Потребность в заботе

Заливистый смех ежихи подарил черному чувство, будто всё плохое осталось позади. Но, совершенно неожиданно для Шедоу, Эми в какой-то момент резко замолчала и решительно прижалась к нему, зарывшись лицом в мех на груди. Она невероятно тяжело и печально вздохнула, и ёж наконец осознал, что легче и спокойнее пока что стало только ему. Руки ежихи невесомо скользнули за его спину и Шедоу на мгновение показалось, что сейчас она снова почувствует это тепло и уют, всегда исходившие от ежихи. Но это не было похоже ни на одно из их объятий раньше. Оно было крайне настойчивым и крепким до хрустящей боли в рёбрах, не обладавшим и тенью привычной ему нежности. Пальцы девушки мертвой хваткой вцепились в иглы на его спине, немного оттягивая и причиняя тем самым дискомфорт. Словно она пыталась удержать его, хотя он и не думал вырываться до этого момента. Наверно именно так она и пыталась раньше удержать Соника в моменты, когда ей надо было серьёзно поговорить с ним. И теперь стало понятно, отчего синий постоянно бежал. Осознанно или нет, но внутренняя боль ежихи выражалась в боль физическую для Шедоу. Он лишь аккуратно обнял её за плечи в ответ, старательно удерживая себя от побега, на котором настаивал его инстинкт выживания. — Обещай, что это не повторится. — Голос Эми звучал непривычно жёстко, ни единого намека на то, что пару минут назад она была весела. — Обещаю. — Шедоу постарался звучать как можно убедительнее, но по печальному и протяжному выдоху ежихи понял, что неуспешно. Несмотря на то, что девушка ему, очевидно, не поверила, тиски разжались. Эми подняла на него свои глаза и, хотя в них не было слёз, черный забыл как дышать и почти утонул в бушующих волнах горечи. Этот взгляд был достаточно многословен и самое главное, что уловил Шедоу — настоятельная просьба воспринимать её слова всерьёз. Нет, пожалуй, не просьба. Приказ. Ёж никогда бы не подумал, что Эми умеет требовать, особенно вот так. — Шедоу, я не смогу простить тебя ещё раз. — Твёрдо и чётко произнесла ежиха, продолжая тяжело смотреть ему в глаза. — И не нужно. — Огромным усилием воли он заставил свой голос звучать спокойно и уверенно, несмотря на все внутренние переживания. — Я больше никогда так не поступлю с тобой. Шедоу не собирался больше действовать так, чтобы Эми чувствовала себя преданной. Ни понарошку, ни тем более по-настоящему. Больше никакой боли. Шедоу аккуратно положил ладонь на щёку Эми и неожиданно снова почувствовал болезненный укол в районе сердца. Он коснулся совсем легко, но ежиха вздрогнула как от удара и вся будто бы сжалась и замерла. — Нет. Я… просто… просто нет. — Она растерянно помотала головой и потупила взгляд. — Извини. Ежиха осторожно убрала его руку от своего лица, едва касаясь пальцами, словно боялась дотронуться, и отстранилась. Она не прогоняла его, но он всё равно почувствовал себя отвергнутым. И хотя Шедоу понимал, что едва ли это можно было хоть немного сравнить с тем, что ощутила сегодня Эми, какая-то часть него упорно пыталась твердить, что это несправедливо. Но и обвинять ежиху тоже не получалось — от её растерянного вида и произнесённого извинения на ёжа нахлынула щемящая боль в сердце. Он никогда не любил моменты, когда она просила прощения за то, в чём не было её вины. — Я тебе неприятен теперь? — Как можно спокойнее произнёс черный. — Нет, дело не в этом. Просто… — Она звучала просто разбито и сломлено. — Просто дай мне немного времени. Шедоу был готов проклясть себя за то, что собственными руками привёл их к этому полному боли моменту, но не верил в магию. Да, было наивно полагать, что Эми просто посмеётся над ситуацией и сразу начнёт вести себя с ним как раньше, но он всё же на это надеялся где-то в глубине души. Если ей нужно было время, чтобы пережить сегодняшний шквал эмоций и подумать, то Шедоу был готов ждать столько, сколько ей нужно. Их связь сейчас ощущалась тонкой как нить паутины, что казалось бы может порваться в любой момент от самого слабого ветерка. И теперь черному предстояло проделать много работы чтобы хоть немного восстановить прежнее доверие. — Хочешь, обсудим всё? — Осторожно уточнил ёж, боясь быть слишком настойчивым. — Очень хочу. — Кивнула Эми, но не смогла подавить зевок. — Но ещё сильнее я хочу спать. — Давай поговорим немного пока ты не уснёшь. — Шедоу переместил их обоих в спальню. — И продолжим утром. — Это расстояние можно было и пешком пройти. — Усмехнулась ежиха. — Мне всё равно надо умыться и переодеться. Подожди здесь, а потом поговорим. И пока Эми скрылась в ванной комнате, Шедоу со вздохом сел на кровать и устало откинулся на спину. Он хоть и настоял на разговоре, понятия не имел с чего ему начинать. И он ли должен начинать или нужно дать ежихе задать интересующие вопросы? Не будет ли он выглядеть эгоистичным, если заговорит первый? Не будет ли выглядеть так, словно он делает одолжение, если передаст инициативу Эми? Ужасная дилемма, которая осложнялась страхом разрушить всё окончательно. Ежиха хоть и вроде бы простила его, но всё равно была очень расстроена. Было бы странно ожидать чего-то другого, ведь даже если ситуации на фотографиях были фальшивые, чувства, которые испытала из-за них ежиха были самые настоящие. И вину Шедоу тоже чувствовал неподдельную. Черный принялся напряженно тереть виски ладонями, зажмурившись от нарастающей головной боли из-за беспорядка в мыслях. Он чувствовал, что любое неверное слово, слишком назойливый жест или излишний напор могли окончательно и бесповоротно лишить его этого хрупкого мира с Эми. Наверно именно такие ситуации и сравнивали обычно с минным полем, но это было неуместно и абсурдно, по мнению Шедоу. Ведь на минном поле всё было предельно ясно для него — надо было просто не наступать на мины и тогда ноги не будут отрываться. Сколько он вздыхал и закатывал глаза, читая как герои третьего ряда книжной полки морально истязают друг друга вместо того чтобы просто поговорить, и теперь наконец понял, в чём была сложность. Просто поговорить о своих чувствах на деле оказалось не так просто. Шедоу решил, что должен как минимум еще раз извиниться за то, что своими действиями довёл её до слёз и заставил чувствовать себя преданной. Что принёс ей столько боли. Попытаться убедить, что он правда исправится. Нужно просто рассказать о своих планах. «Просто», как же. Осталось только подобрать слова. Будет ли достаточно сказать, что он сделает всё, чтобы она была счастлива? Скорее всего нет. Водоворот размышлений незаметно утянул черного ежа. Когда Шедоу открыл глаза, он неожиданно для себя обнаружил, что в доме ежихи темно и тихо. Ни шума воды из ванной, ни света в коридоре. А ещё его почему-то окутывало что-то теплое, мягкое и уютное. Оглядевшись, он обнаружил, что заботливо накрыт пледом с дивана, а под голову пристроена подушка. Черт, он что, заснул? Шедоу смачно выругался про себя. Как он посмел позволить себе такое? Иронично, ведь он хотел побыть рядом пока она не уснёт, но вырубился первый. Да, он какие-то пару секунд во время своих размышлений молился всем богам случайности и импровизации, чтобы помогли ему остаться, но это был какой-то слишком топорный способ. Да, он выглядел не таким надуманным как весь применённый днём Салли и Соником арсенал высосанных из пальца причин пообщаться с ежихой в рабочее время. Более того, он выглядел логичным, всё-таки Шедоу не спал несколько дней и ежиха знала об этом, но всё равно это ощущалось неприемлемым. Самым неприятным для черного было то, что он совершенно варварски захватил всё спальное место, уложившись поперёк заправленной кровати. Ладно бы вдоль, чтобы Эми могла хоть как-то пристроиться рядом, но нет же — поперёк! Ежиха нашлась совсем рядом. Она лежала свернувшись калачиком, почти не касаясь подушки, и была едва-едва укрыта краем одеяла. По тому, как оно вытянуто, Шедоу понял, что она явно пыталась вытащить одеяло из-под него, но не смогла и потому накрылась тем, что есть. Как будто она в этом доме гостья, про комфорт которой забыли не слишком гостеприимные хозяева. Она немного нахмурилась во сне и совсем чуть-чуть сжала пальцы и в этот момент Шедоу наконец осознал, что Эми держала его ладонь всё это время в своих руках. Конечно, было немного тоскливо от того, что она держала дистанцию, но, с другой стороны, она всё же спала рядом с ним и дарила тепло своих рук. Такой искренний, такой нежный жест со стороны ежихи, говоривший о том, что барьер, что возник между ними, был высок, но непреодолим. Какое счастье. Резко он почувствовал себя таким остолопом — довёл ежиху до слёз, заставил её чувствовать себя преданной. Да, извинился, да, объяснил всё как мог, да, пообещал, что это больше не повториться, но какой смысл, если он неосознанно повёл себя так, словно это всё само собой разумеется? А потом, вместо того чтобы поговорить хоть немного и прояснить чувства девушки, развалился и уснул на её кровати как какой-то очень большой и особо наглый чао. Ей однозначно стоило грубо растолкать его и вышвырнуть, по крайней мере он сам поступил бы с собой на её месте именно так. Но она всегда была слишком доброй, особенно по отношению к нему, она заботливо укрыла его и подложила подушку. Он ясно чувствовал, что не заслужил этой доброты. А особенно не заслужил этого комфортного и тёплого соприкосновения руками с ней. Шедоу вдруг понял, что кое-что ещё тоже словно откатилось назад. Эми опять забыла про себя и обеспечила его комфорт в ущерб собственному. И пока он наслаждался мягкостью подушки и пледа, Эми лежала, свернувшись как креветка, пытаясь одновременно хоть немного укрыться и пристроить голову на хотя бы на край подушки и поместиться, лёжа также как и он поперёк кровати. Могла ведь просто оставить его как есть, раз уж не стала выгонять, и уйти спать на диван, но почему-то не сделала этого. Он мог бы отругать её за это, но язык бы не повернулся даже если бы Шедоу искренне этого захотел. Она заботилась о нём несмотря ни на что и это значило очень многое для ежа. Шедоу аккуратно активировал экран коммуникатора носом, чтобы не разрывать контакт с ежихой, и увидел время — около двух часов ночи. Ещё было время сделать так, чтобы она полежала в нормальном положении и не проснулась застуженная и с ноющей болью в спине. Ещё несколько секунд Шедоу смотрел на спящую ежиху и нехотя высвободил свою руку. Теперь наступила его очередь хоть немного позаботиться о ней. Она выглядела такой беззащитной и уязвимой. Шедоу снова мысленно обругал себя за то, что так легко и безрассудно поступил с ней настолько жестоко, она не заслуживала этого. С тихим шорохом подушка была возвращена на своё законное место, а одеяло расправлено. Черный бережно и осторожно, очень медленно, чтобы не разбудить, берёт на руки ежиху. Те мгновения, что она в его руках, ощущаются такими до безумия приятными. Приятными почти как те тёплые объятия, что она дарила ему до этого дня. Хотелось бы ему, чтобы это длилось вечно. Шедоу старался действовать как можно незаметнее для спящей ежихи. Наконец, она была аккуратно уложена и укрыта одеялом. И теперь черный откровенно не знал, что ему делать. Даже та операция с обезвреживанием бомбы, где агент в его подчинении молчал о том, что он вообще-то волк, вплоть до момента, когда пришло время перерезать этот злополучный красный провод, ощущалась не настолько стрессовой как эта мучительная борьба с кавалькадой противоречивых вопросов самому себе. Подумает ли она, что он жуткий тип, если останется без её разрешения? Не будет ли беспокоиться, если обнаружит, что он ушёл? И не закрадётся ли в её голову мысль, что он сбежал как только появилась возможность? И пока Шедоу мысленно метался в сомнениях, Эми начала ворочаться и устраиваться поудобнее. — Не уходи. — Сквозь сон пробормотала девушка. — Пожалуйста. — Хорошо. — Тихо ответил ёж. Его мольбы несуществующим богам всё же были услышаны. И хотя соблазн лечь с ней рядом и обнять как раньше был велик, Шедоу помнил о том, что она просила дать ей немного времени. И вряд ли ежиха имела в виду настолько немного времени. Он устроился рядом на полу, завернувшись в плед. Он мог бы пойти на диван, но ощущал почти физическую потребность быть рядом с Эми. И, возможно, Шедоу хотелось чтобы ежиха утром его шутливо отругала за это и назвала глупым, а он бы согласился, просто чтобы она посмеялась. А она однозначно будет сердиться на него, потому что беспокоится и заботится о нём, несмотря ни на что. И Шедоу вдруг четко понял, что никто и ничто не сможет разорвать их душевную связь друг с другом. Даже он сам. Ведь паутинка на самом деле только выглядит хрупкой, но на самом деле является одним из самых прочных материалов на свете.