Ты моя вселенная.

К концу войны обстановка в Гусу стала менее напряженной и Лань Цижэнь прочно занял оборонительные позиции. В это время Лань Сичэнь оказывал помощь мирному населению. Люди были благодарны ему за своевременную помощь. По окончании Аннигиляции Солнца Орден Ланьлин Цзинь устроил грандиозное пиршество, длившееся четыре дня, на которое пригласили бесчисленное множество орденов и заклинателей, призывая всех отметить победу вместе. Два нефрита собирались в башню Кои. Лань Ванцзи знал, что обязательно встретит там Вэй Усяня и с огромным волнением готовился к щекотливому, но так необходимому разговору, от сознания этого аж живот скручивало и учащенно билось сердце. Лань Сичэнь, внимательно взглянув на брата, сказал: —Брат, вижу ты очень волнуешься. —Все нормально. А, нет, не нормально. Дрожь по телу пробирала от мысли, что нужно подойти к нему, что уже говорить о том чтобы рот вообще открыть! Брат пытливо посмотрел еще раз и сказал: —А я волнуюсь. Помнишь, я тебе рассказывал о Мэн Яо? Это внебрачный сын Цзинь Гуаншаня, он тогда помог мне, когда я с нашими книгами спасался от клана Вэнь. Недавно Цзинь Гуаншань взял его в башню, возвысил его, он теперь Цзинь Гуаньяо. Он показал себя героем на войне, когда стал шпионом в Безночном городе, а потом убил Вэнь Жоханя. Но клан Цзинь пригласил к себе адептом преступника, на совести которого сотни невинных жертв и Цзинь Гуаньяо очень дружен с ним. Теперь между Не Миндзюэ и Цзинь Гуаньяо словно кошка пробежала. Не Миндзюэ требует голову Сюэ Яна, а Цзинь Гуаньяо находит разные отговорки. Зачем клану Цзинь этот преступник? Мы трое названные братья и я теперь как между двух огней. Мало того, Чифэнцзунь рассказал о несколько довольно подлых поступках Цзинь Гуаньяо. А я то знаю про его доброту и отзывчивость, не верится что он может быть подлым и вероломным. Надеюсь, что Не Миндзюэ это показалось. И я не теряю надежды помирить их. —Брат, ты лучше меня знаешь главу ордена Не. Он честный и бесхитростный человек. И вряд ли будет говорить то что ему кажется. —И то верно. Не забудь, пожалуйста, поговорить с молодым господином Вэем. Нет. Он не забудет. Он месяц готовился к этому разговору. И этот разговор не выходил у него из головы. Проблема только в том, чтобы решиться на этот разговор. Итак, братья отправились в башню Кои. Оба брата были одинаково изящны и одинаково статны; одинаково неотразимы и одинаково благонравны: одно лицо, но разный дух. Неудивительно, что каждый прохожий смотрел на них во все глаза и ахал от восхищения. У обоих на сердце было неспокойно. Один думал как помирить названных братьев. Другой… У другого вообще проблема была сугубо личного плана. Лань Ванцзи ещё сохранял некую невинность в чертах, но холодное выражение лица, держащее всех на почтительном расстоянии, оставалось прежним. Он переживал о том каким он сейчас увидит Вэй Усяня, говорили что его характер сильно испортился за последнее время. Там на войне он, конечно бепокоился, но по крайней мере тот был рядом, а теперь они не виделись почти месяц. Лань Ванцзи страшно тосковал и отчаянно хотел его видеть и одновременно боялся увидеть изменения в родном человеке в худшую сторону. Вдвоем братья подошли к Не Миндзюэ и поприветствовали его. Лань Ванцзи не любил подобные мероприятия и не проявлял интереса к сборищам заклинателей, справедливо считал их осиным гнездом. Но желание увидеть Вэй Усяня заставило его прийти и он сейчас, пока брат говорил с Не Миндзюэ, украдкой смотрел по сторонам. Вдруг ухнуло и затрепетало сердце, краем глаза он увидел рядом с главой Цзян прекрасного молодого человека, стоявшего, заложив руки за спину с заткнутой за пояс сверкающей флейтой темнее ночи, с которой свисали бахромчатые кисточки алого цвета, однако, без меча! Он был настолько прекрасен в своей ледяной меланхолии, что сердце тревожно билось в груди, замирая от необьяснимого страха. Лань Ванцзи вздрогнул, когда они подошли поздороваться. Так хотелось посмотреть подольше, но заметив, что Вэй Усянь не в настроении, отвел глаза. Но, впрочем, молодые люди не стали задерживаться и пошли дальше. Лань Ванцзи смотрел вслед и тысячи невысказанных слов теснились в сердце. На тот момент его взгляд настолько прожигал, что Вэй Усянь, кажется почувствовал на себе пылающий взор второго нефрита и обернулся. Лань Ванцзи заметил что тот что то хотел сказать, но тут вернулся Цзян Чэн и встал подле Вэй Усяня. Они оба склонили головы и с серьёзными выражениями лиц заговорили о чём-то. Вэй Усянь засмеялся в голос. Но его смех не был прежним солнечным и радостным. Они направились в другую часть зала, по-прежнему идя плечом к плечу. Люди перед ними расступались, давая дорогу. Сердце Лань Ванцзи защемило в ноющей тоске. «Вэй Ин, ты что то хотел мне сказать! Что?!» Ему так хотелось чтобы Вэй Усянь оказался сейчас рядом, но куча народу, которые смотрели на них как на диковину, не давала возможности просто так взять и подойти. Вот бы стать невидимым, подойти к Вэй Усяню, взять того за руку и увести от всех, от этой гудящей как осиный рой толпы и поговорить наконец то. Тем более опять он слышал как многие судачили о том как они спорили тогда по вечерам на войне. —Здесь все только и судачат о битве при Цзянлине, а о силе Вэй Усяня ходят самые невероятные истории—говорил кто то. —Хотел бы я, чтобы мне предоставился случай хоть одним глазком взглянуть на него в бою. —говорил другой. Лань Ванцзи понимал в чем его проблема. Он так и не смог конкретно разьяснить Вэй Усяню зачем он хочет чтобы тот вернулся в Гусу. Это совсем не то, что думает сам Вэй Усянь, а дело в том, что Лань Ванцзи сам так хочет, потому что он любит его, любит больше жизни. Он тысячу раз прокручивал в голове этот разговор, но… Не так все просто. Его мысли прервал голос Не Минцзюэ: — Почему Вэй Ин без меча? На торжественных мероприятиях ношение оружия равнялось облачению в парадные одежды — негласному символу соблюдения правил этикета, и заклинатели из именитых орденов придавали этому особо большое значение. Лань Ванцзи переживал как раз по этому поводу, переживал за его доброе имя, и эта фраза кольнула в самое сердце, старательно бесцветным тоном произнёс: — Скорее всего, забыл. Не Минцзюэ поднял бровь: — Он способен забыть даже о подобном? Лань Ванцзи ответил: — Для него в этом нет ничего удивительного. " Уж лучше, пусть все считают Усяня небрежным и рассеянным, что он забыл взять меч, а не сознательно пытается шокировать окружающих его людей.» Лань Сичэнь улыбнулся: — Молодой господин Вэй как-то сказал, что не желает беспокоиться о вычурных церемониальных условностях. Сегодня он не надел даже своего облачения, не говоря уже о мече. Но разве кто-то в силах воздействовать на него? Он ещё совсем юноша. Лань Ванцзи подумал: «Брат, ну кто тебя просит? Зачем все эти оценки поведения Вэй Ина? Хотя, не сам же он это придумал, наверняка Вэй Ин как то выразился при нем подобным образом. Вэй Ин, ну что ты за бестолочь, кто тебя дергал за язык? Ты же знаешь это общество. Сегодня ты герой, а завтра тебя осудят за сознательное пренебрежение этикета. Ну чего ты позоришь сам себя?» —Какая распущенность —тихо пробормотал он. Лань Сичэнь взглянул на него, как будто только что увидел: — Хм? Почему ты ещё здесь? Лань Ванцзи пришёл в некоторое замешательство и с серьёзным видом проговорил: — Брат здесь, и, само собой разумеется, я тоже здесь. Лань Сичэнь спросил: — Почему ты всё ещё не пошёл поговорить с ним? Они скоро уйдут. Лань Ванцзи холодел от мысли о предстоящем разговоре, стараясь унять дрожь во всем теле. И пока он настраивался чтобы подойти, вдруг в другом конце зала начался спор. Вэй Усянь говорил на повышенных тонах: — Цзинь Цзысюань! Ты уже забыл, какие речи произносил и какие поступки совершал? Что за мотивы ты преследуешь сейчас?! Цзинь Цзысюань столь же запальчиво воскликнул: — Я спрашивал главу Ордена Цзян, а не тебя! И спрашивал я о деве Цзян! Так как же это касается тебя?! Вэй Усянь ответил: — Замечательно, просто чудесно сказано! А как тебя касается моя шицзе? Не у тебя ли раньше глаза росли на затылке? Цзинь Цзысюань продолжил: — Глава Ордена Цзян, это пиршество нашего Ордена, а он — человек из вашего! Вы намереваетесь вмешаться или так и останетесь в стороне?! Лань Сичэнь полюбопытствовал: — Почему они вновь затеяли ссору? Лань Ванцзи устремил взгляд в направлении перебранки, но ноги его так и остались прикованными к земле. Немного потоптавшись на месте, он, кажется, унял противную дрожь и наконец, решился, сделал шаг вперёд. Однако его прервал долетевший до них голос Цзян Чэна: — Вэй Усянь, закрой уже свой рот. Цзинь Цзысюань, я приношу свои искренние извинения. Моя сестра поживает хорошо, спасибо за участие. Мы можем обсудить всё позднее. Вэй Усянь холодно рассмеялся: — Позднее? Никаких «позднее» не будет! Хорошо ли она поживает или же плохо — тоже не его ума дело! Что он о себе возомнил? Он развернулся и пошёл прочь. Цзян Чэн выкрикнул: — Вернись! Куда ты собрался? Вэй Усянь замахал руками: — Куда угодно, лишь бы подальше от него! Я всё равно не жаждал приходить сюда. Ты и сам прекрасно со всем справишься. Цзинь Гуанъяо как раз хлопотал вокруг, шурша то здесь, то там. Он улыбался всем и каждому, разрешал малейшие неурядицы и, увидев, что в той стороне случилась беда, тотчас же поспешил на выручку: — Молодой господин Вэй, прошу Вас, останьтесь! Вэй Усянь с угрюмым лицом стремительно летел вперёд, заложив руки за спину и не замечая никого вокруг. «Да, действительно, его характер явно испортился. Хотя… Он и раньше то был далеко не сахарный». Лань Ванцзи сделал ему шаг навстречу, но не успел сказать ни слова. Они столкнулись плечами и разминулись. Вэй Усянь вылетел из зала, оставив Лань Вандзи в растерянности стоять и смотреть ему вслед. Конечно, Лань Ванцзи видел еще в самом начале что Вэй Усянь пришел совсем без настроения. Похоже это из-за отсутствия меча, кажется он не может его носить! Лань Ванцзи чувствовал что тому неуютно среди этих людей и его сердце сжималось от горя. А тут еще все боятся его и считают опасным типом. Еще этот Цзинь Цзысюань со своими неуместными вопросами. Да и реакция Цзян Чэна возмутила, он вообще не заступился за брата! А поддавшись чужому мнению еще и заткнул его. Он даже не замечает что другие вбивают клинья в их отношения! Но больше всего раздражала собственная нерешительность. «Эх, опять выбрал не то место и не то время! Долго же собираешься с духом! Теперь надо ждать возможности поговорить наедине. Когда это еще будет? "