Ты моя вселенная.

Подозрения Лань Ванцзи насчет Цзинь Гуаньяо не были беспочвенны. Лань Сичэнь все чаще уходил в гости к названным братьям. Он посещал то Цинхэ, то башню Кои. Когда возвращался, рассказывал Лань Ванцзи новости. Это были новости о коренных изменениях, которые предпринимал Цзинь Гуаньшань. Недавно был уничтожен орден Тиншань Хэ. Цзинь Гуаньяо говорил, что ничего не мог поделать, пришлось участвовать, поскольку это приказ Цзинь Гуаньшаня за непрятие его идеи о верховном заклинательстве. Лань Ванцзи заметил, что сущность убийцы начала явно проступать в личности Цзинь Гуаньяо. Но Лань Сичэнь по прежнему видел в нем робкого юношу, который тогда помог ему прятаться во время побега. Вскоре снова собрали совет кланов. Придя после совета, Лань Сичэнь рассказал: —Ванцзи, ты представляешь, на совет кланов пришел бродячий заклинатель, который совсем недавно вернулся в мир— Сяо Синчэнь. Он поймал преступника, который истребил орден Чан. А до того он был приглашенным адептом в ордене Ланьлин Цзинь. При чем А-Яо лично рекомендовал его отцу. Вот такая черная неблагодарность. Теперь все стали требовать казни преступника. Цзинь Гуаньшань согласился сначала, а потом заменил казнь на пожизненное заключение. А теперь Минцзюэ сюн требует чтобы А-Яо принес ему голову преступника. Бедный брат! Он теперь как между двух огней! Лань Ванцзи молча слушал. «Бедный? Не заметил. По моему ему вполне комфортно. А глава Не прав!» Эти люди вызывали у него отвращение своми грязными делишками, что даже слушая про них, уже можно было запачкаться. Лань Ванцзи сидел и расчесывал А-Юаня, ребенок слушал и понимал, что его отцу не нравятся эти люди. Позже, когда он спросил, почему они ему не нравятся, Лань Ванцзи уверенно ответил, что эти люди оклеветали его друга, поэтому Лань Ванцзи не хочет иметь с ними ничего общего. Лань Юаню скоро исполнится шесть, поэтому ему потихоньку нужно было узнавать правду. Вообще этот год был насыщен новостями одна печальнее другой. Через три месяца он опять засобирался. В этот раз в Цинхэ. —Брат. Мне нужно помирить между собой моих названых братьев. Лань Сичэнь казался обеспокоенным. —Думаю это невозможно. Не Минцзюэ всегда был непримирим к закулисным играм. —Ну, хотя бы попытаюсь. У меня душа не будет спокойна, пока они не поговорят между собой. Лань Ванцзи только молча кивнул: —Брат. Я понимаю. Делай как знаешь. Вскоре Лань Сичэнь вернулся расстроеный. Вышло хуже, чем он ожидал. Он чуть не поссорился с Не Минцзюэ. Когда он рассказал все в подробностях, Лань Ванцзи заметил: —Он хотел поссорить вас. Лань Сичэнь не согласился: —Думаю, он не намеренно. —Я так не думаю. Будь осторожен, ему верить нельзя. —Но я помню его совсем не таким. —Времена меняются. Люди тоже. Лань Ванцзи было жаль брата, но он не находил слов, чтобы переубедить его. Он был слишком добрым. Неожиданно пришла весть о смерти Не Минцзюэ и Лань Сичэнь поспешил в Цихэ Не. Вернулся с ужасной вестью. Тело названного брата было похищено. —Это какой то кошмар. Кому это понадобилось и зачем? Лань Ванцзи спросил: —Где в это время был Цзинь Гуаньяо? —Он был тоже там. Что ты хочешь сказать? Нет. Это невозможно. —Это ты так думаешь, —ответил Лань Ванцзи, —глава Не ведь мешал ему? —Но каким образом он мог это сделать? —А что с преступником? —Его выпустили. Глава клана Чан отказался от обвинений. Что весьма странно. Лань Сичэнь тогда долго скорбел, что даже не пошел на торжество в честь рождения сына Цзинь Гуаньяо. Лань Ванцзи наблюдал и делал свои выводы, хотя был очень далек от политики. Все его мысли сейчас занимала забота о ребенке, не считая тоски по пропавшему Вэй Ину. Когда А-Юань подрастет, он обязательно обьяснит ему, к каким последствиям приводит человеческая подлость, чтобы он научился различать и защитить себя. Он не будет внушать, как когда-то дядя говорил, что за пределами лежит мир полный соблазнов. Мир полон не соблазнов, а человеческих пороков. И не все люди плохие. Все равно хороших больше. И он будет обьяснять это сыну на конкретных примерах, чтобы он знал чего именно следует опасаться. Он уже не будет шарахаться, как Лань Ванцзи в детстве от всего незнакомого, а будет спокойно наблюдать и анализировать. Ребенка надо учить различать хорошее и плохое, а не ограждать от всего мира. Шло время, А-Юаню было уже шесть, когда пришла весть о том, что умер Цзинь Гуаньшань. Умер весьма позорной смертью, устроив марафон с несколькими продажными женщинами, но годы были уже не те и сердце уже не выдержало. Клан Цзинь старался замять это, но слухи ходили весьма нелестные, да еще и с пикантными подробностями. Во главе клана встал Цзинь Гуаньяо. Лань Сичэнь был искренне рад за него, он тогда сказал младшему брату: —Теперь Цзинь Гуаньяо исправит вред, нанесенный правлением его отца. Все хорошо теперь будет, я верю. Лань Ванцзи тогда посмотрел на своего брата и подумал: «Брат, какой ты все-таки наивный. Он еще покажет себя во всей красе.» «Я тоже был когда-то наивным, пока не столкнулся с человеческой завистью и подлостью. И чем это закончилось? Я потерял дорогого человека. Теперь в жизни не могу себе этого простить.» Вскоре следом за мужем умерла и мадам Цзинь. А Цзинь Гуаньяо стал верховным заклинателем. И началась волна репрессий. Был уничтожен один орден, который высказался против верховного заклинательства. Потом восстал другой, который был против надзорных вышек, обвинив Цзинь Гуаньяо, что тот присваивает часть средств, собранных с других кланов на строительство этих вышек. Лань Сичэнь рассказывал, вернувшись с очередного совета кланов: —Представь, они убили его сына. Бедный Гуаньяо, ему опять не везет. Он был вынужден исстребить весь клан. —Зачем весь? Достаточно было разобраться с самим убийцей. —Брат, ты понимаешь, он был ослеплен горем, а бедная А-Су, она до сих пор в депрессии. Лань Ванцзи думал: «Вот к чему приводит жажда власти. Лучше сидеть и тихо мирно воспитывать своего ребенка. Моему сыну нужна семья и я ему нужен. И ему без разницы кто я, простой человек или важный начальник. Ему важно, чтобы он рос счастливым. А счастье от статуса не зависит.»