Демон моего сердца

— Теперь стой спокойно, — проинструктировал Эшран. — Я не хочу тебя порезать. Глаза Маркуса сузились. — Ты уверен, что понимаешь, что делаешь? Эшран ухмыльнулся и крепко взял Маркуса за подбородок. — Это не может выглядеть намного хуже, чем сейчас. Маг подарил ему свирепый взгляд, но в его глазах не было настоящей злости. Он сидел в кресле, Эшран стоял перед ним на коленях с миской горячей воды, небольшим количеством мыла и опасной бритвой. Командор окинул Маркуса спокойным взглядом, провёл свободной рукой по нижней челюсти. Это была идея Эшрана — сделать это для Маркуса. Он озвучил предложение, и Маркус был не против. Последовало лёгкое поддразнивание, пока Эшран собирал необходимые вещи. — Кто бы говорил, — пробормотал себе под нос Маркус, пока Эшран взбивал пену мылом и мокрыми руками. — Ты сам давным-давно не стригся, и у тебя такие непослушные волосы… Командор слегка улыбнулся, глядя на Маркуса полуприкрытыми глазами. — Но тебе нравятся мои волосы такими. Он нанёс густую мыльную пену на лицо Маркуса, прежде чем взять в руки острое лезвие. — Готов? — спросил он. Быть сформированным руками Эшрана и переделанным в любой образ, который он бы захотел? — Всегда готов. Движения Эшрана были в высшей степени скрупулезными, и Маркус не ожидал ничего иного. Он самозабвенно наблюдал за ним, упивался им досыта, этим сосредоточенным выражением на его лице. Лезвие прочертило чёткую дорожку вдоль линии его челюсти и под ней. Маркус почувствовал режущий эффект, резкое потягивание, когда Эшран снял с него многонедельную щетину. Последние несколько месяцев он почти не брился, разве что раз в пять — шесть дней, и это был своего рода игрой в прятки, зашитой от того, чтобы каждое утро видеть в зеркале своё собственное лицо. Чтобы вообще не чинить зеркала, хотя он давно уже мог бы просто купить новое. Эшран тепло прижимался к Маркусу с внутренней стороны его бёдер, одной рукой держа его за подбородок, другой осторожно и предельно внимательно соскребал непослушные волоски с его подбородка. Эшран был полностью сосредоточен, несомненно, делая всё возможное, чтобы не поранить мага. И, возможно, Маркус немного гордился тем, что его магия даже не желала, чтобы рука Эшрана соскользнула и потекла кровь. — Хм… — промычал Эшран. — Вообще не двигайся. Он взял Маркуса за щёку и начал аккуратными, крошечными движениями брить маленькие участки над верхней губой Маркуса. В какой-то момент большой палец Эшрана частично проскользнул в рот Маркуса, солоноватый, тёплый вкус его кожи коснулся языка мага. Эшран замер, опустив глаза на инцидент. — Извини, — тихо сказал он. Голос его звучал более чем хрипло. — Всё же оставайся на месте. И это было смешно, абсолютно смехотворно, что из-за такой мелочи вся кровь в теле Маркуса стала настойчиво, требовательно бушевать. Эшран поправил свою хватку на лице Маркуса, снова сосредоточившись на своей задаче, но он был так близко, что Маркус практически чувствовал исходивший от него запах возбуждения, почти ощущал жар румянца, который пополз вверх по шее командора. Эшран придвинулся ближе, и теперь, разбери его демоны, он стоял н коленях прямо между бёдер мага, их тела были прижаты друг к другу так, что воображению не оставалось места. — Почти готово, — произнёс Эшран напряжённо. Маркус не доверял себе настолько, чтобы говорить, не доверял себе, чтобы, побери всё демоны, пошевелиться. Когда Эшран закончил, он быстро отошёл назад, вытирая лицо Маркуса, как будто маг по какой-то причине не был способен сделать это сам. Он стёр пену, маленькие струйки мыльной воды, которые стекали по шее Маркуса, делая влажным воротник его простой серой рубашки. — Ну? — спросил Маркус. — Как это выглядит? — Выглядит неплохо, — отозвался Эшран, опираясь на колени Маркуса, чтобы встать. — У тебя есть ножницы? — У меня… да, но могу я спросить: зачем? Эшран подошёл к туалетному столику. — Я собираюсь подстричь твои волосы. Маркус побледнел. — Э… нет, ты этого не сделаешь. Когда Эшран отыскал ножницы, он обернулся и одарил Маркуса загадочной улыбкой, которая на самом деле была больше похожа на самодовольную ухмылку. — Только кончики, не волнуйся. Если только ты не хочешь попробовать что-нибудь новенькое? — Я ни на секунду не поверю, что ты в состоянии стричь волосы. Со смешком Эшран шагнул к нему. — Вообще-то в состоянии. Ты видел в казармах много цирюльников? Я рано научился этому, это один из моих многочисленных талантов. На самом деле, в этом нет ничего сложного. — Да, это и вызывает беспокойство, — отозвался Маркус, с опаской глядя на ножницы в его руках. — То, что ты думаешь, что в этом нет ничего особенного. Возможно, какое-то время меня не особенно заботило, как я выгляжу, но мои волосы драгоценны. Эшран встал рядом с его креслом. — Я согласен. Только по бокам и кончики сзади. Пока он говорил, он проводил пальцами по волосам, которые намеревался укоротить, слегка царапая ногтями кожу головы Маркуса. Глаза мага слегка закатились, он бессознательно потянулся навстречу прикосновению, прежде чем понял, что делает, и встряхнулся. — Если ты всё ещё волнуешься, — продолжил Эшран, — почему бы не починить твоё зеркало? Тогда ты сможешь наблюдать за тем, что я делаю. Позже Маркус поймёт, что у Эшрана на самом деле были скрытые мотивы, когда он делал это наивное предложение. Однако в этот конкретный момент Маркус не осознавал ничего подобного, поэтому раздражённо пододвинул свой стул к комоду и взмахом руки починил зеркало. Потребовалось несколько секунд, тепло и некое представление о структуре стекла, чтобы зарастить трещины и сделать поверхность абсолютно гладкой. Он был потрясён, увидев, что Эшрану удалось прилично справиться с его подбородком. Он даже оставил лёгкое подобие бородки, аккуратной и короткой, видимо запомнив слова Маркуса о том, что это будет его новый стиль. Конечно, ему не хватало утончённости Маркуса, но… всё было очень ровно, на коже — не единой царапины. — Хорошо, — неохотно согласился он. — Если я увижу, что ты что-то срезаешь не там, начнутся крики и шаровые молнии. Эшран закатал рукава рубашки, проверил ножницы. Он коротко поцеловал Маркуса в макушку, и, не сказав больше ни слова, начал резать. Маркус сидел там, сначала наблюдая за Эшраном через зеркало. Он пристально следил за ним, опасаясь, что командор оставит на его голове проплешины или его рука соскользнёт, и ножницы отрежут Маркусу ухо, но, к его удивлению, Эшран действительно, казалось, знал, что делает. Маркус наблюдал, как он взялся за его волосы на затылке и умело снял самый краешек. Он расслабился и когда это случилось, Маркус вместо Эшрана стал смотреть на себя. Очевидно, это было неизбежно. Разглядывание себя было любимым делом Маркуса большую часть его жизни, начиная с раннего подросткового возраста. Его внешность всегда была для него предметом гордости, чем-то гарантированным и безопасным. Красота, к которой можно прибегнуть, когда не находишь других рычагов воздействия. Он был немного бледен, а его волосы стали слишком длинными и начали понемногу завиваться. Это делало его слишком похожим на его грёбанного отца, и это было просто неприемлемо. Эшран, по крайней мере, похоже, знал, что делал. Верный своему слову, он оставил длину волос не тронутой. Но по бокам волосы стали заметно короче и после прикосновения пальцев Эшрана легли аккуратной красивой волной. Несколько прядок то и дело падали Маркусу на глаза, когда Эшран поворачивал голову Маркусу туда, куда было необходимо. Пальцы Эшрана постоянно касались его, перебирали волосы, вся эта сосредоточенность, всё это внимание… Маркус прочистил горло и скрестил руки на груди. — Почти готово, — заверил Эшран. Его грудь приблизилась к лицу Маркуса, кожа которого была частично обнажена, потому что рубашка была наполовину расстёгнута. — И вот… Дело сделано. Эшран быстро выпрямился и встал за спиной Маркуса, глядя на них обоих в отражении, и смахивая на пол обрезки, освобождая плечи Маркуса от оставшихся волосков. Маркус позволил себе по-настоящему увидеть. Он выглядел… По-другому. Это был не тот человек, которого он видел раньше и приводил в порядок каждый день, не тот человек, которого он видел мельком в последний раз, когда разбивал это самое зеркало. Эшран подстриг его по бокам заметно выше, чем Маркус привык, но его волосы были достаточно длинными, чтобы падать на плечи, они выглядели пышнее от этих действий, и его лицо казалось более нежным. Это было почти то же самое, что раньше, и в то же время не совсем. — Ты прекрасен, — сказал Эшран ни с того и с сего. — Такой красивый, посмотри на себя. Это было подобно молнии. Яркая, плотная вспышка пронзила грудь Маркуса, избыток энергии от которой скопился в нижней части его живота. От похвалы и стоящего за него откровенного желания у него слегка перехватило дыхание, и Эшран, который наблюдал за ним в зеркале, увидел это и, блядь, сосредоточился на этом. — Ты проделал хорошую работу, — прокомментировал Маркус, предполагая, что это будет сарказм, но чувствуя, что получается нечто совсем иное. — Я выгляжу совсем по-другому. — Тебе нравится? — спросил Эшран, но в его тоне не было ни намёка на неуверенность или беспокойство. Он стоял за креслом Маркуса, глядя на мага через зеркало. Он провёл тыльной стороной пальцев по шее Маркуса, приглаживая выбившиеся волоски, но дело было не только в этом. Маркус почувствовал тяжесть этого лёгкого, как пёрышко, прикосновения, и не мог отвести взгляд от зеркала. У него немного перехвтаило дыхание, когда он сказал: — Да. — Посмотри на себя, Маркус, — сказал Эшран, тыльной стороной указательного пальца касаясь вены на шее Маркуса, слегка задерживаясь в том месте, где… месте, где Эшран кусал его. — Только посмотри на себя. Маркус хотел выразить какой-то слабый протест, сказать Эшрану, что он предпочёл бы посмотреть на него, но весь воздух, который у него был для произнесения слов, испарился, когда рука Эшрана переместилась к его груди и начала медленно, деликатно расстёгивать рубашку. — Такой великолепный, — говорил Эшран голосом, похожим на прикосновения мягкого бархата, — никогда не видел ничего подобного тебе, мой прекрасный маг. Не отводи взгляд. Продолжай смотреть на себя, ты увидишь то, что вижу я. Посмотри насколько ты, разбери тебя демоны, совершенен. Это ударило как лихорадка, как будто внезапно Маркус опьянел, даже не сделав глотка вина. Возбуждение, сладкое и густое, неуклонно текло по его венам. Воздух показался разреженным, дышать стало трудно, и ему стало тревожно жарко, особенно вокруг лица. Грёбаные демоны, он покраснел. — О, ты такой хороший, — продолжал Эшран, распахивая рубашку и прослеживая происхождение румянца вплоть до шеки Маркуса. — Краснеешь от моих прикосновений, как идеальный хороший мальчик, которым ты и являешься, — когда его руки обхватили лицо Маркуса с двух сторон, сзади, Эшран низко присел и откинул голову мага назад настолько, чтобы запечатлеть тёплый, открытый поцелуй чуть ниже его уха. — Вся твоя кровь бьётся вот здесь, приливает к твоим щекам. Потому что ты видишь то, что вижу я. Посмотри на себя, Маркус. Просто посмотри на то, что вижу я. И это было тяжело, потому что Маркус давно не видел себя, настолько, что его отражение в зеркале казалось ему незнакомцем. Он был человеком без отражения. Он хотел быть невидимым с тех пор, как Эшран ушёл, а теперь… Он заставил себя посмотреть, потому что этого хотел Эшран. Но возможно, только возможно, он тоже хотел это увидеть. — Смотри внимательно, — мягко приказал Эшран. — Первое, что я когда-либо заметил в тебе, первое, что я когда-либо увидел, были эти грёбанные глаза, — сказал он, прижимаясь к шее Маркуса ещё одним поцелуем, чуть прикусывая кожу зубами. От этого лёгкого царапающего прикосновения по телу Маркуса пробежала дрожь, подобная первой волне землетрясения. — Не отводи взгляд ни на мгновенье.