Лейнор сидел на её светлой кухне и явно не знал, куда себя деть. От одного взгляда на него Рейнира начинала раздражаться — поэтому старалась не смотреть на бывшего мужа и продолжала мыть посуду, уделяя тарелкам, чашкам и текущей из под крана воде даже слишком много внимания. Зачем он пришёл? Что он хотел от неё услышать? С той минуты, как Лейнор переступил порог её квартиры, он явно о чём-то умалчивал. За обедом, потом играя с детьми, а затем за кофе с Рейнирой в гостиной. И вот, когда она направилась на кухню, он пошёл за ней и теперь сидел за белой барной стойкой, глядя то себе под ноги, то в спину хозяйке.
— Как Кварл? — преувеличенно беззаботно спросила Рейнира, не оборачиваясь. Протерев очередную тарелку, она отложила полотенце и встряхнула руками — капли воды брызнули с её пальцев. — Слышала, вы жили на Мальдивах.
— Всё отлично, — рассеянно ответил Лейнор. — Солнце, море... Ты знаешь, нам, Веларионам, всегда хорошо на море. Мы с Кварлом даже присмотрели там один домик, но решили отложить такое важное решение на потом.
— Спеши жить, пока живётся, — несколько сварливо произнесла Рейнира и сполоснула последнюю чашку. — Твой отец вряд ли потеплеет в отношении твоего бойфренда в скором времени.
— Он хочет, чтобы я был у него под боком. Исполнял работу наследника, как будто это не всё, что я делал последние десять лет.
— Тебе пора начать ставить свои условия, Лейнор. Я знаю, ты хочешь большего, чем акции «Дрифтмарка».
— Давай не будем обо мне, — устало вздохнул мужчина. Выключив воду и обернувшись, Рейнира увидела, как он нервно постукивает костяшками пальцев по столешнице. В воздухе снова повисла тишина, но за ней был ясно слышен грохот слов, которые Лейнор никак не мог произнести.
Рейнира поджала губы, теряя терпение, и двинулась к мужчине. Перегнувшись через стойку, она положила ладонь на его сложенные руки.
— Это я, — мягко сказала она. — Говори то, что хочешь сказать.
Мгновение он смотрел на неё пристально, даже с опаской, а затем наконец выдохнул:
— Соболезную насчёт Харвина.
Рука Рейниры дрогнула, но она не убрала её и сжала пальцы Лейнора сильнее.
— Я в порядке, спасибо.
— Я не знал, как подступиться к тебе с этой темой, — признался мужчина. — Все старательно игнорируют её, даже у меня дома, и с этой поездкой у меня никак не было времени прийти к тебе... Мне очень жаль, Рейнира. Не могу представить, через что ты прошла.
Она устало улыбнулась ему.
— Это уже позади. Прошло восемь месяцев, и ты знаешь, он никогда не был... всё время рядом.
— Но мальчики знают, что их отец погиб?
— Конечно, мы ходили на похороны. Им было грустно, но они привыкли, что Харвин обычно где-то там, далеко, и лишь иногда навещает их. — Женщина вздохнула. — Как оказалось, это к лучшему.
— Об этом я и хотел поговорить, Рейнира. — Лейнор тщательно подбирал слова, сжимая её руку. — Я знаю, что твоя осторожность помогла сберечь этим детям много слёз, но ты не можешь жить так вечно. Прятаться от людей, которые тебя любят.
— Разве я прячусь? — возразила она. — Лейнор, у меня трое детей.
— И их отец даже не жил с ними! Только навещал, как будто вы были в разводе или он их дальний родственник. Но он их отец и человек, которого ты любила.
— И тот, кто был счастлив принимать меня такой, какая я есть, — холодно заявила женщина и отстранилась, высвобождая ладонь из хватки Лейнора. Дёрнула плечами, своенравно и гордо, как настоящая Таргариен.
— Это ненормально, — тихо произнёс Веларион, умоляюще глядя на бывшую жену. — Ты заслуживаешь лучшего, но так боишься, что тебя оставят, что не подпускаешь даже самых важных людей, свою семью. С годами ты только сильнее залезаешь в эту скорлупу. Даже когда мы были женаты...
— Я не хочу снова говорить об этом, — отрезала Рейнира. — У меня есть семья, я регулярно общаюсь с отцом, и я не понимаю, почему тебе вдруг так важно, какие у меня были отношения с Харвином. Пожалуйста, не продолжай, иначе я буду вынуждена тебе нагрубить.
Женщина отвернулась. Её длинные серебристые волосы колыхнулись, рассыпаясь по спине; на ней была серая водолазка с чёрными полосками и джинсы. Рейнира захлопнула шкафчик с посудой, вытерла руки о клетчатое полотенце, откашлялась и повернулась к Лейнору с вежливой улыбкой как ни в чём не бывало.
— Я рада, что ты зашёл. Мальчики по тебе соскучились.
Лейнор сдался.
— Им понравились подарки с Мальдив, — сказал он. — Надеюсь, Джейс ещё не слишком взрослый, чтобы играть с радиоуправляемыми машинками.
— Шутишь? Мальчишки никогда не вырастают из таких игрушек, — усмехнулась Рейнира.
Вскоре они попрощались. Обняв напоследок бывшего мужа и проводив его до двери, женщина осталась в длинном коридоре одна. Её плечи поникли. Она и не думала, что простой дружеский визит близкого человека отнимет у неё столько сил — или силы отнимала улыбка? Она действительно была рада увидеться с Лейнором после стольких месяцев, однако его тревожный взгляд ей досаждал. Особенно вкупе с воспоминаниями о том, как за всё время их брака он не сделал ничего, чтобы помочь ей. Они были друзьями, но командой — лишь на бумаге. Перед камерами рядом с ним Рейнира всегда чувствовала себя одиноко. Юная, наивная девушка с глазами, которые слепило от вспышек камер, и мужем, который всегда пропадал на раутах и вечеринках, то и дело норовя засветиться в прессе с парнем в объятиях.
Она не держала на него зла. Просто воспоминания об этом возвращались тяжёлой ношей каждый раз, когда Лейнор пытался проявить о ней заботу. В этом она уже не нуждалась. Рейнира заботилась о себе сама.
Она устало рухнула на светло-серый диван в гостиной и включила телевизор, краем глаза наблюдая, как Джейс и Люк возятся на полу с подаренными машинками. Они пыхтели, тихо спорили, и их тёмные кудрявые головы склонились друг к другу. Рейнира улыбнулась.
По телевизору показывали светскую хронику. Оживлённый закадровый голос комментировал выход той или иной звезды в свет, и яркие картинки мелькали у женщины перед глазами. Она прислонилась к диванной подушке и положила руку под голову. Как хорошо, что в новостях обо мне давно ничего не было, подумала Рейнира. С тех пор как она отстранилась от семейного бизнеса — это произошло после смерти Харвина, когда почти всё её окружение притворилось, что не знает этого человека, — её жизнь стала на удивление уединённой. Находиться вдалеке от камер было приятно. Рейнира оставила право выступать на показах, премьерах и дорожках Алисенте — пусть забирает, не жалко.
Обсуждение скандального платья популярной актрисы закончилось, и на экране мелькнула светлая копна волос — на видео был мужчина, выходящий из дорогого чёрного автомобиля и небрежно прикрывающий лицо под вспышками камер. Конечно, его всё равно было прекрасно видно. Чёрный костюм, отлично сидящий на крупном, спортивном теле, тёмные очки и кольца на руке, вытянутой перед камерой.
Во рту у Рейниры внезапно пересохло. Она убрала руку из-под головы и придвинулась к экрану. Часто заморгала.
Этот подбородок. Этот нос и скулы. Необычные, но безумно интересные — и привлекательные — черты лица. Она узнала бы их издалека и в толпе, даже если бы не хотела.
Ведущая за кадром заговорщическим тоном сообщила:
— Неожиданное возвращение! На днях в Лондон прилетел не кто иной, как Деймон Таргариен — скандально известный брат Визериса Таргариена, генерального директора корпорации «Дракон». Последние десять лет Деймон Таргариен жил за границей, посетив множество стран — Америку, Италию, Францию, Корею и другие. О его жизни в этот период известно немного: лишь то, что он был женат на наследнице золотых приисков Рее Ройс, и похоронил жену после трёх лет брака. Деймон Таргариен известен своими дерзкими методами в семейном бизнесе, а также случаями насилия, из-за которых...
Трескотня ведущей слилась в ушах Рейниры в сплошной шум. Она не отрываясь смотрела на экран, где Деймон, одарив папарацци короткой самодовольной улыбкой, отвернулся и направился к дверям отеля. Его светлые волосы, непривычно короткие. Широкая спина. Это был он.
Пульт выскользнул из рук Рейниры и упал на пол, но звук его падения приглушил толстый ковёр. Джейс и Люк оторвались от своей игры и вопросительно посмотрели на мать, которая тут же сцепила пальцы в жёсткой хватке. Шум в её ушах становился то тише, то громче, напоминая пищание, которое иногда бывает на неработающих телевизионных каналах.
Новости переключились на другой сюжет. Рейнира молча встала и выключила телевизор, рассеянно глядя перед собой. Затем перевела взгляд на сыновей.
— Идите к Джоффри, — тихо сказала она. — Пусть он не будет один.
Удивлённые её задумчивым выражением лица, дети повиновались без пререканий. Рейнира осталась одна в гостиной и обернулась к выключенному телевизору, как будто экран должен был снова загореться, а ведущая — сообщить, что она ошиблась и никакой Деймон не вернулся в Лондон. Это всё, должно быть, какая-то ошибка.
Десять лет. Целая жизнь. Рейнира была уверена, что он больше не вернётся, а если и вернётся, то ей к этому времени будет лет пятьдесят и её будут волновать только внуки. От этой глупой мысли она нервно усмехнулась, но её светлые глаза остались серьёзными. Ошарашенными. Растерянными.
— Это ничего не значит, — прошептала она еле слышно, убеждая какую-то внутреннюю, забытую версию себя. — Это всё уже в прошлом.
А прошлое не возвращается. Даже если она увидит Деймона Таргариена прямо перед собой, что ещё не факт, это не сделает её снова восемнадцатилетней девчонкой, которая тогда явно была не в себе. Деймон никогда не вернёт ту Рейниру, которую знал.
— Может, и я не верну того, кого знала я, — ещё тише пробормотала она и наконец заметила пульт, валяющийся под ногами. По спине будто пробежала ледяная волна, и затуманенный взгляд Рейниры прояснился. Она тут же недовольно стиснула зубы и наклонилась поднять пульт. К счастью, старая злоба внутри не попыталась разгореться вновь, как когда-то, и женщина отметила это с глубоким удовлетворением. Она пережила Деймона. Он теперь никто. Не больше, чем очередной родственник.
Она провела руками по волосам, ощущая, как мягко они струятся сквозь пальцы, и невольно скользнула ладонями по талии и бёдрам, напоминая себе, кто она есть и как выглядит.
Она была хороша собой, уверенна и самостоятельна. У неё было всё, и она ни в чём не нуждалась. Какая разница, кто придёт и уйдёт? Рейнира глубоко вздохнула, успокаиваясь, и бросила пульт на диван. Вряд ли их с Деймоном общие воспоминания имеют для него значение спустя столько лет, а это значит, что у неё нет никаких причин для беспокойства.
***
10 лет назад
Рейнира пряталась на заднем сидении его автомобиля, когда он выезжал из гаража, и старалась подавить смех. Деймон и сам пытался не улыбаться, изредка встречаясь с ней взглядом через зеркало заднего вида. Ворота особняка Таргариенов открылись, выпуская машину её дяди, и никто так и не заметил в окне серебряную макушку девушки, прильнувшей щекой к заднему сиденью. Когда они отъехали на достаточное расстояние от дома, Рейнира наконец рассмеялась. Она была счастлива и ловко перебралась на переднее сиденье рядом с Деймоном. Он вёл машину одной рукой, а вторую на миг протянул к ней и мягко погладил её длинные волосы. Еле заметно, она едва ощутила прикосновение его пальцев.
— И куда мы поедем? — взволнованно спросила она.
— Туда, где нас никто не узнает, — ответил Деймон с тайной, сдержанной улыбкой, глядя на дорогу. — Но до полуночи ты будешь дома, иначе твой отец меня убьёт.
— У него уже достаточно причин тебя убить, — усмехнулась Рейнира. Сердце в её груди быстро билось в предвкушении очередного приключения с дядей. — Но он слишком тебя любит. И меня тоже. А значит, мы можем делать всё, что захотим.
— Только ему об этом не говори, иначе волшебство рассеется и мы окажемся в полной заднице.
— Как прикажете, капитан, — довольно хмыкнула Рейнира и отвернулась к окну. За ним проплывали деревья и фонарные столбы, фонтаны и площади и в бескрайнее голубое небо взмывали косяки птиц.
Это действительно было волшебство — их секретные прогулки и путешествия, новые и интересные места, куда водил её Деймон. Высокий валирийский — язык их предков, на котором он учил её разговаривать, когда Визерис был слишком занят работой в своём кабинете. Целый маленький мир, который они делили на двоих. Удивительно, что можно иметь такую близость с кем-то, кто старше тебя почти на пятнадцать лет. Удивительно, что Рейнире так это нравилось. Он нравился. От его глубокого взгляда и голоса до стиля одежды и небрежной походки — нравился всем, вплоть до чувства, которое она испытывала, сидя рядом с ним в машине и вдыхая запах кожаных сидений и дорогого парфюма.
Моменты рядом с ним были одними из лучших в её жизни.
Так ей казалось.
