***
Он стоял и смотрел на Неё, полностью скрытый тенью деревьев. Смотрел пристально, не в силах оторваться. Почему раньше не заметил? Прикрыл веки, чтобы воскресить в памяти миг... - Круцио, - срывается с нежных, бескровных, замёрзших губ. Он резко оборачивается и видит Её лицо. Только это осталось в мире, больше ничего. Её приоткрытый рот, бледная кожа, глаза... Глаза.. Он вцепился в них взглядом: гнев, решимость, безнадёжность... Увидел, и ноги чуть не подкосились. Так похожа... Плавно шагнул назад, кулаки сжались. Не может быть... Как давно это было: минуту, секунду, бесконечность назад? Нет, не было. Это всё ещё здесь, никуда не делось. Он не видит, но знает, что она рядом. Чувствует, как зверь чувствует. Кожей ощущает движение густого воздуха. Она часто, рвано дышит. Потому что с Ним. На мгновение, всего на один сбитый удар сердца, вскипает ярость. И спазм в животе почти согнул пополам. Почти... Малфой подавил чувства так же быстро, как они возникли. Что за чушь!? Она мне никто. Эта девка.., я её даже не знаю. А вот Реддл знает... И это злит, бесит. Они так похожи... Но это не Она. Он убеждает сам себя, потому что маска упала с лица и разбилась вдребезги, как только увидел Её глаза. И он судорожно пытается собрать заново, склеить. Нет. Это не она. Волосы совсем другие, чёрные, словно вороново крыло. Но почему-то это казалось даже правильным. Гораздо правильнее, чем было. Ей не шла ледяная красота их семьи. Она была другой. Живой, горячей. Ей бы подошёл этот цвет волос. Но что-то отвлекает. Абрахас прислушался и вгляделся во тьму. По лесу плыли, будто по воздуху, синеватые огоньки. Он напрягся и замер. Шаги. Они ищут его, этого ублюдка Стенфилда. Почему-то именно теперь он ненавидел его во сто крат сильней. Ищите, вы ничего не найдёте. В душе начало цвести злорадное удовлетворение. Тёмные фигуры медленно продвигались вперёд, осматривая лес. Проходили мимо, всё дальше. Малфой продолжал стоять неподвижно до тех пор, пока не перестал различать свет, исходивший от палочек. Когда они скрылись, он шагнул вперёд из укрытия. И застыл как вкопанный. Её глаза. Снова. Ему захотелось встряхнуть головой, чтобы прогнать наваждение. Распахнутые, испуганные, жаждущие. Взял за руку. Казалось бы, что может быть проще - взять совершенно незнакомую девицу за руку? Это всегда было просто. Всегда. Так ему казалось до этого момента. Взять. Её. За руку. Нет, он не коснулся кожи. Отнюдь не нежно схватил чуть ниже локтя. И даже это оказалось почти смертельно. Прекрасно. Так сладко, упоительно. Тёплая, живая. Он не сказал ей ни слова, ни разу не посмотрел. Просто боялся, что один только, пусть даже мимолётный взгляд, - и не сможет оторваться. Будет смотреть до последнего вздоха, ни на секунду не отводя глаз. Всё то, что он видел, хотел ощутить на себе. Неуверенность, страх, гнев. Пусть всё это только для него одного. Как он мечтал сейчас идти и идти, держа Её за руку, и никогда не приблизиться к Хогвартсу. Но маленькая, едва заметная в стене дверь неумолимо приближалась. Пара шагов - и они стоят перед ней. Абрахас помедлил всего мгновение и нажал на определённый камень. Дверь открылась. Не зажигая света, уверенно ступил в тёмный коридор, увлекая Беллу за собой. Их не должны заметить, а дорогу он знает наизусть. Поднялись по узкой каменной лестнице, девушка послушно шла следом, они оказались в зябком коридоре. Он потянул Её дальше, прекрасно ориентируясь в темноте. Как незаметно, неуловимо, стремительно пролетела дорога. Нужный этаж. Вход в башню Гриффиндора. Мерзкая жирная корова на портрете. Абрахас внутренне брезгливо поморщился. Перевёл взгляд на девушку, испуганно жавшуюся к стене, отчаянно мечтающую юркнуть за портрет. Глаза, самые прекрасные на свете, отражают отблески огня. Факел, висящий рядом, едва освещает их. Его рука всё ещё сжимает Её. И надо себя заставить отпустить. А пальцы сжимаются ещё сильней, не желая расставаться, отпускать тепло. Он пропитался им весь, до кончиков волос. Когда это было в последний раз? Кажется, совсем в другой жизни... «Я так скучал по тебе», - и он в ужасе поднял на неё глаза. Почти сказал. Она смотрит. Прямо, дерзко, в глаза. «Ты - не Она, - вдруг сказал сам себе. - И я не должен верить тебе». - Поверь, тебе очень повезло... - выдохнул он ей в рот, в приоткрытые сухие губы. Как он оказался так близко!? Так непозволительно близко! Малфой не помнил ни шагов в её сторону, ни того, как она сильней вжалась спиной в холодные камни. «... что вы так похожи», - закончил про себя. Сколько ещё он так стоял, въедаясь взглядом в Её лицо? Абрахас не знал, не хотел знать. Он жадно впитывал все эмоции, слизывая их глазами с зарумянившихся вдруг щёк, с дрожащих ресниц, с бешено бьющегося сердечка. Он слышал каждый удар. И надо было уходить, уже давно пора. Она на месте, ты проводил. Нет, доставил. Надо уходить. «Отпусти руку», - приказывает сам себе. Но тело не подчиняется. «Просто отпустить Её сейчас». Отпускает. Это больно. Так, будто отрывают часть тебя. Он не знал, что такая боль существует. Как её перенести, он тоже не знал. С ужасом осознал, что делает шаг назад. Ещё миг - и он потеряет эти звёзды в глазах. Те, что прекрасней всех звёзд на небе. И уже неважно, что это не Она. Потому что это - Она. Одна единственная. Живая. Неповторимая. Снова с ним. Снова в нём. Абрахас спускался всё ниже, в подземелья, а ладонь горела, Её теплом. А по венам текло приторное, как патока, счастье. Она не оставила его, не ушла...***
Белла сидела на кровати, укрывшись с головой одеялом. Её трясло. Как в ознобе, как в лихорадке. Она болела. Холодно. Ей жутко, снежно. Она сама себя морозила изнутри, из души, из сердца. Там, внутри, мела метель и завывали вьюги. Она крепко обхватила согнутые в коленях ноги. Я чудовище. Что я наделала? И даже слёзы замёрзли, никак не катились, копились гнойным нарывом внутри. Как я могла? ...Мой Лорд... О, Господи! Этого не может быть. Просто не может быть. И снова прошлое... Велено сидеть в комнате. Неожиданно твёрдо. Мама не попросила, нет, приказала: "Займись чем-нибудь и не смей открывать дверь, пока я не позову тебя". Она только открыла было рот, чтобы пискнуть что-то в ответ, как дверь захлопнулась. Вот так, без причин и объяснений. Что всё это значит? Что происходит? Нет, я не стану сидеть в комнате, я всё выясню. Затаившись на несколько минут, бесшумно нажимает на ручку, открывает дверь. На цыпочках, едва ступая, подбирается к лестнице. Согнувшись в три погибели, прижимается лицом к перилам. Внизу гостиная. Но из такого положения видит всего лишь половину кресла. В нём кто-то удобно устроился спиной к ней. Не разобрать отсюда. Тихонько, стараясь не издать ни звука, она соскальзывает по ступенькам ниже. Ниже. Ниже... Вот она уже прижимается спиной к стене, отчаянно желая слиться с обоями. Слева арка, ведущая в гостиную. Если кто-нибудь решит выйти, я пропала. И придвигается ближе... - ...такое сейчас положение... - слышит обрывок фразы. - Чем мы можем помочь? - сдержанный ответ отца. - Вы можете встать на нашу сторону, - неприятный шипящий голос. - Не думаю, что сможем помочь, Лорд Волдеморт, - так скользко. Она задыхается от того, как скользко. Сейчас её родители по лезвию ножа. Ещё полшага - и конец. Это опасней, чем по лезвию. - Ответ неверный, - голос тихий, ровный. Где-то она это уже слышала. Когда-то слышала... Кто-то очень родной говорил так однажды. И тогда, кажется, она боялась? Что за чушь. Белла прогнала бредовое видение. Неслышно продвигалась всё ближе к проёму. - Но у нас не так много влияния в обществе, - попробовал спорить отец. - Я думаю, достаточно, - отрезал собеседник. Папа, что же ты делаешь? Она сжалась от страха за семью, за родителей. - Я думаю, Вы ошибаетесь, - слишком категорично. Губы задрожали, Белла готова была заплакать. Ведь это Он. Тот-Кого-Нельзя-Называть. Прямо здесь, в их доме, в их крепости. Оказывается, не такая уж и крепость. Она зажимает рот ладонью, только молчать. И мечутся мысли: «Всё это уже было». Но слишком быстротечны, не поймать, не понять. - А вот Я уверен в обратном, - слышится скрип кресла по полу. Шаги. Тяжёлые, зловещие. Так шагает зло, смерть. И, не успев осмыслить, девушка влетает в комнату. Судорожно хватаясь за спинку ближайшего кресла. Иначе просто упадёт. Потому что её встречает взгляд... Красные глаза. Сузились вертикальные хищные зрачки. Они полыхают гневом. Пригвождают к месту. Держат, не отпускают. В них плещется отчаяние. Такое голое, откровенное. Боль. Ей больно от того, что нельзя ни на шаг ближе. Тело хватает в оковы ужас. Почему я хочу быть ближе? Откуда я знаю этот взгляд? Тихие смиренные слова: "Мой Лорд". Она с трудом отводит глаза и видит отца на коленях. Он повторяет: "Мой Лорд". Возвращается к Нему, но Он больше не смотрит. Отвернулся. Лёгкое движение рукой её выносит из комнаты, будто ураганом... - Помогите, - слабо шепчет, - я сойду с ума. Но никто не слышит, никто не придёт. Глубокая ночь, снова пошёл дождь. Стучит в стекло, и каждый раз она вздрагивает. Значит... Как бы она не отпиралась, разрозненные кусочки сложились вместе. Грохнули над ней, как крышка гроба. Значит... Мой Лорд. Лорд Волдеморт. Белла произнесла медленно. Вслушиваясь в каждый звук. В каждый слог. Значит, ты и есть..? Даже подумать дальше она не решилась. Что делать? Неприятно вонзилась в душу заноза. Жаля, кусая. Он всё уладит. Надо делать только то, что Он сказал... - Она ничего никому не расскажет. Но ведь она это сделала. Причинила боль. Как посмела судить? Кем возомнила себя? Кем она стала теперь? Попыталась заглянуть в себя, как в зеркало, но испугалась. Испугалась того, что может увидеть в отражении. Вдруг она стала похожа на бледного красноглазого вампира, с упоением сосущего чужую жизнь? Ожидала.., но увидела совсем другое. Глаза цвета стали, цвета смертоносных клинков, висевших на стене в кабинете отца. Цвета этого бесконечного осеннего тумана. Малфой. Почему ты так смотрел? Что тебе во мне? Я ничего не значу для тебя, зачем ты так смотрел? Ей нужно было кричать, но она молчала. Задыхаясь, бесслёзно рыдая. Что значит: «Повезло»? Почему Малфой так держался за неё? Так держался глазами? Странными, серыми, красивыми... Грустными... Белла не поняла, перестала пытаться себя понять, как закрыла ладонями лицо. Прячась... От кого? От себя? Сколько времени, интересно? Закончится эта ночь когда-нибудь или нет? Самая длинная ночь в её жизни. Жизнях. Таких одинаковых, таких противоположных жизнях. Она запуталась совсем. Можно было попытаться раньше. Попросить о помощи. Дамблдор. Но теперь? Теперь она не могла. Как она допустила это? Всё так туго завязалось. Переплелось. Как вырваться? Белла сдавила напряжёнными пальцами виски, потому что это слишком... Для неё одной много, чересчур. Она тонет, ещё чуть-чуть - и захлебнётся. На поверхности удерживают серые жёсткие глаза. Малфой. Почему ты не даёшь мне утонуть? Почему ты?.. Что ты увидел во мне? Кого ты увидел? Она перестала дышать, это больше, чем страшно. И слёзы всё-таки покатились по щекам. Ладонь яростно сжалась на медальоне: "Помоги". Ничего не произошло. Белла даже не удивилась. Привыкла. Даже бояться можно привыкнуть. А можно перестать? Раз и навсегда перестать бояться... Наверное, для кого-то. Только не для неё. Ну почему она попала именно в это время? Зачем встретила?.. Малфой, ты не выходишь из головы. Что я значу для тебя? Ничего! Не могу ничего значить, но почему это не так? Знаю, чувствую. Как твоя рука дрожала прежде, чем отпустить. Как крепко сжались в последний раз пальцы, как резко выдохнул, как облили тоской твои глаза. Она глухо застонала, раскачиваясь взад-вперёд. Что делать? Кристиан, как мне искупить? Когда же закончится эта ночь наконец? Самая страшная, жестокая ночь в её жизни. Когда всё это закончится? Как бы она хотела сейчас никогда не высовываться из своей комнаты. Не быть такой любопытной. Ничего не понимать. Не осознавать, в чём она виновата. Никогда не приближаться к этой злосчастной школе. Ни сейчас, ни когда-нибудь потом. Её стеклянный взгляд замер в одной точке, она с ужасом призналась сама себе: - Я сделала это. Я виновна. Болит. Рвёт на части в груди. Не даёт дышать. - Я виновна, - она повторяет, и каждый раз будто удар плетью, в наказание. - Я виновна. Больно...***
Мориган беспокойно крутилась с боку на бок. Она спала. Очень хотела проснуться, но никак не могла. Не могла убежать, спрятаться, скрыться. Раз за разом видела одно и тоже... Кристиан корчится от боли. От холода, от ужаса. Захлёбывается криком, кашлем. Собственным нутром, потому что просто плюнет его сейчас на мёрзлую землю. Изуродованное, израненное, избитое тело. Что с тобой, мой Господин? Где ты сейчас? Кто мучает тебя? Она слышит имя, своё имя. Его голосом. Он зовёт, молит о помощи. Но она не может прийти, не может проснуться. Она растерянно смотрит на свои руки, на них капают слёзы. В замешательстве Мориган считает капли на ладонях. А они становятся цвета крови. Она закричала громко, пронзительно; лихорадочно стирает с заиндевевших щёк кровавые слёзы. Здесь холодно, сыро и мутно. Она старается, но ничего не видит сквозь липкий, вязкий туман. Почему туман? Осень. Сколько лет в её жизни осень? - Мориган... Снова этот голос зовёт. Она не помнит, но знает его. Точно знает. Пальцы девушки остервенело сжимают одеяло, она выгибается дугой и стонет. Никто не услышит. Перед тем, как лечь, она задёрнула полог над кроватью, наложила заклятье. Никто не услышит. Где ты? Он тянет. Манит. Нет сил противиться. Она садится на кровати. - Мориган. Он хрипит, так отчаянно зовёт. Откинула одеяло, опустила ноги. Я приду всегда. Встаёт. Глаза закрыты плотно. На лице мука. Шаг. Приду. Шаг...***
Том Реддл спокойно смотрел вслед удаляющимся фигурам. Белла. Абрахас. Двое самых близких и дорогих ему людей. Их связывает нечто. Знал. Понимал. Связало только сейчас, сегодня. Нет, наверно намного раньше. Как только она впервые вошла в Большой Зал. Он знал. Влез в мысли друга. Гадко, мерзко. Непростительно. Но теперь он понимал. Она значит для него много. Необъятно много. Не так, по-другому. Но может, это даже больше. Именно поэтому отправил их вместе. Что бы ни случилось, он доведёт. Спрячет. Защитит. Они и правда похожи. Она была красивой. Нежной, хрупкой, сильной. Живой. Такой.., другой. Том увидел её в воспоминаниях. Стелла. Так её звали. И эти воспоминания были такими разными. Ненависть, любовь, злость, обида, тепло... Столько всего ей одной. Только для неё, для всех остальных - безразличие. Холодная отчуждённость. Дождливо-серые глаза были пустыми. Всегда, когда он не думал о ней. Стелла. Реддл простил ему это, позволил. Разрешил боготворить образ несуществующего ангела. Тебе так нужно, друг, тебе так легче. Но теперь есть Белла. Они и правда так похожи. Том не заметил, как приблизился к небольшой пещере, образованной корнями огромного дерева. К тому месту, где они держали Стенфилда. Прежде, чем их могли бы заметить, Малфой обездвижил и засунул его обратно. Реддл взмахнул палочкой, и мощные корни раздвинулись в стороны. Скрюченный в странной позе, связанный по рукам и ногам лежал гриффиндорец. Не двигался, молчал. Как удобно. - Я не хочу бороться с тобой, - он знает, что Стенфилд слышит. - Я устал. Устал от твоих мыслей, воспоминаний. Возможно, сейчас я делаю человечеству одолжение. Ведь ты совсем не добрый парень, Кристиан. Ты мнишь себя великим, умным, хитрым. Вот только это не так, - Реддл направляет палочку и левитирует тело к своим ногам. - Всё совсем не так, - он склоняется и почти любя проводит пальцами по волосам. Задумчиво, долго смотрит в пространство. В пространство между корнями, которое скоро навсегда поглотит гриффиндорца. Лёгкая улыбка касается его напряжённых губ. Только губ, даже не смея приближаться к глазам. Он вызывает в себе это чувство... Длинный коридор, залитый призрачным серым светом. Ни окон, ни дверей. Наполненный белым шумом. Место, из которого убивают... Сейчас её нет, никто не станет умолять за эту жалкую жизнь. Мерзкую, склизкую жизнь. - Теперь твоя жизнь не стоит ломаного гроша, - произносит, переводя безразличный взгляд на коченеющее тело. - Никто не спасёт тебя. Перед глазами пляшут, подгоняя друг друга, слова древнего заклинания. Жить вечно можно. Нужно только решиться. Сделать всё правильно. И разве есть кто-то более достойный вечности? Том опустил одну руку на грудь пленника. Почувствовал мощные толчки в ладонь. Сердце. Бьётся. Чтобы жить вечно, нужно так не много, всего лишь остановить его. Навсегда. Всего два слова. Он знает их больше, чем на "Превосходно". Вот только произносить их совсем не хочется. Том провёл рукой тепло, нежно, к горлу, и замер. Запретный Лес застыл в ожидании жертвы. Над ними повисла белёсая дымка. Выглянула из-за облаков луна, осветив его синюшно-бледное лицо. - Ты искренне верил, что можешь соперничать со мной? Ты ошибся. Недооценить меня - роковая ошибка, - Том вгляделся в его мутные от страха и боли глаза. - Ты должен был подарить мне вечность, но я буду милостив. Я просто отпущу тебя. Вторая ладонь осторожно заползла на затылок. Он опустился на колено, склонив голову к плечу. - Покойся с миром, Стенфилд, - Реддл сказал это прямо в его искривлённый в немом крике рот, крепко сжимая подбородок. Руки резко дёрнулись в разные стороны, хрустнул позвоночник. Тело в его руках безвольно обмякло. Том прижал его голову к своей груди и погладил грязные светлые волосы. - Твоя смерть должна была подарить жизнь, но я не готов проститься с душой. Не сейчас. Пусть болит, надсадно ноет. Я хочу чувствовать. Пока она рядом. Пока она ещё здесь...***
Мориган, выгнувшись дугой, пронзительно закричала. Дикая, жгучая боль пронзила тело. Почувствовав, как ей разом перерезали все сухожилия, она рухнула на пол. - Мориган, ты чего? - произнёс чей-то голос. Вроде она различила испуганное лицо. Но как не силилась напрячь зрение, ничего не выходило. Она уплывала всё дальше. Засасывало, будто в трясину, туманное беспамятство. - Мориган, - глухо, как сквозь толщу воды. Кто-то потряс за плечи. Но она не смогла бы встать, даже если очень захотела. Не было сил. Словно марионетка без ниточек, покинутая хозяином, лежала на полу. Она вся была полна боли, боли, боли, Свободы. Да-а-а, именно свободы. И это было лучше тепла, комфорта. Лучше денег, фамилии, положения в обществе. Лучше любви. Лучше оргазма. Это чувство она не забудет никогда. В этот миг Мориган стала свободной. И ради этого можно стерпеть любую боль. В этот миг она отчётливо осознала: Кристиан мёртв. Вспомнила имя и... Ничего. Такое ошеломляющее, сногсшибательное ничего. Равнодушие чистое, незамутнённое. Тебя больше нет. Кто бы ни сделал это с тобой, кто бы ни прикончил тебя, я ему благодарна. Кто бы ты ни был, я твоя вечная должница. И губы сложились в торжествующую улыбку, прежде чем она потеряла сознание...***
- Покойся с миром, враг мой, - Том поцеловал Стенфилда в лоб. Крепко, надолго прижался губами. Реддл выпустил из объятий безжизненное тело. Поднялся с колена. Наполняя легко и свободно полную грудь осеннего холода. Он поднял глаза к небу, пересёкся взглядом с луной. Холодный, бездушный лик пристально всматривался куда-то в самую глубь. - Мне нужен дождь, - произнёс он обращаясь... К кому? Может, это была просьба? Может, даже мольба? Мольба о чём? Смыть грехи? Нет. Не надо, пусть будут грехи. Я такой, какой есть, и всегда буду таким. Только самим собой. Пусть просто пойдёт дождь, а грехи я оставлю себе. И небо услышало, откликнулось. Посыпались сверху, прямо на его поднятое лицо, тяжёлые капли. Врезаясь в кожу, отскакивая в стороны сотнями микроскопических брызг. Даря своему демону свободу. Раскинуть руки в стороны и ловить открытым ртом солёные капли... Ведь эти капли - это слёзы? По кому ты плачешь, небо? Врагов убивать приятно. Честно. Смело. Жалко. Враги делают сильным. Враги делают умным. Только низвергнув врагов в небытие понимаешь себе цену. Только так можно стать достойным истории. Достойным вечности. Врагов терять жалко. Но самый главный враг - это ты сам. С этим врагом ему только предстояло сразиться. Будет трудно, но он справится. Ещё немного, ещё чуть-чуть. Самую малость времени. Только пока Она здесь. Ведь Белла уйдёт. Реддл чувствовал, ощущал шкурой, каждым волоском. Скоро его мечта исчезнет. Безвозвратно затеряется где-то во времени. И изменить ничего нельзя. Скоро...***
Беспокойно шагая по тускло освещённому кабинету туда-сюда, Альбус Дамблдор считал секунды. Бесконечное множество их уже утекло, а результата всё нет. Пропал ученик. Кристиан Стенфилд. Гриффиндорец. Отличный парень. Сутки, целые сутки они ищут, и ничего. Ещё вчера его видели за ужином, в гостиной, в спальне... А потом он словно сквозь землю испарился. Бесследно исчез. Не уследили. Не сберегли. Он перебрал в уме сотни вариантов и ни к чему не пришёл. Что же делать? Хорошо, если мальчик сбежал сам. Тогда ничего страшного, погуляет и вернётся. Юношество - прекрасная пора. А если нет? Что, если случилось несчастье? Как они смогут смотреть в глаза родителям, чей единственный сын..? И с каждой пролетевшей секундой надежды в нём оставалось всё меньше. Что-то случилось. Он сердцем чувствовал. Том Реддл. Вот к кому сводились все подозрения. Всегда. В школе уже случались нападения на студентов. Никто из них потом, правда, ничего не вспомнил. Сидя в большом зале, Альбус специально поймал взгляд Тома и прочёл в них доказательства. Он тонкой, как волосок, ниточкой, потянулся к его разуму. Легонько коснулся и увидел гордость, удовлетворение. И это всё, что успел, потому что в следующее мгновение его вышвырнули. Он удивлённо моргнул и посмотрел на юношу внимательнее. Ни один мускул не дрогнул на лице Тома Реддла. Он просто спокойно смотрел в глаза профессору трансфигурации. Альбус всегда помнил о том, что ему поведали в приюте. ...Том злобный и нелюдимый, и... странный. Дети его боятся... И о случае в пещере он тоже помнил. Вот почему сразу стал подозревать именно Тома. Раньше профессор пробовал списать его характер на несчастное детство, отчаянное нежелание возвращаться в приют. Но теперь больше не мог закрывать глаза. Том Реддл невероятный волшебник. Умный, сильный, смелый. Отчаянно смелый. Способный на поступок, на который, возможно, больше никто и никогда не отважится. Именно такую характеристику дал бы сейчас Дамблдор самому блестящему ученику Хогвартса. Звучит красиво, но на деле? Эта отвага страшила. Что им ожидать в будущем? Изабелла Лоуренс знает, и соблазн был велик. Узнать, предостеречь, подготовиться. Нельзя. Нельзя. А вдруг Реддл снова напал на студента? Хотя, им нечего делить. Тома не интересуют девушки, в квиддич он не играет. Стенфилд чистокровен. Странно. Очень странно всё это. Порыв ветра бросил в окно первые тяжёлые капли. Снова дождь...***
Том Реддл стоял, закрыв глаза, под дождём. Волосы намокли и прилипли к лицу, но он не прятался. Сейчас он был свободен. Даже холод, пробравшийся под одежду, впивающийся в кожу мелкими иглами, его не беспокоил. Свободен. Он опустил голову, нашёл глазами грязное мокрое тело, направил палочку и мысленно проговорил заклинание. Скрюченный комок под ногами начал расплываться, изменяться, вытягиваться, пока не трансформировался в кривую корягу. Том крепко схватился за неё рукой и закинул в пещеру под деревом. Несколько мокрых, текущих по лицу секунд простоял без движения. Затем взмахнул рукой, и корни сдвинулись, навсегда скрывая. Реддл накинул капюшон и скрылся в ночи...