нейротоксин

      Чонин размеренными движениями кисти выводил буквы, потирая глаза от колющей усталости. Когда одна строчка поднялась до уровня предыдущей, он отложил карандаш и отклонил голову на спинку стула. Воздух в комнате был прохладным, но солнечные лучи грели гораздо сильнее, как и в любую зиму на Чеджу.       Он чуть кривил нос от света, слепящего глаза даже сквозь плотно закрытые веки. Поднявшись, он немного покачал корпусом в разные стороны, надеясь избавиться от боли внизу спины, возникшей от непрерывно сидячего за рабочим столом положения. Подойдя к окну чуть ближе, он снял его с проветривания, открывая почти настежь. Ключицы сразу обдало холодным воздухом, который будто поджидал за полузакрытым окном, чтобы наконец добраться до его кожи, покрывая мурашками. Втягивая носом свежесть, лоснящуюся от снега внизу, промочившего грунт и от того, что грузно клонил к земле кромки деревьев, в голове встал образ Криса, теплой ладонью взъерошивающего копну отросших до кончика носа волос. Он бы сейчас усадил обратно за стол, принеся чай, и попутно начал бы читать нотации о том, как легко младший простужается каждую зиму. Но Криса в комнате не было. Как и того тепла, в котором Чонин прятался до того, как решил высунуть почти половину своего тела в окно.       От озноба и мыслей о невесомых прикосновениях отвлек совершенно не тихий грохот за дверью и чей-то шёпот. Аккуратно отстранившись от окна, Чонин медленно подкрался к бите, принадлежащей старшему, что сонно валялась за дверью. Подойдя к двери, парень слегка трясущейся рукой приоткрыл дверь комнаты, пялясь на двух парней, которые сейчас шарили по их кухне.       Не зная, как себя вести, Чонин вернул дверь в исходное положение, вернувшись к окну в углу комнаты и стал быстро рыскать в журнале вызовов, набрав номер старшего. Крис на работе, он может и не поднять трубку. А если не поднимет, то Чонину остается только залезть под кровать в надежде, что его оттуда не вытащат за пятки и не убьют, как свидетеля.       — Чонин? Ты чего молчишь? — Младший опомнился только спустя минуту обеспокоенного голоса с другой стороны трубки, заметно выдохнув.       — Хён, к нам в квартиру залезли какие-то парни. И они сейчас на кухне. Я в комнате и не знаю, что делать. Хён, они меня покалечат. М-мне страшно.       — Погоди, что?! Кто-то залез в квартиру? — По голосу стало понятно, что теперь боялся не только Чонин. Но вот Крис начал беспокоиться скорее и о состоянии квартиры, потому что это было всё, за что они должны были немалую сумму, и о жизни младшего. — Так. Ладно. Опиши мне этих людей и достань биту. У меня обеденный перерыв, я скоро буду дома. Только не вешай трубку!       — Ну, один очень… широкий. Буквально. А другой наоборот худой, у него какие-то татушки на шее. Они сидят и что-то едят. А ещё… смеются так… будто два неуравновешенных. Может, они не просто воры, но ещё и психи? — Поглядывая на грабителей через маленькую щель, Чонин начинал бояться сильнее.       — Стоп… Один широкий и скорее всего низкий, а другой худой и с татуировками на шее?       — Ну… да. Ты что, знаешь их?       — Господи. Прости меня, Нини. Я совершенно забыл тебе сказать. Я скоро буду, не бойся, они не причинят тебе вреда!       — Не причинят вреда? Хён, но что… — В ушах отразились гудки брошенного вызова, и парень захлопал глазами, окончательно потерявшись в ситуации. Но для себя решил, что до прихода старшего из комнаты он не выйдет.       Чан ввалился в квартиру примерно через пятнадцать минут после звонка. Сердце гулко отбивало в ушах, но он сразу же скинул с себя обувь, вбежав в глубь квартиры. Чанбин и Джисон нагло раскинулись на узких стульях, поедая запасы сырного рамена, и видимо отыскав в недрах холодильника газировку младшего, потому что Со Чанбин с клубничным милкисом в руках смотрелся довольно-таки комично.       — Идиоты, я же просил позвонить, прежде чем идти сюда. Вы не могли пару часов где-нибудь посидеть? Я вам дубликат ключей на опасный случай дал, а не чтобы вы мою еду пиздили. — По-хозяйски отвешивая младшим по подзатыльнику, Крис скинул со стола ноги Хана, отбирая у него бутылку пива, которую радушно позволил ему Чанбин, и упер руки, складывая их в замок на груди.       — Эй! Ну, пиво хотя бы отдай! — Джисон скинул ноги и звонким голосом врезался в уши старшего, клянча назад жестянку.       — Хер тебе. Сядь на место. — Приказным тоном Чан отправил Джисона назад на стул, а сам отхлебнул пива из банки, направляя взгляд на Со в надежде отыскать поддержку, ведь он вроде бы всё ещё был старше.       — Да не унесёт его с одной банки же. И вообще-то, мы подождали обещанные пару часов, но ты опоздал. Вот мы и пошли сами. — Запихивая в рот остывшую лапшу, Чанбин довольно откинулся на спинку стула, уложив руку на живот, словно какой-нибудь саджан в кризисе среднего возраста. — К тому же, мы ведь никого не беспокоим.       На этих словах Крис оставил жестянку лишь шумно покачиваться из стороны в сторону на столе и ринулся в сторону закрытой комнаты под удивленными взглядами Хана и Чанбина.       — Чонин? Ты где? — Забеспокоившись от того, что Чонина не было ни за столом, ни где-либо в другом углу комнаты, ни в шкафу, Крис застыл на месте. Но потом вспомнил про то, что в комнате есть ещё одно укромное место. Опустившись на колени, Чан поднял уголок пледа, свисавшего с кровати. — Вот ты где.       Из-под деревянной верхушки выглядывал Чонин с телефонным фонариком в одной руке, ручкой в зубах, тетрадью под подбородком и битой где-то под мешковатой одеждой. Он был напуган, но взгляд перестал так открыто таращиться, когда он узнал Чана, а не кого-нибудь из тех, кто продолжал над чем-то смеяться, всё ещё устроившись у них на кухне.       — Вылезай. Я… постараюсь тебе всё это объяснить. — По взгляду старшего было понятно, что тема разговора будет неприятной. Да и как вообще можно объяснить сложившуюся ситуацию.       Выбравшись из-под кровати, Чонин отряхнул с себя комочки пыли, потёр нос, чихнув, и с опаской последовал вслед за Крисом, хвостом пристроившись за его спиной. Чан с этими парнями вёл себя свободно, даже будто бы по-дружески, а те охотно отвечали не особо доброй, но похожей взаимностью. Всё ещё не понимая, как себя вести Чонин просто встал недалеко от хёна, ища в его взгляде ответы на множество вопросов.       — Помнишь, я говорил тебе о парнях, которые могут мне помочь? Что я встретил их случайно и мы сошлись характерами. — Крис пытался подступиться к младшему, будто в попытке вернуть потерянную толику доверия.       — Так это те, от кого ты в тот раз вернулся домой с разбитым носом? — Чонин стал увереннее, что в голове дало ему понять всю сумбурность ситуации. Он сделал шаг назад, отходя дальше не только от двух незнакомцев, но и от самого Криса.       — Он первый начал. — Парень с вытатуированными розами на шее облизнул нижнюю губу, сверкнув в свете проколом и показал пальцем на Чана, оправдываясь.       — Помолчи. Ты всё ещё в чужом доме… в котором оказывается был не только рамён и милкис, но ещё и… он. — Наклонив голову в сторону Чонина, Чанбин стал вести себя более скованнее и тоже уставился на Криса с явным вопросом.       — Почему же вас не смутило это раньше? — Вздохнул Крис. — Ладно. Парни, это Чонин. Чонин, это Джисон, — Указав пальцем на того, кто всё ещё тянулся к лапше, сказал Крис. — а это Чанбин. — Теперь палец был направлен на того, кто резко переменился в своём настроении и позе после появления Чонина в комнате.       — И что они делают у нас дома? Кто они вообще такие? Зачем дал им дубликат ключей? Что вообще здесь происходит?       — Чонин, пожалуйста успокойся.       — Успокоиться, хён? — Чонин наконец вышел из угла кухни, всплёскивая руками. — Я всегда был спокойным. Я всегда не задаю лишних вопросов, когда ты просишь. Я всегда стараюсь исправиться, лишь бы тебе было со мной легче. Но я тоже человек, хён. Да, я всё ещё твой младший, твой… лучший друг, но я также и тот человек, с которым ты живёшь, и которому заявляешь, что скрывать тебе нечего. Я устал, хён. Делай, что хочешь, только не мешайте мне заниматься. — Собираясь вернуться в комнату, парень отделился от тени их кухни и спешно направился вперёд.       — Чонин. Чонин! — Догнав его возле двери, Крис вцепился в запястье, заставляя обратить на себя внимание. — Я выпровожу их, доработаю свой рабочий день, а затем вернусь домой и мы поговорим. Ладно? — Вновь театрально улыбаясь, Крис искал во взгляде младшего то безоговорочное согласие и доверие, к которому привык. Чонин ничего не ответил, стараясь вырвать запястье.       — Чонин. — Голос стал жёстче, а запястье он сжал с новой силой, всё-таки разворачивая парня в свою сторону.       — Ладно. Отпусти. — Не став больше пытаться отыскать в младшем те чувства и взгляд, на который он надеялся, Крис выпустил запястье, получая в ответ звук захлопывающейся двери. Развернувшись к Чанбину и Джисону, взгляд его стал более жёстким и тёмным, что для них было как раз привычнее.       — Давайте тащите свои задницы на выход. У меня выходной завтра, я вам позвоню.       — А можно с собой мармеладных червячков ваших забрать? — На этот раз отхватив подзатыльник от Чанбина, Джисон пригнул голову, бормоча себе под нос слова о несправедливости и обиде на них всех. — Ладно, ладно, понял! Жлобы.       Когда входная дверь захлопнулась, разъединяя собой не только запах остывшей лапши, клубничной газировки и пыли, но и две противоположности лучших друзей, Чонин от злобы отбросил ручку, которой пытался выводить ровные буквы в тетради и уткнулся лбом в поверхность деревянного стола.       Когда входная дверь хлопнула, эхом оповестив о приходе ещё одного хозяина, Чонин уже ждал старшего за кухонным столом, неотрывно прожигая слепую точку то ли в его поверхности, то ли в собственных ладонях. Чан зашел в квартиру, разулся, повесил на худую вешалку не менее тощий пуховик, как и всегда оставил на столе свои рабочие материалы, переваливающиеся через верх сумки, начал разбирать продукты, те же, что самым наглым образом оказались во рту незнакомцев. И никакого внимания на Чонина.       — На работе всё нормально? — Начать надо в любом случае с чего-то нейтрального. Главное, чтобы Крис не увильнул вновь, оставив за собой только обещание.       — Нормально. — Фигура старшего с приглушенным хрустом колен поднялась с пола, шурша пакетом из супермаркета, но всё так же холодно вздымалась вместе с диафрагмой, будучи повёрнутой спиной к Чонину. — Ты уже ел?       — Нет. Хён.       — Почему? Я же оставлял тебе обед. Тебе надо набирать вес, ты словно тень от того, что было раньше. — Чонин наклонил голову в немом вопросе. Почему злятся на него, а не он? Почему снова виноват он?       — Хён. — Встав со стула, Чонин по привычке потянулся к родному теплу, но отдернул руку в паре сантиметров от тела старшего, чувствуя лишь ледяной озноб, как в голосе, так и в самом дыхании.       — Я разогрею тебе еду.       — Хён! Хотя бы посмотри на меня! — Чонин подскочил к спине старшего, пытаясь отдёрнуть за руку и взглянуть хотя бы украдкой, просто понять, что разговор ему не безразличен. Дать понять, что он не тень их прошлого, он настоящий.       Когда Крис всё же оказался перед лицом самого Чонина, младший нащупал его ладонь, сжав сильно, будто это помогло бы сделать так, чтобы он больше никогда не смог отвернуться. Чан смотрел непрерывным и глубоким взглядом, но ощущалась под жилками кожи лишь пустота, направленная прямо внутрь самого парня. Он машинально моргал, не отрывая глаз от невидимой точки где-то в волосах младшего. Не касаясь, не смотря, не двигаясь, почти не дыша.       Чонин чувствовал сквозящую дыру в груди, чувствовал, что родное тепло есть только в кончиках пальцев, так безнадежно терзаемых ладонями в поисках взаимности и ответов. И когда под подушечками пальцев вдруг оказались свежие, кое-где разорванные уголки кожи, обрамлённые алыми подтёками, Чонин осознал, что последние частицы тепла принадлежали не Крису, а лишь его шрамам.       — Ты снова сделал это? Хён… — Соединив их ладони вместе, Чонин шагнул в комнату, не надеясь, что старший последует за ним. Но тот шагнул с ним в ногу, лишь плетясь сзади.       Когда Чонин достал аптечку первой необходимости, став разбирать всё, что помогло бы не дать новым шрамам забрать оставшееся тепло, Крис поднял ответный взгляд, вглядываясь в карие каёмки с медовыми крапинками глаз младшего напротив своего лица.       — Ты доверяешь мне? — Чонин замер с его ладонью в руках, роняя на пол смоченный изотоническим раствором ватный диск.       — Я всегда доверял тебе больше, чем кому-либо. — Проглотив ком, застрявший в горле всё ещё не обговорённым вопросом, Чонин вновь смочил ватный диск, собираясь продолжить.       — А сейчас? Ты всё ещё доверяешь мне? Я смотрю на тебя. Не хочешь теперь ты поднять на меня глаза? — Чан свободной рукой потянулся к подбородку младшего, поднимая его наверх.       — Я тебе руку обрабатывал.       — Да насрать мне на это. Ответь. Доверяешь ли ты мне сейчас? Ты всё ещё хочешь, чтобы я оставался рядом? — Не отпуская его подбородок, Крис вглядывался в каёмки взгляда младшего с вызовом. Глаза сверкали, но вовсе не влагой. Это был лишь вопрос, который мог перевернуть собой всё всего в один ответ. И искрились в его глазах не слезинки, ожидавшие отрицательного ответа, а всё ещё те же шрамы, жаждущие новой боли, лишь бы что-то почувствовать. Правда сложно уже было разглядеть в одном лишь взгляде, кому на этот раз должно быть больно.       — Я хочу ответов на те вопросы, что мы раньше даже не затрагивали. Хён, я просто хочу, чтобы ты верил мне так, как я верю тебе. Я хочу, чтобы ты начал мне доверять. Я не тень нашего прошлого. Я настоящий. Я доверяю тебе. Но я уже не знаю… не знаю доверяю ли всё ещё своему хёну или совершенно другому человеку. — Перестав пытаться обработать израненные участки кожи старшего, Чонин поднялся с пола. — Ты хочешь, чтобы я доказал, что доверяю тебе? Ладно.       Взяв его за руку, парень потянул Криса наверх, ведя в сторону приоткрытой двери на балкон. Когда оба ступнями в тонких носках касались холодной от утреннего мороза плитки, Чонин отпустил руку старшего.       — Закрой глаза. — Встав напротив старшего, парень вплотную спиной подошёл к перекладине так, что в затылок струился настырный ветер, трепавший не только волосы, но и одежду, до мурашек по коже, пробираясь сквозь голые голени и уже похолодевшие пальцы.       — Что ты хочешь сделать, Чонин? Пошли обратно внутрь, сегодня холодно. Ты заболеешь. — Крис бегал глазами по красным костяшкам на ногах и руках младшего, попытался дотянутся до него рукой.       — Чани-хён. Закрой глаза. Пожалуйста. — Чонин кивнул медленно, прося взглядом лишь одного доверия.       Крис сжал кулаки, отведя руки от талии младшего, и закрыл глаза. Ветер трепал жжёные каштаны и мокрый первый снег, путал пряди, цеплялся за кожу и прижимал к телу охолодевшую ткань недавно тёплой домашней одежды. Чонин дышал так глубоко, что обрывки его дыхания доносились до ушей Чана, путали и пугали. Подойдя впритык к холодной перекладине, Чонин зацепился одной ногой за боковую сторону балкона, запрыгнув на неё. Тело машинально качнулось под его громкий вздох, но парень смог удержаться сверху, обращаясь к Крису дрожащим голосом.       — Можешь… открывать.       Когда веки медленно и расслабленно потянулись вверх, руки рефлекторно потянулись вперёд, но не смогли уцепиться за одежду.       — Чонин! — Вцепившись в тело младшего, Крис поднял его с перил, вжимая в себя всей силой продрогших мышц.       Оба дышали тяжело и обрывисто, обоим было невыносимо холодно, но ещё невыносимее для двоих стало чувство страха. За жизнь, за друг друга, за неспособность ухватиться за родное тепло и одежду. Чан задыхался холодным воздухом, слыша сердце в ушах отчётливо громко, вжимая в себя дрожащего Чонина.       — Да что ты творишь?! А если бы я не смог тебя удержать? Чонин, что было бы, если бы ты свалился оттуда? Чонин, о чём ты думал?!       — Больше не сомневайся в моём доверии никогда. Я просто хочу, чтобы мы доверяли друг другу. Мы, а не только я.       — Я доверяю тебе, слышишь?! Не надо подвергать свою жизнь опасности, чтобы доказать мне то, что ты веришь тому, что я говорю тебе. Никогда. Никогда больше не смей так делать, Ян Чонин. Как же ты меня испугал.       Крис отвёл от себя его голову, вглядываясь в слезинки, холодными от мороза ручьями скатывающиеся с щек. Вытер их размашистыми касаниями пальцев, вновь вжал в себя слишком сильно, будто всё ещё был риск упасть.       От неожиданности поступка младшего оба не могли отойти до самой ночи. Даже лёжа в кровати, не сговариваясь, но они развернулись друг к другу лицом. Просто смотря, следя за мыслями и немыми вопросами, на которые не было ответов. Просто лежа, просто смотря в глаза друг друга, и просто ища похолодевшую от страха чувственность в ответных взглядах.       К утру Крис смог сомкнуть глаза от давящей усталости и переизбытка эмоций, взяв дрожащую кисть напротив в согревшуюся ладонь. Чонин всё ещё слышал гулкий ритм своего сердца, боялся засыпать, не обнаружив через несколько минут перед собой вздымающуюся широкую диафрагму фигуры старшего. Боялся, что слова не будут подкреплены доверием. Боялся, что оно останется лишь одним словом в порыве всеобъемлющего страха.       Прикрыл глаза лишь на мгновение, чтобы обмануть пульсацию в веках, чтобы дать им наконец отдохнуть. Но когда дремота, казалось бы, перестала так сильно пугать, то Чонин почувствовал, как внезапно зашевелилась фигура старшего. Вот сейчас. Он просто уйдёт. Он всё-таки его лишь отпугнул.       Но Крис продолжил двигаться, не вставая с кровати. Открыв глаза, Чонин понял, что он всё ещё спит. В кошмаре. Холодная испарина блестела на вздувшейся от напряжения лобной вене, ладонь сжала руку младшего с новой силой, губы мельтешили в немой рече, а брови хмурились. Бан Чану было страшно. Неизвестно, что именно он видел во сне, но гнался за ним лишь страх. Накопленный годами, вырванный из диалогов и контекста, избитый шершавыми стенами, и наконец укрепившийся ледяной поверхностью балкона на пятом этаже собственного дома.       — Хён… Чани-хён, хэй. Проснись. Хён, тебе надо проснуться. — Поднявшись на локти, младший стал с осторожностью тормошить его за плечо, пытаясь вырвать ладонь из отяжелевшей хватки. — Чан-хён, хэй. Проснись, хён.       Когда Чан открыл глаза, комната танцевала в не привыкшем к темноте взгляде, лоб лип к подушке, а над лицом нависло обеспокоенное лицо младшего. Чан дышал обрывисто, будто холод вновь достиг лёгкие, вглядывался в глаза напротив, удостоверяясь в том, что больше не спит. Что больше не вернётся ни в холод, ни в липкий кошмар.       Когда сознание пришло в норму, при которой он смог осознать, что больше не спит, Крис потянул Чонина на себя одним цепким движением пальцев, схватившихся за низ худой футболки. Младший обвил его спину руками, слегка поглаживая загривок, дышал в шею, ничего не говоря. Лишь отдавая собственные частицы тепла.       — Ненавижу то чувство, при котором ты мне так сильно нужен.       — Я тоже люблю тебя, хён.