Помоги, ты нужен мне, очень

Маринетт рассказала ему обо всем. О том, что боится разочаровать родителей, о том, что из-за плохой оценки к ней пристала Лайла, о том, что она не хотела ее бить и о том, что она хочет пересдать тест.  О том, как ее забрал Адриан, она решила умолчать.  — Даже не знаю, что сказать... — По окончанию ее рассказа вздохнул Кот, сидя на кушетке. — Вообще, она поступила неправильно, что начала к тебе лезть. Но я считаю, что любой конфликт надо решать словами.  — Поверь, я тоже так считаю. Я не знаю, что со мной тогда случилось. Я честно не хотела! — Начала Маринетт, чьи руки уже были в бинтах, а от слез остались только высохшие дорожки. Она бы плакала и плакала, да вот слёзы закончились. — Я просила ее заткнуться. Думала, что выйду из класса, успокоюсь и все будет нормально. Но надо же ей было крикнуть что-то вдогонку. А потом.. — Она вздохнула и пожала плечами. — Потом я уже действовала по инерции. Помню только, как меня от неё оттащили. — И сильно ей досталось? — Переживет как-нибудь, мне плевать на неё. — Равнодушно заявила Маринетт, хотя в голосе чувствовались нотки злости. — Подумаешь, бровь рассекла, ну что-то на щеке, потом оказалось, что у неё кровь из носа пошла. Но, Боже, как она это описывала в беседе класса... Хочешь я тебе просто примерно покажу? — Давай. Маринетт прислонила руку ко лбу и сделала максимально несчастное лицо, другую же руку положила на сердце.  — Маринетт монстр! Она меня избила! Я ведь ничего и не сказала, просто пошутила! — Пародировала Лайлу она, а затем вернулась в нормальное положение, перестала активно жестикулировать руками и сделала серьезное лицо. — Самое главное, что все ей поверили. Опять. — А друзья твои что-то сказали? Они не заступились за тебя? — Адриан писал. Он действительно писал, что если бы Лайла промолчала, то было бы все хорошо. Однако его, как и Алью просто игнорировали, ну или просто начинали выгораживать Росси. — Честно говоря, не знаю. Вроде кто-то что-то писал, но всем было попросту пофиг на это. Я в принципе всю переписку не смотрела... «Слишком больно было» — подумала Маринетт, но говорить не стала. — ...Неинтересно было.  — М-да, цирк какой-то. — Он посмотрел на Маринетт и развел руки в стороны, после чего ласковым голосом сказал — Иди ко мне, я тебя обниму.  А она только за. Усевшись у него между ног, она легла на грудь, случайно задев колокольчик волосами. Он положил руки на ее спину и медленно гладил, словно ребёнка утешал.  На душе стало спокойно, когда Маринетт чувствовала тёплые касания. И эти касания затмевали ту боль, что каждый день пожирала ее изнутри.  — Спасибо, я даже не знаю, что бы делала без тебя... — Тихо промолвила она, слыша дыхание и стук его сердца. — Ты всегда можешь на меня рассчитывать. Ты не заслуживаешь этого. — Не надо было объяснений, Маринетт прекрасно поняла, что он имел в виду. — И я буду с тобой всегда. — Даже, если я окажусь Бражником? — Вяло усмехнулась она.  — Я знаю, что ты точно не Бражник. Ты слишком добрая. Да и я тебе доверяю. — Тихо говорил он.  — Знаешь, я тоже доверяю тебе. И даже больше, чем всем остальным. Ты единственный, кто видел мои.. шрамы. И единственный, кому я готова открыться.  — Могу я расценить это, как намёк на то, что я тебе нравлюсь?) — Пошутил Нуар, когда Маринетт треснула его по плечу. — Мяуч, Принцесса! — Нарочито обиженно произнёс он. «Хотя.. — Подумала Мари. — Нет. Просто симпатия. Просто хороший друг, который умеет поддержать и может утешить.» Или же не просто хороший друг? Над этим она не раз будет думать, когда будет оставаться в одиночестве, наедине со своими мыслями.  *** — Мам, пап, поговорить надо.. — Сказала Маринетт, кусая губу, когда ее родители уже пришли домой. — Что случилось? Что-то в школе? — Спросила Сабин, снимая фартук и вешая его на крючок. — Да-а, — грустно протянула она. — Что ты уже натворила? — Сказал Том, сидя на диване и клацая кнопки на пульте от телевизора. — Да там это.. Вы только не ругайтесь. — Говори давай. — Сабин облокотилась о стену. Она явно начинала нервничать. В последнее время она стала более раздражительной, как и ее дочь. — В общем, я подралась. — Она разглядывала пол и жевала нижнюю губу. — Подралась? — В один голос спросили родители, на что получили короткое «мгм». — И вас из-за этого в школу вызывают. К директору… — Она успела промолиться всем богам, чтобы на неё не начали кричать. Точнее не начала кричать мама, папа-то молчал в основном. Мама вздохнула и тоном, не предвещающий ничего хорошего, сказала: — А я-то думаю, что у тебя с лицом, где успела пораниться. Это она, оказывается, подралась. Лучше бы об учебе думала, конец четверти на носу! — Она неодобрительно помотала головой и продолжила. — Нет, ну я не понимаю, тебе заняться больше нечем? — Дорогая, ну чего ты кричишь на нее? — Вмешался Том. — Да, подралась. Да, это плохо. Ну не надо на нее из-за этого кричать. — Маринетт успела мысленно поблагодарить отца за то, что он ее защищает. — А что, я должна похвалить ее за то, что она дерётся? Поощрять? — Мам, ну я не хотела, честно. — Чем ты меня ещё порадуешь? — Спросила Сабин саркастичным тоном. — Ничем… Только это. — Ой, господи, иди в свою комнату. Ты уроки вообще сделала? — Сделала-сделала. — Всё, свободна, завтра схожу к директору. — Только Маринетт направилась в свою комнату, как мама сказала — Хотя, подожди. Ты сегодня никаких оценок не получила? — Нас отпустили после первого урока, поэтому нет. Но я вчера получила семнадцать. — После этих слов Маринетт быстрым шагом направилась в свою комнату, не желая больше слушать что-то. Она не решилась говорить про то, какую оценку она получила, видя, что Сабин в плохом настроении. Может она вообще не будет говорить о десятке, а просто пересдаст тест. Маринетт зашла в комнату, закрыла люк и выдохнула. Снова мама начала ругаться. Снова из-за школы. И завтра, небось, ещё получит. Как же это уже надоело… Сидя на кровати Маринетт слышала слова ее мамы. «Том, да ей вообще ничего не надо! Ты не заметил что она какая-то не такая в последнее время? Какое «устала»? От чего ей уставать? Ее единственная обязанность — учиться.» Иногда папа отвечал, заступаясь за дочь. Но это мало, чем помогало. Только вот с каждой фразой в ее словах меньше было раздражения и больше было беспокойства. «Она вон, как исхудала. Кожа да кости. Ведёт себя подозрительно. Я уже думаю ее к психологу отвести. Нет, ну может она что-то поймет, что Маринетт нашей.» В конце их диалога с отцом она услышала твердое «Всё, на выходных пойдем, у Эли там вроде был, она к нему ходила. Попрошу у нее номер и сходим». Ещё и психолог какой-то. Как хорошо, что скоро все это закончится. *** Семнадцатое октября, среда. Этой ночью Маринетт дремала, просыпалась, пыталась уснуть, потом сидела, глядя в одну точку и старалась ни о чем не думать, хотя не-самые-позитивные-мысли все же проскакивали. И довольно часто. Она встала с кровати и потёрла лицо руками. Потянулась, хрустнула спиной, посмотрела в окно: для середины осени было относительно светло. Посреди ночи она открыла окно, потому ей стало душно. Ближе к утру стало холодно, но она просто накрылась с головой. Будучи в ванной, Маринетт умылась холодной водой, почистила зубы и поразмышляла о сегодняшнем дне.  Даже, если она и попытается объяснить, что виновата не только она, то все пропустят это мимо ушей. Было уже такое. Извиняться она точно не собиралась. Уж не перед Лайлой.  Хотелось кому-то написать, попросить совета. Только нормальные люди в это время спят.  Сегодня Маринетт решила накраситься. Призналась себе, что она действительно выглядит слишком плохо. Под глазами ещё давно пролегли тени, губы искусаны и засохшая кровь в уголке губ, а также на щеке. М-да, без косметики точно не обойтись... *** Прошло чуть больше часа и теперь Маринетт была накрашена. Консилер скрыл последствия десятков бессонных ночей. Тональный крем выровнял тон лица, а румяна сделали менее болезненный вид. Чёрная тушь, блёстки на внутренний уголок глаза, тени кирпичного оттенка. Контуринг, пудра, хайлайтер. Карандаш для губ и вишнёвая помада. Макияж готов. «Вроде бы нормально» — строго посмотрела Маринетт на себя в зеркало. Даже косметика не смогла сделать ее взгляд более счастливым, а улыбку менее вымученной. Из-за этого по щеке потекла горячая слеза. И Маринетт смахнула ее, но слёзы не переставали течь. Она вытерла глаза, размазав тушь и достала вейп. Она хотела успокоиться, но как назло, все стало только хуже.  Она плакала от бессилия, от своей беспомощности. Она просто устала.  Вдруг на телефон, лежащий на столе среди косметики, пришло сообщение. Маринетт посмотрела от кого.  Котенок. Она шмыгнула носом и разблокировала телефон. Котенок: «Доброе утро, Принцесса, ты, насколько мне известно, уже проснулась, так ведь?)» Мышонок: «Доброе, да, проснулась, а ты чего не спишь? Пол седьмого только» Котенок: «Я в это время и встаю, вот буквально только что открыл глаза» Мышонок: «Только проснулся и сразу мне написал?» Котенок: «Почему бы и нет :)» «Или я тебя уже достал?» Мышонок: «Конечно нет, просто спросила» Котенок: «Ты уже покушала?» Мышонок: «Нет, но потом я обязательно поем» Котенок: «Мое кошачье чутьё подсказывает, что у тебя что-то с настроением» Мышонок: «Я просто очень устала» Ответа на это сообщение пришлось ждать около минуты, Нуар то печатал, то переставал. Все же сообщение пришло. Котенок: «Слушай, всё хорошо? У тебя что-то случилось? Мне прийти?» А вот тут очередь Маринетт впадать в ступор. То есть он только что проснулся, первым делом написал ей и, получив сообщение о том, что она устала, готов прийти к ней? Это.. Мило.  Он переживает за неё, поддерживает её, да что уж говорить, он спрашивает, покушала ли она! Мышонок: «Нет-нет, все хорошо, я имела в виду, устала, потому что не выспалась» Котенок: «Точно всё в порядке? Мари, может я все-таки приду? Я серьезно» Мышонок: «Все хорошо, успокойся» Котенок: «Ладно, поверю» От слез остались только следы. В груди разлилось тепло от заботы Кота. Он нравится, но, как друг. Тогда почему так приятны его слова, касания, присутствие?