Демон моего сердца

По другую сторону двери оказалось что-то вроде сторожки, где рыцарей было гораздо больше, а бой оказался куда более тяжёлым. — Очевидно, они догадывались, что в замок можно проникнуть с обратной стороны, — крикнула Тамрана замахиваясь мечом для очередного удара. Маркус сосредоточился и на какое-то время перестал думать о таких развлечениях, как болтовня. Рамар, впрочем, привычек не оставил, и пока длился бой то и дело высказывал в адрес противников разного рода пожелания — не всегда приличные. — Гроссмейстер! — вздохнула Динара, закатывая глаза, когда бой подошёл к концу. — Что? — возмутился Рамар. — Я вам с самого начала говорил, что я не «святой». Тамрана издала шумный вздох, демонстрируя всю степень своей усталости от этого коллектива, но промолчала. — Смотрите, — сказала она, подходя к письменному столу, на котором лежали горы свитков. Рамар тут же оказался рядом, и любопытство Маркуса сделало своё дело, притянув его к ним магнитом. — Поразительно, — сказал он. — Я знаю этот почерк. Оба спутника уставились на него. — Что? Это… — он задумался, как бы объяснить. — Этим почерком всегда были написаны письма магистра Эстрагона, одного из видных консерваторов и публицистом Эстерского Тёмного Шпиля. Но это… не его подчерк. Многие знают, что Эстрагон никогда не писал сам, все записи за него делала его приближённая рабыня. Калистрия. Довольно известная персона, потому что с ней был связан небольшой скандал: когда ей было семнадцать, у неё обнаружились способности к магии. Было, конечно, поздновато для полноценного обучения, но тем не менее по законам империи он обязан был предложить ей свободу. Магистр Эстрагон сделал это так, что Калистрии фактически выгоднее оказалось остаться. И я не имею в виду, что он предложил ей золотые горы: скорее он собирался просто вышвырнуть её на улицу, при этом оставив рабом её брата. Их купили вместе. — Чувствую, она была действительно любимой рабыней, — едко заметил Рамар. Это было одно из принципиальных расхождений в их с Маркусом подходах. Маркус на самом деле не видел проблемы в рабстве. Он видел проблему в плохом обращении и плохих хозяевах. Рамар не принимал никаких ограничений свободы, будь то свобода магов, свобода эльфов или кого угодно ещё. Все знали, что в Эстере эльфы практически поголовно находились в рабстве. По крайней мере, так считалось. Но реже говорилось о том, что в рабстве в Эстере находилось и множество людей. И ещё реже — что маги тоже бывали рабами. Даже несмотря на то, что закон диктовал предлагать им свободу. — Она действительно была очень «близкой» рабыней, — с напором повторил Маркус, — пока пару лет назад магистр не заболел. Конечно, подозревали яды, но если яд и был, следов не нашли. Он практически перестал пускать к себе посторонних, единственным его доверенным лицом осталась Калистрия. Она всё ещё продолжала писать письма за него. А взгляды магистра как бы это сказать… Стали совсем уж радикальны. Он всё чаще предлагал начать войну с Каледосом и пробудить… пробудить древних Драконов. Рамар посмотрел на Тамрану, потом на Динару. — Что бы там ни было с болезнью этого магистра, — сказала магесса. — Логично предположить, что разочарованная порядками Эстера рабыня нашла себе другого покровителя. Рамар медленно кивнул. — Кто-то из окружения Девы. Не удивлюсь, если и ваш магистр давно уже не сам сочиняет свои обращения, — он снова обратил взгляд к свитку. — Какое отношение они могут иметь к перевороту в крепости инквизиторов? — Я бы начала с того, что прочитала бы письмо, — предположила Тамрана. Рамар торопливо кивнул, развернул свиток, несколько раз прошёлся глазами по строчкам, а потом протянул письмо Маркусу. — Просто прелесть, — заметил тот, прочитав содержимое. — Тот факт, что Калистрия действительно на службе у этого «Старшего» меня уже не удивляет. Но где они откопали этих фанатиков из Ярого Пламени? — Что там? — спросила Тамрана, силясь заглянуть ему через плечо. Маркус вздохнул, но Рамар заговорил за него: — Некто — судя по нашим предположениям, валаскес и подручные Девы — предложили Ярому Пламени своего рода раздел влияния. Орден получает помощь в оснащении и жизни своих старых конкурентов в обмен на то, что начнут действовать здесь и сейчас. Судя по тому, что говорится в письме, крепость захвачена давно и целиком. Калистрия здесь благодарит их за хорошую работу и предупреждает о том, что скоро инквизиторы попытаются освободить свою базу. Маркус переводил взгляд с одного воина на другого. — Как они могли это допустить? — спросил он. — Нет, вопрос в другом. Если крепость давно уже в руках Ярого Пламени, то кто прислал мне письмо, и почему только сейчас? Теперь все уставились на неё. — Письмо? — мягко уточнил Рамар. Тамрана вздохнула. — Я не просто так отправилась сюда. Я получила письмо с просьбой вернуться и… с предложением занять в Инквизиции довольно высокий пост. Я не хотела, чтобы ты об этом знал, — быстро добавила она. — Ну да, иначе ты бы мне рассказала, — Рамар устало уставился на неё. Некоторое время в комнате царила тишина. — Тамрана, — после паузы сказал он. — Я бы не был против, если бы ты захотела вернуться к своим. — Нет смысла об этом говорить, — сухо отозвалась она. — В любом случае это была просто приманка. Маркус обнаружил на её обычно равнодушном лице нечто новое. Искреннее… разочарование? — Ты бы хотела этого? — по обыкновению, слова сорвались с его губ раньше, чем он успел о них подумать. Тамрана вздохнула и потёрла веки. — Я бы хотела, — медленно сказала она. — Иметь возможность сделать свой Орден лучше. Сделать Церковь лучше, — она помолчала и добавила. — Мы все приходили сюда служить людям. И что мы в итоге нашли? Маркус промолчал, хотя её слова вдруг сильно напомнили ему Эшрана. Не что-то конкретное, а всю историю его жизни. Он держался с полминуты, прежде чем произнёс: — Ты правда думаешь, что так уж многие приходили сюда чтобы служить людям? — Я думаю, — Тамрана прямо посмотрела ему в глаза — Что многие захотели бы этого, если бы мы были в состоянии показать им пример. — Я слышал, что и ты пришла в Инквизицию из стремления построить карьеру и из ненависти к магам, — Маркус уже не мог удержаться. — И прости великодушно, кое-что из этого видел своими глазами. Я много знаю о тех временах, когда Эшран пришёл в свой Орден и о тех, когда служил в Гавани — тоже достаточно. Как бы не болел Эшран за своих бывших собратьев, я слышал мало историй о том, чтобы кто-то из них действительно хотел служить людям. О том, чтобы кто-то из них ради этого приходил в Орден. Да-да, я знаю, десятки раз слышал, что Инквизиция и Стражи — не одно и то же. Но я сомневаюсь, что различия так уж велики. И те и другие почему-то сделали своей судьбой — ограничение магов… — …сказал магистр из империи, где даже магов держат в рабстве, как мы выяснили только что, — Динара закатила глаза. Маркус лишь обжёг её леденящим взглядом, твёрдо решив не вдаваться в споры о том, что он вообще не магистр, и что Калистрия… — Я просто хочу понять, — продолжил он, глядя теперь уже только на Тамрану. — Зачем вы на самом деле это делаете? Из всего что я слышал… — он запнулся, осознав, что большую часть того, что он знает, Эшран ему на самом деле не рассказывал, — из того что я знаю… — исправился он. — Зачем на самом деле эти люди берут в руки мечи? Долгую минуту царило молчание. Тамрана просто смотрела на него, и Маркус не мог разобрать, дело ли в том, что она не услышала его, или в том, что ей всё равно. — Многие — потому что им больше некуда пойти, — тихо ответил Рамар за неё и Маркус, вскинувшись, в недоумении уставился на него. — Ну, продолжил он, — в своё время я тоже чуть не стал Стражем. Не потому что очень хотел. Отец хотел пристроить меня, одновременно убрав с глаз долой. Альтернативами были сан священника и обеты рыцаря. Рыцари ведь отказываются от фамилии, знаешь ли, это было ему очень на руку. Теперь настала очередь Маркуса смущённо молчать. — Но, — Рамар поднял глаза к потолку. — Я посчитал, что там слишком много правил и обязательств для меня. Уж лучше быть бродягой, чем спать в казарме с десятком ещё таких же никому не нужных дураков. Хотя если бы это услышал Эшран, полагаю, он бы весьма обиделся — как и Тамрана сейчас. И Эшран и Тамрана принесли свои обеты потому что верили в то, что делали. Но многие просто ищут кров и еду. Или убежище от врагов. И да, я прекрасно осознаю, что далеко не все. Как, полагаю, и Тамрана понимает, что далеко не все пришли в Орден ради того, чтобы служить. Множество людей хочет власти, или действительно ненавидит магов, или ищет возможности доминировать над чужой слабостью. Все люди разные Маркус. И в Алкароне. И в Эстере. И так же как не все магистры помешаны на принесении в жертву своих эльфийских рабов, не все здесь мечтают только причинить магам вред. И не все здесь боятся вас. Я насчитаю не меньше десятка людей, которым просто всё равно, маг ты или нет. И я определённо один из них. Но я так же легко вспомню столько же тех, кто воплощает в себе все предрассудки юга. Уверен, что и ты можешь припомнить не меньше страшных магистров в колпаках среди друзей своей семьи. Маркус прерывисто вздохнул. — Рад, что ты не подозреваешь в подобном безвкусии членов моей семьи, — пробормотал он. — Конечно. У магистров в колпаках не мог родиться настолько самовлюблённый маг. Маркусу захотелось стукнуть Рамара, но он сдержался и посмотрел на Тамрану. — Извини. Возможно я… был не совсем прав, когда вывалил всё это на тебя. — Ты не первый, кто говорит мне о таких вещах, — отозвалась Тамрана. — Может быть поэтому я и хотела бы всё изменить, — она отвернулась и посмотрела на дверь. — Если вся крепость в руках Ярого Пламени, нам предстоит ещё не один тяжёлый бой. Но я всё-таки хочу добраться до сердца этого улья и разобраться, что здесь произошло. Идём?