Гарри Поттер и Королева драмы

Гордый, самовлюбленный, уверенный наследник древнего рода, блистательный Малфой боялся выходить из больничного крыла. Вчера он заставил мадам Помфри прогнать друзей из-за уродливой повязки на лице. Ночь прошла под костеростом и зельем сна без сновидений, а теперь уже светало. Драко по-прежнему не хотел никого видеть, особенно идти в Большой зал и встречать любопытные взгляды. Он облажался, а теперь его вечером ждала дуэль с Поттером. «Проклятье, чертов Поттер. Пожалеешь, что на свет родился, что не сдох, когда было положено», — подумал Драко и встал с постели. Малфой подошел к зеркалу, потрогал нос рукой, тот выглядел как и раньше. Повернулся в профиль — ровная спинка. «Можешь радоваться, ублюдок, что все в порядке. Если бы кость срослась криво, я бы тебя точно прикончил, а теперь просто покалечу. Может быть выбить тебе глаз? Глаз за нос — честно». В палату зашла Мадам Помфри с намерением выгнать пациента на завтрак. — У меня головная боль, думаю, мне лучше побыть тут, — самым плаксивым тоном из всех имеющихся сообщил Драко медведьме. Обычно Помфри приходилось удерживать учеников в койках чуть ли не силой, но тут ее жизнь неожиданно столкнула с больным Малфоем. Столь необычная ситуация немного выбила медведьму из колеи. Для вида она пробормотала диагностические чары, выдала зелье и велела вернуться в постель. Весь день Драко ворочался на койке и злился, беспокойные мысли о Поттере не позволяли ни одному делу занять его: он отбросил конспекты, учебники и даже забавные книжки, которые обычно развлекали его. Было много неприятных вещей про Золотого мальчика, которые он не хотел или даже боялся обдумывать. Но он не мог забыть странные чувства, что захлестнули его при встрече Поттера с дементором. В тот момент Драко ощутил холодный пот на спине, его живот скрутило, а сердце забилось чаще, но не от предвкушения победы. Что-то вызывало в нем страх, хотя дементор находился далеко. Образы с нападением боггарта на Поттера сменяются воспоминанием о последней выходке героя в людном коридоре замка. Вот Поттер у его ног, он опускает руку, проводит пальцем по полу с каплями крови и засовывает его в рот, смотря Драко прямо в глаза. У Малфоя опять крутит живот, потеют ладони, в голове все стучит. Он видит только Гарри Поттера: его взлохмаченные волосы, взгляд зеленых глаз исподлобья, и как его губы смыкаются вокруг пальца. Малфой не слышит, что происходит вокруг, не видит толпу людей, окружающую их. Боль в сломанном носе почти не ощущается и все его тело будто горит. «Да, что с тобой не так, хренов герой?» — думает напоследок Драко Малфой и проваливается в сон. В отличие от Малфоя, Поттер весь день был на виду и получил двойную порцию внимания от студентов. Бывали семестры, когда юных волшебников и волшебниц преследовала скука, к счастью, в этом году выходки Поттера и слизеринцев разбавили серые будни. Если представить ситуацию допроса студентов под сывороткой правды, большая часть гриффиндорцев была бы вынуждена сказать, что рада склокам со змеиным факультетом. Осудить их могли только самые решительные и воинственные ребята, остальные понимали, что до квиддича далеко, пары скучны, а бесконечные эссе для профессора Снейпа только усугубляли будничную рутину. Тем же днем, пока Малфой не высовывал носа из медкабинета, случилась одна интересная для обитателей гостиной Гриффиндора сцена. Гарри Поттер пытался улизнуть от настойчивых Рона и Гермионы. — Друг, ты ведешь себя странно, — Рон перехватил Гарри на пути отступления. — Что такого странного я делаю! Просто иду на дуэль с чертовым Малфоем. — Мрачный Поттер пребывал в особенно мрачном расположении духа. — Еще слишком рано, Гарри, и, конечно же, мы пойдем вместе. — Гермиона была настроена вывести героя на чистую воду. — Мне надо потренироваться, — Гарри отнекивался, не оставляя попытки улизнуть от друзей. — Давай сходим к Помфри, может, тебя кто-то проклял, — Уизли осторожно приблизился к другу и похлопал по плечу. — Да с чего вы взяли! Что, Мерлин побери, странного я сделал? — Ты облизывал пальцы в крови Малфоя, дружище, это точно тянет на странное, — Рон округлил глаза. — Это просто… чтобы позлить его… забейте, я в норме, — щеки Поттера вспыхнули, взгляд забегал по гриффиндорской гостиной и остановился на ковре. Узоры на нем оказались очень интересны. Рон Уизли поперхнулся воздухом: — Еще бы нос ему облизал, вот бы он разозлился. Гермиона, это точно проклятье! — Рон, прекрати. Давай просто сходим в медицинское крыло, Гарри. Сделай так, и мы отстанем. — Хорошо, только давайте после дуэли, мне правда надо собраться. Гарри Поттеру удалось уговорить друзей предоставить его самому себе. Но у Рона Уизли было на этот счет дурное предчувствие. Стоило Гарри уйти, как он еще минут 20 доказывал Гермионе, почему его не стоило отпускать одного. А теперь им его ни за что не найти в огромном Хогвартсе с мантией невидимкой. Предчувствие Рона не обмануло, этим же вечером в дуэльном зале лучшего друга Поттера ждало сильное потрясение. — ГААААРИ, НЕЕЕТ, — Рон орал во всю глотку, оглушая толпу вокруг и самого себя. — Это чертов приворот на слюни и кровь Малфоя, он проклят, проклят. Оттащите от него Малфоя, кто-нибудь. — Уизли, ради Салазара и всех основателей, перестань орать. Никто не может им помешать, пока дуэль не закончится, — Забини потер виски, руки так и чесались кинуть на Рона «силенцио», когда тот вновь завопил. — Но как же… это они там теперь… будут заниматься… ЭТИМ? — По всей видимости, если ты не заметил, то Драко связан, нам нужно подождать, когда он освободится. — Блейз, Блейз, куда ты свалил, — Паркинсон пробиралась через толпу и застряла среди повышенной плотности Хаффлпаффа. — Помоги, Забини, меня сейчас раздавят, не могу даже палочку достать. Блейз стрельнул заклятьем мыльного пузыря, и Панси выплыла из толпы, которая тут же отскочила от нее. — Вот спасибо, всегда мечтала сделать пару кувырков на публике, — скривилась девушка, поправила форму, но тут же опомнилась, одернула Блейза за руку, чтобы тот наклонился и тихо зашептала: — Забини, спорим на 100 галлеонов, что Драко сейчас кайфует и даже не собирается выпутываться из «инкарцеро» Поттера. Парень хрюкнул в кулак: — Спорим еще на 100, что когда все закончится, он нам расскажет, как это было ужасно. — Ха, и что он помыл рот с мылом, но его все еще тянет блевать, — забавлялась Панси, — думаешь, это правда приворот? — Не знаю, странный какой-то приворот, — нахмурился Забини. — Даже не возьмусь ничего предположить, но это выходит за рамки нормального даже для Поттера. Панси покивала: — Поттер точно не стал бы красоваться подобным образом, от него слава вчерашнего дня не успела отлипнуть. Толпу студентов, которая набилась до отказа в дуэльный зал, Гарри давно перестал замечать. Заклинания сменяли друг друга, и Поттер уже начал повторяться. Он знал, что сильнее Малфоя, но тот был достаточно умным и усердным, чтобы выучить чуть больше десятка проклятий. Героя это начинало напрягать, пока «протего» выдерживало их, но все знают слизеринцев. Сейчас Малфой вспомнит второй десяток гадких заклинаний, где «протего» будет бессильно или, наоборот, отрекошетит луч куда-нибудь в задницу Золотого мальчика. Однако незнание Гарри — это лишь пол беды, отчего-то в голове шумело и он опять слышал голоса. Нельзя было разобрать, что они говорят. Так уже случалось с Василиском на втором курсе. Гарри слышал такой шепот, когда змей был достаточно далеко, чтобы отчетливо понимать его речь с призывами к убийствам. Поттер попытался сконцентрироваться: духота дуэльного зала обожгла его легкие, крики факультетских болельщиков слились в непонятную кашу, и он услышал их четко. Несколько сотен разных тембров голосов у себя в голове, они все просили его, звали к себе, умоляли помочь, отомстить, простить, любить. Он почувствовал их жажду жить и ужаснулся, от нее веяло разочарованием, отчаянием, сожалением и болью. Ведь все эти голоса людей в его голове принадлежали мертвым. Кровь в венах застыла, на несколько минут Гарри показалось, что он тоже давно умер и видит просто странный сон. Он осмотрелся: студенты в мантиях окружали его, среди них есть его лучший друзья: Рон и Гермиона, а вон и Невилл — он тоже друг, он всегда помогает. Рыжая голова Джинни — она в него влюблена, с ней рядом Луна, иногда она лучше других понимает Гарри. Все они расстроятся, если Гарри исчезнет? В этот момент его щеку обожгло жалящим проклятьем, и сердце снова сделало удар, разгоняя кровь. «А кого же будет изводить Малфой, если меня не станет?» — пролетела мысль, а за ней следом «А кто же Малфой, враг? Но мой враг Темный Лорд, его я ненавижу», — странная честность внутреннего голоса решила изводить Поттера. С ним случалось такое последнее время, но никогда так явно. Герой бросил проклятье и поставил новый щит. Драко Малфой сделал пасс рукой, его волосы растрепались, лицо пылало жаром, а на висках и шее виднелись дорожки пота. Гарри сбросил остатки оцепенения, что хранилось на кончиках пальцев, крикнул «инкарцеро», и Малфой его пропустил. Тогда герой подбежал к противнику с желанием побыстрее закончить дуэль. «Ты хочешь его поцеловать», — подсказал честный внутренний голос. Гарри втянул шумно воздух, но почувствовал только запах Малфоя: его шампунь, парфюм, запах тела и пота. Драко Малфой был до ужасного живым. Он извивался, кричал что-то и бросал злые взгляды. Гарри провел рукой по волосам связанного противника, и они шелком прошли через пальцы. Кристально белые прядки — самое лучшее, что Поттеру доводилось трогать. Потом он посмотрел на полоску губ, теперь они не шевелились. Наверное, Малфой перестал болтать, и это хорошо. Отчего хорошо Гарри не стал додумывать, а просто приблизился и поцеловал губы напротив. Стало тепло и хорошо, в голове не было дурацких голосов, а по телу не гулял могильный холод. Было бы просто замечательно, ответь Малфой на поцелуй. К большому разочарованию героя, тот замер изваянием и даже перестал дышать. Внезапно Драко разомкнул зубы, горячий язык Поттера скользнул внутрь и коснулся такого же горячего, мокрого языка Малфоя. Гарри не успел распробовать поцелуй, как слизеринец впился зубами в его нижнюю губу. — Поттер, тебе лучше перестать, — услышал Гарри и не смог понять выражения серых глаз. Осознание ситуации дошло до разума. Он отскочил от Малфоя и прикрыл окровавленный рот рукой. Кажется, это был конец всему.