Белые цветы

            Светало. Солнце уже вот-вот собиралось войти в свои права и заполнить своим ясным светом окна маленькой кухоньки. Феликс, тихонько ругаясь, стоял в одиночестве и замешивал жидкое тесто в пластмассовой миске.       Решив, что с этой частью процесса он, в целом справился, младший вытащил сковородку, поставил её на плиту, включил газ и постарался сконцентрироваться, протирая руками заспанное лицо.       «Спокойно, спокойно… у меня получится. Давай, Феликс, всё, как учила бабушка».       Ли улыбнулся, вспомнив милую и добрую пожилую женщину, что покинула этот мир несколько лет назад… незадолго до его дебюта. Он вспомнил, как плакал в тот день и непроизвольно задрожал, понимая, что если продолжит об этом думать, то снова расплачется, а потому решил сконцентрироваться на чем-то приятном. Странно, но именно этим утром ему вдруг являлись картины из прошлого, обнажая то старые раны… то яркие впечатления.       Младший закрыл глаза.       Вот он — маленький, играет в мячик с отцом. Вот — чуть постарше, гоняет на велике… гладит своего старого пса и гуляет с друзьями… вот — занимается спортом, а там уже получает модельный контракт. Затем уже — Jyp Entertainment, год подготовки… участие… слезы. И нежные руки Чанбина, что успокаивал его после вылета.       Ли улыбнулся.       «Похоже, что так и должно было быть. Всё правильно. Теперь уже — точно».       Младший принялся за готовку.       Мысли продолжали кружить его в этом причудливом танце из воспоминаний, отчего Феликс то хмурился, то улыбался, незаметно для себя в точности следуя старому верному рецепту, даже не думая о готовке.       «Чанбини…»       Младший вспоминал всё — от их первой встречи… до их первой ночи.       «Именно вчера я получил подтверждение того, насколько я… влип».       Феликс рассмеялся. Мысль эта была иронической, и, конечно же, очень приятной. Однако тут же спохватился, сообразив, что Со скоро проснется. А это, конечно же, значит, что надо пошевелиться.       Младший принялся за готовку усерднее, постаравшись отогнать от себя назойливые, мешавшие мысли и сконцентрироваться.

***

      Чанбин с наслаждением потянулся и, зевнув, приоткрыл глаза. Чувство после пробуждения было очень приятным, однако спросонья Бин не сразу сообразил, что в постели он лежит один. Феликса рядом не было.       Со резко сел.       «Вот черт!»       В голову лезли неловкие предположения. Что, если Феликс проснулся с утра и испытал отвращение, потому решил уйти от него? Что, если Со сделал что-то не так? И поэтому младший обиделся… или расстроился? Что, если он теперь передумает и что всё пропало?       Чанбин вскочил с постели и стал в спешке одеваться.       «Что, если… что, если он сейчас плачет?!»       Эта мысль сработала подобно электрическому разряду и старший едва не побежал к двери, но, едва коснувшись ладонью гладкой ручки собственной спальни, постарался выдохнуть и остановился.       «Дыши носом».       Старший усилием воли успокоился и отогнал атаковавшие его разум тревожные мысли. Затем, чтобы точно не выйти из себя, он решил сделать что-нибудь тихое и монотонное. Заправил кровать, прибрал беспорядок. Затем сходил в ванную и умылся, почистил зубы. Только после этой череды однотипных, рутинных действий старший позволил себе вернуться к мыслям о Феликсе и о том, что же, черт подери, произошло этим утром. И было ли это как-то связано с сексом? Если да, то как?       Необъяснимое чувство вины не уходило.       Со хотел было сначала позвонить или написать младшему, но быстро отказался от этой затеи, решив, что лучше будет найти его и поговорить вживую. Однако телефон старший сразу не стал убирать. В независимости оттого, какой разговор ожидает их с Феликсом, Бин хотел сделать тому приятно и не собирался отказываться от этой затеи.       Сделав заказ, Со, наконец-то, вышел из комнаты.       Чтобы не поддаваться настигшему его по утру тревожному состоянию, он дал себе слово держаться ровно и спокойно, во что бы то ни стало. Старший медленно обошел коридоры дома и не встретил там никого. Это было ожидаемо — все ещё, скорее всего, крепко спали и видели сны. Чанбин подошел к двери в комнату Феликса и постучался. Не услышав за дверью решительно ничего, Со позвал:       — Енбоки? Откроешь?       Тишина. Со приоткрыл дверь в комнату младшего и понял, что та пуста. Кровать была заправлена, вещи лежали на своих местах. Было похоже, что Феликс сюда даже не заходил.       «Тогда где ты?»       Пройдя по коридорам их дома ещё раз, Чанбин зашел в гостиную, рассчитывая там поискать Феликса, но столкнулся с на удивление сердитым лидером, который сидел в кресле и что-то писал на своём ноутбуке. Встретившись взглядом с Со, тот помрачнел ещё больше, и, даже не поздоровавшись, начал рубить с плеча:       — Со, скажи мне, ты в край охренел?!       Чанбин удивлённо захлопал глазами.        — Что случилось, Чан?       Лидер встал и подошёл к тому вплотную, сверкнув гневными и… усталыми глазами:       — Случилось то, что я, блядь, полночи слушал ваши стоны! — завыл Банчан, — посмотри на меня! Я похож на человека, у которого был нормальный сон? Кроме того, я более чем уверен, что я не единственный пострадавший! Какого хрена, Со?!       Чанбин едва подавил улыбку, которая проступала несмотря на нахлынувшее чувство стыда.       — И самое главное, что виню я в этом только лишь и исключительно тебя! — распалялся Чан, — и не говори мне, что это Феликс тебя соблазнил, ни за что не поверю!       Чанбин не выдержал и начал смеяться. Сердитый лидер действительно вызывал у него больше улыбку, нежели страх. Однако он, поспешно взяв себя в руки, карикатурно сложил ладони и поклонился.       — Прошу прощения, дорогой хён, я обещаю, что больше такого не повторится!       Банчан шумно вздохнул, затем протер глаза и буркнул:       — Иди уже, чучело… он на кухне.       Хихикнув, Со обнял лидера и направился в кухню, прикрыв за собой дверь гостиной.       Феликс стоял у плиты и жарил блинчики. На тарелке рядом с его сковородкой уже красовалась целая горка. Заметив старшего, Феликс широко улыбнулся и Со выдохнул.       — Доброе утро, хён! — радостно протянул младший и кинулся Чанбину на шею.        — Привет, солнышко, — прошептал старший, обнимая его за талию, — что тут у тебя?       Младший заговорщески ухмыльнулся и, сняв со сковородки последний блинчик, протянул Чанбину свободную тарелку.       — Это рецепт моей бабушки, Бинни. Попробуй.       Со взял блинчик и, надкусив его, с удовольствием отметил, что тот просто таял во рту, положил себе сразу шесть штук, чем вызвал радостную улыбку на лице Феликса. Солнышко светило даже ярче, чем обычно.       Однако Чанбин не стал сразу приниматься за завтрак. Сначала он снова приблизился к младшему и заключил его в долгие, нежные объятия, подарив ему поцелуй в макушку, отчего Ли тихонько засмеялся где-то в районе плеча Со.       — Как ты себя чувствуешь? — обеспокоенно поинтересовался старший.       — Всё хорошо, Бинни, — бодро ответил Феликс, но от старшего не укрылась легкая, едва уловимая гримаса боли, сковывавшая прекрасное личико Ли всякий раз, когда он резко изменял позу.       Понизив голос, чтобы их точно никто не услышал, Чанбин спросил:       — Сильно болит?       Феликс помедлил, затем ответил:       — Ну… так, немного… — младший слегка отстранился, чтобы посмотреть Со в глаза, — но мне было очень хорошо, хён. Мне с тобой хорошо.       Старший не смог сдержать улыбки и хотел было что-то ответить, как вдруг раздался звонок в дверь.       — Кто это? — взволнованно спросил Ли, — мы кого-то ждём?       — Подожди минутку.       Чанбин быстрым шагом направился к двери, вышел на улицу, и, расплатившись с курьером, вошел обратно в дом, держа в руках огромный букет белых лилий. Феликс, завидев презент, от удивления так широко распахнул глаза, что старший невольно рассмеялся.        — Это тебе, Енбоки.       Феликс принял цветы, восхищенно разглядывая бутоны. Затем вдохнул аромат, а после — поцеловал Чанбина. Отвечая на поцелуй Ли, старший отметил, что от скованности Феликса не осталось даже следа.       — Спасибо, хён…       Они подошли к окну.       Со не знал, о чём думал Феликс, а лично он думал о том, как ему повезло. Он не тешил себя иллюзиями о том, что всё будет просто. Он понимал, что их отношениям предстоит пройти ещё не одно испытание и не одну проверку на прочность. Но сейчас, стоя в маленькой, освещённой лишь слабым утренним светом кухне, он понимал, что они со всем разберутся. Со всем справятся. Потому что он любил Феликса. Потому что Феликс любил Чанбина. И ради этого Чанбин был готов бороться с любыми трудностями.       Чтобы быть с Феликсом.       Чтобы защищать и оберегать своё солнышко.       Чтобы всегда быть ему опорой.       Со хотел ещё что-то сказать, как вдруг они услышали непонятную, неопределенную возню в маленькой ванной комнатушке у кухни. Это было похоже то ли на спор, то ли на потасовку… но очень короткую… непонятную.       Переглянувшись, Феликс и Со медленно подошли к ванной комнате, и, послушав ещё, ясно определили, что внутри кто-то был. Со, помедлив, потянул на себя дверь.       Хан отстранился от губ Минхо и растерянно уставился на вошедших. Старший танцор также стыдливо отвел глаза, словно делая вид, что ничего не происходило. Секунд, наверное, с десять продолжалась эта немая сцена.       А затем все четверо радостно рассмеялись.