***
Удобно устроившись на кровати, задёрнув полог, Елена открыла дневник. Странно.., она всегда считала это занятие пустой тратой времени. Как можно променять учебник или, например, интересную книгу на бестолковую писанину, которую, к тому же, никто не прочтёт? Какое-то бессмысленное бумагомарательство. Получив тетрадь, зачарованную так, что почесть её могла только она, на прошлое Рождество в подарок от мамы, презрительно фыркнула. Разорвав красочную обёртку, крутила в руках странный подарок. Переплёт из тонкой мягкой кожи, уголки украшены тончайшим кружевом золочённого металла, резная защёлка, подвластная только её рукам. Красиво, но бесполезно. С трудом выдавила из себя вежливую улыбку, но разве маму проведёшь? С мягкой улыбкой на устах, она присела рядышком на диван и, положив руку на плечи, легонько прижала к себе... - Я знаю, ты у меня умница, любишь всё по порядку, по полочкам, но ведь это так романтично, не находишь? - Да, наверное.., - Елена не нашлась, что ответить и пожала плечами. - Знаешь, дорогая, у людей ведь есть не только ум, - и, увидев готовое сорваться с губ дочери возражение, исправилась, - хотя это, конечно, очень важно, но душа и сердце. - Ты взрослеешь, становишься девушкой, расцветаешь, подобно нежному бутону цветка. И, возможно, совсем скоро, в твоей душе родятся чувства, которые ты никому не сможешь доверить, даже мне. Тогда ты взглянешь на мой подарок по-другому, - она склонилась и поцеловала дочь в макушку. Тогда, несмотря на проникновенные слова, она внутренне усмехнулась: «Глупости». И вот оно произошло, настал момент, когда невысказанные слова обожгли глаза непрошенными слезами. И некому сказать, не с кем поделиться. Тогда и вспомнился волшебный рождественский вечер в маминых теплых объятиях, нашёлся томящийся на самом дне сундука, заваленный одеждой дневник. Тогда она открыла его впервые, и, ложась ровными строчками, полилась на страницу обида. Когда же это случилось? Елена перелистнула страницы, остановив взгляд на самой первой. Первое сентября. Да, именно этот день. День начала волшебства, которого она всегда ждала с нетерпением. Радостно встречая на платформе сокурсников, предвкушая пир в честь начала учебного года, удобно устроившись в одном из купе. Всё изменилось, почему? Потому что распахнулись двери, и в главный зал вошла она. Возбуждённый шум в зале мгновенно стих, и все глаза устремились на девушку, гордо идущую вперёд. Так же как его. И все мольбы: - «Только не Гриффиндор», - оказались напрасны. С тех пор только она, везде она. В их с Дженис комнате всё пропахло ей. Теперь её ждёт Джен, за неё волнуется, с ней секретничает, с ней сидит за одной партой. Теперь она первая ученица на их факультете, Слизнорт готов её облизывать. Племянница Дамблдора. Нарушает правила, и всё ей сходит с рук, но это ещё полбеды... С того самого дня каждый ЕГО взгляд принадлежит ей. ОН смотрит на неё так.., как никогда на меня, а ведь я готова сделать для него всё, что угодно. Лишь бы только увидеть на его лице улыбку, только для меня. Хоть толику одобрения, но ОН не замечает. И может можно было бы смириться, если бы только это был кто-нибудь другой. Любая другая девушка. Но нет, именно в ней источник всех бед. Кто бы мог подумать. И ведь ничего в ней нет особенного. Елена согнулась над чистой страницей и написала всего одно слово... Белла. По щеке прокатилась, оставив за собой солёную дорожку, слеза. Капнула на страницу, оставив чернильную кляксу. Девушка зло провела ладонью по лицу и подписала... Ты не заставишь меня плакать. Подняла глаза и задумалась, глядя в пространство. Лишь на миг, а затем перо вновь заскрипело, послушное уверенной руке... Я не позволю тебе разрушить мой мир, не позволю всё отнять. Пальцы крепко сжались, надавив так сильно, что острый кончик прорвал бумагу, выводя очередное слово... Белла. Блеснула в глазах злоба, заполняя темнотой, губы растянулись в улыбке. Совсем чужой...***
Крутанув вентиль, выпустила из крана мощный поток воды. На минуту опустилась на край ванны, сжав руками края, так, что побелели костяшки. Взгляд наткнулся на мыски туфель, и она раздражённо откинула их в сторону, оставшись в одних чулках. Тряхнула головой так, что шпильки с тихим звоном упали на пол, и упругие локоны рассыпались по плечам. Нет, невыносимо сидеть на одном месте. Мориган вскочила и начала мерить шагами тесное пространство. Пройдясь из одного угла в другой, покосилась на дверь. Заперта на замок. Она скрестила руки на груди, пальцы нервно сминали губы. Что не так? Ведь всё идёт хорошо, они раскрыли тайну этого ублюдка. Белла просто умница, нашла-таки. Теперь дело за малым-обрести мир с самой собой. Мда.., будто это так просто. Но, как там она написала в записке... «...есть идея...» Идея-это хорошо, потому что сама она была пуста как чистый лист. «...поговорили с Дженис...» Хм.., я не ошиблась, эта блондиночка вовсе не тупица. Теперь надо дождаться завтрашнего вечера и встретиться на восьмом этаже!? Прямо скажем, странный выбор места. Там же ничего нет, полный тупик. Ну да ладно, там, так там. Ей видней, и откуда только она всё это откапывает. Итак.., всё ведь вроде идёт неплохо..? Вроде да, но что-то не даёт покоя. Что не так? Стенфилд вряд ли стал бы использовать «империо», ему нужны живые и здоровые рабы. Значит, нет никакого смысла их калечить, и тем более избавляться. Думай, Мориган, думай. Есть кто-то, кому всё это на руку. Некто, кто ненавидит Беллу, да и меня заодно. Хочет убить одним ударом двух зайцев. Это должен быть, скорее всего, ровесник не старше. Выпускникам нет до них никакого дела, они заняты подготовкой к ЖАБА. Не маглорождённый, ведь такие заклинания не разучивают в Хогвартсе, значит родители-волшебники. Надо выяснить кто есть кто. Но как? Мориган остановилась перед зеркалом, осматривая собственное отражение. Приблизила лицо почти вплотную, показала отражению ровные белые зубки, провела по ним языком, вгляделась в покрасневшие глаза. Мда.., так дело не пойдёт, совсем я что-то осунулась. Запустила себя. И вдруг.., зрачки в отражении расширились, мозг пронзила мысль... - Ты идиотка Мориган, - прошипела сама себе. - Как тебя называют? Когтевранская принцесса! Все сплетни у тебя в руках, ты можешь узнать всё, что захочешь, о ком угодно. - Забыла правило «Кто владеет информацией, тот владеет миром». Ну так нечего прохлаждаться здесь, за дело. - Кто бы ты ни был, я тебя найду, мерзкая ты гадина. Она развернулась и пулей вылетела из ванной комнаты...***
Укрывшись одеялом с головой, оставив только маленькую щель для воздуха, Дженис лежала в кровати и отчаянно пыталась не думать. Но голова-это ведь не телевизор и не радио, её так просто не отключишь. Сколько времени она потратила на то, что бы научиться не думать об этом, научиться не вспоминать. Почему это вернулось снова? Что заставило тайную дверь, запертую на сто замков и крепких засовов распахнуться. Широко.., настежь. Тяжёлая дубовая, обитая с обеих сторон прочным железом дверь, та, за которой она спрятала ужас прошлого. Глубоко далеко в своём сознании. Как оно смогло выбраться, вырваться на свободу? Неужели Он не оставит меня в покое? Его нет на этом свете вот уже несколько лет, Господь призвал к себе его душу, почему же так остро ощущается его присутствие? Отец Дэмиен. Он так усердно убеждал всех в том, что я дитя дьявола, что и сам увидел то, чего на самом деле нет. Он так старался вернуть мою заблудшую душу на путь света. Его глубокий звучный голос до сих пор звучит в ушах, пробегает мурашками по позвоночнику. Кажется, даже на голове волосы встают дыбом, а тело скручивает фантомная боль. И даже незыблемые стены замка не вселяют больше чувство защищённости. Хрупкая преграда, которую она выкладывала между «сейчас» и «тогда» рассыпалась, развалилась грудой кирпичей. И даже теперь простыня пропиталась холодным потом страха. Он вернулся. Вернулся запахом ладана, пленом скованных рук, криками и мольбами, которых никто не услышал. Теперь он приходит во сне, продолжая творить своё добро. И бой часов заставляет вздрагивать в ожидании ночи. Каждый час, каждая минута, каждый прожитый миг приближает к кошмару. Это словно бесконечный лабиринт, по которому бродишь в темноте, раз за разом упираясь в тупик. Бесконечный бег по кругу. От самой себя, от дикого бесконтрольного, что поселилось внутри. Сколько времени она пролежала так, мелко дрожа под одеялом, с того момента как, сославшись на плохое самочувствие, покинула гостиную? Приподняв одеяло прислушалась, тишина. Елена наверное уже спит.., хотя вряд ли, скорей всего читает. Белла в библиотеке. Рука заползла под подушку и сомкнулась на прохладном стекле. Маленький фигурный флакончик, наполненный избавлением. Зелье сна без сновидений. Пришлось обмануть мадам Помфри. Она вытащила его и прижала к губам. Так просто, откупорить крышку и влить в горло всё до последней капельки. Провалиться в небытие, ни звуков, ни мыслей, ни снов. Дженис приподнялась на локте, поднесла пузырёк к губам и опрокинула...***
Голый инстинкт заставил его молниеносно развернуться, и, выбросив вперёд руку с зажатой в натренированной ладони палочкой, послать в непроглядный мрак заклинание, в тот момент, когда его рукава осторожно коснулись... - «Вариари Виргис», - сорвались с губ заученные слова. Воздух молнией рассёк звук удара, невидимый хлыст ударил по противнику, скрытому темнотой, и, глухо охнув, он повалился на пол. Одну гордо-самодовольную секунду Том стоял без движения, наслаждаясь стоном где-то у себя в ногах, затем мысленно проговорил... «Люмус». На конце палочки вспыхнул огонёк, на мгновение ослепив своего хозяина. Реддл прикрыл глаза, привыкая к свету. Прислушался к слабому движению на полу и опустил руку ниже, осветив... Туфли, худенькие ножки в чулках, мантия распахнулась, юбка задралась. Он нахмурился, следуя взглядом дальше. Красно-золотой галстук съехал на бок, открывая обзор на аппетитную грудь, смоляные пряди выбились из причёски. Лицо.., на нём застыло выражение боли и ужаса. ЕЁ лицо. Она прикусила губу в попытке сдержать очередной стон, глаза с тревогой следят за каждым его движением. Том сдержал судорожный рывок к ней навстречу, удержал себя на грани черты. Черты, за которой потеряет себя, из-за которой нет возврата. Черты, которую провёл сам, не желая уподобляться безмозглым слюнтяям. Он не упадёт, не рассыпется перед ней в извинениях. Не просто так он вёл войну с самим собой все эти дни. И сейчас она смотрит на него так.., как на бога, с мольбой в глазах ожидая его решения, но даже не подозревает, в эту самую, рассекающую хлыстом его сердце секунду, идёт решающее сражение. И изо всех сил он жаждет его не проиграть, не поддаться слабости. Она - его единственная слабость, олицетворение его человеческой сущности, той, что делает дряхлым и безвольным. Той, что делает его таким как все. Она хрипло дышит, а он безжалостно давит в себе это чувство, будто упала к ногам звезда, прекрасная и далёкая, до которой и не мечтал дотянуться. Кажется, проходит вечность. Умирает нежность в его глазах, они вбирают в себя эту тьму, что плотным кольцом окружает их. Он почти видит, как покрываются инеем пол, стены, потолок, словно по мановению волшебной палочки они оказались в ледяной пещере. Позволяет этому расти, проникнуть внутрь, под кожу, коснуться сердца, заморозить его. Вот так, всё правильно. Так и должно быть, так и было, пока не появилась ты. Ещё мгновение он ждёт, пока лёд коснётся глаз, даже не пытаясь скрыть. Сейчас так нужно. Пусть она увидит, пусть поймёт. Страх! Он везде, окутывает, заползая под одежду, ласкает тело. Её страх. Хорошая девочка. Всё правильно. Склоняя голову к плечу, следит, как широко распахнуты глаза, как отлила от лица кровь, а губы приоткрылись, глотая воздух-ледяное крошево, но этого мало... Взгляд опускается ниже, её грудь вздымается высоко и часто, а по белоснежной блузке расползается алое пятно. Хорошее заклинание, я не промахнулся. Реддл улыбается, делает шаг вперёд, Белла со стоном приподнимается на локтях, отползает от него. - Почему же ты молчишь, малышка Белла? - его голос мягким шёпотом стелется вокруг. Он замирает, облокачиваясь плечом о стену. Крутит меж пальцев палочку, так небрежно. Огонёк на ней мерцает, перебегая с камня на камень. Выхватывая из темноты моменты, словно кадры старого чёрно-белого фильма. - Ты ведь не впервые оказалась там, где не должна быть? - Можешь не отвечать, я знаю сам, - он снова улыбается, так холодно. - И ничему-то ты не учишься, глупенькая, - так приторно-ласково, встречаясь взглядами, он отпустил слова ползти к ней, подобно змеям, и смотрел, как они опутывают тело, обвиваются вокруг горла, вгрызаются ядовитыми клыками. Замечает, как дрожат ресницы, как отчаянно запихивает обратно рвущийся наружу крик. Делает ещё один ленивый шаг к ней. Она отползает назад, от него. - Значит, кто-то должен преподать тебе урок, - шаг вперёд. Она хаотично перебирает ногами и руками и упирается спиной в стену... - Пожалуйста не на... - Нет! - неуловимое движение рукой, - «Силенцио», - И больше она не издала ни звука. - Я не хочу слышать, это уже не важно, - ещё одно движение-и невидимые путы крепко связали руки у неё над головой. Её рот раскрылся, мышцы на горле напряглись, она зажмурилась. Том подошёл вплотную и опустился на колено, провёл пальцами по щеке, нагнулся и прошептал на ухо... - Тебе больно, наверное, ты кричишь, - оставил лёгкий поцелуй на нежной коже и отстранился. - Тебе страшно, я знаю, - рука жёстко сжала подбородок. - Посмотри на меня. Он слышал, как колотится сердце в её груди, часто-часто, но веки сомкнулись ещё сильней. Он отпустил её и наотмашь ударил по лицу. Её голова качнулась в сторону, ударилась о стену так, словно она была тряпичной куклой. Реддл снова схватил её за подбородок и развернул к себе. - Я сказал: посмотри на меня. Белла распахнула глаза, по щекам потекли слёзы, мешаясь с кровью, сочившейся из разбитой губы. Он смотрел внимательно, слушая свои чувства. Нет, он ошибся, эти дрожащие в неверном свете капли дороже всех бриллиантов в мире. Они режут душу на части, выворачивая наружу разодранные края, она бьётся в агонии. Так больно. Так надо. Он склонился и слизал солёную каплю, ощутил на языке металлический привкус. Обвёл глазами контур дрожащих губ, размазывая пальцем кровь. - Никто никогда не будет мной владеть, - прошептал прежде, чем руки рванули в стороны блузку. Пуговицы, вырванные с мясом, покатились по полу, взгляд наткнулся на медальон. Он схватил его и резко сдёрнул с шеи, откинул в сторону. - Это тебе не поможет, моя малышка, не сейчас, - тонкое бельё затрещало и полетело куда-то в темноту. Облизал голодным взглядом обнажённую грудь, провёл руками, едва касаясь, а в следующий миг впился зубами в нежно-розовый сосок. Она забилась под ним, пытаясь оттолкнуть, выскользнуть из кольца сильных рук, но он лишь крепче стиснул слабое тело в капкане-объятиях. Он наслаждался её болью, её мольбой. Магия не позволит ей даже пискнуть, но он слышал. Каждое слово. Поднял голову и заглянул ей в глаза, увидел в них отражение своего безумия, растерзанные куски своей души. Так надо. Измазанные её кровью уголки губ приподнялись, позволяя увидеть оскал чудовища, живущего в нём, схватил за волосы и резко запрокинул голову назад. Ещё один глухой стук о камни, она сморщилась от боли, но глаз не отвела. Он впился в губы, пачкая кровью, грубо проталкивая язык в её горло. Не смог сдержать удовлетворённого рычания. Он так мечтал об этом: ощутить сладость её поцелуя, мягкость таких желанных губ, ещё хотя бы раз. Последний раз. Он рвал нежную кожу зубами, желая забрать себе каждую каплю крови, запомнить её пьянящий вкус, согреться её теплом. Она кричала так отчаянно, так оглушительно громко распахнутыми, наполненными ужасом до краёв, глазами. Дёргалась, пытаясь вырвать руки из пут, но они стягивались всё туже, впиваясь в мясо сквозь лопнувшую кожу на запястьях. Алые капли стекали вниз кривыми зигзагами. Реддл отпрянул, прижал пальцы к губам. Укусила. Позволил вспыхнуть багряному зареву в глазах, стиснул зубы, и желваки заиграли на щеках. Сжал руку в кулак, и она задохнулась, выплюнула остатки воздуха, получив сокрушительный удар поддых. Закашлялась. Потянулась по подбородку розовая пенистая слюна. Словно рыба, брошенная на берегу, хватала разбитым ртом то, чего здесь просто нет. Нет воздуха, ни капли. Только лёд и мрак. Он схватил её за ноги и, разведя в стороны, потянул на себя. Она обмякла, покорно ожидая казни. Перестала бороться. А Том медленно расстёгивал брюки, вдыхая полную грудь своей победы. Задрал юбку, одним быстрым движением сорвал трусики. Последнюю преграду. Опустил руку, поглаживая промежность ладонью. Она вздрогнула и попыталась сжать широко разведённые бёдра, но он не позволил. Сухая. Такая сухая, значит будет больно. Так надо. Он вошёл в неё резко, сразу на всю длину, она раскрыла рот в немом крике, слабо дёрнулась назад. - Ты хотела меня, - взглянул в глаза. - Ты меня получишь, - подался назад, выходя почти полностью, и резко вошёл снова. Крепко сжал обеими руками бёдра, впиваясь ногтями в кожу, оставляя глубокие царапины. Рывок вперёд, в неё. Так туго, так хорошо. Назад-вперёд. Назад-вперёд. Каждый толчок отзывался ударом тока в его теле, заставляя выгибаться, откинуть голову назад. Не смотреть на неё. Назад-вперёд. Не видеть её слёз. Назад-вперёд. Там, внизу живота, рождается ненасытное блаженство. Член пульсирует, почти больно. И это всё она. Только она, больше никто и никогда. Назад-вперёд. Натягивать её на себя, врезаться в неё, входить до упора, а хочется ещё глубже. Он ускоряет темп и рычит, словно дикий зверь. - Да-а-а! Глаза застилает пелена, и он кончает, вжимаясь в такое желанное тело, выплёскивая тугую струю. Тело содрогается в волнах оргазма. Он слышит лишь шум собственной крови в ушах. Проходит минута, прежде чем он смог прийти в себя. Опускает голову и встречает взгляд, истекающий болью и унижением. Всматривается пристально, в самую глубь и не находит. Не находит того, ради чего уничтожал себя.., её. Не может быть... Тяжело поднимается с колен, по пути натягивая штаны. Вытирает ладонью губы и, бросив быстрое «Фините инкантатем», скрывается в темноте...***
...«Фините Инкантатем»... Оковы испарились, и руки обессиленно упали вниз. Наконец она услышала звук своего дыхания, сплюнула розовую пену на камни. Встала на четвереньки и поползла, вслепую шаря по полу в поисках вещей. - Медальон, надо найти. Судорожно ощупывала руками пространство перед собой. - Надо найти, - безостановочно твердили губы. Она ползла вперёд, пока не уткнулась головой в стену, нашарила что-то мягкое, крепко зажала в кулаке. Поменяла направление. - Надо найти. Ещё одна тряпка на пути, Белла схватила её и прижала к лицу, вытирая слёзы. - Надо найти. Прижалась боком к холодному камню, поползла вдоль стены. С шипением втянула воздух сквозь стиснутые зубы, когда колено опустилось на что-то твёрдое. Нащупала камень на длинной цепочке. - Слава Мерлину, - прижала к груди. Уйти отсюда, скорей уйти отсюда. Дрожащие ноги отказывались слушаться, и она вцепилась в стену, сдирая пальцы о выступающие камни. С трудом поднявшись, побрела в сторону света. Тускло освещенная галерея. Сложив руки в замок на груди, она шла вперёд, стреляя глазами по сторонам. Вздрагивая от звука собственных шагов, стараясь не дышать. Уйти отсюда, скорей. Только одна цель перед глазами, ближайшая дверь. Наплевать что за ней. Наплевать. Скорей дойти. А она не приближается, совсем. Так далеко. Пожалуйста, пожалуйста, скорей. Ей казалось, что время замерло, и она стоит на месте. Жестокий демон шутит с ней злую шутку, отодвигая спасительное укрытие всё дальше. Нервы не выдержали, и, сорвавшись с места, она побежала. В мыслях уже приготовилась ломать старые доски, лишь бы прорваться внутрь, но ручка неожиданно легко поддалась. Белла кубарем влетела в туалет и захлопнула дверь за собой. Прислонилась спиной, бегло осмотрела мрачную комнату. Покосившиеся перегородки разделяли пространство на маленькие кабинки. Вдоль стены напротив-несколько ржавых металлических раковин. Похоже, этой комнатой не пользовались уже давным-давно. Она метнулась в сторону самой дальней кабинки, забежала внутрь и бухнулась на пол. Какое-то странное оцепенение, владевшее ей до сих пор, постепенно отпускало. Голова звенела и трещала по швам. Под веками зажглись огнём его жестокие глаза, в ушах-звериное рычание. Тело начала бить крупная дрожь, все внутренности скрутило и она едва успела нагнуться над старым унитазом. Её стошнило. Её рвало и рвало, выворачивало на изнанку до тех пор, пока она не закашлялась, сплёвывая желчь. Лоб покрылся холодным липким потом. Кровь на губах запеклась, и они покрылись сухой коркой. Воды. Белла вскочила и побежала обратно к умывальникам. Впопыхах наступила на край мантии и со всего разбегу грохнулась на пол. Рванула, что было сил, застёжку под горлом, скидывая с плеч чёрную тряпку. Подлетела к раковине, крутанула вентиль. Ничего. Следующий, следующий, следующий.., ничего. Трясущиеся, словно в лихорадке, руки изо всех сил старались удержать обессиленное тело, вцепившись в края умывальника. Помогите. Она хотела закричать, но не смогла выдавить ни звука. Опустилась на разбитые колени и заскулила. Кто-нибудь, помогите. Раскачиваясь из стороны в сторону, размазывала по лицу слёзы, оставляя грязные разводы на щеках. За спиной раздался хлопок, засеменили маленькие ножки. Крошечные пальчики коснулись плеча. Белла шарахнулась в сторону, забилась в угол, сжавшись в комок. - Не надо, умоляю, не надо, не трогай меня, - корка на губах лопнула, вновь проступили алые капли. - Мисс, мисс Изабелла, это я, Флоппи. Сквозь пелену слёз она пыталась рассмотреть расплывчатый силуэт. Ободранной рукой смахнула с лица спутанные волосы, сжала в кулаках распахнутые края блузки, прикрывая голую грудь. Перед ней стоял эльф, сжимая в лапке фонарь. Огромные глаза сверкали в отблесках света. Он осторожно приблизился к ней и отставил фонарь в сторонку. - Мисс, что случилось, на Вас напали? - он сложил ручки в умоляющем жесте и оглядел её с ног до головы. - Вам нужно в больничное крыло, я позову на помощь. Ещё секунда-и он исчезнет. Белла схватилась за него мёртвой хваткой. - Нет, не надо никого звать... - Но как же, мисс.., Вы же... - Пожалуйста, Флоппи, не говори никому, - её глаза горели лихорадочным блеском. - Ты ведь можешь мне помочь? - Ты ведь можешь, правда? Эльф растерянно хлопал глазами, огромные уши прижались к голове. - Но, мисс, а как же... - Если на вас кто-то напал, надо сказать директору. - Эльф нерешительно топтался на месте. - Нет! - выкрикнула девушка. - Никому не говори. - Умоляю тебя, пожалуйста, - она подползла к нему, схватила обе ручки и принялась целовать, оставляя красные следы. Из его глаз покатились огромные слёзы, он всхлипнул и промокнул щёчки тряпкой, в которую был укутан. - Я.., попробую. Белла выпустила хрупкие ручонки и устало легла, уткнувшись лбом в холодные каменные плиты. Флоппи поднял ручки, закрыл глаза и начал нараспев произносить только ему понятные слова. Его ладошки засияли тёплым жёлтым светом, который разгорался всё ярче, превращаясь в тонкие золотые нити. Словно ростки гигантского растения, они переплетались и стелились по полу, обвивая девушку. Её израненное тело поднялось в воздух, окутанное этим живым золотом, руки и ноги раскинулись в стороны. Вся она, подобно солнцу, загорелась яркой вспышкой, из раскрытых глаз и рта вырвались ослепительные лучи, пронзая сумрак. Голос эльфа, звучащий внутри неё, становился всё громче и громче. Его певучие слова вибрировали в каждой клетке. Она ощутила себя инструментом, на волшебных струнах которого играют прекрасную мелодию. Эти звуки, так похожие на ласковые руки матери, убаюкивали, укачивали. Стало так тепло, сознание заволокла сияющая дымка. Она блаженно прикрыла отяжелевшие веки...***
Том Реддл спускался в подземелья. С трудом переставлял ноги, налитые свинцом. Он часто моргал и щурился, но никак не получалось сфокусировать зрение. Перед глазами всё сливалось в одно размытое пятно. Коридор раскачивался из стороны в сторону, и он протянул руку, дотронувшись до стены, чтобы не потерять ориентир. Воздух стал густым и вязким, так трудно продираться сквозь него. Он будто шёл по дну, а сверху километры воды. Мантия на плечах весит тысячу тонн, и нет сил выпрямиться. Нет сил. Ноги подкосились, он упал на колени. Стараясь удержаться, ободрал ладонь о шершавые камни, но даже не заметил. Встать. Надо встать. Мутным взглядом нашёл выделяющийся тёмным пятном прямоугольник двери. Его комната. Осталось совсем чуть-чуть. Всего-то пара метров. Давай же, вставай, слабак. Упираясь руками в колени, выпрямляется. Валится на бок, но острые каменные края отталкивают, не желая поддерживать. Иди. Словно извне отдаёт приказы слабому телу. Делает шаг и останавливается, мир качнулся уходя из под ног. Только не закрывать глаза. Иди. Одну за другой передвигает ноги, шаркая словно немощный старик. Вытягивает вперёд руки, падая на дверь всем весом. Но она не откроется просто так, надо сказать пароль. Прикрывает ладонью глаза и сжимает, сильно. Чёртов пароль. Едва слышно прохрипел пару слов, даже самое чуткое ухо не смогло бы расслышать, но дверь открылась. Он с облегчением шагнул в тёмный проём. Запирающее заклинание на дверь, заглушающее на комнату. Только одну непроглядно-чёрную секунду он не шевелился, собирая по капле энергию, мысленно направив в руку, крепко сжавшую гладкое дерево. Палочка ответила теплом, покалыванием в ладони. Закрыл глаза, представляя свою силу рекой, мощной и быстрой, вскипающей белой пеной на каменистых порогах, перетекающей из вены в вену. Ещё миг-и она рухнет с высоты, сокрушая всё на своём пути. - Бомбарда! - и разлетелась в щепки тумбочка, стоящая у кровати. Глубокий вдох. - Экспульсо! - отлетел в стену стул, сметая попутно ворох пергаментов со стола. Выдох. - Редукто! - взорвался графин, бросив в лицо осколки. Он сорвался с места, продолжая остервенело крушить и ломать всё, что попадалось под руку. Взлетели к потолку белые перья из растерзанной в клочья подушки. Но ярости в груди было так много. Так много... Твои глаза, сверкающие слезами, смотрят так... Смотрят отовсюду. Пристально, неотрывно следят из темноты. Сорвал мантию. Прекрати, не делай этого со мной. - Я задыхаюсь! - орал срывая связки. Руки рванули рубашку. Задыхаюсь. Ногти впились в тело, разрывая кожу на груди, оставляя глубокие рваные борозды. Он рычал и хрипел, как раненый зверь. ЕЁ глаза, полные мольбы, полные отчаяния. Почему в них нет ненависти? - Ты должна ненавидеть меня, - упал на колени, - так, как я себя ненавижу! Что я сделал? Он направил палочку на себя, остекленелый взгляд замер. В эту смердящую гнилью секунду, он видел только ЕЁ глаза. - На свете никогда не будет никого прекрасней. - Круцио, - прозвучало так бесстрастно в тишине, но всю свою злобу он вложил в этот удар. Тело грохнуло о пол. В кожу вонзились раскалённые шипы, каждый нерв прижигая калёным железом. Боль, наматывающая на кулак жилы, крошащая суставы... Он извивался, стирая зубы друг об друга, только бы не заорать. Один звук-и не сможет остановиться. Пальцы в кровавом месиве на груди, рот затопило вкусом металла, а перепонки в ушах сейчас лопнут от её крика. Лёгкие горят огнём от того, как задыхалась ОНА. Она. ОНА. ОНА. Палочка выпала из скрюченных судорогой пальцев, откатилась куда-то в сторону. Он остался лежать на полу без движения, заполняя комнату-склеп едким запахом своей смерти. Мой ангел. Что я сделал? - Не смогу.., дышать.., без тебя.., - и изо рта вырвался булькающий кашель. Из потухших глаз скатилась, прожигая насквозь, одинокая слеза. А перья всё кружились, медленно опускаясь в лужу крови, расползающуюся под ним...***
Ночное небо, уныло затянутое тучами, взорвалось оглушительным грохотом, сотрясая стёкла. Горящие зигзаги молний огненными всполохами осветили массив Запретного леса. Первые крупные капли упали на промёрзшую землю. Ещё один раскат грома-и небесные хляби разверзлись. Согнулись под порывом ветра кроны деревьев, роняя жёлтые листья. Забарабанил по крыше проливной дождь, заглушая своей поступью шёпот ночи...