Демон моего сердца

      — Могу я тоже задать тебе вопрос? — Маркус смущённо кашлянул, но Эшран ответил кивком, и отступать было некуда.       Маркус набрал воздуха в лёгкие и продолжил:       — Когда… Когда мы ещё были ну… Почти не знакомы… Я подозревал, что ты хочешь избавиться от меня, хочешь, чтобы я ушёл из крепости.       — Это неправда, — резко перебил его Эшран.       — Да, хорошо, — подтвердил Маркус, чувствуя, как краснеет, — но вопрос, если честно, не в этом… — он сделал глубокий вдох заставляя себя дойти до конца.       — Некоторые из тех, кого я расспрашивал тогда, говорили мне, что ты приехал в крепость, чтобы умереть… — Маркус закусил губу и замолк, надеясь, что Эшран поймёт, что он пытается спросить.       Лицо командора снова ощутимо заледенело.       — Ты хочешь поговорить про письмо?       Маркус покраснел ещё сильней.       — Ты действительно хочешь сделать это сейчас? Потому что я надеялся просто… провести этот вечер с тобой. Я надеялся, нам будет сегодня хорошо.       — Нет! — поспешил Маркус перебить его, потому что они вступали на вязкую почву и потому что последнее, о чём он сегодня хотел говорить, было проклятое письмо. — Нет… Просто скажи мне… Это правда или нет?       Эшран вздохнул и, откинувшись назад, снова скрестил руки на груди. Он замер, глядя на стол перед собой.       — Может быть, и так, — наконец сказал он.       Маркус продолжал ждать, но Эшран молчал.       — Я действительно хотел умереть, — после долгой паузы сказал он. — Ты знаешь это.       «Из письма…» — незаконченая фраза дорисовалась у Маркуса в голове, и ему захотелось завыть. «Что было в этом проклятом письме?!»       — Но я не уверен, что за этим приехал сюда, — продолжил Эшран тем временем так же тихо и задумчиво. — Скорее наоборот. Я надеялся, что начинание Тамраны даст мне причину жить.       Он очень долго молчал, прежде чем продолжить:       — Несмотря на всё, что было, я, возможно, всё ещё хотел бы быть Стражем. Настоящим Стражем, а не таким, каким я был. Иногда мне кажется, что я окончательно запутался в своих желаниях, что мой мозг не в состоянии сопоставить реальность и вымысел. Стоит поверить во что-то, как оно рушится. И маги и Стражи делают для этого достаточно. Но у Тамраны был план. Я не знаю, чем она лучше моего прежнего командира… Откровенно говоря, в них слишком много общего. И всё же там, где я уже не способен был видеть ничего в том кровавом тумане, который заполнил мой мир, она сумела предложить мне путь. Я знал Валенсию… Знал задолго до того, как мы оказались здесь. В некотором роде я знал её даже до Гавани. И хотя она сильно изменилась, я всё ещё верю, что под жестокостью и стальным доспехом тайного канцлера в ней ещё есть кусочек той бардессы Ленси, которая странствовала по миру с Навией Лисичкой. Я верю в этих людей, хотя возможно это будет ещё одной моей ошибкой но… не то чтобы мне было ещё в кого верить.       — Но ты сомневаешься в Рамаре, — тихо произнёс Маркус.       Эшран вздохнул и потёр пальцами глаза.       — Не в том смысле, — откликнулся он. — Я верю, что он хочет как лучше. И это уже очень много. Но я видел слишком много людей, чьи благие намеренья выстилали дорогу в Чёрный Город.       Оба на некоторое время замолкли. Маркус пытался представить себе всё, что сказал Эшран, взглянуть на из Братство его глазами, абсолютно с другой стороны.       Потому что для него всё было ровно наоборот.       Маркус тоже видел достаточно людей, которые, прикрываясь благими намереньями, творили чёрти что. Но он верил, что Рамар — не из их числа, он видел это в каждом его поступке и в каждом слове. В то время как Валенсия и Тамрана всё ещё отчасти пугали его. Не той угрозой, которую они могли бы нести лично для него. Скорее тем, во что они могли бы превратить этот мир, если бы в их руках оказалась власть.       Он пытался представить прошлое Эшрана, соединить воедино того холодного командора, который незвлюбил его с первого взгляда, того красивого мужчину, который обнимал его и нежно согревал в своих объятьях… и рыцаря-капитана, которым он некогда был. И все трое всё ещё не складывались у него в голове в одно.       — Почему ты не любишь, когда тебя называют героем? — вдруг решился спросить он.       Эшран резко помрачнел.       — Ты знаешь, — сухо сказал он и внимательно уставился на Маркуса, так что тому захотелось стучать ногами по полу, биться в истерике и кричать. «Опять это проклятое письмо?!»       И как на зло в унисон его мыслям, Эшран так же холодно продолжил:       — Ты всё-таки хочешь поговорить о нём?       — Кем был для тебя Джавер? — на самом деле Маркус надеялся резкой сменой темы сбить его с толку, и лишь в идеале — получить какой-то ответ.       Но Эшран мгновенно побледнел.       — Это превращается в допрос! — отрезал он и попытался встать. Маркус толкнул стол, так чтобы Эшран не смог просто выбраться из-за него. В итоге у командора ушла пара секунд, чтобы снова отодвинуть стул, а за это время Маркус успел тоже вскочить на ноги. — Я не хочу говорить с тобой о нём! — прорычал командор.       Маркус молча стоял напротив него. По его скулам гуляли желваки а лицо было бледней, чем когда-либо.       — Просто скажи, — когда он заговорил, с губ сорвался один только шёпот. Маркус сжал кулаки, потому что когда Эшран шагнул к нему, у командора было такое же лицо, как когда-то давно, такое, с каким, должно быть, в прежних башнях он вынуждал своих магов следовать его приказам.       А потом Эшран сделал ещё один шаг и резко обхватив Маркуса руками, прижал к груди. Маркус не поверил своим чувствам, когда это произошло. Эшран резко выдохнул и стиснул его сильней.       — Эшран… — взмолился он.       — Не имеет значения, кем он был, — хрипло произнёс командор, продолжая обнимать его и вжимаясь лицом Маркусу в висок. — Сейчас имеешь значение только ты.       И эти слова наверное должны были успокоить Маркуса, но они на смогли. Напротив, они лишь служили подтверждением тому, что уже вертелось у Маркуса в голове.       Джавер был кем-то важным для Эшрана. Джавер, очевидно, был человеком, которого Эшран любил. Джавер и многие другие события, изменившие жизнь Эшрана, были как-то связаны с проклятым письмом. И Эшран не хотел об этом говорить.       Эшран хотел, чтобы Маркус это знал, настолько хотел, что это поменяло его отношение за одну единственную ночь. Но он всё ещё не собирался обсуждать ничего из написанного там вслух.       Это снова был пат, и Маркус не знал, как это поменять.       — Прости, — только и сумел выдавить он и погладил Эшрана по волосам. — Я правда не хотел причинять тебе боль.       Эшран не отстранился от него ни на дюйм, лишь беззвучно кивнул.       — Может, нам пора перебираться в дом? — предложил Маркус. — Я могу бы магией собрать остатки еды…       — Дженис позаботится обо всём, — глухо откликнулся командор и снова замолк.       Маркус глубоко вдохнул исходивший от него запах — к привычным ноткам кожи и оружейного масла примешивался какой-то другой, пьянящий аромат. Маркус не верил своим ноздрям — было похоже на то, что Эшран исопльзовал одеколон. Для него?..       — Для тебя много значил этот вечер, — с грустью сказал маг. — А я всё испортил.       Эшран покачал головой и наконец оторвался от него.        — Ты не можешь ничего испортить. Это всё было только для тебя.       — По крайней мере, я мог бы исправиться, — Маркус изогнул один краешек губ в улыбке и приподнял бровь. — Если прямо сейчас мы поднимемся в твою спальню, я мог бы доставить тебе такое удовольствие, после которого ты забудешь обо всём.       Эшран просто смотрел на него, и улыбка тронула краешек его губ.       — Ты сам — удовольствие, — тихо и устало сказал он. — Не важно, что ты делаешь со мной или я делаю с тобой. Даже если у меня есть возможность только смотреть. Это то удовольствие, которое я никогда не променял бы на что-либо ещё.