Демон моего сердца

      — Проходи, — Маркус отошёл в сторону, пропуская Райма вперёд. Тот всё ещё выглядел мрачным, но Маркус прекрасно его понимал. Если утром после попойки и новостей с письмом его собственное настроение было просто паршивым, то происшествие с Нави окончательно опустило его ниже плинтуса.       Закрыв дверь за спиной младшего мага, Маркус подошёл к книжному шкафу, и откупорив бутылку вина, плеснул напиток в бокал. С досадой отметил, что руки основательно дрожат.       — Райм, — многозначительно повторил он. — Вы все используете только эти сокращённые имена. Как тебя на самом деле зовут?       — Раймон, — Райм скрестил на груди руки и раздражённо уставился на бокал с вином. Маркус жестом предложил ему наполнить второй, но Райм лишь резко качнул головой. — Нави зовут Найвита, но мы всё равно не знаем, кто дал нам эти имена. Так какой смысл делать их такими длинными?       — Ты не знаешь, кто твои родители?       Райм промолчал.       — Я согласился пойти с вами, потому что хотел попросить, — вместо этого сказал он. — Я хочу, чтобы все считали, что это мой ребёнок. И я готов жениться на Нави, если это потребуется.       Маркус моргнул.       — Я не так давно вас знаю, но мне казалось, ты симпатизируешь Сэн.       — Какая разница кому, если Нави в беде? Думаешь, когда Стражи узнают, почему сменили караулы, они ничего не поймут? И кому тогда будет хуже всех?       Маркус вздохнул и основательно глотнул вина. Потом подошёл к окну и облокотился плечом о стену возле него.       — Сколько тебе лет? — тихо спросил он, возвращаясь взглядом к Раймону.       — Почти девятнадцать, — отозвался тот.       — Ты выглядишь старше.       — Все взрослеют по-разному.       — И тем не менее, мне кажется, что ты старше.       — В нашей группе нет никого старше двадцати.       — Да. Поэтому мне кажется, что ты врёшь о своём возрасте, чтобы оставаться с ними.       Райм молчал.       — Я не осуждаю, — тут же подал голос Маркус. — Всё это деление… Просто смешно. Я думаю, ты остался с ними, чтобы защитить, и я тобой горжусь.       — Ты не мой отец, чтобы мной гордиться, — резко отозвался Райм. «Ты вообще никто», — читалось между строк.       — Теперь я — твой наставник, и имею право гордиться тобой, — возразил Маркус. — Хотел бы я, чтобы кто-то из моих наставников мог сказать мне то же самое.       Райм промолчал и Маркус, вздохнув, перевёл разговор на другую тему.       — Ты тоже не знаешь, кто конкретно это сделал? — спросил он.       — Если бы я знал, — черты лица Раймона на мгновение заострились, — его бы уже не было в живых. Он стиснул зубы и отвёл взгляд. — Я бы попытался его остановить.       Маркус помолчал.       — Что ты имеешь в виду? — тихо уточнил он.       Казалось, Райм не хотел отвечать, но после паузы всё же произнёс:       — Стражи много раз грозились убить меня. Я их раздражал. Я пытался заступаться за девочек… Но Нави стала заступаться за меня. Так не должно было быть.       — Вот оно как, — задумчиво протянул Маркус, пытаясь осмыслить все аспекты сказанного.       Райм был красив. И характер у него был такой, что очевидно везде, где он появлялся, случался конфликт.       В лучшем случае Стражи хотели его просто проучить. В худшем этот урок должен был бы быть таким же, каким он стал для Нави.       — Это происходит постоянно? С другими тоже? — уточнил Маркус.       Райм фыркнул и отвернулся, но это было более красноречиво, чем если бы он сказал «да».       Заметив, что пальцы на бокале снова начинают дрожать, Маркус сделал ещё глоток.       — Ладно, — твёрдо сказал он. — Но больше этого не произойдёт.       Райм с презрением посмотрел на него.       — Придёшь и всех спасёшь?       — Почему бы и нет? — когда Маркус поднял на него взгляд, в его глазах тоже была злость. — Раз уж вы сами не можете за себя постоять.       Он пожалел о сказанном тут же, как только слова слетели с его губ. Он видел, насколько они задели Райма, и попытался взять их назад.       — Извини. Я ни в коем случае не хотел никого из вас обвинять.       — Тебе кажется — это так просто, — протянул Райм ещё более зло. — Думаешь, если бы это было легко, это не поменял бы кто-то до тебя?       — Как бы там ни было, я собираюсь попытаться, — отозвался Маркус уже спокойней. — И я попросил бы тебя не говорить при Нави, что ничего не получится и дальше будет только хуже. Ты этим не помогаешь.       — Что ей не помогает, так это ложная надежда, что всё может измениться.       — Разве всё уже не изменилось?       — Ты намекаешь на то, что мы больше не в башне магов и нас больше не охраняют Стражи?       — И тем не менее мы с Эшраном сделаем всё, чтобы они именно охраняли вас, — Маркус с каждым словом всё более мрачнел. Ему необычайно живо вспомнился давешний разговор с командором о том, что Стражи нужны здесь чтобы «защищать». Теперь он сам не знал, можно ли верить этим словам. И с поразительной точностью Раймон ударил в тонкую трещину долотом:       — С Эшраном, да… Ты думаешь, он об этом не знал?       — Я думаю, что нет, — сухо отрезал Маркус. — Он хороший человек и не стал бы такого допускать.       — Поговори с ним. Попроси сменить караулы. Увидишь, что он тебе ответит.       — Я так и сделаю.       — А что ты будешь делать, если он откажет?       Маркус пожал плечами.       — Я помогу вам установить более крепкие барьеры и, если узнаю, что кто-то из Стражей снова сделает подобное, сам его убью. Я не шучу.       Однако Райм лишь снова фыркнул.       — Ты не посмеешь.       — Это звучит как вызов.       — Они — члены Братства. Ты не посмеешь убить кого-нибудь из них.       — Вы — члены Братства! — с напором произнёс Маркус. — Любой, кто не желает этого понимать, не годится для того, чтобы оставаться здесь.       На сей раз Райм долго молчал.       — Ты говоришь это, потому что злишься, — наконец выплюнул он.       — О, нет. Я говорю это, потому что я в ярости. Вы не сказали никому из старших о том, что случилось с Нави. Хорошо. Но неужели вообще никто об этом не знал?       — Грина знала, конечно. Она пыталась нам помогать. Давала девочкам травы иногда.       Маркус не выдержал и закатил глаза.       — Я надеюсь, эта помощница больше близко к вам не подойдёт, — отрывочно произнёс он. — Хватит. Я попрошу Сайлара чтобы он занимался с вами, когда меня нет. Не думаю, что он будет потворствовать произволу солдат.       Маркус сильно сомневался, что Сайлару будет какое-то дело до его просьбы, но он уже думал об этом раньше, когда эльф согласился посмотреть Нави, когда понял, что это тот учитель, который ей действительно нужен. И он собирался сделать всё возможное, чтобы добиться своего.       — Послушай, — сказал Райм, подходя чуть ближе и впервые обращаясь к Маркусу столь доверительно. — Я понимаю, что тебе кажется, что стоит отдать пару распоряжений и ты всё изменишь. Но эти вещи продолжаются много лет. Они были ещё до нас. И ты ничего не сможешь изменить, но можешь сделать только хуже. Если бы дело касалось только меня…       — Я понимаю, — прервал его Маркус слегка раздражённо. — Я понимаю, ты бы рискнул. Но ты не хочешь, чтобы хуже стало Нави и Сэн.       Райм коротко кивнул.       — Я понимаю Райм, не думай, что я не слышу тебя. Но я с тобой не согласен. Ничего не изменится, если не пытаться что-то изменить. Мне никогда не понять вашей готовности соглашаться на малое, смиряться с такой жизнью… какую вы вели.       — Не все родились…       — Ох, перестань, — перебил его Маркус. — Теперь уже не важно, кто где родился. Все мы здесь, в этой не самой уютной на свете крепости. Но только от нас зависит, сможем ли мы сделать её себе настоящим домом или вечно будем здесь изгоями.       Райм промолчал и отвернулся к окну, Маркус видел, как напряжённо гуляют желваки по его точёным скулам.       — Я просто прошу тебя быть осторожным, — наконец сказал он. — И обдумывать свои поступки.       «Это явно не мой стиль», — хотел было отозваться Маркус, но решил промолчать.       — Ты доверяешь своему командору, но мы на самом деле не знаем, как он относится ко всем нам.       Маркус рвано выдохнул.       — Он предложил назначить меня сюда!       Кажется, слова его не произвели должного эффекта, и Маркус решил не продолжать эту тему, в которой они явно никак не могли друг друга ни в чём убедить.       — Когда ты сказал, что его бы уже не было в живых, что ты имел в виду?       Райм помолчал, как будто размышлял, довериться или нет.       — Я раньше жил в Гавани, — сказал он.       Маркуса будто молнией ударило, когда он услышал название этого места.       — Думаю даже ты знаешь, что на всём северном материке это самый… неудачный Круг.       Маркус, на самом деле, этого не знал, и заметив выражение его лица, Райм пояснил:       — У нас даже пословица была «кто в Ганд-Ахаре тот у Девы за пазухой, кто на Санскрите тот ещё живой, а кто в Гавани — тот вообще зря рождён».       В сказанном были странные вещи, но Маркус не стал спрашивать о них сейчас.       — У нас Стражи имели полную власть, — продолжал Райм. — Это если даже не говорить о тех временах, когда некоторые из них стали предлагать просто запечатать нас всех. Но нам приходилось выживать. Иногда удавалось уговорить кого-то из них разрешить нам выращивать цветы. Обычно любые травы можно было получить только у интенданта и строго учитывалось, кто получает и сколько. Но среди этих цветов мы выращивали ведьмину траву.       — Это не магическая трава… — растеряно заметил Маркус. — Это слабый яд.       — Да. Мы сушили её и добавляли в чай тем, кто причинял вред нашим девочкам. Несколько дней им становилось не до того, а потом смены менялись. Конечно, потом всё приходилось повторять опять.       — Ты понимаешь, насколько это опасно? — резко спросил Маркус. — Небольшая ошибка в дозе — и Страж мёртв. И кто будет в этом виноват?       Райм пожал плечами.       — Лучше так, чем никак. Ты же любишь рисковать.       Маркус помолчал.       — И что… так делали во всех северных Кругах?       — Я не знаю, как именно жило большинство Кругов. Я видел только Гавань. Мой отец остался на Санскрите. Он писал нам с матерью и научил этому трюку мать. А мать научила меня.       — На Санскрите… — растеряно повторил Маркус. Потом быстро качнул головой. — Извини, Райм, но здесь мы не будем делать ничего подобного. Я надеюсь, тебе не придёт в голову это повторить, когда я действительно украшу башню цветами, потому что они здесь будут не для того, чтобы кого-то убивать.       — Ты думаешь о цветах, — лицо Райма снова исказило презрение, когда…       — Я собираюсь подумать обо всём, — спокойно отозвался Маркус. — Поверь, я сделаю всё, чтобы это остановить. Я очень редко что-либо обещаю, но раз уж я говорю, то собираюсь добиться своего.       — Ты думаешь, что тебе помогут Эшран и Рамар. Но на самом деле нет никаких оснований считать, что кого-то из них это будет интересовать.       — Мы это уже обсуждали. Ты не знаешь их так, как я.       — Я знаю о командоре Эшране куда больше чем ты, — резко отозвался Райм. — Он служил в Гавани, где я провёл большую часть жизни, а до того на Санскрите, с моим отцом.       Маркус молчал, это действительно был очень важный факт.       — Я знаю, что он делал с магами, которые казались ему мятежниками, — продолжал Райм тем временем. — Он был Стражем. Любимцем Рыцаря-Командора. И я не думаю, что это могло измениться за одну ночь. Вся его дипломатичность только маска, за которой он прячет настоящую ненависть к нам.       Маркус прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. Он отлично понимал, что Райм пытается сказать. Он и сам думал так же… До тех пор, пока не увидел другого Эшрана. Того, которого не видел никто, кроме него.       — Эшран никогда бы этого не поддержал, — упрямо повторил он. — Он не ненавидит вас.       — Все знают, что он причиняет тебе боль, — при всём напряжении, царившем между ними, слова Раймона прозвучали внезапно и оглушительно как гром. — Почему? И почему ты позволяешь ему делать это с собой?       Маркус открыл рот и ничего не сказал. Был миллион вещей, которые крутились у него на языке. Он хотел ответить, что это заявление просто неверно. Что Эшран никогда не причинял ему боли, если Маркус сам его к этому не вынуждал. Что всегда имело значение, чем Маркус хотел сам. Что это, в конце концов, не имеет отношения ни к кому, кроме них двоих и их личного безумия, которое одинаково нравилось им обоим. Что Маркус хотел этой боли. И что у него были десятки причин, почему он стал её желать. Что Эшран всё равно был хорошим человеком. И что Маркус, какой бы развалиной и ничтожеством он не выглядел сейчас, после этих слов, иногда знал, что делал, и сейчас заботился о них.       Но Маркус не был уверен, что это просто попытка его уколоть. Раймон внимательно смотрел на него, ожидая услышать правду. И Маркус попытался сказать то, что мог сказать, и то, что Райм смог бы понять. Он решил, что всем, что Раймон делал раньше, и всем, о чём говорил теперь, он заслужил хотя бы толику честности.       — Вначале меня притягивала опасность, — сказал Маркус, рассеяно рисуя пальцем узоры на краешке своего бокала. — Меня всегда тянуло к вещам, которые могут меня убить.       — А потом?       Маркус вздохнул. Здесь они заходили на территорию, о которой он совсем не хотел говорить. Вообще ни с кем.       — Эшран всё ещё может стать причиной моей смерти. Но это не будет его виной, — сказал он и сглотнул, потому что сказанное вслух это как будто бы становилось большей правдой, чем было до сих пор.       — Ты любишь его?       И это снова был слишком личный вопрос. Но он ведь ожидал, что эти ребята будут ему доверять, так? Кто-то должен был сделать первый шаг.       — Нет, — осторожно отозвался он, хотя слово далось ему на удивление тяжело. — Я… не знаю.       Райм вздохнул с облегчением.       — Хорошо. Тогда то, что происходит между вами — это даже хорошо. Он может быть нам полезен. Ты сможешь повлиять на него.       Маркус снова сдержался чтобы просто не ударить его.       — Повлиять на него? — неестественно мягко спросил он.       Райм пожал плечами.       — Тут нечего стесняться, мы все это делали. Он занимает влиятельное положение. И мог бы сделать нашу жизнь намного проще. Если бы ты им управлял.       У Маркуса закружилась голова, и это точно было не от вина. Каждая следующая фраза Райма била его как нож.       Он снова вспомнил свою кровь на губах Эшрана. И то, как изменился командор, едва попробовав её. То, как за одну ночь действительно растерял всю свою злость. То, как стал упрашивать и умолять его там, где раньше только брал. То, как просил Маркуса наполнить его своей магией.       «Повлиять».       Хотел ли Раймон сказать «околдовать»?       — Командор не под моим влиянием, — Маркус думал, что говорит это твёрдо, но голос предательски дрогнул. — Он вообще не находится ни под чьим влиянием, включая Церковь и Орден.       Выражение лица Раймона стало разочарованным и нетерпеливым.       — Так трахни его получше! — выпалил он.       Маркус ничего не сказал. Его лицо вообще не изменилось после этих слов, и спустя несколько долгих секунд Раймон вздохнул и сказал:       — Я не это имел в виду, просто… Он — ключ, Маркус.       Это был первый раз, когда Райм назвал его по имени. Маркус хотел бы, чтобы причиной тому не было нечто настолько неприятное.       — Здесь нет ключей, — сухо отозвался он. — Ни замков, ни камер.       — В твоём мире — может быть. Ладно. Я правда ценю твоё желание помочь.       В голосе Райма внезапно послышалась усталость.       — Нави нуждается в любой помощи, которую мы сможем дать. И я… Я верю, что твои желания искренни.       Райм явно не принимал его в расчёт. Теперь — ещё более чем всегда.       — Я собираюсь сделать всё, что в моих силах, — эхом откликнулся Маркус.       Райм коротко кивнул.       — Хорошо.       Он огляделся и направился к выходу, когда Маркус окликнул его.       — Подожди, Райм…       Раймон остановился и, чуть обернувшись, посмотрел на него.       — Твой отец, — Маркус подавил прерывистый вздох. — Твой отец когда-нибудь говорил о командоре Эшране? О том, что он делал на Санскрите?       — Он о нём писал.       У Маркуса неприятно скрутило живот. Говорить стало тяжело.       — Он… — Маркус кашлянул. — Он причинял кому-нибудь из магов боль?       Раймон ответил не сразу, он смотрел на Маркуса, и взгляд его было трудно прочитать.       — Он был тем стражем, который разрешил поставить ящики у окна и выращивать цветы. «Мягкотелый» — так его называл мой отец.       Райм едва заметно фыркнул на последних словах, а вот Маркуса пробрала дрожь. «Мягкотелый». Он вспомнил, что это слово бесило Эшрана сильнее всего. Что был случай — там, в таверне — когда только оно и вынудило Эшрана ударить его.       Маркус не сразу понял, что Раймон всё ещё смотрит на него, как будто чего-то ждёт. Что Маркус станет расспрашивать его о подробностях, например. Но хотя Маркусу мучительно хотелось узнать больше, он не мог избавиться от чувства, что не должен делать этого так. Что Райм не тот человек, с которым нужно об этом говорить.       — Спасибо, — только и сказал он. — Иди.       Райм отвернулся. Перед тем как он окончательно вышел, Маркусу показалось, что он заметил одновременно разочарование и мрачную удовлетворённость на его лице.