Демон моего сердца

      Сайлар и Камил ждали их у входа в замысловатое ущелье, которое со стороны казалось абсолютно необитаемым.       — Что мы здесь делаем и есть ли тут горячая еда? — поинтересовался Маркус, едва завидев друга издалека. Камил покосился на Сайлара, явно передавая ему слово.       — Мы здесь встречаемся с предводителем мятежных эльфов, — пояснил тот. — Не знаю, зачем здесь ты, а командор Эшран нужен был, чтобы согласовать условия сотрудничества.       — Меня позвали, чтобы я вас всех защищал, — Маркус вольготно повёл рукой с орбом, который в течении их лесного перехода решил уже не убирать, столько раз приходилось пускать его в ход. — А ещё потому, что моё великолепное обаяние и непревзойдённые манеры должны стать залогом успеха в этих переговорах.       Все трое спутников, почему-то, посмотрели на него с разной степенью скепсиса. Маркус лишь пожал плечами и перевёл взгляд на Эшрана, ожидая его вердикта потому что, очевидно, он должен был в ходе этой поездки занять место Рамара. Эшран, однако ничего не сказал, что дало Сайлару возможность продолжать:       — Как, возможно, уже говорил Рамар, эти земли некоторое время принадлежали эльфам.       — Некоторое время? — уточнил Маркус.       — Он имеет в виду не знаменитую эльфийскую империю, — пояснил Камил. — Пятьсот лет назад за помощь Святой Деве в войне с Эстером верные её делу эльфы получили часть каледосских земель. К тому времени это был уже не тот народ, что прежде, но они отчаянно жаждали независимости и возможности жить отдельно и безопасно от людей. Увы, Эльфер просуществовал не больше ста лет. Как только сменилась Владычица Церкви, у каледосских аристократов появились претензии на эти места. Здесь всё ещё полно следов эльфийского прошлого, но эльфы знают о местных укреплениях и крепостях не многим больше каледосских людей. Тем из них, кто умеет воевать, давно уже привычнее ставить лагеря под открытым небом, чем оборонять неподвижные камни.       — И они засели в этом ущелье, — наконец догадался Маркус. Он попытался заглянуть за спину спутников, чтобы рассмотреть, что там происходит.       — Да, — просто сказал Сайлар.       — Они хотя бы нас ждут?       — Да и они позволят нам войти, но нужно быть начеку, — Сайлар посмотрел на Эшрана. — Я постараюсь подсказать, что смогу, но некоторые эльфийские реакции загадка и для меня.       Эшран просто коротко кивнул.       Над гористым ущельем занимался алым закат. Эшран прищурился на солнце и зашагал вперёд.       Сайлар повёл их ко входу в ущелье, и, поскольку Эшран взялся обсуждать с Сайларом особенности эльфийского этикета, Маркус замедлил шаг и поравнялся с Камилом.       — Вы оба выглядите подозрительно довольными, — первым завёл животрепещущую тему бард.       — Если два человека после проведённого наедине времени выглядят подозрительно довольными, то об этом немного неприлично говорить, — отозвался Маркус, с трудом сдерживая улыбку, которая так и ползла на лицо. Он знал, что это глупо. Знал, что всё, что происходит с Эшраном, только создаёт проблемы. И более того, знал — это до него отлично донесли ещё дома — что такие отношения не стоит афишировать. Ему даже стало немного грустно, когда последняя мысль посетила его голову, и он потеряно уставился на широкую спину Эшрана. Но это длилось всего мгновение, потому что он тут же вспомнил прикосновение рук Эшрана к своей груди, его губ — к своей шее. И множество таких возбуждающих слов, большая часть которых сводилось к желанию Эшрана показать, что Маркус — целиком его. Показать это всем. Эшран повторял это с самого начала, он хотел этого с той самой ночи в саду, когда Маркус бросил его ни с чем.       Эшран ни разу не попытался напомнить ему, что они ведут себя неосторожно, что не должны чего-либо делать на виду.       Это безумно не вписывалось в его образ ледяной глыбы, святого командора, покинувшего Церковь, но всё ещё преданного её заветам.       Но это было. И как Маркус не пытался заставить себя сомневаться в этих словах, в глубине груди уже теплилось что-то странно щекочущее, золотистое и согревающее, избавиться от чего было не так легко.       На деле всё просто обязано было пойти хотя бы немного не так, как планировалось.       Предводитель мятежников оказался сухощавым даже для эльфа и немолодым. Лицо у него было мрачное, по его виду трудно было понять, был ли он из лесных или из «домашних» эльфов. Но он сразу же изъявил желание говорить с Эшраном наедине. Единственный, помимо командора, кого он согласился впустить в пещеру, где планировалось провести переговоры, был Сайлар.       Маркус фыркнул и, развернувшись, принялся оглядываться по сторонам.       Небольшая трёхуровневая сеть пещер, обжитая повстанцами, не походила на место, где можно обзавестись покупками или увидеть ещё что-нибудь интересное. Он всё же решил подойти к единственному прилавку, за которым чем-то торговала пожилая эльфийка с порванным ухом.       — Смотри-ка, кольца, — первым восхитился Камил. И, не обращая внимания на хмурый взгляд эльфийки, принялся живенько расспрашивать её об их происхождении и особенностях.       Маркуса кольца не заинтересовали, они были магическими, но только слегка, и он почувствовал это, едва приблизившись к прилавку. Все наложенные на них чары были бесполезными, он сам мог бы сходу зачаровать что-нибудь гораздо более приличное. Но почему бы было не постоять рядом с Камилом и не проследить, чтобы ему не впарили какую-нибудь ерунду?       Маркус рассеяно наблюдал за другом, но сосредоточиться на торге никак не мог и вскинулся только когда услышал неподалёку негромкий разговор.       — Финриэль никогда об этом не попросит, — голос был женским и слегка скрипучим, очевидно, его владелица не привыкла нравиться людям.       — Он не может вечно отказываться от того, кто он есть. Просто представь, сколько он мог бы сделать, если бы…       Старшая женщина шикнула, вынуждая подругу замолчать как раз тогда, когда Маркус подошёл поближе к стволу дерева, за которым слышались голоса.       Он выругал себя за небрежность и вышел на свет.       — Милые дамы, мог бы я вам чем-нибудь помочь?       Две эльфийки с одинаково неприветливыми лицами одинаково враждебно уставились на него.       — Мне пора, — сказала младшая и поспешила прочь.       А вот старшая продолжала стоять, задумчиво глядя на него.       Маркус выжидающе приподнял бровь.       — Может быть и мог бы, — вдруг сказала она. — Ты ведь один из тех шедов, которые пришли говорить с предводителем, да?       "Шедами" эльфы называли людей, и это было примерно также презрительно, как «макаси» — слово, которое эстерцы использовали по отношению ко всем, у кого не было магии.       Два самых нелюбимых большинством народа тоже умели быть высокомерными и любили оскорблять.       Поэтому от этого слова Маркусу стало слегка смешно, но он кивнул.       — Есть что-то, чем мы могли бы вам помочь чтобы заслужить ваше доверие? — инстинктивно принимаясь перекатывать в пальцах свой орб, спросил он. Эльфийка бросила взгляд ему за спину, и обернувшись на мгновение, Маркус увидел подошедшего к ним Камила. Он опасался, что теперь эльфика передумает, но та сказала даже чуть более твёрдо:       — Да, мог бы. Ты мог бы доказать остальным эльфам, что Финриэль — не просто городской бродяга, а их король.       Маркус и Камил переглянулись.       — А вот с этого места можно поподробней? — попросил бард.