Демон моего сердца

      Если бы Маркуса Эларна Самирана спросили, когда начались проблемы, он без запинки ответил бы, что в тот день, когда он впервые приехал в крепость Искрящегося Пика.       Откровенно говоря, он никогда не планировал приезжать в такое место. На Искрящемся Пике, да и во всех его окрестностях, было холодно и промозглый дождь то и дело сменялся мокрым снегом. Кругом на много миль было не отыскать ни хороших портных, ни достойного вина.       Маркус любил хорошую одежду и хорошее вино. Маркус ценил комфорт. Но это, очевидно, не имело никакого значения теперь, когда отец приказал ему забыть, что Маркус когда-то носил фамилию Эларн.       Маркус был не из тех людей, кто ищет пощады. Откровенно говоря, он вообще был не совсем человеком. И это, безусловно, здесь, на северном побережье, представляло собой ещё одну большую проблему.       Но на Южном материке, где Маркус прожил большую часть своей сознательной и не очень жизни, проблем у него сейчас было ничуть не меньше. И он решил, если даже отец желает ему смерти — почему бы не отправиться в самую гущу свирепствовавших на Севере братоубийственных войн и не умереть там героем? Ну, вдруг это заставит кого-нибудь о нём пожалеть?       Маркус любил думать про смерть. Это событие пленяло его своей красотой и неизменностью. А кроме того, его руки помнили парочку очень эффектных боевых заклинаний, и те небольшие стычки с разбойниками, в которые ему уже доводилось попадать, говорили о том, что никакая часть его тела не замешкается, если придётся пустить их в ход.       Эшран Доримус родился самым обычным человеком и повидал за свои без малого тридцать лет столько боёв, сколько застал не каждый ветеран. В отличие от Маркуса, он не владел магией, если не считать тех нескольких простых защитных приёмов, которым обучали таких как он. Большую часть своей жизни Эшран был Стражем, вплоть до тех пор, как несколько месяцев назад его вера в орден не пошла прахом. Эшран был не из тех, кто отказывается от обетов, но последние события заставили его пересмотреть даже эту неизменную уверенность. Вместе с теми, кто готов был последовать за ним, он покинул стены цитадели Стражей и стал одним из основателей нового Братства.       Хотя в бушевавшем на материке хаосе, когда эльфы поднимали оружие против людей, демоны сносили защитные печати и прорывались в материальный мир и, кажется только мертвецы пока ещё не начали вставать из могил, чтобы поквитаться с живыми, во всех этих обстоятельствах Эшран выбрал позицию ближе к центру и поддержал новую силу, обещавшую не просто стать ещё одной из воюющих сторон, а вернуть равновесие и мир, но это был выбор скорее меньшего из зол. Больше всего на свете Эшран ненавидел магов и демонов, которых по его твёрдому убеждению они всегда призывали — об этом знал в цитадели каждый паук. И в тот день, когда Рамар, вернувшись из очередного путешествия, представил ему нового соратника, Эшран несколько бесконечно долгих секунд смотрел на изящного черноволосого юношу.       У Маркуса были длинные гладкие волосы, поблёскивавшие как шёлк. Стройная талия, узкие плечи… и всё же только последний идиот мог бы усомниться в его силе. Сила плескалась в его теле и искрилась, так что даже слабого чутья бывшего Стража хватало, чтобы ощутить всю её мощь. Сила играла искорками смешливого великолепия в его глазах.       На Маркусе был изысканный длинный плащ нехарактерного для его родины чёрного цвета, щегольская мантия имела два разреза по бокам, так что сейчас её складки беззастенчиво демонстрировали и узкое стройное бедро в чёрных мягких брюках, и стройную голень в высоком, почти до колена, блестящем сапоге. Никто из магов северного побережья не посмел бы одеваться так. Белые длинные пальцы правой руки поигрывали магическим орбом — замысловато вычурным, какого не позволил бы себе ни один северный маг. Нет, с северным магом эту тварь не спутал бы никто.       — Демон! — сквозь зубы процедил Эшран.       — Очень приятно, — с ослепительной улыбкой отозвался Маркус. — Страж.       Сам факт существования Эшрана просто не мог оставить Маркуса равнодушным. Маркус не то чтобы ненавидел людей, посвятивших жизнь тому, чтобы удерживать магов в узде… Он их скорее презирал. У Маркуса не укладывалось в голове, как могущественные, наполненные первозданной силой существа могут годами прозябать в плену у обычных людей, терпеть их рядом с собой и слушать их приказы.       Маркус не ненавидел обычных людей, нет. Но он ненавидел любые попытки держать что-то в узде.       И, конечно, одно только присутствие здесь кого-то из адептов ордена Стражей заставляло его кровь закипать.       Ситуацию усугубляло то, что Эшран был весьма хорош. Внешне конечно, не более того. Маркус более чем знал толк в мужской красоте.       Хотя лицо Стража пересекал длинный шрам, это лишь гротескно подчёркивало спрятанную за раной красоту аккуратных черт и… глаз. Ни на что не похожих тёплых карих глаз.       У самого Маркуса были зелёные глаза. Он прекрасно знал, как этот цвет и его яркость воздействует на людей. Но, глядя на Эшрана, не мог отрицать, что сдержанная приятная мягкость карего имеет свой волшебный аромат.       Страж не имел права быть настолько красив.       Конечно, крепкие руки, видневшиеся из-под закатанных рукавов рубашки, должны были быть мускулистыми — как-то же, что б его, Страж должен держать топор или меч, или что там ещё они используют, чтобы отправлять демонов обратно в Запределье?       Конечно кожаная безрукавка, надетая поверх этой проклятой слишком тонкой рубашки, служила только для сохранения тепла. Маркусу хватило одного беглого взгляда, чтобы определить — этот человек, как и большинство обитателей Севера, ничего не понимает в моде и красоте.       Стражи — настоящие Стражи — носили обычно тяжёлый латный доспех. Но именно этот раздражающе-неправильный Страж был облачён почти как обычный человек. Вместо гербового знака, который мог бы украшать его латы, тонкая вязь магической татуировки бежала по загорелой коже руки, заставляя мага смотреть на неё, приковывая взгляд. Вынуждая фантазировать о том, что можно было увидеть под тканью. Маркус любил мужчин. Это был непреложный факт. Это была первопричина всего, потому что именно из-за этого пристрастия отец, в конце концов, решил избавиться от него.       Вот уже почти пять лет он считался позором семьи, и, похоже, семью это угнетало куда больше, чем его самого.       Красота Эшрана магически действовала на него, но не руки, не нос и даже не глаза бесили его сильнее всего.       Эшран держал себя в узде. Это было написано у него на лице.       И это просто не могло не выводить Маркуса из себя.       — Послушай, — сказал Рамар через несколько дней, отозвав его в сторону во дворе. — У тебя всё хорошо?       Очевидно, на самом деле Рамара интересовал вовсе не этот вопрос.       Рамар был тем, ради кого затевалось это всё. По однозначному признанию Маркуса, Рамар был ослепительно красив, черноволосый мужчина с мужественным лицом в расцвете лет и сил. Не маг, увы, но от этого не менее свирепый боец и решительный командир.       Однако Рамар был безнадёжным женоложцем, и Маркус практически сразу принял этот факт. Это не мешало ему смущать предводителя, подкалывать и флиртовать, но, по большому счёту, Маркус знал, что пришёл сюда не для того, чтобы его соблазнять. Некоторое время назад их с Рамаром столкнула общая беда — покинув Южный материк Маркус на некоторое время укрылся в поместье у друга своего отца, но что-то пошло не так, блестящий учёный, великолепный магистр и просто очень обаятельный человек, Сабитариус стал совершать поступки, которых Маркус не мог принять. Он покинул дом учителя и едва не стал жертвой группы обезумевших мятежных магов. Рамар тоже был там, и тоже едва не превратился в горстку пепла, так что их с Маркусом дружба началась своевременно и весьма продуктивно.       После разрешения ситуации Маркусу было больше некуда идти, и он решил, что цитадель Сияющего Пика — не самый худший вариант. Совместно пережитая опасность довольно быстро сблизила их с командиром, Рамар ценил ярких и интересных людей и с удовольствием приглашал необычных специалистов в свою крепость. Слегка одержимый маг из всеми проклятой ужасной южной страны был в его представлении как раз из таких. Маркус вообще легко и быстро загорался симпатией к людям, как правило, чтобы затем быстро обмануться в своих ожиданиях и снова остаться в одиночестве. Он был горячей натурой, прекрасно знал это о себе и, как бы ни было больно потом — не желал этого менять.       — Моя прелесть, переходи сразу к тому, о чём хотел спросить, — своим коронным, чуть хрипловатым голосом предложил маг.       Рамар одарил его взглядом, слегка намекающим на осуждение.       — Я ценю твоё чувство юмора, — начал он вроде бы и по делу, но как-то издалека, так что Маркус не стал сдерживаться и насмешливо хмыкнул, — и ещё многие твои качества.       — Спасибо. Я тоже.       — Но ты не мог бы не так активно применять своё остроумие на командоре Доримусе?       Маркус насмешливо вскинул бровь.       — Он какой-то особенный? — с любопытством поинтересовался маг.       — Каждый из вас — особенный, — спокойно отозвался Рамар и кивнул в сторону, предлагая Маркусу не стоять на месте, а прогуляться по крепостному двору до ворот. — Особенность Эшрана, полагаю, тебе известна.       — Она так же очевидна всему миру, как и моя.       Рамар несколько секунд помолчал, как будто подбирая более дипломатичные слова.       — Не трудись, — опередил его Маркус. — Я понимаю, что я здесь чужак, и если кто-то и должен сдерживаться…       — Дело не в этом! — перебил его Рамар. — Я крайне далёк от того, чтобы тебя осуждать, Маркус. Я пригласил тебя сюда. И я рад, что теперь ты в моей команде. Если хочешь знать, я говорил об этом и с Эшраном.       — О? — Маркус остановился и, вскинув бровь, посмотрел на предводителя. — Обо мне? О проклятом отродье южных демонов? Я польщён!       — Ни он, ни я не думаем о тебе так.       Маркус решил, что многозначительный взгляд вполне заменит ответ.       — Я хорошо понимаю, что доверие нельзя навязать, — продолжал Рамар. — Но оно и не появится, если не дать ему шанс. Я просто прошу тебя немного подождать и не накалять ситуацию, не бросать ему вызов. Просто вести себя сдержанно… рядом с ним. Не выделять среди остальных.       — Ты хоть сам понимаешь, что сейчас предложил? — прямо поинтересовался Маркус. — В смысле, тебе не кажется, что это будет смотреться очень странно, если я буду сдержанным… исключительно лично с ним?       Рамар поднял очи к небесам.       — Я знаю, что сдержанность и ты это несовместимо! — устало признался он. — Но я просто должен был это сказать. Сейчас нам всем нелегко. Подожди хотя бы пока… ну… пока…       — Я понял тебя, — перебил Маркус немного раздражённо.       — Пока всё немного не успокоится, — всё же закончил Рамар.