Белые цветы

            Чанбин был бы счастлив с Феликсом при любом раскладе.       Но то, что он станет его первым, ему особенно польстило. Вместе с тем, старший осознавал, какая огромная ответственность ложится на его плечи. Всё должно было быть идеально.       Со чуть прикрыл глаза и осторожно, как и всегда, коснулся губ Ли своими. Погладив младшего по волосам, он приблизился и, заключив его в объятия, углубил поцелуй. Терпеливо дождавшись, пока Феликс начнёт отвечать, Чанбин начал гладить его тело сквозь ткань футболки — медленно, изучающе. Вскоре до его ушей стало доноситься очень тихое постанывание — Феликсу нравилось. Не прекращая целовать младшего, Со быстро выяснил, что особенно ему нравились прикосновения хёна к соскам.       «Очень чувствительный…»       Со вернул одну свою ладонь на колено младшего и стал медленно продвигаться вверх по внутренней стороне бедра, не забывая ни про грудь Феликса, ни про его покрасневшие уже губы.       Когда рука старшего коснулась возбуждённого члена Ли через плотную ткань его джинсов, тот шумно выдохнул, задрожал и слегка отстранился.       — Всё хорошо? — спросил Со, — я могу продолжить?       Секунда. Две. Прерывистое дыхание Феликса. Феликс кивает, а затем отворачивается в сторону. Ему стыдно.       Рукой, которой он раньше ласкал его грудь, Чанбин медленно, но настойчиво возвращает голову Ли в исходное положение и смотрит прямо в его глаза. Не отрывая взгляд, старший начинает двигать ладонью вверх-вниз, с наслаждением замечая, как лицо Феликса отражает то удовольствие, то смущение, то непонимание, куда себя деть от таких эмоций. Проделав это какое-то время, Чанбин приподнимает футболку Феликса и помогает ему её снять.       Ликс наблюдает за ним завороженно. Его тело едва заметно подрагивает от смеси страха и возбуждения. Но, когда горячие руки Со обжигают его обнажённое тело, он выгибается и едва сдерживается, чтобы не застонать.       Чанбин ласкает его ещё немного, а после наклоняет Феликса спиной вперед, помогая ему аккуратно лечь на кровать. Со покрывает поцелуями грудь младшего, попутно расстегивая его джинсы. Когда они, а затем и бельё младшего оказываются на полу, в глазах Феликса Со читает неподдельный стыд. Феликс пытается прикрыться, но старший мягко отводит его руки в сторону и сам берется за его член, начиная водить по нему рукой — вначале медленно, а потом — быстрее.       До ушей Чанбина доносится первый настоящий стон Феликса — точнее, скорее не стон, а шумный вздох, и последовавшее за ним тихое, сдержанное мычание, свидетельствовавшее только об одном — младшему было хорошо.       — Енбоки, тебе нравится? — улыбнулся Чанбин.       — Д…д-да… — сбивчиво прошептал Ликс, не в силах открыть глаза.       «Не переборщи».       Со убирает свою руку и расстегивает ремень своих брюк. Феликс смотрит на него во все глаза — такой милый, такой растрепанный и смущённый…       «Такой невинный».       Старший раздевается полностью и взору Ликса предстаёт его член. Судя по расширившимся от удивления глазам младшего, он не думал, что он будет таким большим. Следующей его эмоцией был, разумеется, страх.       Со не хотел, чтобы Феликс нервничал, хотя и осознавал, что это — неизбежный процесс. Чтобы немного приободрить младшего, он притянул его к себе и поцеловал, пройдясь языком по его верхней губе, по передним зубам и по кончику языка самого Феликса. Когда поцелуй закончился, младший вновь оказался близко к возбужденному члену Чанбина. Он смотрел на него, не отрываясь, и заметив его замешательство, Со поспешил успокоить его:       — Малыш, всё нормально. Ты можешь не делать этого, если не хочешь.       Однако Феликс, снедаемый любопытством и легкой тревогой, решился. Чанбин ощутил, как его крайней плоти коснулся горячий язык… и влажные, теплые губы младшего.       Феликс не умел. У него не было опыта. Чанбин едва ли получил настоящее удовольствие от его стимуляции, но его до глубины души тронуло то, как этот маленький солнечный мальчик старался. Улыбаясь, старший не мог отвести взгляд от его лица.       Наконец Чанбин мягко останавливает Ликса, и, приобняв его, вновь подминает младшего под себя. Теперь их не разделяла одежда. Поцелуи становились по-настоящему интимными. Будучи уже очень возбужденным, Чанбин переместил свою руку на талию младшего, а затем переместил её ниже.       Феликс вдруг потупил взгляд и чуть заметно начал дрожать.       — Ч-ш-ш… всё хорошо, Енбоки, — прошептал старший, — не бойся.       Ликс отрывисто кивнул, хотя дрожь его не уменьшилась. Полежав с ним вот так ещё какое-то время, лаская, поглаживая его тело, Со потянулся за своей серой сумкой, из которой выудил смазку и упаковку презервативов. Под пристальным взглядом Феликса старший выдавил немного смазки на указательный палец и приставил его к анальному отверстию Ли.       — Енбоки, расслабься.       Со сначала нанес немного смазки на колечко мышц, закрывавшее вход, а затем аккуратно и медленно ввёл один палец. В тот же миг он ощутил, как на его плече сжались тонкие пальцы и услышал сдавленный стон Феликса.       — Солнышко, тебе нужно расслабиться, — Со наклонился и поцеловал младшего, — вот так, молодец. Молодец.       Старший подождал немного, давая Ликсу возможность привыкнуть к новым ощущениям, а после начал потихоньку двигать пальцем взад-вперед, равномерно распределяя смазку внутри младшего. Через какое-то время дыхание Феликса вновь стало ровным и Со очень медленно вставил в него второй палец, добавив ещё немного смазки. В ответ на это младший рефлекторно сжался, отчего ощутил приступ боли, но Со вовремя отреагировал и остановился.       — Енбоки, всё хорошо. Не бойся, — сказал он, и, подождав, пока тот вновь немного расслабится, ввёл второй палец. Когда старший водил уже двумя пальцами, он впервые задел чувствительное место на внутренней стороне стенки и Феликс застонал, громко, не ожидая, наверное, этого от самого себя. Чанбин улыбнулся. Он видел его глаза и понимал, что они просили ещё. Старший не отказал себе в удовольствии пройтись по этому месту ещё несколько раз, вырывая из Феликса сладкие стоны.       Выйдя из младшего, Бин разорвал упаковку и натянул презерватив. Возбуждение сводило его с ума, но он не мог позволить себе сорваться. Не сейчас. Не в такой момент.       Вновь подобравшись вплотную к Ликсу, старший наклонился к нему и увлек в поцелуй. Момент был решающим. И он чувствовал, что именно сейчас Феликс очень боится. Поэтому старший решил задержать поцелуй и взял младшего за руку, переплетя пальцы. Отстранившись, Со приставил свой член вплотную к подготовленному младшему и вдруг обнаружил, что тот от страха снова зажался.       — Нет, не так, Енбоки. Постарайся расслабиться, — Бин погладил Феликса по щеке, замечая, что младший и вправду старается. Вскоре он был готов, — я люблю тебя, солнце.       Чанбин медленно начал входить.       Стоило старшему войти всего примерно на сантиметр, как глаза Феликса широко распахнулись.       — Больно! Больно! — громко захныкал младший, вцепившись ногтями в руки Чанбина. Тот приостановился и поспешил наклониться к младшему, зашептав:       — Я знаю, малыш, — так нежно, как только мог, — потерпи, пожалуйста. Потерпи немного.       Старший видел, что Феликс пытался расслабиться, но не мог сделать этого до конца из-за сильного стресса. Старший знал, что сейчас уже нельзя останавливаться. Дав Ликсу короткую передышку, подождав, пока он чуть-чуть успокоится, он продвинулся дальше.       Со старался идти очень медленно. И чем дальше он продвигался, тем труднее ему становилось оттого, насколько внутри его Феликса было тесно. Младший же вскрикнул снова, когда Чанбин продолжил движение.       — Потерпи, потерпи, — прошептал Чанбин и наклонился, чтобы поцеловать Ликса, — всё хорошо, солнышко, всё хорошо….       Новый толчок — Со продвинулся уже наполовину и был близок к тому, чтобы войти в младшего полностью. Крик. Феликс дрожал от боли и был, казалось, готов сделать всё, чтобы она закончилась. Она была написана на его лице.       Скрепя сердце, старший толкнулся было дальше, почти добираясь до цели, как Ликс опять закричал, срываясь на плач:       — Я не могу! Бинни, пожалуйста, хватит!       — Сейчас пройдет! — твердо сказал ему Со, — сейчас всё пройдет!       Старший сделал последний толчок, и… вошёл в Ликса полностью. От напряжения и возбуждения по его виску стекал пот. Переведя дух, Со застыл на пару секунд, а затем, спохватившись, перевёл взгляд на Феликса. Тот плакал. По его лицу градом катились слёзы. Младший тихо всхлипывал, прижимаясь к нему.       Со стоило нечеловеческих усилий выдавить из себя улыбку.       — Уже вошёл, малыш. Всё, всё, уже вошёл, всё, — Чанбин протянул руку и вытер Феликсу слезы, — ты такой молодец, Енбоки. Если б ты только мог видеть, какой ты сейчас красивый.       Тянулись долгие секунды. Дыхание Феликса восстанавливалось, пока Чанбин продолжал поглаживать его по щеке, приговаривая «Всё хорошо, малыш… всё хорошо. Больше больно не будет. Ты молодец», стараясь не шевелиться, чтобы младший привык.       — Хён… — подал голос тот.       — Я здесь, солнце — отозвался Чанбин.        — Пожалуйста…       — Я жду. Я жду, не волнуйся…       — Сделай это.       Неожиданная просьба весьма удивила старшего и он поднял голову. Феликс, ещё совсем недавно плакавший от боли, смотрел на него глазами, полными страсти. Отказать ему Со бы не смог.       Возбуждение сводило его с ума. В первую секунду после такого желанного призыва Феликса, что он так долго ждал, Чанбину захотелось взять быстрый, животный темп и показать Феликсу, как сильно он его любит. Но здравый рассудок удержал его, напомнив, что это первый раз младшего и он должен быть осторожней.       «Не глупи. Аккуратно».       Со задвигался. Медленно, но ритмично освобождая пространство внутри Енбока, затем заполняя его. Снова и снова. Спокойно, но сильно и властно. Феликс не прекращал стонать ни на секунду.       Сначала тихо, затем, когда Бин прошёлся аккурат по чувствительной точке, голос младшего сорвался и прозвучал непривычно высоко. Старший двигал бедрами, проходя по ней снова и снова, а Ли продолжал вскрикивать, каждый раз так пронзительно, так… красиво.       Это больше не было криками боли.       Феликсу было хорошо.       Чанбин видел это по его обезумевшим от жажды секса глазам. Чувствовал, как младший всем своим телом блаженно дергается всякий раз, когда его член проходит внутри него. Снова. И снова. И снова.       Не останавливаясь, старший прильнул губами к щеке Феликса, затем — к его губам и следующие несколько стонов прозвучали отчаянно-приглушенно, отчего на какой-то момент старший потерял голову и ускорился, но, услышав протестующий стон, сбавил скорость, вернувшись к щадящему ритму.       — Прости.       Возбуждение нарастало. Старший уже едва себя контролировал. Казалось, что с каждым вскриком Ли он терял крупицы своей адекватности. Удовольствие захлестывало их обоих волнообразным потоком. Они видели только друг друга. Они хотели быть только друг с другом.       Чанбин чувствовал, что скоро придет разрядка.       Ему было слишком хорошо.       Не существовало уже ничего — ни группы, ни танцев, ни песен, ни выступлений ни гонораров. Ничего не было важно, ничего не было существенно.       Важно было только одно.       Феликс.       Его стоны. Его широко распахнутые от страсти глаза. Его раскрасневшееся, но по-прежнему непередаваемо красивое лицо. Его растрепавшиеся, но такие любимые Бином волосы. Феликс. Феликс… Феликс…       — Ах, хён! — вдруг закричал младший, — я… я сейчас…       Он понял. Со прильнул к нему всем своим телом и ускорился… самую малость.       …       И он готов был поклясться, что никогда ещё он не видел, чтобы так кто-то кончал. Феликса крыло от удовольствия. Со на секунду подумалось, что его крик был услышан всеми и каждый, кто населял этот дом, проснулся. Младший излился с таким стоном, что и Со, конечно же, сорвало крышу. Выйдя из Феликса, он стянул презерватив и довел себя до оргазма буквально двумя движениями, обильно излившись на тело и грудь Енбока.       Всё, на что ему хватило сил после этого — это лечь рядом, обнять дрожащего Феликса и накрыться одним одеялом. После этого Бин лишь прижал к себе младшего и, нежно обняв его, прошептал:       — Я люблю тебя, солнце…

***

      Феликсу никогда в жизни ещё не было так хорошо.       Лежа в объятиях Со, он несколько минут ещё приходил в себя, пытаясь восстановить дыхание и прижимаясь к своему хёну. Всё его тело горело. Удовольствие, что волной разлилось по нему, когда они кончили, задержалось в нем дольше обычного. Феликс лежал, понимая, что он никогда ещё не был так счастлив.       — Я люблю тебя, солнце…       — Я люблю тебя… хён.