Ты моя вселенная.

Лань Ванцзи остался идти позади всех, шел вдыхая запах осени и ночной прохлады. Грусть от того что сын стал взрослым заменилась в душе волнующим ощущением ожидавшей радости. Правда была и тревога. Как добиться теперь расположения этого нового Вэй Усяня? Как он воспримет нового Лань Чжаня? Но…не это сейчас важно. Важно, что он жив, что вернулся! А в качестве кого…уже не важно! Впереди на фоне белоснежных одяний Гусу Лань, вырисовывался стройный силуэт в черных одеждах. Лань Ванцзи не сводил глаз с этого силуэта и вспоминал некоторые моменты из их юности. Лань Ванцзи суровый и замкнутый ребенок, воспитанный в условиях жесткого монашеского аскетизма и беспрекословного подчинения многочисленным правилам, носящий с детства белую униформу, живущий в спартанских условиях, подвергавший себя жестким тренировкам, не привыкший ныть и расслабляться, прилежный и старательный ученик, который никогда не дурачился, даже в детстве, так как чувствовал груз огромной ответственности уже с раннего возраста. У него не было друзей, сверстники боялись его сурового вида и сторонились. Да еще и дядя взвалил на него обязанность следить за наказаниями. Кто захочет с таким общаться? И Вэй Усянь привыкший к вниманию и всеобщему обожанию, всегда душа любой компании, купался в комплиментах, цветах и подарочках от красивых девушек. Он любил веселиться и вкусно покушать, любил хорошее вино. Любил красивые вещи, на нем всегда была одежда превосходного качества. Кстати, наверняка Вэй Усяню очень некомфортно в стареньких пыльных одежках Мо Сюаньюя. «Непорядок, —подумал Лань Ванцзи, —как только доберемся в Гусу до первого постоялого двора, надо будет дать мальчикам передышку и купить новые вещи для Вэй Ина.» Купить что то для Вэй Ина. Да, так хотелось позаботиться о своем родном дорогом человеке, пусть он почувствует эту заботу, пусть ему будет приятно. Возможно это немного растопит его сердце и он будет больше доверять. Доверять? А заслужил ли второй нефрит, чтобы ему доверяли? Какие были их отношения? Они были такие разные. Одно только было у них общее. Нетерпимость к злу и несправедливости. Помощь слабым и милосердие к пострадавшим. Это делало их единомышленниками. В остальном же были диаметрально противоположными. Вэй Усянь как бы дополнял Лань Ванцзи, то чего ему так не хватало, без чего он не мог быть в полной мере счастливым, то что наполняло его жизнь новым смыслом это было все в нем. Правда тогда еще его выходки иногда раздражали, выводили из себя. Лань Ванцзи думал, а почему его это так раздражало? Будь это Цзян Чэн или Не Хуайсан стал бы он так злиться? Нет, просто отвел бы и наказал. И без проблем. Почему так? А все очень просто, эти ученики его абсолютно не интересовали и не занимали его мысли. А Вэй Ин безвылазно не выходил из головы, он занимал все его мысли, Лань Ванцзи думал о нем беспрерывно, злился, ревновал, имел дикое желание хотя бы прикоснуться к предмету вожделения. Но… Отдергивал руку, словно боялся обжечься об открытый огонь. Да и как тут не обжечься, если тебя буквально плющит только от одного запаха волос, размазывает тонким слоем от ослепительной улыбки, звенит в голове от звонкого как колокольчики смеха, подгибаются ноги от одного только взгляда этих глаз! Это была невероятно невыносимая пытка! Лань Ванцзи злился на себя, но ничего не мог с собой поделать. Со временем он осознал, что это не просто временный интерес, не просто гормоны, чувства становились все глубже и глубже, пока не заполнили все пространство внутри и снаружи второго нефрита. Ни в одной книге в библиотеке Гусу Лань он не нашел ответа, почему такая сила и такой накал страстей накрыли Лань Ванцзи, нашел только книги по парному самосовершенствованию и половому созреванию. Пришлось их прочитать, много чего нового узнал конечно о своем организме и не только, но пригодятся ли эти знания ему когда нибудь? Тогда его взгляд на Вэй Ина принял другой оттенок и это тоже наложило свой отпечаток на его поведение, много чего было неловко и стыдно. А этот несносный красавчик прямо выбивал из него все самообладание и тыкал носом в то постыдное, что крутилось в голове день и ночь. Крутилось так, что голова шла кругом и мозг плавился. Особенно ночи были до невозможного тревожны, он почти не спал тогда, нервы были на пределе. Много тогда он понервничал, некоторые моменты вообще казались катастрофическими. Сейчас вспоминалось это с улыбкой, даже с долей ностальгии по давно ушедшей юности. Особенно запомнилось из того периода то роковое утро, когда Лань Ванцзи узнал об отъезде Вэй Усяня. Он покинул Гусу ночью вместе с главой Цзян Фэн Мянем. Для Лань Ванцзи это было тогда настоящей трагедией. Как? Он больше его не увидит, не услышит его смеха? Он еще тогда не знал, что его постигнет еще большая трагедия через несколько лет. Но сейчас это было для него настоящее горе, он был как в тумане, ничего перед собой не видел и не слышал, не верилось, что Вэй Ина больше нет в Облачных глубинах. Он даже не заметил, что дядя без своей жидкой козлиной бородки. Лань Сичэнь потом рассказал, что дядя утром проснулся побритым и первым делом узнал, что ночью уехал Вэй Усянь. Конечно, Лань Ванцзи догадался чьих рук это дело, но не высказал предположения вслух. Дядя, наверняка, тоже догадался, но не было никаких улик. Хотя кроме Вэй Усяня никто не смог бы проделать столь сложный трюк. Для того, чтобы проникнуть незамеченным к дяде в спальню ночью надо было иметь нешуточные способности. Такие способности Лань Ванцзи наблюдал только у Вэй Усяня. Он уже видел собственными глазами, как тот взламывал защитный барьер. Да и сам дядя ни за что бы не признался, что собственный ученик так обошел его. Лань Сичэнь после того случая рассказал брату, что он когда то в юности учился с матерью Вэй Усяня. Ее звали Санцэ Санжэнь. И она два раза сбривала ему бороду, потому что ей она не нравилась. Дядя уже тогда отрастил себе бородку. Лань Чжань тогда очень рассердился и испугался за Вэй Усяня. Теперь же эта история казалась ему забавной. И дядя без бороды выглядел намного моложе и симпатичней. Вот только интересно было, как сам Лань Цижэнь позволил девушке такое сотворить с собой? Но сам дядя не говорил об этом, да и история об этом умалчивала. Так он шел, смотрел как Вэй Усяня ведут его мальчики под надежной охраной и размышлял обо всем этом. Вскоре они дошли до постоялого двора близ Гусу. Лань Ванцзи снял несколько комнат, чтобы ученики могли привести себя в порядок, немного передохнуть, позавтракать и подниматься потом в гору в Облачные глубины. Он заказал завтрак, поручил Сычжую и Цзиньи натаскать воды для мнимого господина Мо, а сам пошел купить одежду для всех. Клановые одеяния Гусу Лань были все изодраны и в крови. Пока он давал юношам распоряжение, Вэй Усянь с ехидной ухмылкой произнес: —Хан Гуан Цзюнь, а что я такой тебе не нравлюсь? Я не в твоем вкусе? Лань Ванцзи про себя лишь подумал: «Ну. Ну. Знал бы ты… Смейся. Смейся. Если я скажу тебе правду, ты же сразу сбежишь. Готов ли ты услышать подобное?» Посмотрел на Вэй Усяня спокойным взглядом, поймал удивленный взгляд и вышел за покупками. От этого взгляда хотелось улыбаться и летать, но… Нельзя. Молодежь не поймет. Вернувшись, он застал вымытого Вэй Усяня, завернутого в одеяло, юноши сторожили его, не отходя ни на шаг. Лань Ванцзи передал одежду из черного шелка Лань Сычжую, сам заходить не стал, слишком волновался от сознания, что Вэй Ин не одет. Вэй Усянь, заметив за дверью Лань Ванцзи, засмеялся, кокетливо кутаясь в одеяло: —Хан Гуан Цзюнь, а ты не хочешь меня сам одеть? Лань Ванцзи подумал, смерив его долгим взглядом: " Можно было бы и не только одеть. Если бы ты знал чего я хочу, ты бы не стал так шутить. Но тебе еще рано такое знать. Возможно ты никогда этого не узнаешь…» Поймал опять озадаченный взгляд Вэй Усяня и пошел спускаться вниз. Почему то эти его взгляды так необычайно нравились Лань Ванцзи. Уже третий раз за сегодняшнюю ночь он умудрился так озадачить этого наглого персика, что тот не нашелся что сказать. Лань Ванцзи думал, интересно на сколько хватит Вэй Усяня изображать из себя сумасшедшего? Кажется артист из него так себе. Ну ладно, не важно, лишь бы другие не догадались. Правда Сычжуй уже догадался, но он парень надежный, не подведет. Ученики уже привели себя в порядок, отдохнули и стали собираться внизу в ожидании завтрака. Лань Сычжуй и Лань Цзиньи вывели вниз Вэй Усяня и усадили за столик напротив Лань Ванцзи. Сами же пошли наверх, чтобы помыться и перодеться. Когда все были уже в сборе, расселись и принялись завтракать. Лань Ванцзи заказал для всех мясные блюда с небольшим количеством специй, а Вэй Усяню острые блюда, помня его любовь к сычуанскому перцу. Вино заказывать не стал, решил сделать сюрприз. Вэй Усянь сидел между Лань Сычжуем и Лань Цзиньи, с удовольствием ел и болтал: —Мы часто с друзьями бегали есть в сычуанскую кухню. Лань Цзиньи спросил: —Ты был в Гусу? Давно это было? Вэй Усянь поперхнулся. Лань Ванцзи стало смешно: «Вэй Ин, ты совсем спалился. Я внимательно смотрю на тебя. Господин Мо, говоришь? Ну. Ну.» Он с большим интересом следил за его выражением лица, но тот все-таки после секундного замешательства нашел что сказать: —А что, разве только в Гусу есть такая кухня? Лань Сычжуй ответил с пониманием, бросив взгдяд на сидящего напротив Лань Ванцзи: —А, ну да, мы об этом не подумали. Лань Ванцзи опять еле сдержал улыбку, поняв значение этого взгляда. Он даже не сделал юношам замечание за разговоры за едой, так был поглощен, откровнно наблюдая за своим сокровищем, как оно раз за разом выдает себя и просто радовался, что он рядом, что жив, что опять смеется. Позавтракав, они двинулись наверх в гору. Занимался рассвет, было раннее утро, просыпалась природа, начинали щебетать птички, солнышко тронуло золотом вершины гор, утренний туман медленно поднимался, открывая прекрасную картину, но солнце еще не грело, было свежо. Лань Ванцзи не чувствовал утренней прохлады. Солнышко нашего нефрита было гораздо ярче, оно освещало и грело каждый уголок души. Лань Ванцзи опять шел позади всех, пристально следя за Вэй Усянем. Ученики окружили его с двух сторон и шли, держа осла за поводья, так что его солнышко было под надежным конвоем.