Помоги, ты нужен мне, очень

Четвертое ноября, воскресенье. Этот день мог бы пройти скучно, без происшествий. Адриан был на работе, а там еще и задержался по некоторым причинам, которых он не назвал Маринетт. Сегодня не смогли бы никак увидеться. В общем, день мог пролететь незаметно, если бы не Маринетт, решившая сегодня обсудить кое-что важное с матерью. Во всяком случае постараться обсудить. Сабин была не занята, так как сегодня, видимо, был выходной. Поэтому Маринетт должна была воспользоваться моментом и поговорить с ней. — Мам, нам надо поговорить. — Подошла она к Сабин, которая была на кухне, выпивая чай. — Это не займет много времени, обещаю. — Что уже случилось? — Сделав глоток зеленого чая, спросила она. — Дело в том, что я хотела бы жить с папой. — Ответила Маринетт, становясь недалеко от Сабин. Та тяжело вздохнула, всем своим видом показывая, что ей уже успела надоесть дочь и диалог, что она завела. — Я тебе уже говорила, что он тебя не любит. Просто смирись с тем, что не нужна ему ты. — Напомнила она, а затем добавила с упрёком: — И вообще, скажи спасибо за то, что я тебя еще терплю. «Низкий поклон!» — Мысленно съязвила она, но не стала произносить этого вслух. Маринетт лишь сжала губы на эти слова. Она не хотела верить в то, что действительно являлась для обоих родителей обузой. И не хотела слышать такое об отце. — Ну, если бы я переехала к папе, то тебе стало бы легче, разве нет? Весьма логично. И терпеть бы не пришлось, и нервы тратить на нее. Одни плюсы в ее отсутствии. Что не так-то? Что мешает? Уж точно не любовь. — Чтоб ты выросла черт знает кем? — Ответила Сабин, закатив глаза. — По учебе скатишься, а мне за тебя краснеть придется! Больно надо ему тобой заниматься, а ты и рада будешь бездельничать целыми днями. — Я не скачусь по учебе, если тебя только это интересует. Я не маленький ребенок и сама понимаю, что надо хорошо учиться. — Нахмурив брови, сказала Маринетт, на что получила твердое и пропитанное недовольством: — Вот именно, что хорошо, а не идеально. — Маринетт сжала кулаки, сразу заведя руки за спину. — Да если бы не я...! — То я бы спокойно жила. — Оборвала на полуслове вдруг она, понимая, что ей уже осточертело поведение матери, а точнее, ее унижения. Сабин перевела на нее недовольный взгляд и подняла бровь. — Если бы не ты, то я бы сейчас не была такой, какой я сейчас являюсь. — Не была бы позорищем? — Усмехнулась она, словно сказанные слова не значили ничего. Но Маринетт они вывели из себя. Маринетт сглотнула ком в горле и ответила с нескрываемой обидой и негодованием: — Была бы. Для тебя я всегда буду не такой. Для тебя всегда будут лучше другие! — Она начала повышать голос, чувствуя, как постепенно теряла контроль над собой и своими накопившимися эмоциями. — Я все время буду недостаточно хороша для твоей любви. Что бы я ни делала, все не так! Как бы себя ни вела, постоянно я ужасная дочь! Меня это уже достало. Ты даже не представляешь, как мне больно слышать все твои слова. — А мне не больно? Ты думаешь мне хорошо оттого, что у меня дочь хуже остальных? Ты раньше была лучше! — Сабин тоже, видимо, начинала беситься, судя по интонации, с которой говорила. — Ты сама во всем виновата. Если бы ты была лучшей из лучших, я бы тебя любила. А ты какая? Худшая из худших. И я должна тебя такой любить? — Она вдруг встала и подошла к Маринетт, которая вся напряглась из-за этого. Сабин произнесла вкрадчиво: — Ты никто и звать тебя никак. Я только на людях стараюсь делать вид, будто у нас с тобой все хорошо. Маринетт услышала собственный учащенный пульс, что бил по ушам, словно пытался сделать так, чтобы она не услышала этих слов. К сожалению, не получилось, поэтому глаза застелила пелена слез. Она нашла в себе силы съязвить, желая сделать побольнее. — Я все делала для тебя. Из кожи вон лезла, чтобы угодить. А теперь не буду. Я не хочу быть отличницей. Мне не сдались эти хорошие оценки. Не вижу смысла стараться. — Пока ты живёшь в моем доме, ты будешь делать то, что я скажу. И учиться будешь. Мне плевать на твое «не хочу», «не буду». — Ядовито сказала она. — Ненавижу. — Прошипела Маринетт. Возможно, она это сказала из-за желания сделать так, чтобы Сабин почувствовала хоть немного того, что испытывала на протяжении большей части своей жизни. Но, видимо, зря она это выпалила. Это сработало на мать своеобразным спусковым крючком. Вдруг Сабин замахнулась, отчего Маринетт инстинктивно закрыла голову руками, а сама сжалась, готовясь к каким-нибудь ударам. Но этого не произошло, поэтому Маринетт сглотнула и стоило ей поднять голову, как Сабин дала ей хлесткую пощечину. — В следующий раз будет больнее. — Сказала она, увидев, как Маринетт схватилась за щеку, а затем молча ушла с кухни. — Ничтожество. Стоило Сабин уйти, как Маринетт забежала к себе в комнату и осела на пол, не чувствуя ног, закрыв рот дрожащими ладонями, чтоб не проронить ни звука. Слезы потекли по разгоряченным щекам также, как и проливной дождь за окном. *** Пятое ноября, понедельник. Ранним утром пришлось встать и идти, как ни в чем не бывало, в колледж. Просыпаться и не надо было. Этой ночью Маринетт не заснула. После разговора с матерью, закончившегося не на самой лучшей ноте, случилась паническая атака. Понадобилось немало времени, чтобы перестать хотя бы задыхаться. Она слишком накрутила себя, думая о том, как обойтись без неприятностей, поэтому, наверное, и случился приступ паники. Под утро Маринетт окончательно успокоилась, однако не без помощи самоистязания. Она кусала нижнюю губу до привкуса металла на языке, расчесывала руки, оставив красные полосы поверх шрамов и незаживших порезов. Также отодрала корочки с маленьких ранок на костяшках. Зато теперь, заходя в раздевалку, чтобы повесить пальто, она чувствовала себя спокойно, будучи поглощённой чувством опустошённости. Адриану ночью она писать не стала, решила, что сама разберётся. И разобралась ведь. Правда, каким способом… С друзьями и Адрианом она была немногословна. Перекинулась парой фраз, а потом, довольно-таки вовремя, началась пара. Маринетт старалась не просто слушать, но и понимать, что им объясняли. И это удавалось, хоть она иногда и витала, что называется, в облаках. Зато на первой же паре она умудрилась получить семнадцать, ответив у доски. По окончании пары, Адриан вдруг взял Маринетт за запястье, негромко сказав: — Выйдем? — Она же просто кивнула, не понимая, что случилось, и вспоминая, могла ли она сделать что-то не так. Выйдя в полупустой коридор, Адриан оглядел ее и нахмурил брови. — Что с губой? — А что не так? — Вопросом на вопрос ответила она. — У тебя нижняя губа в кровь разодрана. Или искусана. Черт его знает, но выглядит больно. — Он сморщился, когда перевел взгляд на губы, словно сам почувствовал боль. — Что-то случилось? Маринетт, конечно, знала, что Адриан внимательный, но чтоб настолько... Она не придала значения, когда смотрела на себя в зеркало. Больше бросались, по ее мнению, темные круги под глазами и маленький шрам на скуле, оставленный Лайлой во время их разборок. На губы она вовсе не обратила внимания. — Нет, все нормально.. — Растерянно произнесла она, помотав головой. — Может, просто от скуки губы кусала. У меня бывает такое, — она коснулась губы кончиками пальцев, желая проверить, правда ли все так плохо по словам Адриана. — Точно? — Он дождался кивка и выдохнул, меняясь в лице. — Хорошо. Если что, ты знаешь, что можешь на меня расчитывать. Он заправил прядку ей за ухо и уже было приблизился к ее лицу, чтоб поцеловать, как был остановлен ладошкой, что уткнулась в его грудь. — Тут же люди.. — Смущенно прошептала она. И Адриан снова подумал, что она довольно милая, когда смущалась или стеснялась. — Никому нет до нас дела, у каждого свои дела. — В тон ей ответил Адриан и, не теряя ни секунды, чмокнул ее в краешек губ. — Он огляделся и пожал плечами, увидев, что никто даже и бровью не повел. — Вот видишь! — И все равно я стесняюсь. Непривычно... — Пробурчала Маринетт и спешно отошла от Адриана на «безопасное» расстояние. — Ладно, постараюсь целовать тебя в более укромных местах, чтоб никто нас не видел. — Усмехнулся он. *** На третьей паре Маринетт снова получила семнадцать. На этот раз был обычный опрос по пройденной теме. А вот на второй паре была итоговая контрольная работа, оценка по которой еще не известна. Это заставляло нервничать. Но успокаивал лишь тот факт, что Маринетт сможет порадовать двумя хорошими оценками Сабин. Сама же она, к слову, не чувствовала ни радости, ни гордости. Если она скажет, что рада двум семнадцати, то однозначно соврет. После окончания пары Маринетт быстро попрощалась с друзьями и с Адрианом, а потом сразу же пошла домой, ссылаясь на головную боль. Голова, на самом деле-то, и вправду болела, а еще тошнило. Возможно, ей стоило уже привыкнуть к этому всему, но все равно хотелось прийти домой и просто поспать. Вряд ли, конечно, это желание получится осуществить, но тогда можно было полежать и отдохнуть. Перед тем, как зайти в квартиру, Маринетт приняла решение, что постарается хоть извиниться, если не наладить отношения с матерью. Хотя бы попытается не быть ничтожеством в ее глазах. Она выжмет из себя все силы, лишь бы не видеть в ее взгляде презрения или разочарования. А еще она поняла, что надо устроиться на какую-нибудь работу и снять квартиру. Ибо надолго ее не хватит. — Мам, привет, — Сказала Маринетт, как только увидела Сабин, готовящую тесто. — а я сегодня две семнадцать получила. — Ага, привет. — Не поворачиваясь к ней, ответила она. — И что с того? Мне тебя похвалить за то, что ты выполняешь свою обязанность? У Маринетт сразу пропало желание как-нибудь продолжать диалог. «Просто скажи, что молодец. Даже если я всегда останусь для тебя ничтожеством, несложно ведь солгать.» — Подумала она, сжав губы в тонкую линию, но сказала лишь: — Нет, просто проинформировала. И еще... Извини за то, что я вчера тебе наговорила. Я не знаю, что на меня нашло. Прости. — Она пялилась в спину Сабин, сжимая лямку портфеля. — Чтобы больше такого я от тебя не слышала. Мать, видите ли, плохая, к отцу она захотела. — С нескрываемым возмущением произнесла она. — Иди уже, ладно. Маринетт молча отправилась к себе в комнату. Она переоделась в домашнюю одежду, замечая, что следы от ногтей с ночи почти прошли. Глянув в зеркало, не увидела ничего нового, за исключением слишком бледного цвета лица. Но, наплевав на это, Маринетт забралась на кровать и обняла подушку, накрываясь одеялом с головой. Уснуть получилось, только вот сон, что ей приснился, был весьма странным. *** Холодный ветер треплет волосы Маринетт, что стоит на крыше какого-то здания. Густой туман окутал город, из-за чего нельзя что-то разглядеть. Она слышит женские голоса неподалеку и сразу направляется в ту сторону. Резко останавливается, когда видит Банникс, что не в самом лучшем виде, а рядом с ней саму себя. —...отдала свой талисман Алье, у меня нет суперсил. — Говорит девушка, напомнившая двойника. — Я знаю, но Алья тоже не справилась, как и мы все. Мы приняли решение отдать тебе талисман. Иначе мы не победим. Это катастрофа, будущего может не быть! — Выдает на одном дыхании потрепанная Банникс. — Кота Нуара снова акуматизировали? — Взволнованно интересуется двойник. — Тебя. — Коротко отвечает ей Банникс. — Снова. В следующее мгновение, она протягивает серьги, а Маринетт трансформируется и уже вместе они исчезают в норе. Маринетт, что наблюдала за этим диалогом и осталась незамеченной, успевает лишь проговорить едва слышное «чего?» им вслед. Больше ничего не произошло, прежде чем она проснулась с сотней вопросов. *** — Что за бред? — Пробормотала Маринетт, принимая сидячее положение и игнорируя пульсирующую боль в затылке и висках. — Приснится же такое... Она глянула на время и удивилась тому факту, что с прихода из колледжа прошло уже два часа. Получается, что и проспала примерно столько же. И все бы ничего, только вот еще надо было сделать домашнюю работу, а головная боль за то время, что она спала, не прошла. А искать таблетки в аптечке среди кучи других лекарств так не хотелось. Даже вставать не хотелось. Но пришлось. *** — Привет, Мышонок, — улыбнулся Нуар, мягко приземлившись на кровать, вылезая из люка. Маринетт вздрогнула и открыла глаза, понимая, что едва не заснула за уроками. Она посмотрела на Кота, спрыгнувшего с ее постели. — Привет... — Сонно пробормотала она, закрыв тетрадь, заполненную конспектами. — Как ты чувствуешь себя? — Заботливо поинтересовался он, одним движением разворачивая Маринетт к себе лицом. — Нормально вроде. — Ответила она и потерла глаза, желая прогнать сонливость, откинувшись на спинку стула. Адриан не удержался от соблазна и поцеловал ее в кончик носа, расплываясь в улыбке, когда увидел выступивший румянец. До чего же она была хорошенькая. — Как дела с родителями обстоят? Все хорошо? — Он уселся на пол, смотря на нее снизу вверх. — Ну, как сказать... — Маринетт замялась, мгновенно меняясь в настроении, что понял Адриан только по взгляду. — Я вчера с мамой поссорилась, даже получила, а сегодня извинилась. Адриан заметно посерьезнел и нахмурился. — Что значит «получила»? Она тебя ударила? — Просто пощечину дала. — Сказала она и, встретившись с внимательным и обеспокоенным взглядом зеленых глаз, поспешила разорвать зрительный контакт. — Что же должно было произойти такого? — Он положил ладонь ей на колено и нежно погладил. — Я просто не понимаю, как можно ударить тебя... У Адриана в голове не укладывалось, как можно даже замахнуться на нее. Маринетт ведь такая хрупкая, он боялся сломать ее, когда крепко обнимал. Она словно была хрусталем, с которым надо быть предельно осторожным. Он вообще не понимал людей, которые поднимали руку на девушку. Неважно, маленькая девочка или взрослая девушка. Маринетт сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями. Для объяснения этой ситуации надо было рассказать о разводе родителей. — Помнишь, я пришла к тебе и сказала, что кое-что случилось, но тогда была не готова об этом говорить? — Получив кивок, она продолжила: — Родители развелись. И главное, что с папой жить я не могу. Мама сказала, что я буду жить с ней, а еще наговорила всякое про папу... Адриан такого не ожидал. Он видел в интернете информацию о том, что в пекарне Том теперь не работал, а само заведение в ближайшем будущем будет уже официально принадлежать Сабин. Мельком заметил, листая соцсети, но даже не обратил особого внимания. Теперь всё стало на свои места. Он увидел, как Маринетт заламывала пальцы, явно нервничая, поэтому взял ее руки в свои и тихо произнес: — Мне жаль, что так вышло. Я знаю, что трудно и больно переживать развод родителей. Но ты справишься. — Он исправился: — Мы справимся. — Мне нужно найти работу и снять квартиру. — Вдруг решительно сказала она. — У меня есть некоторая сумма, но чтобы снять квартиру, этого недостаточно. А мне надо съехать, я с мамой не смогу нормально жить. Она тяжело вздохнула, осознавая, что ее ожидает. Еще после ее дня рождения надо было разбираться с паспортом, а потом, после того, как она найдет работу — или даже не одну — и соберёт нужную сумму, надо будет найти приличную квартиру. Неожиданно для нее начнется в скором времени самостоятельная жизнь, о которой она мечтала в детстве. Только сейчас она была не прямо-таки в восторге, понимая, что это не так легко, как ей тогда казалось. Повисло недолгое молчание, прежде чем Адриан, задумавшийся в это время о чем-то, сказал странным голосом, словно что-то задумал, но скрывал: — Слушай, ты повремени пока с работой и квартирой. Давай ты подумаешь об этой идее и о том, действительно ли не получится наладить отношения с мамой. Возьми дней пять, обдумай все за это время. Ну, и вещи можешь собрать, если не сможешь ужиться с ней. Я тогда помогу с поиском квартиры. — Он поцеловал ее запястье и с загадочной улыбкой добавил: — Договорились? Маринетт не поняла, что именно он утаивал, но все же кивнула, согласившись.