Демон моего сердца

Маркус несколько долгих минут сидел на кровати Эшрана, пытаясь собраться с силами настолько, чтобы у его ног появился шанс удержать его. События предыдущей ночи прокручивались в его голове снова и снова, мучая его, но он не обращал на это внимания. Жизнь должна была продолжаться. Жизнь, блядь, продолжается, прошлой ночью он сказал Эшрану именно это, не так ли? Было так холодно, что Маркус задрожал, его зубы застучали и он подумал, как блядь Эшран всё ещё был жив, если спал в этой комнате? Он смотрел, как падает снег, глаза привыкали е его ошеломляющей яркости, сугроб медленно скапливался в углу. Эшрану повезло, что было так холодно, что он ещё не начал таять. Маркуса раздражало, что Эшрана, по-видимому, не заботило то, что он, по сути, спал на улице, несмотря на то, через что ему пришлось пройти пока он добирался домой от Ястреба, несмотря на то, что сделала Нави, чтобы спасти его от неминуемой смерти, вызванной плохим обращением. Маркус нагрел воздух вокруг себя настолько, что смог одеться, но не открывал глаз от снега, обдумывая план. — Хорошо спалось? — спросил Рамар, не отрывая взгляда от свитка, который он читал, склонившись над своим столом, когда Маркус появился в дверях. Маг вздохнул и плюхнулся на кровать напротив него. — Не так уж плохо. А ты сам? — Я не спал три дня, — отозвался Рамар, быстро пробегая глазами по строчкам какого-то донесения. — Проклятый Белый Хлад утихает, но никак не утихнет. До приёма в императорском дворце осталось всего полторы недели. Робер пока не предпринимает военных шагов против нас, но это затишье слишком похоже на подготовку к буре. Не думаю, что ваша выходка с заложником удержит его надолго. — Эшран хорошо знает его, — неуверенно предположил Маркус. — Надеюсь он так же знал, что делал. — Ну, по его состоянию этого не скажешь, — Рамар поднял на мага усталый взгляд. — Нам нужно выезжать в самые ближайшие дни. Скорее всего делегация будет слишком большой, чтобы нас всех захватил телепорт. Маркус поднял бровь. — Ты что, собрался отправить в Ганд-Ахар армию? — Именно так, — к его удивлению Рамар и глазом не моргнул. — У нас есть несколько приглашений на императорский бал. Туда отправимся мы с тобой, полагаю, Динара, Корал и Валенсия. — А Эшран? — тут же вскинулся Маркус. — И Эшран, — тут же кивнул Рамар. — Они с Валенсией проследят, чтобы к середине ночи среди охраны и гостей оказалось достаточно наших людей. — Зачем это?.. Рамар вздохнул и двумя пальцами потёр глаза, потом отступил на шаг назад и присел на подоконник. — Основной проблемой Алкарона в последние месяцы было противостояние мятежников и Стражей, но местные эрлы достаточно консолидировались во время прошлой войны, те кто хотел выступать против короля давно мёртв. Однако Каледос нашествие обошло стороной. Они продолжают вариться в проблемах десятилетней давности. Раздоры между аристократами, вялые попытки Церкви установить своё влияние над престолом… ну, и эльфы. — При всём богатстве моего воображения, я всё ещё не понимаю, как связаны эльфы, бал и наше войско. — Очень просто. Уж ты-то должен это понимать. Прошёл почти год с тех пор, как исчезла императрица Эления. С тех пор Каледос не может определить наследника. Ближайшее право наследования было у герцога Элокристо, но Ковен высказался в пользу его кузена, Консетара. Элокристо не подчинился решению, и почти весь прошлый год длилось восстание, усугубившееся мятежом эльфов. Считается, что эльфы в Каледосе находятся не в таком тяжёлом положении, как в Алкароне или, тем более, Эстере. Однако их это положение, очевидно, не устраивает. Мы надеялись объединить восставших под знамёнами Финраэля, но как ты помнишь, из этой затеи ничего не вышло. Более того, доказательства происхождения нашего друга сыграли скорее против него — теперь эльфы не хотят признавать чужака. — Чужака? — Маркус приподнял бровь. — Дай угадаю, у него другой цвет ушей? — Не совсем, — Рамар вздохнул. — Дикие эльфы не признают городских, считая их опустившимися предателями, поддерживающими волю людей. Они лишь согласны принимать перебежчиков с той стороны, и таким перебежчикам приходится приложить немало сил, чтобы доказать свою пригодность в новом клане: под этим есть основания, дикие эльфы практически все до одного владеют оружием, они привыкли выживать на дикой природе, охотиться и ставить лагерь, в то время как городские зачастую умеют только подносить напитки. Финраэль более чем доказал свою способность служить клану, и его лидерство признали, но оказывается, мысль о том, что существуют эльфы, которые сохранили больше памяти о древних временах, чем они сами, заставляет лесных эльфов скалить зубы и прикладывать стрелы к тетиве. В буквальном смысле. Новости о происхождении Финраэля вызвали куда больший всплеск ненависти, чем мы могли предположить. Итак, на сегодняшний день он однозначно не годится в эльфийские короли, но мы продолжили поиски и попытались выяснить, откуда приходят приказы, — Рамар поманил Маркуса пальцем и когда тот кряхтя и нехотя поднялся с кровати и подошёл к его столу, повернул к нему листок пергамента, на котором был набросан портрет молодого эльфа в изысканной диадеме. — Симпатичный, — отметил Маркус, щурясь, потому что лицо показалось ему очень смутно знакомым. — Его зовут Асарэль. Он — бывший личный слуга его высочества принца Консетара. Маркус издал невнятный, но многозначительный звук. — Подожди-подожди! Это же тот прошлогодний скандал! — Именно так, — Рамар кивнул. — Весь Каледосский двор говорил о романе принца с его эльфийским слугой. — И не только Каледосский, — хмыкнул Маркус. — Потом всё как-то резко затихло. — Потому что его высочество обвинил Асарэля в воровстве и отправил в темницу. Маркус приоткрыл рот и уставился на Рамара. Тот лишь приподнял бровь и кивнул. — Когда впереди замаячила перспектива восшествия на престол, Консетар, очевидно, решил больше не связывать себя прошлыми сомнительными обязательствами. И избавиться от помощника, который портил его репутацию. — Он был не простым слугой, — предположил Маркус. — Очень похоже, что нет, — Рамар кивнул. — Помимо того, что они, если верить слухам, были любовниками, Асарэль при помощи своих остроухих друзей выполнял для принца «особые» поручения. И после того как наследник предал его, злость и возможности Асареля смешались в гремучий коктейль. — Правильно ли я понимаю, что «эльфийское восстание» на деле оказалось не народным бунтом, а разборкой между двумя высокопоставленными бывшими? — Я бы не упрощал, — отозвался Рамар, но, подумав, кивнул. — Впрочем, можно посмотреть на вещи и так. — Итак… зачем нам войска и почему мы едем на этот бал? — Мы должны удостовериться, что конфликт между тремя сторонами будет разрешён и, если потребуется, помочь нужному кандидату вступить на престол. — Нужному это… — … это тому, кто окажет поддержку Братству и даст нам возможность свободно передвигаться по дорогам Каледоса. Желательно, конечно, безопасным, но тут уж как пойдёт. Некоторое время оба молчали. Потом Маркус, резко переключаясь на другую тему, спросил: — А как Ястреб? Всё ещё жив? Рамар снова вздохнул. — Жив и начинает оправляться от этих ваших зелий. Я прочитал отчёты. Картина, мягко говоря, тревожна, но… — медленно продолжил он. — Это не выглядит настолько срочным, чтобы браться за это, пока мы не разрешили проблему в Каледосе. На сегодняшний день наш наиболее очевидный враг в темнице. Его наниматель не предпринимал явных шагов против Братства в целом, его интересует только Эшран. — Он может предпринять другие попытки… — Не так много людей обладает достаточными возможностями, чтобы проникнуть сейчас в сердце нашего Братства и подобраться к Эшрану. И мы не можем просто сбросить со счетов то, что подобная угроза сейчас нависла ещё над сотнями людей. Нам нужно остановить Деву и её союзников. Тогда мы сможем подумать о собственной безопасности. Маркус только удручённо вздохнул. — Эшран знает об этом? — Я сказал ему прошлой ночью. — Прошлой ночью, — глухо повторил Маркус. — Ясно. Конечно. А что насчёт Дайлара? Рамар слегка поморщился. — Нам остаётся надеяться, что он достаточно ценен для этого нанимателя. Маркус помолчал. — Я ценю всё, что ты делаешь для нас, — сказал он после паузы. — Знаю, что это нелегко и у тебя хватает других проблем. И я правда тебя ценю, Рамар. Рамар выглядел немного удивлённым и насмешливо приподнял бровь, но всё же ответил. — Спасибо. Я тоже ценю то, что ты делаешь для меня. Маркус уже развернулся чтобы уйти, на середине пути повернулся и неожиданно для себя сказал: — Мы с Эшраном переспали прошлой ночью. И это… было не тем, что он собирался сказать. Совсем. Это прозвучало непрошено, как признание. Он поморщился, внутренне проклиная себя, но не стал отказываться от своих слов. Он подождал и поднял глаза на Рамара, самого близкого человека, который оставался у него в крепости на этот момент. Он не нашёл ни осуждения, ни насмешки, ни разочарования, которых ожидал. Лицо Рамара ничего не выражало несколько долгих секунд, а затем он моргнул и спросил: — Будет ли слишком наивным с моей стороны надеяться, что в этот раз это было не на крепостных стенах?