Демон моего сердца

      На улице было холодно, и, усаживаясь на скамейку, Маркус невольно поёжился и попытался закутать руки в рукава плаща. Он не заметил, как наблюдавший за ним Эшран нахмурился и подозвал пробегавшего мимо слугу, чтобы обменяться с ним парой коротких реплик. А тот факт, что через некоторое время рядышком запылала теплом жаровня, воспринял как должное — Маркус привык, что такие вещи происходят вокруг него сами по себе, и всегда больше удивлялся, когда этого не случалось.       Эшрану холодно не было с самого начала. Он спокойно и почти вольготно устроился на своей скамье и стал разглядывать опущенный на стол перед ними шахматный набор.       — Где вы его взяли, сэр Эларн?       Маркус небрежно повёл плечом.       — Завалялся в моих вещах.       Эшран видел, что Маркус врал, но промолчал.       Они принялись расставлять фигуры, по очереди протягивая руки к коробке и старательно делая это так, чтобы не столкнуться пальцами. Один раз избежать этого всё-таки не удалось. Маркус вздрогнул, вскинулся, с инстинктивным ужасом глядя на сидящего перед ним воина. Эшран заледенел. Его проклятые пальцы никуда не двигались и, похоже, не собирались исчезать с руки мага.       — Прошу прощения, сэр Эларн, — очень медленно протянул он. Маркус увидел, как в глазах бывшего Стража разрастается что-то тёмное, жадное, всепоглощающее… и смертельно опасное.       Маркус заставил себя натянуто рассмеяться.       — Не бойтесь, командор, я ещё не начинал использовать против вас запретную магию. Пока это только… разведка.       Тёмное и опасное резко потухло, когда Эшран опустил веки. Когда он снова открыл глаза, лицо его слегка заметно изменилось, и Маркус почему-то испытал досаду — секундой раньше оно казалось ему куда более… живым. Теперь же глаза отражали такое знакомое высокомерное презрение.       «Неужели тебе так отвратительна мысль о том, чтобы прикоснуться к магу», — с досадой подумал он.       В молчании закончив расставлять фигуры, они так же в тишине принялись играть. Откровенно говоря, Маркус не чувствовал достаточной сосредоточенности, чтобы выстраивать далеко идущую стратегию — присутствие Эшрана его отвлекало, ему с самого начала было интереснее поиграть со своей жертвой, чем с фигурами на шахматной доске.       Эшран неторопливо отбирал его фигуры одну за другой, при этом не пытаясь сделать решительный захват. Наконец, Маркус решил, что противник достаточно ушёл в игру и задал первый, пробный вопрос:       — Ты ведь вырос при Ордене Стражей, да?       Эшран вздрогнул. На одно очень короткое мгновение ладья замерла у него в руках — и тут же опустилась на заранее заготовленную клетку.       — Да, — спокойно и ровно сказал он, рассеяно наблюдая, как Маркус поглаживает навершие своей пешки.       — Должно быть это очень тоскливо? Сплошные запреты и всё такое.       — Я бы не сказал, — дождавшись, когда Маркус подвинет фигуру, Эшран неторопливо и уверенно сделал свой ход.       Маркус едва заметно приподнял бровь. «Пока это только разведка», — напомнил себе он и переставил коня, забирая заботливо подставленную ему пешку.       — Стражей тоже выращивают взаперти, как и алкаронских магов?       Эшран взял в руки слона и повертел в подобии задумчивости.       — Магов держат под охраной, чтобы простые люди не сумели им навредить. Стражам навредить тяжелей. Но было бы глупо позволять подросткам делать всё, что им заблагорассудится. Конечно, ограничения… существуют.       Он опустил слона на соседнюю клетку, откровенно пропуская ход.       — Тебе не было скучно? — поинтересовался Маркус, без особых раздумий выставляя вперёд ещё одну незначительную фигуру.       — Мне это нравилось, — откликнулся Эшран и сделал новый ход.       Маркус задумчиво поглаживал ферзя.       — Стражи приносят обеты? — спросил он, не двигая ферзя с места.       — Конечно, — откликнулся Эшран. Он выглядел странно расслабленным, а голос его казался почти дружеским, и Маркус не мог заставить позвоночник не звенеть от напряжения. Он физически чувствовал фальшь. Эшран всегда прекрасно владел собой. Владел собой слишком хорошо. Иногда Маркус даже думал, что его стоило назначить старшим дипломатом, а не главой гарнизона. Однажды Маркус видел, как во время ссоры священника и Стража, каждый из которых тянул одеяло на себя, Эшран вышел вперёд и закрыл их друг от друга своим телом. И он выглядел при этом совсем не так, как должен выглядеть человек, вера которого трещит по швам.       — А как насчёт обета безбрачия? — поинтересовался Маркус невзначай.       Рука Эшрана дрогнула на рукояти меча. Игра в шахматы в саду не требовала от него быть при оружии, но Эшран таскал его с собой всюду, как и Маркус — свой магический шар. Сейчас, в промежутках между ходами, пальцы командора то и дело принимались кружить вокруг рукояти, как будто он каждую секунду ожидал необходимости вынуть клинок из ножен.       — Нет, — очень спокойно и как-то протяжно сказал он. — Мы не приносим таких обетов.       — Неужели? Вы не приносите обета не касаться женщин?       — Нет.       — Или мужчин?       Эшран многозначительно промолчал. Вместо ответа он спокойно взял в руки коня и снял с доски Маркусова ферзя.       Кажется, он хотел сказать что-то ещё, но Маркус его опередил.       — Если там всё было так прекрасно, почему ты оттуда ушёл? — почти не скрывая раздражения от недавней неудачи, поинтересовался он и без особого расчёта сбросил с доски проклятого коня.       Рука Эшрана неподвижно замерла над верхушкой слона. Он не смотрел на Маркуса, но даже под углом тот уловил странное выражение лица командора — как будто тому внезапно стало всё равно.       Эшран молчал и молчал. И рука его не двигалась с места. Маркусом уже начинала овладевать растерянность — он не знал, чего хотел добиться, но такой реакции определённо не ожидал.       — Ну а вы? — вдруг резко произнёс Эшран и, вместо того, чтобы подвинуть фигуру, просто откинулся назад и скрестил руки на груди. От неожиданности и от твёрдого напора в его взгляде Маркус моргнул. — Почему вы покинули свой проклятый Эстер? Вам что-то не нравилось, и вы решили сбежать?       Маркус даже не заметил, как стиснул губы и как одновременно его пальцы сжались на прохладной поверхности магического орба, который он с самого начала встречи не переставал перекатывать в руках.       — Очевидно, — сухо произнёс он, — о причинах моего переезда знает весь Сверкающий Пик.       — Ну, очевидно, — с напором произнёс Эшран, — весь, кроме меня.       — Ох, бросьте, — постепенно начиная справляться с собой, Маркус величественно взмахнул рукой. Сердце его всё ещё билось с нездоровой скоростью, но Маркус почти не сомневался, что ему удалось это скрыть. — Разве сплетни и слухи о мерзком эстерском маге, который явился подчинить вас всех силой своей запретной магии - не любимая тема болтовни для всех алкаронцев по вечерам?       — Я не любитель болтовни, — откликнулся Эшран весьма сухо, и плечи его чуть сместились, но в этом движении не было неуверенности, скорее желание сделать свою позицию ещё крепче. — Хотя не услышать о вас довольно трудно.       — И что же обо мне говорят? — полюбопытствовал Маркус.       Эшран скосил глаза куда-то в сторону — туда, где стоял заботливо поставленный слугами кубок горячего вина. Маркус уже некоторое время наблюдал за Эшраном, но ни разу не замечал, чтобы тот притрагивался к вину, однако магу показалось, что командор сделает это сейчас.       — Говорят, — вместо этого произнёс Эшран, снова поднимая на него внимательный, даже выжидающий взгляд. — Что ты вынужден был покинуть дом, потому что отца не устраивали некоторые моменты… в твоём поведении.       — О, так говорят?       — Говорят, — громче и как-то даже слегка более напряжённо продолжал Эшран, — что его не устраивала твоя… дружба с мужчинами. Что он тебя изгнал.       Одна из тех молний, которые с такой любовью Маркус запускал во врагов, сейчас пронзила его самого. Он вздрогнул, на мгновение потерял равновесие. При звуках последнего слова в сердце впилась такая боль, что, когда он открыл рот, ему не сразу удалось выдавить хоть слово.       Медленно и плавно боль сменяла злость.       — Дружба, — напевно протянул он. — Стало быть в Алкароне все друзья подставляют друг другу зад?       Эшран вздрогнул и прищурился, в его глазах почему-то мелькнула злость, и Маркус списал это на тот факт, что благовоспитанный до ломоты в зубах страж не привык слышать такие слова.       — Моему отцу, — продолжал он напевно, и с каждой секундой злость, дремавшая в нём который месяц, пульсировала в висках всё сильней, — не нравилось, что я тащу в постель всякую грязь. И что ложусь под каждого магистра, который только приходит в его дом. Дружба, — выплюнул он. — Не хочу тебя смущать, но этих «друзей» я даже не помню по именам. И нет. Он меня не выгонял. Я ушёл сам, потому что… — он запнулся, горло сдавил спазм. — Потому что решил, — после долгой паузы выдавил он. — Но что ты можешь об этом знать? У тебя сейчас такое лицо, Страж, как будто ты впервые в жизни услышал, что могут делать в спальне два мужика.       Лицо Эшрана в этот момент действительно выражало такую смесь эмоций, что даже если бы Маркус не был целиком поглощён собственными переживаниями, не смог бы разобрать, где ярость переходит в отвращение, а отвращение в ненависть и боль.       — У тебя были причины? — очень глухо спросил командор.       Маркус, у которого к тому времени скулы свело от ярости, прищурился и, не отрывая от Эшрана пристального взгляда, выплюнул:       — Конечно. Я хотел почувствовать в себе член. Что-нибудь ещё, командор? Хотите узнать подробности? Чем занимаются грязные эстерские маги за закрытыми дверями? Уверен, в ваших чистеньких казармах всегда мечтали узнать об этом больше. Могу поделиться парочкой историй, которые развлекут вас сегодня ночью. Вот к примеру магистр…       — Это скучно, — отрезал Эшран внезапно и резко, заставив Маркуса моргнуть от неожиданности и прерваться на полуслове. — Скучно так долго слушать твой бессмысленный трёп, — продолжил он. Поднял своего слона и без единого комментария переставил его на новую клетку, перекрывая последний выход Маркусову королю.       — Тогда зачем было соглашаться на эту игру? — ярость Маркуса всё ещё требовала выхода, он тяжело дышал.       — Хотел удостовериться в том, что я прав. Маркус молчал, но на лице его был написан откровенный вопрос.       — Удостовериться и предупредить, — как ни в чём не бывало продолжил Эшран. — Рамар благородный и милостивый человек, он принимает в своей обители даже таких как ты. Но я вижу тебя насквозь. Я вижу, чего ты добиваешься. Вижу, чего ты хочешь от меня. Ты просто маленький избалованный ублюдок, Маркус Эларн. Но мы на войне, и твои капризы могут нам помешать. Держись от меня подальше, эстерец. Не пытайся больше подобраться ко мне. Не пытайся спровоцировать меня. Если я отвечу на провокацию — ты этого не переживёшь.       Он выпрямился и, больше не оглядываясь на Маркуса, пошёл прочь.