Ты моя вселенная.

Над ухом раздалось: — Брат. Ты так и не поговорил с господином Вэем? Лань Сичэнь внимательно изучал растерянное лицо младшенького. Если бы кто нибудь смотрел сейчас в лицо Лань Ванцзи, то не заметил бы ничего необычного, обычное каменное выражение, больше ничего. Но Лань Сичэнь видел как был сейчас расстроен его брат. —Брат. Я… —он поднял глаза на брата, в его вгляде, казалось плещутся невыплаканные слезы. —У него нет никакого желания говорить на эту тему. Я и так надоел со своими нравоучениями ему еще там на войне. —Но стоит попробовать поговорить. Сколько ты еще собираешься вот так страдать, глядя как твой друг разрушает себя, разрушает свою жизнь. Вы же вроде неплохо начали понимать друг друга. Вам надо научиться одному говорить, а другому слушать. Уже 5 лет я наблюдаю эту картину печали. Вам уже по 20 лет. Сколько можно? Давай я поговорю с ним. «Брат хочет поговорить? Но что он скажет? Возможно он уже догадывается о том что мои чувства отнюдь не просто дружеские. Нет, я должен сам. Неизвестно что он ему скажет. Возможно будет только хуже.» —Нет. Я должен сделать это сам. —Тогда скажи ему все так как есть. —Думаю он оттолкнет меня. Ведь он уверен что я хочу предать его суду. Да и брат его постоянно настраивает его против меня. Говорит ему что я его ненавижу. Он твердо уверен что я его терпеть не могу. А я переживаю за него. Я помочь хочу. Но ему не нужна моя помощь. — Так ты так и скажи, что волнуешься за него, что ценишь его как друга, что хочешь помочь. Ну если и после этих слов отвергнет твою помощь и оттолкнет, тогда по крайней мере твоя совесть будет чиста. Насильно то не поможешь, конечно печально. Понимаю. Но зато хоть какая то определенность. Не думаю что господин Вэй начнет смеяться над чувствами другого человека или позорить его. Он не такой человек. И хоть он любит нарушать правила, но благородства ему не занимать. Помолчав, Лань Сичэнь добавил: —А если все-таки есть хоть маленькая надежда на его расположение, мы сможем его затащить в облачные глубины. Он же хотел с тобой дружить? —Сейчас не хочет. — Почему ты так думаешь? — Я сам виноват. Когда нам было еще по 15, я часто сам отказывался дружить с ним. Теперь поздно. —Ладно, не накручивай себя раньше времени. Сначала поговори. Выводы будем делать потом. Лань Ванцзи было и стыдно и страшно одновременно. И он бы опять погрузился в меланхолию, но кланы приходили в себя после тяжелых боев и было очень много работы. Надо было набрать новых адептов, обучить их. А еще нужно было помочь мирному населению восстановиться после войны. Лань Ванцзи делал все это автоматически, а сам всё это время думал о предстоящем разговоре с Вэй Ином. Подошла осень, орден Ланьлин Цзинь организовал охотничьи угодья на горе Бэйфан и пригласил всех на охоту. Сьехались все кланы. Это была первая охота после аннигиляции солнца. В предгорье располагалась большая арена, окруженная трибунами, на которых сидели зрители. В этот день братья Лань должны были первыми открывать шествие перед охотой. Два нефрита в белых одеждах на скакунах с белоснежными гривами были сегодня особенно прекрасны. Следом за ними выходил конный строй Гусу Лань словно облако из снега и льда. Эта прекрасная картина поражала взор всякого. Зрители смотрели с восхищением, а девушки уже приготовились кидать цветы с трибун. Белые одежды и лобные ленты колыхались от ветра, придавая своим хозяевам прекрасный облик. Казалось, что даже их белоснежные сапоги без единой пылинки едва ли не чище одежд некоторых зрителей. Торжественная обстановка, красивые девушки, цветы, всеобщее восхищение и обожание. Но… Лань Ванцзи грустит. Еще когда они строились на выход, он сразу увидел Вэй Усяня на скакуне с черной блестящей гривой. Он был грациозен и прекрасен, словно с картины великого художника. Весь в черном на вороном коне. И лишь два ярко красных пятна на всей картине: красная лента в шикарных густых волосах и кисточки красного цвета на флейте. Поза его была изящная и непринужденная, а еще… возбуждающая чувства, руки Лань Ванцзи еще помнили податливость его стройного стана, изгибы его тела, нежность его кожи. Он был так близок и так далек! Лань Ванцзи невольно любовался им, чувствуя что слишком увлекается и это станет заметно окружающим. Возле Вэй Усяня, как всегда, были красивые девушки и Лань Ванцзи, любуясь шикарным юношей, все-таки чувствовал укол ревности. Вэй Усянь болтал и смеялся с ними, легко облокотившись на загривок своего коня и не обращал никакого внимания в сторону ордена Гусу Лань. Лань Ванцзи стало совсем грустно. Он рассеянно скользнул взглядом по трибунам, трибуны были похожи на шелково-цветочное море. Но его не интересовали все вместе взятые эти цветы. Это был обычай. Бросить цветок —проявление симпатии, поймать его—ответить на чувства. «Вот если бы… Что если? Чтобы Вэй Ин бросил цветок? Да это невозможно! Опять мечты? Опять фантазии! Хотя… Если бы такое произошло в реальности! Нет. Такого никогда не произойдет,» —грустно думал Лань Ванцзи, натягивая поводья и украдкой глядя на Вэй Усяня. Тот же продолжал шутить с девушками, глядя в другую сторону, совсем не замечая пылающего взгляда Лань Ванцзи. Обьявили выход и орден Гусу Лань вышел конным строем на арену. В них тут же посыпался дождь из цветов. Лань Сичэнь и Лань Ванцзи привыкли к такому с тринадцати лет, поэтому сохранили абсолютное спокойствие, лишь слегка склонив голову в сторону трибун, выражая ответное приветствие, но не стали задерживаться надолго, продолжая идти вперёд. Лань Ванцзи, слегка повернув голову, продолжал наблюдать за Вэй Ином, вдруг тот размахнулся и что то бросил в сторону Лань Ванцзи! Лань Ванцзи резко вскинул свою руку и поймал предмет! ЭТО БЫЛ ПИОН! У Лань Ванцзи так сильно забилось сердце, что он от неожиданности дернул коня за поводья. «Что это? Неужели?! Вэй Ин! Это правда? Или очередная шутка?» Не будь он на коне, он бы вообще потерял бы способность двигаться, настолько стали ватными ноги. Возможно он упал бы даже там, не в состоянии идти дальше. Лань Сичэнь, заметив, что Лань Ванцзи дёрнул поводья и остановил коня, спросил: — Ванцзи, что с тобой? Лань Ванцзи, давя в себе волнение, чтобы его не выдал дрожащий голос, произнёс: — Вэй Ин. Вэй Усянь лишь тогда повернулся к нему и, подняв изящные брови, с удивлением спросил: — Что? Ханьгуан-цзюнь, ты меня звал? Что такое? Лань Ванцзи показал ему цветок с абсолютно бесстрастным лицом, хотя сердце было готово выпрыгнуть из груди, и таким же тоном молвил: — Это ведь ты. Вэй Усянь немедленно возразил: — Не я. Две девушки рядом с ним в голос подтвердили: — Не верь ему, это правда он! Вэй Усянь обратился к ним: — Как вы можете так несправедливо обвинять хорошего человека? Я сержусь! Девушки в ответ лишь рассмеялись, потянули поводья лошадей и поскакали к своим кланам. Лань Ванцзи опустил руку с зажатым в ней цветком и покачал головой, подумав: «Вэй Ин, ты это правда? Или решил пошутить надо мной? Как хотелось чтобы это была правда! И так страшно обмануться!» Цзян Чэн произнёс: — Цзэу-цзюнь, Ханьгуан-цзюнь, приношу извинения, не обращайте на него внимания. Лань Сичэнь с улыбкой ответил: — Не волнуйтесь. За цветок, подаренный молодым господином Вэем, я благодарю вас от лица Ванцзи. Лань Ванцзи больше всего сейчас хотелось кинуться к нему и спросить правда это или очередная шутка? Самое время сейчас сказать о своих чувствах. А там будь что будет! Сказать что все это время скучал, тосковал, что ему никто больше не нужен кроме его Вэй Ина. Но… Как это сделать на глазах тысяч зрителей? Да и даже пусть это шутка, Лань Ванцзи все равно рад, что Вэй Ин начал шутить и смеяться, прошла эта жуткая меланхолия, все-таки молодость взяла свое! Хотя конечно, неизвестно надолго ли это? И как раз все зависит от разговора. Иначе, как ему помочь? Сегодня он обязательно найдет такую возможность! Пришла очередь выходить на арену ордену Юньмэн Цзян. Вэй Усянь и Цзян Чэн выехали на арену и сразу же попали под цветочный дождь, который на время закрыл обзор для Лань Ванцзи. Но, все-таки он увидел, что Вэй Усянь машет рукой самой высокой трибуне. Он проследил за его взглядом. Там была Цзян Янли! Она бросила два цветка, Вэй Усянь поймал один из них и приколол к одежде. Это был единственный цветок, который он поймал из тысяч и тысяч ароматных бутонов, брошенных восторженными девушками. Значит все-таки дева Цзян! Стало больно дышать. Снова стало больно в груди. Лань Ванцзи бережно погладил лепестки цветка, который бросил ему Вэй Ин. Он сохранит его на память о разбитой безответной любви!