Демон моего сердца

      В обед, как и собирался, Маркус направился на задний двор, где должны были организовать временное рабочее место для Эшрана. Внутренняя топография новой крепости была устроена так, что ему предстояло обойти все самые людные места, прежде чем он попал бы на место, и по дороге у Маркуса было достаточно времени подумать.       Одной из первых мыслей, которые его посетила, была вовсе не какая-нибудь конструктивная, касавшаяся письма или даже более важных дел, а просто та, что он сейчас шёл в ту часть крепости, которой всегда избегал. Маркусу не о чем было говорить с солдатами. И ещё до того, как ему попытались пригрозить в подворотне, он знал, что среди этих людей много бывших Стражей, и что эта часть крепости смотрит на присутствие эстерского почти-магистра криво как никто. Когда он посещал места, традиционно служившие местами их сбора, его всегда провожали шепотки и долгие взгляды. Маркус даже отчасти мог их понять — в конце концов, обитателей этой страны с детства пугали такими как он. Образ типичного эстерца в сознании алкаронца выглядел как фигура мага в карикатурном капюшоне с посохом в руках и однозначным намереньем завоевать мир. Наверное, тот факт, что хозяин крепости решил пригласить одного такого в свою команду, для местных выглядел примерно также, как если бы Маркусу предложили пойти в экспедицию с разумным зомбарём.       Его передёрнуло от последней мысли и, выпав из раздумий, Маркус понял, что миновал главную крепостную арку и оказался посреди тренировочной площадки. Стол Эшрана, как и ожидалось, стоял немного в сторонке, и командор, склонившись над ним, тыкал пальцем в какое-то донесение, а по правую и по левую руку от него стояло несколько человек — в основном командиры разведчиков.       Маркус замедлил ход, чувствуя, что явился невовремя. Дело было не только в его недавних мыслях об отношении к нему солдат, но и в том, что, очевидно, никакого интимного разговора о таком щекотливом вопросе, как тайное письмо, не получилось бы в присутствии такого количества больших шишек.       Однако было поздно.       Эшран поднял глаза от своих донесений и остановил тяжёлый взгляд на Маркусе. Секунду командор смотрел на него так, как будто не узнавал, потом резко отодвинул бумаги — едва не уронил их на землю. В два шага обошёл стол, и, оказавшись напротив Маркуса, поймал его лицо в ладони. Его взгляд прояснился всего на мгновение, а потом Маркус перестал что-либо видеть и понимать, потому что Эшран его поцеловал.       Это был один из самых сладких его поцелуев, поцелуй, в котором долгое ожидание мешалось с радостью встречи. И хотя они не виделись всего пару дней, Эшран целовал его так, как будто прошла целая вечность.       Маркус сразу же растаял в его руках. В первые мгновение он ещё ощущал краем сознания направленные на них внимательные взгляды, но ни один из них не имел значения, потому что он оказался в руках Эшрана, и язык Эшрана бессовестно ласкал его рот.       — Эшран… — выдохнул Маркус, когда командор сжалился и дал ему вдохнуть. Веки Маркуса слегка опустились, истома охватила тело. Маркус, наверное, не стал бы сопротивляться, если бы в этот момент Эшран вздумал разложить его прямо на этом столе на глазах у всех этих людей.       — Прости, — тихо сказал Эшран.       — За что? — Маркус очень постарался сфокусировать взгляд, и когда ему это удалось, он обнаружил, что Эшран пристально и немного неуверенно смотрит на него. Но его руки никуда не делись, и большой палец продолжал поглаживать Маркуса по щеке. На мгновение Маркус даже заподозрил, что Эшран, возможно, осознал, что только что сделал, и извиняется за этот поцелуй, но в следующую секунду командор, развеяв всю его логику, пояснил:       — Я вчера не пришёл. И сейчас ты, наверное, надеялся, что мы пообедаем вместе, но…       Маркус вздохнул и заставил себя хотя бы слабо улыбнуться.       — Я не обиделся, — уверил он. — Но сегодня вечером ты точно будешь ночевать у меня.       — Хорошо. Тем более, что в мою спальню ещё не завезли кровать.       Эшран помолчал. Он стоял также близко, не отодвинувшись ни на дюйм, и внимательно глядя магу в глаза продолжал поглаживать его по щеке. И теперь Маркус был достаточно трезв, чтобы чувствовать как минимум пять внимательных взглядов, устремлённых на них.       Он уже хотел было спросить Эшрана об этом, но удержался, вдруг подумав, что, может быть, командор действительно не осознаёт, что только что поцеловал эстерского мага при всех. Маркус ужасно не хотел, скорее даже боялся увидеть сожаление в его глазах.       — Хочешь остаться с нами, постоять на холоде и послушать, как мы говорим о поставках продоволствия? — предложил тем временем командор.       — Э… Нет, — Маркус кашлянул. — Пожалуй, лучше пойду, почитаю что-нибудь в пустой библиотеке.       По лицу Эшрана на мгновение пробежала тень.       — Книги доставят через пару дней, — коротко пообещал он.       — Я вовсе не имел в виду…       — Я всё понимаю. Это признаный приоритет, библиотека Сияющего Пика не должна попасть в руки врага.       — Спасибо, — едва ли не впервые в жизни Маркус опустил взгляд. По крайней мере, он попытался, потому что ладонь Эшрана на щеке не позволила ему сделать этого, а губы командора снова мягко коснулись его губ.       Когда Эшран отстранился, в глазах его не было ни тени сомнения. Зато искрами весеннего тепла пугающе светилось не сказанное: «Я тебя люблю».       И этот последний взгляд напугал и дезориентировал Маркуса сильнее, чем могли бы любые слова. Сдавленно попрощавшись, он поспешил к себе в башню и больше уже не выходил до самого вечера.       Он снова взял в руки листок бумаги и, расчертив его на две графы, принялся выписывать в одну колонку те обрывки информации, оговорок и даже снов, с которыми встречался тут и там. А во вторую — то, что он мог исходя из этого предположить.       «Эшран свихнулся… — Маркус зачеркнул последнее слово, — изменился сразу после того, как сжёг письмо», — первым делом записал он в левую колонку. Потому что это была отправная точка. То, что волновало его больше всего.       И вместо каких-либо внятных выводов он завис, занеся перо над правой графой и думая о том, насколько непохож Эшран — его Эшран — на того Эшрана с которым он познакомился полгода назад в крепостном дворе Сияющего Пика. Иногда, когда его Эшран смотрел на кого-то другого, в его глазах ещё мелькали осколки того же льда, но большую часть времени, которое этот нежный мужчина проводил рядом с Маркусом, Маркус едва ли мог поверить, что перед ним тот суровый и грозный командор, которого едва не сместили с должности, потому что от одного его взгляда тряслись все разведчики.       Маркус хотел бы верить, что на Эшрана так подействовало то, что происходило между ними, но он был реалистом. Любовь не меняла людей, даже если это правда была любовь, а не запретная магия, с помощью которой он, возможно, околдовал командора и удерживал при себе.       «Запретная магия», — написал Маркус в левой графе.       Она вроде бы не имела отношения к письму, но Маркусу столько раз напоминали про неё с тех пор, как он впервые позволил Эшрану укусить себя за губу, что он никак не мог игнорировать этот фактор. Даже Ястреб, который едва ли что-либо знал об их отношениях, зато был несомненным экспертом во всех отступнических практиках, с первого взгляда заподозрил в их экстремальных постельных играх сходство с магией крови.       Маркус рвано выдохнул, заставляя себя отвлечься от этого факта и от того, насколько правдоподобным он ему казался.