Демон моего сердца

      — Как твой раб выживет без тебя? Умрёт ли он или увянет, как цветок лишённый солнца?       Голос, прозвучавший повсюду — одновременно и в голове, и в воздухе — заставил Маркуса вздрогнуть и резко открыть глаза.       Кругом царил красноватый туман, хотя под его кроваво-угрожающими клочьями, приглядевшись, можно было угадать стены и пол эльфийского форта.       — Рамар… — осторожно позвал Маркус. Но ему, конечно же, никто не ответил.       Маркус помнил, что попал в ловушку и помнил, что Рамар ушёл впереди и, возможно, тоже получил удар. Эшран оставался сзади и прикинув, Маркус пришёл к выводу, что они стояли слишком далеко друг от друга, чтобы командор успел сделать какую-нибудь глупость и навредить себе. Придя к этому выводу, Маркус достаточно сосредоточился, чтобы оглядеться по сторонам и решить, что он, очевидно, находится в Запределье.       Это было странное Запределье, ещё более необычное чем то, о котором он когда-либо слышал, хотя бы потому, что воздух здесь был не зелёным, а красным и… У Маркуса вдруг закружилась голова, когда он осознал, что этот воздух пахнет кровью.       Он преодолел инстинктивное желание бежать только потому, что понимал — бежать некуда. Куда бы он не пошёл, он останется в плену красного тумана. Он судорожно перебирал в голове рассказы о попавших в Запределье и пытался понять, как отсюда выбраться. Ничего более связного чем, истории об испытаниях, ему в голову не приходило. И Маркус мгновенно вспомнил все те слова, которые слышал о себе самом. Эшрана, Динару, отца… всех тех людей, которые были абсолютно уверены в том, что он не контролирует себя. Кровь заледенела, горло сдавил ком.       «Демон страха», — очень спокойно подумал он. И ещё раз огляделся по сторонам. Маркусу абсолютно не нравился коридор, по которому нужно было идти. В одном конце его всё ещё виднелась красная статуя, а дверь с другой стороны выглядела закрытой. И Маркус решил, что, в конце концов, он собирался дойти до этой статуи, значит надо это сделать, пусть это и окажется последним, что он сумеет в этой жизни.       Коридор оказался несуразно длинным. И теперь когда Маркус определился со своим местонахождением, разбудившие его слова с новой силой высветились в голове. «Что станет с твоим кровавым рабом?»       Сердце стиснула боль, потому что кто бы не разговаривал с ним, Маркус знал, о ком он говорил. И Маркус слишком подозревал, что обитатель Тени прав. Потому что кому, в конце концов знать, как ни ему?       Коридор оказался несуразно длинным, почему-то он был куда длиннее, чем на вид. И по мере того, как Маркус двигался вперёд, всё новые сводчатые арки открывались перед ним.       За одной из них были изуродованные тела, и хотя Маркус очень старался не приглядываться, в одном из них он узнал раба, с которым провёл ночь.       Это не было насилие. Красивый эльф, которого купил Сабитариус, был рад любой ласке, и Маркусу было почти скучно с ним. Он не привык отвечать за других. Но эльф был перепуган, а Маркус — уверен, что ему ничего не грозит. И он пригласил его к себе и накормил. Эльф сам вызвался его ублажить.       Прошло едва ли несколько дней, прежде чем Маркус увидел его в лаборатории, и зелёные глаза мальчика светились «запредельным» огнём. Маркус и сам понимал, что для него уже нет иного выхода, кроме как смерть. Но эльф прожил ещё пару недель. Сабитариус искал способы извлечь из него энергию, пока очередной эксперимент окончательно его не убил.       Тогда Маркус так и не решился заглянуть в его мёртвое лицо. Эльф не обратился в полноценного демона, как бывает с одержимыми, для которых нет дороги назад. Он до конца оставался похож на человека. И сейчас он был таким, каким Маркус запомнил его в последний раз.       Маркус смотрел на его неподвижное лицо, на закрытые глаза… и думал о том, что с этого всё началось. И возможно после этого он уже не мог повернуть назад.       «Я верил, что смогу его защитить», — с горечью подумал он. А потом ещё подумал, что Динара наверняка решила бы, что он предал учителя из-за любовника, потому что не контролирует себя. «Интересно, что решил Сабитариус?» У Маркуса не нашлось ответа на этот вопрос.       Но он подумал ещё и о том, что чего бы не добивалось от него это место, вряд ли ему это удалось. Маркус не чувствовал ни горя, ни страха, только… «Скорбь», — закончил он мысль и, сжав губы, отвернулся, чтобы двинуться дальше по коридору.       «Пусть Церковь сколько угодно считает, что демоны — воплощение грехов. Те кто исследует их, хорошо знают, что демоны рождаются не только из тех эмоций, которые приносят другим вред. Есть ещё такие как Скорбь. И куда могущественней его — Отчаянье».       «Молодец», — прозвучало снова одновременно в красном тумане и у него в голове. «Ты хорошо стараешься, чтобы не бросить раба своей крови одного. Ты знаешь, что он не выживет без твоей крови, да, сэр Эларн?»       Его семейное имя прозвучало из этих невидимых уст слегка насмешливо, но Маркус уже не слышал этого, потому что ещё на первой фразе сердце снова стиснула боль.       — Пошёл ты, — шёпотом произнёс он. — Лучше не буди во мне Гнев, кто бы ты ни был. Ты не захочешь знать, как он выглядит в моём исполнении.       Хотя сознание разрывали противоречивые эмоции, Маркус чувствовал, что его энергия пульсирует на пределе. Он был сейчас силён, как никогда, он чувствовал, что поток маны будет пополняться бесконечно, и ему не придётся ждать, чтобы произнести очередное заклятье, как это бывало обычно.       — Привет Гордыня, — Маркус негромко хохотнул. — Динара была права? Ты станешь моим главным врагом? «Ты действительно верил, что он любит тебя?» — продолжал, тем временем, нашёптывать тот же неизвестный в красном мареве. — «Собака любит своего хозяина до тех пор, пока тот её кормит. Твой раб ничем не отличается. А может ему пойдёт на пользу твоя смерть? Может он станет свободным без тебя? Ты — зависимость, с которой он не может справиться, не более того».       Маркус стиснул зубы и упорно двигался вперёд. В красном тумане мелькали смутные тени, похожие на силуэты демонов, но они почему-то не спешили набрасываться на него. Теперь Маркус мог различить среди них знакомые лица — Отец, Сабитариус, Навир… Кажется, там был даже Сайлар. И голос, казалось, принадлежал каждому из них.       Не было только одного лица.       Маркус двигался вперёд.       «Эшран любил только одного мужчину, Маркус, и это был не ты».       Маркус вздрогнул на этих словах и едва не остановился, потому что это было то, что вряд ли могло знать его подсознание, и потому это вряд ли могло быть просто глупым сомнением внутри него.       В последнее мгновение он опомнился, интуитивно почувствовав, что стоит ему остановиться, как все те, кто притаился в тумане, набросятся на него, и ещё решительней двинулся вперёд.       «Ты знаешь, почему Эшрана так тянет к тебе, Маркус. Ты знал это с первой секунды, когда твоя кровь коснулась его языка».       Маркус прерывисто вскрикнул и отправил ветвистый разряд цепной молнии туда, в туман. Он тут же отругал себя, и голос мгновенно откликнулся заливистым бархатистым смехом:       «Мне надоело ждать, Маркус», — теперь Маркусу показалось, что голос изменился. Он вообще уже не был уверен, что говорит с тем же самым существом, что и до сих пор. «Твой отец мне обещал. Разве ты не ответишь за него? Время пришло. Или это не любовь? Кому из нас ты лжёшь?»       «Любовь…» — первый голос, казалось, готов был расхохотаться. «Это магия крови. Могущественная и чудесная. Но не более того. Твоя кровь — вот единственная твоя власть над людьми. Единственное, что может заставить кого-то быть рядом с тобой».       — Заткнись! — выпалил Маркус и послал в полумрак ещё три молнии — одну за другой.       «Эшран любит другого и всегда будет любить. И эта любовь была совсем другой, ничем не походила на то, что между ним и тобой. Если бы он любил тебя — никогда не причинил бы тебе боль. Ты лишаешь его воли, с тех пор как он с тобой — он перестал быть собой. Все это видят, все знают, что он не похож на себя самого. Твоя кровь изменила его, сделала всего лишь куклой, твоим рабом».       Маркус швырял молнии в темноту одну за другой, он уже перестал понимать, двигается ли вперёд.       «Отрицай сколько хочешь».       Маркус отправил туда откуда, как ему казалось, доносился голос — ещё один удар.       «Он не может любить такого как ты. Он даже не прикоснулся бы к тебе».       С гортанным выкриком Маркус направил в пустоту самый мощный разряд.       «Разве он сам тебе этого не сказал?»       «Он никогда не смог бы полюбить тебя»       «Никогда»       «Никогда»       «Никогда»       Маркусу надоело. Вместо того, чтобы послать очередную ничего не стоящую молнию в туман, он развернулся и быстро зашагал вперёд.       «И когда заклинание рассеется, он всё поймёт. Он будет смотреть на тебя, как на отступника, как на проклятого мага крови, который подчиняет себе других. Который подчинил себе его».       — Пусть скажет мне это сам, — отрезал Маркус, не замедляя ход. «Он вспомнит, почему ненавидел тебя, и это, и в конце концов, это станет той причиной, по которой он сможет убить себя».       Маркус едва не рухнул на пол, запнувшись обо что-то ногой, и, с трудом удержав равновесие, только теперь обнаружил, что миновал последнюю арку и стоит на пороге просторной залы. Она весьма походила на ту, в которой он уже был один раз, различались разве что барельефы на стенах, да сама фигура из красного светящегося вещества.       Маркус стоял неподвижно. Голос стих, но Маркус чувствовал, что он всё ещё здесь, всё ещё смотрит на него.       На мгновение маг опустил веки и почти пожалел себя, пожалел, что ему не повезло и по загадочному капризу Запределья не повторилось всё как в прошлый раз, и Эшран не попал сюда вместе с ним.       Он тут же горько рассмеялся над собой, потому что это было действительно смешно. Что, в конце концов, мог Эшран сделать с демонами, которые жили в его душе?       Маркус всегда был один, с ними наедине. Даже когда кругом было полно людей. Врят ли что-то могло поменяться и теперь.       Он глубоко вдохнул, заставляя себя сосредоточиться на конструктивной стороне происходящего.       Статуя была совсем рядом, светящиеся алым глаза девы смотрели на него. Статуя манила к себе, и Маркус не был уверен — тот ли это зов, о котором говорил ему Эшран? Он закусил губу. В прошлый раз ему не хватило ни времени, чтобы всё осмотреть, ни возможностей — Сайлар почти сразу же его остановил.       И Сайлар, конечно, был умён, но… Кто, в конце концов, сказал, что Маркус глупей?       Маркус обошёл статую со всех сторон. По непонятной причине у него всё явственней формировалась уверенность, что статуя — и есть его единственный выход отсюда. Он даже знал, чувствовал, что должен сделать, чтобы это сработало — рука женщины была простёрта вперёд, как будто она предлагала взяться за неё.       Но остатки здравомыслия напоминали Маркусу, что он находится в мире демонов. И что большая часть желаний здесь оказывается навеяна демонами.       «Не бойся», — мягко прозвучало в его голове и на сей раз только в голове, а не где-нибудь ещё. Голос показался Маркусу знакомым, хотя он явно не был одним из тех, кто только что мучали его.       «Не бойся», — повторил тот же мягкий голос. «Я уже с тобой. Тебя не сможет подчинить никто другой».       И Маркусу внезапно стало легко. Мягкий сиреневый свет исходил от этого голоса, если такое только было возможно, подняв перед собой руку, Маркус понял, что на самом деле этот свет исходит от его собственного тела. И хотя он был слишком слаб, чтобы перекрыть алое мерцание бесконечного тумана, царившего кругом, его силы всё же хватало, чтобы придать Маркусу уверенности в себе.       «Домой», — произнёс мягкий голос у него в голове. «Он нас ждёт. Он боится за нас».       «Домой к твоему кровному…»       Маркус не дослушал слов. Он уже взял протянутую руку статуи. Туман мгновенно полыхнул багровым и всё кругом окончательно утонуло в нём.