу от стола к столу, проходя сквозь снующих туда-сюда студентов. В груди всё клокотало и взрывалось от бешенства. Рука сжала палочку до хруста в пальцах. Как же так? Как он мог? Яростный взгляд упал на Реддла. Гад! Какой же ты гад! Сидит, уплетает кашу, уткнувшись в тарелку. Как только кусок в горло лезет? Ну почему нельзя убить его прямо сейчас? Неужели, никто не видит в нём монстра, кровожадное чудовище? Так поступить с бедной девочкой, при воспоминании вчерашнего вечера Поттер содрогнулся... Реддл набрасывается на неё, раненую связанную, как хищник на жертву. Рвёт одежду, вгрызается в гладкую кожу... А она кричит безмолвно, но так громко. Слёзы, кровь, его звериное рычание; Гарри сползает по стене вниз, стаскивая с глаз очки. Запускает ладони в непокорные вихры волос, бьётся затылком об острые камни и завывает от бессилия. Гарри повесил голову, горько, рывками выдыхая, смаргивая слёзы. Он бежал за ней, бежал и орал в спину... - Ты не туда идёшь, не в ту сторону! Обогнал, вставая перед лицом... - Разворачивайся и иди к директору! Но Белла упрямо шагала вперёд. Флоппи, ну что за бестолковое создание? Ну как он мог её послушать? Неужели, не видел, что человек не в себе? Он должен был немедленно рвануть к профессорам. Вместо этого он вылечил, стёр все следы преступления. Кто теперь поверит? Дамблдор! Гарри сорвался с места и подбежал к столу преподавателей. Остановился прямо напротив профессора трансфигурации и в сердцах хлопнул по столу ладонями. - Вы должны что-то сделать! - что есть мочи закричал ему в лицо. Дамблдор продолжал всё так же безмятежно беседовать с директором. Они тихонько переговаривались, склонившись друг к другу. - Почему Вы не видите? - в отчаянии взмахнул руками. Привлечь внимание, сбить со стола чашки с чаем, и, - Господи, опять - , дурацкие лимонные дольки. Но он не может, его здесь нет. Значит, мерзкому змеёнышу сойдёт с рук? Развернулся и стремительно, чеканя шаги, подлетел к слизеринцам. Сколько раз он мечтал подойти вот так же, встать напротив и залепить в наглую белобрысую рожу чем-нибудь этаким. Выдумать заклинание позаковыристей, чтобы даже у Снейпа поджилки затряслись. Как же, любимца обидели. И вот он, Малфой, высокомерный и надменный, сидит, косится на своего вожака своими острыми, как сталь, глазами. Но это не Драко. Тот слабый трусливый папенькин сынок, этот совсем другой. Но сейчас не до него. Реддл. Вот источник всех бед, всего зла. И палочка, направленная в его бледное до синевы лицо, дрожит. Будто это происходит сейчас, он видит... Беллатриса Лестрейндж, истерично хохоча, выкрикивает: - Я убила Сириуса Блэка! - и, продолжая смеяться, исчезает где-то в лабиринтах Министерства Магии. А его захлёстывает с головой злость, гонимая кровью по венам. Бросает всё, бежит, ничего не видя, выпадая напрочь из реальности, только её злорадный смех где-то впереди. Только одна цель: «Убью». Не смог. Вот же она, лежит у ног, а в глазах вызов: «Ну давай, сделай, ты не сможешь». Не смог. А сейчас сомнений нет, они исчезли, растворились в слепой ненависти. - Сдохни тварь! И губы шепчут впервые в жизни: - Авада Кедавра.***
Какое сказочно-прекрасное утро. Какая идеально-тёмная пустая ночь. Даже открывать глаза не хочется, губы дрогнули, скрывая глупую улыбку. Как солдат, по звонку будильника вскочила Елена. Ну не человек, а машина. И как это у неё получается быть такой... по порядку, отлаженной, как хорошие часы? Как мы могли все эти годы быть подругами? Дженис натянула одеяло до самой макушки: «Топает как слон». Вот Белла - совсем другое дело. Живая, искренняя. Здесь, под одеялом, позволила себе широкую улыбку. Всё же чудеса случаются, Зелье сна без сновидений - классная штука. Как прекрасно быть волшебницей. Эх.., как не хочется вставать, скорей бы выходной. - Ванна свободна, - глухо, сквозь одеяло объявил голос Елены. - Встаю. На завтрак она летела, не чуя пола под ногами. Всё казалось лучистым и радостным, унылое небо за окном, бурчащая под боком Елена. Даже самая обычная ежедневная овсяная каша показалась изысканным блюдом. Вот только жужжала где-то под коркой мысль: «Чего-то не хватает». Белла вроде уже здесь, жадно схватила чашку кофе. Так что же не так? Бросила украдкой взгляд по сторонам. А где же Кристиан?***
Интересно, сколько времени? Последний урок. Он длится бесконечно долго. Кажется, колокол не прозвонит никогда. Внутри всё сжимается от волнения, возбуждения, страха. И уже непонятно, чего хочешь больше, окончания занятий или совсем наоборот. Нужен звонок, нужно выскочить из класса, вдохнуть свежего, прохладного воздуха, скрыться от этих глаз. Эти глаза, такие добрые тёплые мудрые, но это всё обман. Это всего лишь фасад, а что внутри? Огромная сила, живой пытливый ум. Чего стоит не съёжиться под этим проницательным взглядом именно сейчас, сегодня. Дамблдор. Почему ты смотришь на меня так внимательно? Ты думаешь, что понимаешь? Нет, вы ничего не прочтёте на моём лице, профессор. Я хорошо умею скрывать мысли и чувства, меня этому долго учили. Каждое утро, стоя перед зеркалом, я тренировался носить маску. Холодная отстранённость, достоинство, спокойствие. С моей фамилией других лиц не носят. Как долго я вглядывался в отражение, старательно рисуя другого человека. День за днём убирал из глаз эмоции, до тех пор, пока не осталось только равнодушие. Рисовал улыбку, манеру держаться, снисходительно кивать в знак приветствия. Наверное, из меня вышел бы неплохой художник. В очередной раз заглянув в зеркальную гладь, я не увидел себя. Из отражения смотрел кто-то совсем другой. Высокомерный незнакомец с пустыми глазами цвета стали. Я удивился? Пожалуй, нет, так надо. Испугался? Нет, не просто испугался, я был в ужасе, но на лице не отразилось ничего. Это хорошо? Уже не важно, так надо, я должен. Я буду сильным, бесстрастным, если понадобится, жёстким. Я буду спокойно смотреть вам в глаза, профессор, убью в себе странное желание остаться в этом классе. Я не сомневаюсь, вовсе нет. И трепетное волнение в груди как-будто улеглось. Пришло время показать себя, стать мужчиной. Доказать свою стойкость и верность. Моя семья будет мной гордиться. Мой Лорд будет мне верить. Я докажу, что моя рука тверда, а преданность незыблема. Том Реддл. Все эти годы плечом к плечу. Его идеи, принципы, просто невероятно. Железная воля, ни шагу назад. Идти вместе с ним, за ним, творить этот мир мазок за мазком. Именно таким, каким он и должен быть. Мир, в котором правят волшебники, высшие существа. Чистота крови, чистота магии. Пусть мы в самом начале пути, нам хватит сил и мужества. Если придётся, мы вырвем победу когтями и клыками. Мы раскрасим новую эру кровью грязнокровок и их защитников. Это всего лишь малая жертва на пути к процветанию и величию. Мой Лорд готов пойти на это, я готов пойти на это. Да-а-а.., наверное я стал бы отличным художником, но ничего, у меня ещё будет время. Я напишу картину новой жизни грязной кровью, как маслом на холсте. Скоро. Тонкие холёные пальцы сомкнулись на фамильном перстне. Очень скоро. Зазвенел колокол, занятие окончено. Напряжённые плечи расслабились. Глаза цвета стали поймали горящий тёмный взгляд. Лёгкий кивок, рука пригладила идеально лежащие белоснежные волосы, и величественной походкой Абрахас Малфой выплыл из кабинета. Моя война начнётся уже сегодня...***
Колокол прозвонил так неожиданно. Весь день Белла пребывала в прострации. Постоянно наталкивалась на проходящих мимо людей, даже умудрилась наскочить на профессора... Она шла по коридору с одного занятия на другое. Слишком медленно, еле шевеля ногами. Подруги давно обогнали, оставив наконец бесплодные попытки расшевелить её. Дженис, конечно, пыталась, всячески тормошила, заваливала вопросами: «Что случилось?» или «Ты здорова?». А что ответить? Ей и самой хотелось бы понять, а не пожимать плечами и глупо, вымученно улыбаться. В итоге подруга сдалась и, раздражённо фыркнув, со словами: «Хоть поешь, а то на привидение стала похожа», запихнула кое-как завтрак. Не помогло ни кофе, ни еда, ни занятия. Никак не хотела проходить усталость. Такая слабость во всём теле, будто после тяжёлой затяжной болезни. Сил не было ни на что: ни ходить, ни сидеть. Она бы засыпала на каждом уроке, если бы подруга время от времени не подталкивала острым локтем в бок. И думать не хотелось совсем. Она запуталась во всей этой чехарде странностей, только вроде разберёшься в одной, как тут же возникает другая. Когда же это всё закончится? Белла смутно понимала, куда они идут, в какой кабинет, какое занятие. Только старалась не потерять из вида спины девочек впереди, иначе просто потеряется в бесконечных лестницах и переходах. Завернула за угол и врезалась, кажется, в скалу. Сумка выпала из слабых рук. Подняла рассеянный взгляд... Дамблдор. Он стоял напротив в своей неизменно-звёздной мантии, оглядывая её внимательным взглядом из под очков-половинок. - Изабелла, с вами всё хорошо? - спросил тихо, но очень серьёзно. Она просто моргала, не в силах вымолвить ни слова. В голове пусто. Профессор подошёл ближе, опустил тёплые ладони на плечи... - Что-нибудь случилось? Вы заболели? - Нет-нет профессор, - рядом возникла Дженис, - просто не выспалась, мы проболтали почти всю ночь. - Схватила с пола сумку и заодно Беллу под руку. - Простите, это моя вина, такого больше не повторится, - потащила подругу дальше по коридору, злобно шипя на ухо, - смотри, не очнёшься - запихну в больничное крыло. Белла оглянулась, хотела извиниться, но наткнулась на пронзительный взгляд небесно-голубых глаз и смущённо потупилась. Сидя за партой изо всех сил делала вид, что слушает, благо, никакой практики, только теория. Даже черкала пером по пергаменту, но не слова, а просто загогулины. Дженис что-то прошептала, но из всего текста удалось выхватить только то, что это последний урок на сегодня. Ну, слава Мерлину, не придётся больше ходить туда-сюда. Сегодня замок как никогда казался огромным. Но тут же пришла другая мысль... Не хочу в гостиную, не хочу в спальню. Никому ничего объяснять не желаю. Перед глазами возникли стройные ряды книжных полок, покрытые вековой пылью старинные фолианты. Самый дальний закуток библиотеки. Хочу туда, там тихо и спокойно. Колокол прозвонил так неожиданно... Белла вздрогнула... Сидя за маленьким столиком, где-то между самыми дальними стеллажами, слушала тихий шёпот книг. Тусклая лампа, накрытая зелёным абажуром, едва-едва разгоняла сумрак. Она упёрлась локтями в столешницу, подпирая голову. Перед носом лежала раскрытая на бог знает какой странице толстая книга. И она честно в неё смотрела, но строк не видела. Белла смутно помнила, как удалось отделаться от Джен, кажется, Елена её куда-то потащила. Ну и хорошо. А ведь вечером ещё встреча с Мориган. Она внутренне простонала. Как хорошо, что до этого ещё несколько часов. Спокойное умиротворение книжного царства навевало дремоту. Медленно опустились веки, и она начала клевать носом. Вдруг за спиной раздались шаги. Твёрдая, уверенная поступь. Близко... Ещё ближе... Белла подняла тяжёлую голову и обернулась. Прямо перед ней стоял Том Реддл. Он застыл в проходе, жадно вглядываясь ей в глаза. Тлеющий красными углями взгляд прошёл сквозь зрачки, впечатываясь в мозг. Память распахнула настежь все закрытые двери, вываливая наружу страшные картины. Белла вскочила, с грохотом опрокинулся стул, но разве это важно. Девушка, не отрывая испуганных глаз, попятилась назад, от него. Рот приоткрылся, но слов не было. Ни одного. Только боль. Вспомнила! Она всё вспомнила...***
Темно, холодно, сыро. Во рту гадко и сухо. Язык прилип к нёбу и не желает ворочаться. В голове вязкий дурман, словно с похмелья. Никак не получается поднять тяжёлые веки. Я лежу, но, кажется, не в кровати? А если не в кровати, то где? Жёстко, в бок впивается что-то корявое, острое. Больно. Тело затекло и продрогло до самых костей. Попробовал повернуться и не смог. Сзади, за спиной, кажется, стена. Может, удастся сесть? А как же это сделать? Надо подтянуть ноги и помочь себе руками. Дёрнулся - и конечности пронзила острая боль. Он простонал сквозь зубы и замер, прислушиваясь. Ничего. - Что за... Снова ничего. - Но я же это вслух сказал... Тишина. Хотя.., он затаился и начал слушать. Вот они, полились звуки, рисуя в мозгу картины. Шумит ветер, клоня к земле скрипучие деревья, шелестят опавшие листья. На заднем плане мелкий равномерный стук. Дождь? Втянул носом шумно глубоко. В ноздри ударил прелый земляной запах. Где-то вдалеке ухнула сова. Улица? Значит, я на улице? Но как я сюда попал? Снова дёрнул руками, суставы свело болью и ломотой. Сознание начало проясняться, дико заметалось от одного странного момента к другому. На глазах повязка, туго стягивает голову. Руки и ноги связаны и, видимо, уже давно, вот отчего так больно. Под мышками стало холодно и мокро, по груди стекла капля пота. Сову я слышу, а себя - нет, значит, не могу говорить? Сердце начало набирать обороты в унисон растущей панике. Меня что, похитили? Зубы застучали мелкой дробью. Но как? Когда? Он попытался порыться в памяти, но наткнулся на глухую стену. Вспомнил день... Дождь, серость, тоска. Квиддич, тренировка. Форма мокрая, покрытая грязью, противно липнет к телу. Идёт в раздевалку, волоча за собой метлу. В ответ на радостные, воодушевлённые лица насильно выдавливает улыбку. А дальше.., тёмное пятно. Что же было дальше? Холодно. Он безостановочно дрожал. Сколько я здесь уже валяюсь? Ведь это же школа. Меня ведь должны хватиться. Профессора, директор, они все должны искать. Не может же ученик просто бесследно исчезнуть. Просто неслыханно. Да мой отец в порошок сотрёт весь Хогвартс, когда узнает об этом. А может, он уже знает? Может, за меня потребовали выкуп? Если так, то очень скоро я выберусь отсюда. Папаша отдаст любые деньги за единственное обожаемое чадо. Надо просто подождать. А если нет? Что, если меня похитили для другого? В темноте под веками поплыли картины, одна страшней другой. Пытки, издевательства, жуткие эксперименты сумасшедших учёных. Нет-нет.., это всё ради денег. Ну конечно, ради денег, чего же ещё? А может, на нас напали магглы, у них ведь там война? Так некстати возник в мозгу прочитанный у кого-то из дружков-магглов газетный лист... На самой первой странице фотография: стройными рядами маршируют полчища нацистов. Фотограф запечатлел суровые лица воинов. Все как на подбор высокие, широкоплечие, облачённые в парадную форму. С гордостью идущие на бойню, как на праздник. Идеально отлаженная машина для убийства, салютующая своему предводителю. Тогда он только усмехнулся про себя и подумал: «Ну надо же, а у нас есть общие черты. Может, у меня арийские корни?» А сейчас будто на яву увидел направленное в лицо дуло автомата, крепкий армейский ботинок врезается в лицо, хрустит ломаясь нос, и сплёвывает на землю кровавое месиво вместе с зубами. Его передёрнуло, а к горлу подкатила тошнота. Нет, такого быть не может. Ну откуда здесь взяться магглам? Это только деньги. Скоро меня вызволят, а пока надо постараться не сдохнуть от холода. Может, ещё раз попытаться сесть? Слегка повернул кисти рук и зашипел. Верёвки врезались в кожу ещё глубже. Ладно, это ведь только боль, от этого не умру. Подтянуть онемевшие ноги к груди удалось только с третьей попытки. Пришлось дать себе несколько минут отдышаться. С трудом перевалился на живот, уткнувшись лицом в грязь. Отплёвывая изо рта землю, снова замер. По ногам побежали колики, мерзко зудя. Подождал, пока отпустит, и со стоном поднялся на колени. Обессиленно откинул голову назад, в затылок врезалось что-то острое и колючее. От неожиданности резко отпрянул, не удержал равновесие и бухнулся на землю, корябая лицо. Что это за хрень? Я что, в яме!? Столько сил потрачено впустую. Он жадно хватал ртом сырой воздух. - Эй! Кто-нибудь! - наполнив лёгкие, что есть мочи крикнул в пустоту. И ничего не услышал. Такое отчаяние вдруг накатило, прикусил губу, чтобы не разрыдаться. Где-то совсем рядом хрустнула ветка. Сквозь шум дождя и ветра чётко различил шаги. Он затаил дыхание, замер. Точно, шаги, и, судя по звуку, они приближались. Ну наконец-то, спасатели прибыли, я уже совсем окоченел. Раздался негромкий голос, бубнящий что-то так тихо, не смог разобрать. Он начал извиваться на полу, стараясь привлечь к себе внимание, только чтобы заметили, не прошли мимо. Чья-то тяжёлая поступь, треск ветвей, и человек остановился возле него. - Смотри-ка, наш мальчик проснулся, - насмешливо произнёс холодный голос, до боли знакомый...