***
В Брайтоне, где базируется их подразделение, недалеко от пирса есть славный бар. Именно туда они идут всей компанией после разбора полётов у Бэзила. Чистая кожа, белые рубашки с коротким рукавом, очки-авиаторы в нагрудном кармане и капля парфюма, чтобы у дам подгибались ноги. В «Вороном» полно народу. Впрочем, неудивительно, ведь лето в самом разгаре, рядом — вход в парк аттракционов, напротив — побережье. Девушки вокруг изгибаются под громкие звуки рояля и саксофона. Их наряды дразнят. Это даже и не одежда вовсе, больше похоже на подарочную упаковку — кружево, лайкра, кожа — только не рви быстро. И каждый поворот головы открывает всё новые и новые виды: ног, губ, задниц, грудей и глаз. Прямо хоть разорвись. — Давай, старик. — Кассиус хлопает его по спине. — Склей какую-нибудь девчонку с классными ножками. Смотри, вон та в красном, за барной стойкой. Фигура что надо. — Она сидит спиной, Жук, — говорит Блейз и сардонически приподнимает бровь. — Тогда сперва возьми выпить. Потом её лицо перестанет быть проблемой. — Поэтому твои девчонки всегда в хлам? — Ха-ха! — Приятель толкает его в бок. — Давай, мужик. Жук растворяется в толпе, а Блейз уверенным шагом идёт к бару, продираясь мимо веселящихся людей. Его внимание приковано к девушке, фигура которой в сидячем положении напоминает песочные часы, что стояли в кабинете у Слизнорта. Длинные волнистые волосы в свете прожекторов отливают медью и золотом. Скорее всего, они каштанового цвета. — Привет. — Он кладёт ладонь на барную стойку прямо перед ней. — Не возражаешь, если я угощу тебя коктейлем? Она медленно поднимает голову, и этих секунд достаточно, чтобы узнать её. — Грейнджер? — удивляется Блейз, а затем зачем-то констатирует: — Грейнджер. Она оглядывает его с ног до головы, ненадолго задерживая взгляд на золотых полосах у него на плечах. — Блейз, вот так встреча! — После небольшой паузы хлопает по свободному рядом стулу: — Присаживайся, если хочешь. Колеблется он недолго — любопытство берёт верх. Слишком уж вид бывшей сокурсницы отличается от прежних воспоминаний, которые, как Блейз думал, и вовсе стёрлись из памяти. Ничего удивительного, красное платье на бретельках открывает достаточно, чтобы прошлый образ и вовсе померк, а ещё, кажется, Грейнджер научилась усмирять волосы. Потому что теперь это не клубок Медузы Горгоны. Совсем нет. Ему интересно рассматривать её, подмечать все произошедшие изменения. — Не ожидал тебя увидеть здесь, — прочистив горло, заводит он общение. — Хотя, Брайтон — курортный город. На отдыхе? — Сегодня — да. — Милая улыбка трогает её губы. Грейнджер кивком головы указывает на его плечи: — Так стало быть, ты теперь пилот, Блейз? Он подпирает голову рукой, позволив ленивой улыбке появиться на лице. Обычно девчонкам нравится форма. А Грейнджер стала «девчонкой» что надо. Да и годы вне школы стирают прошлые межфакультетские предрассудки. — Да, пришёл после вылета залить в себя виски, чтобы сердце быстрее всплыло на положенное место. — Взгляд проходится по её коже, тронутой загаром, в конечном счёте останавливаясь на глазах. — Но глядя сейчас на тебя, думаю, в этом нет необходимости. Шикарно выглядишь, Гермиона. Ты здесь одна? — Пока да. Грейнджер поправляет волосы и с лёгкой улыбкой обхватывает губами соломинку, потягивая коктейль «Секс на пляже» и глядя прямо в глаза. Блейз в который раз благодарен судьбе, что на его левом предплечье так и не появилась уродливая метка. Отбиваться от прошлого не приходится. А с таким прошлым, которое сидит сейчас рядом, он и вовсе не против сдаться по всем пунктам. — Готов исправить это недоразумение. — Блейз подмигивает и пододвигает стул ближе. Она опускает ресницы. — Предпочла бы не менять одно недоразумение на другое, — наконец говорит Грейнджер, насмешливо смотрит с секунду, а затем слезает со стула. — Кстати, Блейз, а ты хороший пилот? — Да вроде никто не жалуется. — А то я уже подумала, что с таким даром красноречия ты в Косой аллее зарабатываешь себе на жизнь. На пару с Наземникусом Флетчером. И смешивается с толпой, тряхнув напоследок волосами. — Здорово, — тянет Блейз, поворачиваясь к бармену. На пустой стул, спиной к бару, буквально падает Эдриан Пьюси. Он кладёт локти на столешницу и ухмыляется так ядовито, что его Патронус-позывной вполне оправдывает себя. Его рука сжимает бутылку с портером. — Что, Пантера, тебя теперь динамят даже грязнокровки? — Проваливай, Оса, пока я не надрал тебе задницу. Они поднимаются с мест одновременно. Блейз ничего не говорит, хотя Пьюси и подходит вплотную, предварительно сделав глоток пива. На загорелом лице блестит пот, а сам он обнажает зубы в оскале, пока они сверлят друг друга взглядами. — Возможно, это единственный вариант для тебя в этот вечер. В Хогвартсе они не смогли поделить девушку, а сейчас были обязаны делить небо, и это было в разы хуже.***
Воздушно-пограничный центр — особое подразделение Министерства, созданное после войны, начальство над которым делят сразу два отдела: правопорядка и магического транспорта. И работают здесь лучшие из лучших. Те, кто может похвастаться холодной головой — и плевать на трепыхающееся сердце — а также отточенным, как лезвие, умом. Ну, и руками не из задницы, как любит говорить Бэзил. А Бэзил любит поболтать. Вот и сейчас, стоя в воротах ангара, где они слушают плановую лекцию, он без умолку трещит, нацепив на нос авиаторы. На улице ревут мотоциклы, плавящиеся, как мираж, на жарком полуденном солнце. И есть одно «но» — звук, которого быть не должно. Стук женских каблуков. — Парни, с сегодняшнего дня в распоряжение подразделения поступили «Скаты 7», и для ознакомления с этим видом боевых мотоциклов Министерство прислало гражданского специалиста, — говорит Бэзил, глядя куда-то мимо них. — Её позывной «Выдра». Она владеет последней информацией по вопросам магической техники. Так что настоятельно рекомендую слушать всё, чтобы не сесть в лужу на испытаниях. Звук каблуков по бетону становится всё ближе, пока Блейза не обдаёт лёгким цветочным шлейфом мимо проходящей женщины в белом деловом костюме. Парни позади присвистывают, обмениваясь многозначительными взглядами и наверняка уже смакуя на языке шутки и подкаты. А она тем временем подходит к Бэзилу. Они перебрасываются парой фраз, и когда она поворачивается, в порыве жаркого ветра её волосы блестящей волной подлетают вверх, гарантируя эффектное появление. Блейз мысленно стонет и проводит рукой по лицу, в то время как пальцы другой тянутся в карман за солнцезащитными очками. Лучше и быть не может. Кассиус давится жевательной резинкой. — Смотри! — Он пихает его локтём. — Посмотрите, кто это, — шепчет позади Пьюси и подмигивает Блейзу, когда тот оборачивается. Командир уступает ей место, довольный, что можно спрятать спину от солнца в тени ангара. — Прошу, мисс Грейнджер. Окинув группу мимолётным взглядом, она начинает говорить без предисловий, будто повторяет одно и то же каждый день, настолько сухо и безжизненно звучит её речь: — Добрый день. Меня зовут Гермиона Грейнджер. Я работаю в транспортном отделе Министерства магии и принимала непосредственное участие в разработке «ската». Эти боевые мотоциклы уже встали на охрану границ в Ливерпуле и Йорке. В отличие от «тигра», новая модель не теряет мощности на скорости. Она быстрее, точнее и манёвреннее, а также способна совершать мёртвую петлю, что в свою очередь даёт преимущество при пикировках и… Рука Блейза взлетает вверх, как когда-то её на общих занятиях — практически молниеносно. Хочется посмотреть весь спектр удивления Грейнджер от их неожиданной, но такой чертовски скорой встречи. — У вас устаревшая информация, мэм, — говорит он, подпирая ладонью подбородок. — Я лично делал мёртвую петлю на «тигре». Наконец её взгляд всё-таки останавливается на нём, и Блейз с удовлетворением наблюдает, как расширяются карие глаза. Незначительно, почти незаметно, но всё же. — Это невозможно, должно быть, вы что-то путаете, — возражает Грейнджер и кладёт ладонь на стопку принесённых бумаг, как на магловскую Библию, будто успокаивает себя. — Например, место работы, — хмыкает Пьюси, и позади слышатся смешки. Эрни Макмиллан, с позывным «Кабан», сдружился с Пьюси ещё со времён лётной школы, хотя Забини даже сейчас не до конца понимает, что общего они могли найти. Скорее, оба просто напыщенные говнюки. Но Макмиллан всё же демонстрирует больше такта, если так можно сказать, когда дело касается работы в сугубо мужском коллективе. Вот и сейчас он одёргивает приятеля: — Заткнись, Оса. — Нет, я сам видел! — громко заявляет Уоррингтон. — Мы перехватывали цель над проливом в тот день. И мотоцикл Пантеры с лёгкостью проделал петлю. Для наглядности Кассиус складывает губы дудочкой, изображая свист, пока его руки демонстрируют фигуру мёртвой петли. На лице Грейнджер расцветает полуулыбка. Каштановые волосы, подсвечиваемые солнечными лучами, из стороны в сторону бросает ветер. Он же и приносит сладкий аромат парфюма, хотя в ангаре всё давным-давно пропахло бензином. Её милое упрямое лицо почему-то приятно видеть здесь. Может, они все скучают по женской мягкости на работе, но что-то подсказывает, что это вовсе не про Грейнджер. — Тогда, может, Пантера нам лично расскажет, для чего он рисковал дорогим мотоциклом, совершая на нём элемент сложного пилотажа? Блейз грустно качает головой, хотя улыбка так и просится наружу. — Боюсь, что не могу, мэм. Это секретная информация. Она одаривает его пристальным холодным взглядом человека, не привыкшего, чтобы его решения ставили под сомнения. Ноздри немного раздуваются, что выглядит крайне забавно. Ему нравится. — Вы же понимаете, что у меня есть допуск к любой информации, касающейся ваших боевых вылетов? — Её напускная любезность лишь раззадоривает Блейза. Наверное, Грейнджер решает, что он молчит из упрямства, и тогда позволяет себе широкую улыбку. Очевидно, всё происходящее, ровно как и в баре, когда она щёлкнула его по носу, доставляет ей огромное удовольствие. Что ж, он развлечёт её. — Боюсь, что не расслышал вас. — Он переглядывается с Кассиусом, в глазах которого пляшут те же черти. — После утреннего вылета слегка заложило уши. Но можете подойти, и я шепну по секрету. Но тут Бэзил, который, скорее всего, уже достаточно охладился, хлопает в ладоши: — Так, джентльмены, не время рассиживаться, пора испытать новые модели в небе. Они встают с мест. Некоторые даже отдают честь Грейнджер, хотя делать этого вовсе не обязательно. Кто-то откровенно пялится на неё. Пускай себе смотрят. У них свободная страна. Блейз проходит вслед за Уоррингтоном через задние двери ангара, ведущие в коридор пропускного пункта, где под потолком шумно работают вентиляторы. На стенах небольшого тусклого помещения висят фотографии лучших пилотов части и картинки боевых мотоциклов, что успели смениться за послевоенные годы. Грейнджер окликивает как раз в тот момент, когда он достигает фото Пьюси на стене: — Пантера, стойте! — Её каблуки цокают всё быстрее. — Блейз! Он тормозит так резко, что она чуть ли не впечатывается в него. — Мисс Грейнджер. — Почему ты сразу не сказал, что служишь в этом подразделении? Она отступает лишь на шаг, и Блейз поражается тому, что, несмотря на высоту каблуков, Грейнджер оказывается настолько миниатюрной, что приходится опустить взгляд. На долю секунды в голову приходит мысль о том, как она вообще уцелела в чужом ей мире, да ещё и вышла победителем. Поразительные выносливость и упрямство. — А это что-то изменило бы? По коридору проходит оставшаяся часть пилотов, и, видимо, её смущает, что они стоят близко друг к другу, потому что Грейнджер поспешно делает ещё шаг назад. Но его это не задевает. Они почти в расчёте. — Нет, но… — Но? — проговаривает он с нажимом и складывает руки на груди. — Забини, ты должен понимать, что ты не первый в форме, кто пытался приударить за мной. У меня есть правило не вступать в личные взаимоотношения с теми, с кем приходится работать. Однако всё же хочется услышать историю про мёртвую петлю на «тигре», — отвечает она и снисходительно улыбается, будто это он тратит её драгоценное время. Вообще, многие называют её «святой» наравне с Поттером. Но со времён школы в Грейнджер проскальзывает это странное высокомерие, которое не всегда завязано на самозащите, к которой ей, несомненно, приходилось прибегать, чтобы не обращать внимание на все те слова, что говорят по сей день. Но конкретно сейчас Блейза раздражает это. В конце концов, не он вторгся в её личное пространство. — Ну раз говоришь, что у тебя есть допуск к любой информации, то можешь прочесть об этом, — сухо отвечает он. — Хорошего дня, Грейнджер. Стоит признать, что это очень приятное ощущение, особенно когда Блейз оборачивается и встречает понимающий, чуть насмешливый взгляд карих глаз.***
Четыре «ската» готовятся взмыть в небо ближе к закату, когда солнце уже падает, но ещё не успевает пересечь линию горизонта. Тёплые лучи пляшут на обзорной башне, откуда Гермиона вместе с начальством подразделения следит за испытаниями новой модели. Обжигающе горячие кружки с кофе и не прекращающие движения голограммы перед глазами. Так было в Йорке, в Ливерпуле, то же самое и здесь. — «Скаты» хороши тем, что вашим хватило ума не делать их полностью стальными, как предыдущие модели, — делится впечатлениями Бэзил, отхлёбывая кофе. — Летать при ясной погоде было просто невозможно. Гермиона опирается рукой на столешницу панели, уставленную приборами и рациями. — Блики? — Ещё какие. Маячили, как леди с пудреницей на солнце. Бадд МакКейн, который руководит подразделением в Брайтоне с самого основания, задумчиво смотрит в окно, держа в руках бинокль. В тёплом свете каждый волосок на седой голове переливается и мерцает, но в глазах нет и капли теплоты. Работать с ним непросто. — А я пока сказать не могу, — произносит он, сдвинув брови. — Раньше было видно, что это мотоциклы. А теперь больше тянет на какой-то магловский самолёт. Вон, небольшие крылья и то прилепили. — Идём в ногу со временем, сэр, — отвечает Бэзил. — Они уже давно перестали походить на мотоцикл Хагрида, разве нет? — Всё так, всё так. Болтовню прерывают ожившие приборы. Лампочки загораются, а из динамика доносится низкий, с приятной хрипотцой голос: — Башня, это «Скат-1», как слышно? На миг перед мысленным взором Гермионы возникает образ Блейза с его внимательными глазами и красивой улыбкой. Она представляет его в кабине пилота: сосредоточенного и серьёзного. По правде, он всегда был таким. Даже на встречах у Слизнорта Забини держался с присущим слизеринцам достоинством. Но до встречи в баре близ пирса, она бы никогда и не подумала, что они могут встретиться здесь. Почему-то казалось, будто праздный образ жизни ему больше по душе. Что ж, годы доказывали и продолжают доказывать, что цвет школьного галстука не решает ровным счётом ничего. Из задумчивости Гермиону выводит ответ центра управления, что находится прямо под обзорной башней. — Слышно хорошо. — Предполётная подготовка завершена, — вещает Блейз. — Готов к запуску. — Первый двигатель — запуск. — Короткая пауза. — Второй двигатель — запуск. Мы готовы, «Скат-1». — Башня, это «Скат-1». Выруливаю согласно полученной информации. Гермиона подходит к панорамному окну как раз в тот момент, когда тёмный закрытый мотоцикл, которой издалека и правда напоминает ската, появляется из ангара. Он медленно движется по взлётной полосе, ловит и посылает лобовым стеклом солнечных зайчиков, а её пробирает дрожь. И так каждый раз. — Ваша полоса — три, — сообщает центр управления. — Температура в норме. — Подтверждаю. — Топливо в норме. Давление в норме. Системы в норме. — Подтверждаю. От её взора не уходит ни один поворот, в который входит Забини, выезжая на нужную полосу. Она слушает каждое произносимое им слово, сложив руки за спиной. — Башня, это «Скат-1». К взлёту готов. Запрашиваю разрешение на взлёт. — Сэр? — Ожидает ответа центр управления. МакКейн берёт рацию и чуть ли не кричит в неё, будто думает, что они общаются через консервные банки на нитке: — Взлёт разрешаю. Мотоцикл начинает набирать скорость и взмывает в небо, напоследок мигнув огнями задних фар, прежде чем скрыться за стеной вечерних облаков. Они наблюдают за взлётом ещё трёх мотоциклов, а потом занимают места перед окошком с голограммами, где отражается маршрут с точками каждого пилота на карте. На других экранах можно отслеживать все манипуляции совершаемые мотоциклами в режиме реального времени. — Пантера ведущий в паре? — спрашивает Гермиона, согревая в ладонях остывающую кружку. Бэзил отрывает глаза от экранов и промаргивается, глядя на зелёную стену смотровой, пока МакКейн изучает какие-то бумаги. Но Гермиона видит, как напрягается его спина. — Да, летает с Жуком. Сначала хотели поставить его с Осой, но ничего хорошего из этого не вышло. Не ладят они. — Я до сих пор считаю, что так и нужно поступить, — строго говорит МакКейн. — Они оба — хорошие пилоты, а в паре им бы не было равных. На самом деле ей интересно, что могли не поделить слизеринцы, предпочитающие держаться вместе, но Гермиона молчит. Лишь следит за мужчинами, которые явно тоже находятся по разные стороны баррикад. — Вы бы поставили Пантеру ведомым, — с долей недовольства говорит Бэзил. — Даже не раздумывая. У парня слишком много дури в голове. — Что вы имеете в виду? — она пытается спросить по-деловому, но скрыть любопытство в голосе не удаётся. Бэзил поворачивается в сторону начальника, очевидно даже не услышав вопроса: — Сэр, парень потерял недавно мать. Во взгляде МакКейна читается откровенное раздражение. — Это не относится к делу. Он непредсказуем, мисс Грейнджер, и агрессивен. — Забини? — Его позывной «Пантера», мисс, — одёргивает МакКейн. Он с хлопком закрывает папку и сверлит её холодными глазами. — И позволю на всякий случай напомнить, что личные отношения, выходящие за рамки рабочих, запрещены, а вы, кажется, идёте на повышение. Тон беседы совсем не нравится, потому что Гермиона не привыкла, чтобы правилам учили её. И это ещё слабо сказано. Но в воздухе витает раздражение, вызванное только упоминанием фамилии сокурсника. Обычно она не грубит начальству, но слова всё равно звучат провокационно: — Да ладно вам, перестаньте. Просто мы учились вместе. — Из личного дела я сделал выводы, что вы обучались вместе не только с Пантерой. — Что? Сэр, я не… Предупреждающим жестом МакКейн поднимает ладонь. А когда рука наконец опускается, пальцы нервно сжимаются в кулак. — Ваша задача — разбирать полёты. А теперь идите. Кажется, у вас много дел. Гермиона открывает рот. Закрывает. Открывает опять, не имея ни малейшего представления о том, что собирается сказать. Но неприязненный взгляд решает за неё — она выходит из смотровой. И то лишь потому, что старый сукин сын прав. Гермиона жаждет повышения. Она проходит в соседний кабинет, садится за стол у окна, куда падает солнце. Ей нравится нежиться под закатными лучами, потому что скоро наступит ночь, а за ней придёт и одиночество. Обычно командировки не доставляют дискомфорта, но и расслабиться не дают. Арендованные дома сменяют друг друга, пока Гермиона меняет города, а по возвращению в Лондон её ждёт пустая безликая квартира, где тоже не пахнет домом. Подумав о доме, в голову приходят слова Бэзила о матери Забини. «Пророк» по этому поводу не написал ни строчки, что удивительно, учитывая славу миссис Забини и политику газеты. Вместо того, чтобы заняться бумагами, Гермиона чертит на листке узоры, обдумывая всё, чем успел «похвастаться» Брайтон за неделю. Но у всех мыслей общая конечная точка. Это бесит, выводит и чертовски отвлекает. Не стоило ей появляться в том баре. Потому что теперь она наблюдает, вслушивается, ищет взглядом. Смотри, но не трогай. Наконец, когда удаётся безраздельно сосредоточить внимание на работе, Гермиона устало выдыхает. Подперев голову рукой, слушает тиканье часов на запястье, выводя пером замечания в бланках полётов за вчерашний день. Солнце скрывается за углом башни, а чайки садятся в ряд на выступе за окном, улучив момент тишины, но и та не длится долго. Положив последний листок в ровную стопку бумаг, Гермиона встаёт и подходит к окну. Спина слегка ноет, но несколько наклонов помогают размять затёкшие мышцы. Когда она нагибается вперёд, глядя на синюю полоску виднеющегося пролива, мимо окна на предельной скорости проносятся два мотоцикла. Под дребезжание стёкол Гермиона в испуге чуть ли не падает на задницу, а из смотровой доносится звон бьющейся посуды. А после крик: — Твою мать! Я убью этого гадёныша! — Соседняя дверь хлопает, и теперь разъярённый голос МакКейна гремит уже в коридоре: — Два клоуна только что имели наглость пролететь на критическо-низкой высоте буквально на сверхзвуке! Бэзил, я хочу крови. Вызови их. На посадочных полосах, один за одним, появляется боевой транспорт, а спустя несколько минут Гермиона, проиграв любопытству, приоткрывает дверь кабинета. По громкому разговору в смотровой она понимает, что словесной экзекуцией занимается Бэзил. Очевидно, МакКейн решил удалиться, пока его не сразил сердечный приступ, или спрятать палочку, чтобы не наделать глупостей. — Есть, сэр! — Дверь смотровой открывается, а Гермиона слышит скрип подошв по плитке. — Вот дерьмо. Старик, выговор мне совсем некстати. Сквозь узкую щель видно лишь плечо за углом. Она открывает дверь шире в тот момент, когда другая мужская фигура в зелёном комбинезоне прислоняется спиной к стене и застывает. Блейз не двигается, но смотрит прямо в глаза. Их разделяют каких-то полтора ярда, почему-то это приводит Гермиону в смущение, и дыхание учащается. Хотя его поза лёгкая и непринуждённая, он гораздо больше, и у неё появляется желание закрыть дверь. Но что ещё больше удивляет, так это то, что она этого не делает, а продолжает смотреть на Забини. Уоррингтон что-то говорит напарнику, но Гермиона не слышит ни слова. Наконец Блейз отводит взгляд, прикрывая глаза. Голова касается стены. Она видит как на скулах играют желваки. — Пошли, Кас. Мне надо охладиться. Оттолкнувшись от стены, Блейз, больше не глядя на неё, отворачивается, но Гермиона успевает заметить полуулыбку. Такую же быструю, как и мотоцикл, что пролетел мимо башни. Сумасшедший.